А Габридзе… В гараже, наверное. У него там приятель… – И толстуха подробно объяснила, как пройти к гаражу РЭУ.
– Спасибо большое, вы нам очень помогли. – Саша благодарно покивал. – А вот еще вопрос… Этот подвал, он открытый был? Когда замок-то повесили?
– Да он всегда висел! – возмутилась толстуха. – На том участке у нас дворник хороший. Она бы сообщила, если что не открыто. У нас с этим строго – подвалы, чердаки. Знаем инструкцию, держим закрытыми.
– А дворника как найти? – поинтересовался Саша. Ответ на этот вопрос тоже был получен немедленно.
Транспорт РЭУ содержался в отдельном здании, выстроенном посреди довольно просторного двора-колодца. Металлические ворота были закрыты, и Маневич решительно толкнул половинку двери, выкрашенной рыжей масляной краской. Дверь немелодично скрипнула. В гараже было темно, удалось разглядеть только контуры тракторов и грузовичка с нежным названием «Газель». Они сделали два шага, Лизавета немедленно споткнулась о какую-то запчасть и тихонько чертыхнулась.
– Эй, есть кто-нибудь?
Саша повторил вопрос дважды, прежде чем услышал ответ.
– А кто нужен?.. – крикнули из темноты. Саша сориентировался и пошел на голос. Лизавета осторожно двинулась следом. Потихоньку они дошли до двери, под которой виднелась полоска света. Стучать Маневич не стал.
– Габридзе здесь?
Дверь открылась почти сама по себе, как от ветра. В маленькой подсобке сидела теплая компания хорошо известного типа людей – любителей поутру пропустить бутылочку на троих в антисанитарных условиях. Уставленную стеллажами грязную комнатку никак нельзя было назвать подходящей для приема пищи и распития спиртного, однако дефицит стерильности вовсе не мешал работягам в пятнистых зеленоватых ватниках наслаждаться жизнью – они сидели на табуретках вокруг импровизированного стола из автопокрышек и прекрасно себя чувствовали. Незваные гости остановились на пороге.
– Так есть Габридзе? – снова задал вопрос Саша.
– Ну, я Габридзе… – пробасил сидящий в углу усатый парень. В принципе, из всех присутствующих он больше всего и был похож на носителя грузинской фамилии: черные, чуть вьющиеся волосы и нос с заметной горбинкой выдавали кавказское происхождение. Но говорил парень чисто, без акцента.
– Здравствуйте, мы журналисты, с телевидения. Хотели бы задать вам несколько вопросов… – осторожно начал Маневич.
– Точно, с телевидения, – обрадовался самый пожилой рабочий. – А я смотрю, у девушки лицо такое знакомое, все вспоминал, из какой она квартиры.
Лизавета улыбнулась и опустила глаза, а отвечать не стала, чтобы не отвлекаться на разговор о том, кто, где и когда видел ее на экране.
Габридзе отреагировал не столь весело:
– А что надо-то?
– Мы насчет тела, которое вы нашли в подвале! – сказал Саша.
– Вот, что я им говорил? Затаскают! Не надо было ничего трогать! – досадливо махнул рукой Габридзе и отвернулся. Его собутыльники тоже молчали. Пауза затягивалась.
– Простите, как ваше имя-отчество? – поинтересовалась Лизавета. Чтобы возобновить вдруг оборвавшийся разговор, самое лучшее – задать простой и ясный вопрос.
– Мое, что ли? Георгий Давидович. – Габридзе откликнулся не сразу.
– А кому вы говорили, что тело надо оставить там, где есть? – вступил в беседу Маневич.
– Да всем говорил, хлопот не оберешься с этой милицией и прочим…
– А что – не в первый раз тело находите? Опыт был?
Габридзе возмущенно замотал головой:
– Еще чего, первый раз такое, слава Богу! Правда, был случай, под лестницей бомжа нашли, в семнадцатом доме, да ведь бомж – он и есть бомж, умер и умер, тогда никто не интересовался, а тут уже два раза в отделение вызывали! Теперь вы еще пришли… Я знал, что затаскают! Приличная такая дамочка…
– А раньше в этом районе вы ее не встречали?
– Да разве всех упомнишь?!
– А в подвал почему пошли? – спросила Лизавета. Они с Сашей так и стояли на пороге. Войти их никто не пригласил, уступить табурет даме тоже никто не торопился. Впрочем, Лизавета не обиделась – не в Версаль приехала…
– Как почему? Подвал под офис сдают, а там воды по колено…
– А кому под офис? – оживился Саша.
– Меня это не касается, нам поручили воду выкачать, мы и пришли. И тут такая незадача! Теперь вот отчитывайся перед вами!
– Дверь-то заперта была? В подвал? – продолжал давить Маневич.
– Нет, замок висел на одной скобе, взяли у дворника ключ, а он не пригодился. – Габридзе хлопнул себя по обтянутой камуфляжными штанами коленке. – Да открыл, наверное, кто-то, когда входил в подвал. Не сквозь же дверь эта дамочка туда пришла! Такой замок сломать – тьфу, если умеючи!
– А воду-то откачали?
Вместо ответа Габридзе тяжело вздохнул и посмотрел на полупустую бутылку водки. Он явно устал от вопросов, да и трубы опять горели. «Сколько можно отвечать на вопросы, если продукт тухнет?» – этот незамысловатый упрек явственно читался на лицах сидевших в подсобке мужчин.
– Так откачали воду? – упорствовал Маневич.
– Нет, пойдем еще, завтра или когда там… – угрюмо буркнул Габридзе и начал наполнять стаканы.
– Может, и телевидение с нами, а? – гостеприимно предложил пожилой рабочий. – Стаканы сейчас организуем!
– Нет, спасибо, мы пойдем. – Лизавета даже вздрогнула. Эта идея явно ее шокировала. – До свидания.
– Да, до свидания. – Саша вышел следом.
Когда они очутились на относительно свежем воздухе, Маневич тут же принялся ругать Лизавету:
– Лучше бы один пошел, а то толку от вас, журналистки уважаемые, чуть больше, чем от лисицы в курятнике! Выпил бы с ними водки, они, глядишь, еще чего-нибудь рассказали бы…
– Прекрати говорить красиво, – немедленно отрезала Лизавета. – Ничего бы ты не узнал. Они просто украсили бы матюжками те же ответы, и у тебя появилось бы ощущение, что ты получил полную и всестороннюю информацию. Пошли к дворнику!
Дворника, вернее, дворничиху они нашли по указанному адресу без особых проблем. Правда, напуганная желтой прессой женщина долго не хотела открывать дверь своей квартиры. Саша уж и так и сяк ее уламывал, и хозяйка сдалась только тогда, когда он предложил забросить ей в окно собственное редакционное удостоверение.
– Тоже мне, кабальеро, – прокомментировала нестандартную идею Лизавета, но на дворничиху Сашина самоотверженность произвела впечатление, она щелкнула хлипким замком и осмотрела пришельцев в образовавшуюся щель. Потом решилась и отрыла дверь пошире.
– Добрый день, мы хотим вам задать всего два вопроcа, – обаятельно улыбнулся Саша.
Дворничиха ответила нелюбезно:
– Задавайте, только побыстрее, у меня там белье кипятится!
– Пользуйтесь «Асом»! Можно без кипячения! – Ответ напрашивался сам собой. Однако дворничиха шутку не приняла и попыталась захлопнуть дверь.
– Ходют тут всякие, учат! – Видимо, бессмертная реклама на нее не действовала, или же в этой квартире жили без телевизора. Впрочем, уйти от вопросов женщине не удалось. Маневич, рискуя остаться без пальцев, просунул руку в щель, и дворничиха, поразмыслив, не стала его калечить.
– Скажите, вот подвал, где эту женщину нашли, он всегда заперт был?
– Всегда. Положено так – все подвалы и чердаки на запоре держать, чтобы бомжи пожара не устроили, – пробурчала дворничиха. Она была рыжая, с проседью, волосы забраны в тугой пучок на затылке, что делало ее похожей на школьную учительницу. Если, конечно, учительницы носят дома старые сине-фиолетовые спортивные штаны и застиранные свитера.
– А тот самый подвал был заперт или нет? Вот рабочие говорят… – не унимался Маневич.
– Они вам наговорят, особенно когда с утра зенки зальют, алкаши проклятые. Еще что интересует? – совсем посуровела их и без того каменноликая собеседница. Лизавета поняла, что пора вмешиваться, и быстро проговорила:
– Вы не пугайтесь, пожалуйста, мы не в смысле злоупотреблений и нарушений, дело в том, что в милиции дело хотят закрыть, говорят, простой несчастный случай, а нам кажется, что эта женщина… – Лизавета секунду помешкала. – Ну, не сама туда пришла. Понимаете? Она у нас на студии работала. Муж у нее больной, сын остался, в армии. Нечего было ей в этом подвале делать. Поэтому очень важно узнать, закрыта была дверь или нет. Или у вас кто-то ключ просил? Мы просто должны проверить, это до милиции не дойдет, точно вам говорю…
Дворничиха с минуту пристально глядела на Лизавету и, вероятно, решила, что она заслуживает доверия.
– От этого подвала несколько ключей было. Я тут одним разрешила иногда товар оставлять. А потом, когда начальник нашел арендаторов, сказала, чтобы выметались.
– А кто оставлял товар?
– Да парни какие-то, бизнесмены, – важно выговорила дворничиха.
– Может, вы и название фирмы скажете?
– Вот уж не знаю, мне эта фирма без надобности, парни и парни, один высокий, блондин, красивый такой, обходительный, а второй маленький, шатенистый, крепкий.
Саша немедленно разыграл удивление:
– Что ж, вы и документов их не видели, а ключ дали?
– Так ведь не в квартиру пускала. В подвале, кроме воды да комаров, они там круглый год по стенам сидят, ничего нет. Что эти парни там держали – их дело, главное, что не мешки со взрывчаткой, а товар. Я сразу предупредила – за сохранность не отвечаю.
– Откуда вы знаете, что это была не взрывчатка?
– Так ведь не чеченцы, поди. Наши, русские ребята. Говорю же – один блондин, второй шатенистый.
Аргумент, конечно, был тот еще, но чувствовалось, что дискуссия на тему «Национальное лицо терроризма» с дворничихой не получится.
– Как же вы тогда их предупредили, чтобы они увезли товар? – Маневич нашел еще одно слабое место в ответах дворничихи.
– А встретила их. Совершенно случайно, буквально третьего дня! Ну и сказала, чтобы убрали все.
– И что же они там хранили, если в подвале воды по пояс? – продолжал допрос Маневич.
– Я не следила. Видела один раз какую-то большую коробку с надписями по-иностранному, так разве прочтешь? – Дворничиха оглянулась, услышав какой-то шум в глубине квартиры. – Ну что, все у вас? Там у меня белье…
– Последний вопрос – вы их узнаете, если увидите?
– Чего ж не узнать? Приметные ребята! – ответила дворничиха и скрылась за дверью.
– Это Целуев, я тебе говорю! Обходительный блондин – это он! – Саша горячился и размахивал руками, он даже на дорогу не смотрел и чуть не угодил под машину, неосторожно ступив на мостовую.
– Послушай, под эти приметы только в нашей редакции подходит не меньше трех человек, – попробовала остудить его прагматичная Лизавета. Но тщетно, Саша продолжал гнуть свою линию:
– Обходительный блондин, лучше не придумаешь, это он, к тому же и офис его неподалеку, на Восстания.
– И что? Здесь тысячи офисов, в которых работают блондины. К тому же, какой товар может хранить в подвале профессиональный имиджмейкер? Или ты полагаешь, что он хотел использовать подвал как гробницу? Судя по твоему рассказу, человек он, конечно, неприятный, но не производит впечатления клинического идиота. И не стал бы светится личиком, если собирался спрятать в подвале труп.
– Да нет, – досадливо поморщился Саша. – Они там что-то хранили, а потом надо было срочно спрятать тело, и они бросили его в воду. Они же не знали, что появятся эти работяги с помпой.
Лизавета задумчиво смотрела на светофор, мигающий предупреждающим желтым глазом.
– Может, ты и прав, но все это надо еще доказать… А то у нас чувства, подозрения и ощущения…
– Я и докажу, вот вернусь из Москвы и докажу. Есть идея.
Они распрощались на углу Невского и Восстания. Маневич пошел за билетом, а Лизавета отправилась в магазин: у продуктов есть крайне неприятное свойство – сколько бы ты ни накупил, они кончаются, и запасы надо пополнять.
КОНТРОЛЬНАЯ ОТМЕНЯЕТСЯ
Саша Маневич шел-шагал по Москве, по проспекту, название которого для приезжего с берегов Невы звучит как «плюсквамперфектум», как знак из давно прошедшего времени. Он шел по Ленинградскому проспекту и втихую завидовал жителям столицы.
Троллейбусы по Тверской и Ленинградскому проспекту ходили, как заведенные, будто зайцы, снабженные батарейками «Энерджайзер». Жители Северной Пальмиры давно усвоили немудрящую истину: если туда, куда тебе надо, ты в силах дойти пешком, – иди. Сэкономишь время, силы и сбережешь хорошее настроение.
Дождавшись на остановке троллейбуса, Саша вспрыгнул на заднюю площадку и поехал в сторону Тверской. На Тверском бульваре ему назначил встречу депутат Зотов.
Сниматься Яков Сергеевич отказался категорически, чем несказанно удивил журналиста Маневича. Все телевизионщики знали Зотова как законченного ликоблуда. (Далеко не каждый знаком с телевизионным жаргоном, поэтому следует пояснить: ликоблудом именуется человек, получающий колоссальное наслаждение от вида собственного лица на экране и потому готовый сниматься где угодно и в каком угодно качестве.) Раз съемок не будет, Саша бросил оператора в телевизионной гостинице. Машину тоже решил не заказывать – зачем попусту тратить студийные деньги? Спасибо за бережливость ему, конечно, никто не скажет, но про себя можно гордиться собственными благородством и неприхотливостью.
Разыскать парламентария Зотова оказалось очень и очень непросто, хоть Саша разжился его думским телефоном. В своем кабинете Яков Сергеевич, видимо, бывал крайне редко. Саша названивал ему все время, пока снимал встречу в верхах и подписание договора о Союзе между Белоруссией и Россией.
Съемочные дни были суетливыми и бестолковыми. Так всегда бывает во время официозных съемок. Толпы журналистов носились по Москве, отлавливая то Лукашенко, то еще кого-нибудь, не менее влиятельного. Саша, как и все остальные репортеры, измотанный постоянным тоскливым ожиданием пресс-конференций и церемоний официального фотографирования, не забывал ежедневно названивать господам Зотову и Поливанову.
С Игорем Ивановичем Поливановым не повезло сразу и окончательно. Секретарь депутата Думы от Новгорода и по совместительству обладательница приятного голоса предельно корректно, не придерешься, разъяснила корреспонденту «Петербургских новостей», что ее многоуважаемый босс уехал повидаться с избирателями и вернется через недельку, не раньше. Саша засомневался – в новой Думе кипел очередной парламентский скандал, разгорелись страсти, как это господин Поливанов покинул коллег-законодателей в такой острый момент? Вышколенная девица поблагодарила представителя прессы за интерес, проявленный к господину Поливанову, а заодно посоветовала больше думать о качестве телевизионного вещания и меньше – о проблемах парламентского регламента.
Дозвониться до Якова Сергеевича Зотова Саша не мог в течение двух суток. Он звонил упорно и настойчиво, в разное время, и в шесть утра, и в одиннадцать вечера. Ответом ему были долгие заунывные гудки. Последний раз он позвонил наудачу из холла гостиницы – в номерах, отведенных Российским телевидением петербургским гостям, телефонов не было. Позвонил в три часа ночи, машинально, почти по привычке. Ответил депутат Зотов лично. Беседа получилась сюрреалистическая.
Сначала Саша от неожиданности молчал в течение долгой минуты, потом задал умнейший в данных обстоятельствах вопрос:
– Это вы, Яков Сергеевич?
Думец Зотов тоже блеснул интеллектом:
– А кого вам надо?
– Это Александр Маневич, корреспондент…
– Ах, Маневич, как же, как же, помню такого… – Тон депутата Саше не понравился, сарказм не шел важному и велеречивому думцу-политологу.
– Я у вас интервью брал… – Саша опять не успел закончить фразу.
– Я за свою жизнь раздал сотни интервью…
– Мне бы хотелось с вами встретиться, чтобы…
– Я не уверен, что располагаю временем для бесед с журналистами, – опять перебил его Зотов.
– Я имел в виду нашу последнюю встречу, хотелось бы кое-что уточнить…
– Что уточнить, что?! – вдруг взвизгнул Яков Сергеевич.
Саша от неожиданности чуть не уронил трубку. Впрочем, собеседник его немедленно взял себя в руки и на три тона ниже спросил:
– Вы откуда звоните?
– Из гостиницы Российского телевидения.
– Наше интервью в эфире было?
– Пока нет. – Саша приготовился оправдываться: политические деятели полагают, что их откровения должны запускаться в народ немедленно. – Надо кое-что уточнить, я бы подъехал с оператором и…
– Я же сказал, времени для интервью у меня нет…
– Почему? Я не могу без уточнений выпустить в эфир прошлую запись.
– Тогда не выдавайте… – охотно согласился Зотов.
Саша даже растерялся, столкнувшись с дивом дивным, чудом чудным в виде политика, вдруг разлюбившего шорох газетных страниц, заполненных его статьями, и шуршание пленок с записями его интервью.
– Как же так, ведь вы…
– Вот что, молодой человек, подъезжайте завтра к шести вечера на Гоголевский бульвар.
– А как туда добраться?
Саша, подобно большинству петербуржцев, вернее, петербургских журналистов, конечно, знал Москву, но в общих чертах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Спасибо большое, вы нам очень помогли. – Саша благодарно покивал. – А вот еще вопрос… Этот подвал, он открытый был? Когда замок-то повесили?
– Да он всегда висел! – возмутилась толстуха. – На том участке у нас дворник хороший. Она бы сообщила, если что не открыто. У нас с этим строго – подвалы, чердаки. Знаем инструкцию, держим закрытыми.
– А дворника как найти? – поинтересовался Саша. Ответ на этот вопрос тоже был получен немедленно.
Транспорт РЭУ содержался в отдельном здании, выстроенном посреди довольно просторного двора-колодца. Металлические ворота были закрыты, и Маневич решительно толкнул половинку двери, выкрашенной рыжей масляной краской. Дверь немелодично скрипнула. В гараже было темно, удалось разглядеть только контуры тракторов и грузовичка с нежным названием «Газель». Они сделали два шага, Лизавета немедленно споткнулась о какую-то запчасть и тихонько чертыхнулась.
– Эй, есть кто-нибудь?
Саша повторил вопрос дважды, прежде чем услышал ответ.
– А кто нужен?.. – крикнули из темноты. Саша сориентировался и пошел на голос. Лизавета осторожно двинулась следом. Потихоньку они дошли до двери, под которой виднелась полоска света. Стучать Маневич не стал.
– Габридзе здесь?
Дверь открылась почти сама по себе, как от ветра. В маленькой подсобке сидела теплая компания хорошо известного типа людей – любителей поутру пропустить бутылочку на троих в антисанитарных условиях. Уставленную стеллажами грязную комнатку никак нельзя было назвать подходящей для приема пищи и распития спиртного, однако дефицит стерильности вовсе не мешал работягам в пятнистых зеленоватых ватниках наслаждаться жизнью – они сидели на табуретках вокруг импровизированного стола из автопокрышек и прекрасно себя чувствовали. Незваные гости остановились на пороге.
– Так есть Габридзе? – снова задал вопрос Саша.
– Ну, я Габридзе… – пробасил сидящий в углу усатый парень. В принципе, из всех присутствующих он больше всего и был похож на носителя грузинской фамилии: черные, чуть вьющиеся волосы и нос с заметной горбинкой выдавали кавказское происхождение. Но говорил парень чисто, без акцента.
– Здравствуйте, мы журналисты, с телевидения. Хотели бы задать вам несколько вопросов… – осторожно начал Маневич.
– Точно, с телевидения, – обрадовался самый пожилой рабочий. – А я смотрю, у девушки лицо такое знакомое, все вспоминал, из какой она квартиры.
Лизавета улыбнулась и опустила глаза, а отвечать не стала, чтобы не отвлекаться на разговор о том, кто, где и когда видел ее на экране.
Габридзе отреагировал не столь весело:
– А что надо-то?
– Мы насчет тела, которое вы нашли в подвале! – сказал Саша.
– Вот, что я им говорил? Затаскают! Не надо было ничего трогать! – досадливо махнул рукой Габридзе и отвернулся. Его собутыльники тоже молчали. Пауза затягивалась.
– Простите, как ваше имя-отчество? – поинтересовалась Лизавета. Чтобы возобновить вдруг оборвавшийся разговор, самое лучшее – задать простой и ясный вопрос.
– Мое, что ли? Георгий Давидович. – Габридзе откликнулся не сразу.
– А кому вы говорили, что тело надо оставить там, где есть? – вступил в беседу Маневич.
– Да всем говорил, хлопот не оберешься с этой милицией и прочим…
– А что – не в первый раз тело находите? Опыт был?
Габридзе возмущенно замотал головой:
– Еще чего, первый раз такое, слава Богу! Правда, был случай, под лестницей бомжа нашли, в семнадцатом доме, да ведь бомж – он и есть бомж, умер и умер, тогда никто не интересовался, а тут уже два раза в отделение вызывали! Теперь вы еще пришли… Я знал, что затаскают! Приличная такая дамочка…
– А раньше в этом районе вы ее не встречали?
– Да разве всех упомнишь?!
– А в подвал почему пошли? – спросила Лизавета. Они с Сашей так и стояли на пороге. Войти их никто не пригласил, уступить табурет даме тоже никто не торопился. Впрочем, Лизавета не обиделась – не в Версаль приехала…
– Как почему? Подвал под офис сдают, а там воды по колено…
– А кому под офис? – оживился Саша.
– Меня это не касается, нам поручили воду выкачать, мы и пришли. И тут такая незадача! Теперь вот отчитывайся перед вами!
– Дверь-то заперта была? В подвал? – продолжал давить Маневич.
– Нет, замок висел на одной скобе, взяли у дворника ключ, а он не пригодился. – Габридзе хлопнул себя по обтянутой камуфляжными штанами коленке. – Да открыл, наверное, кто-то, когда входил в подвал. Не сквозь же дверь эта дамочка туда пришла! Такой замок сломать – тьфу, если умеючи!
– А воду-то откачали?
Вместо ответа Габридзе тяжело вздохнул и посмотрел на полупустую бутылку водки. Он явно устал от вопросов, да и трубы опять горели. «Сколько можно отвечать на вопросы, если продукт тухнет?» – этот незамысловатый упрек явственно читался на лицах сидевших в подсобке мужчин.
– Так откачали воду? – упорствовал Маневич.
– Нет, пойдем еще, завтра или когда там… – угрюмо буркнул Габридзе и начал наполнять стаканы.
– Может, и телевидение с нами, а? – гостеприимно предложил пожилой рабочий. – Стаканы сейчас организуем!
– Нет, спасибо, мы пойдем. – Лизавета даже вздрогнула. Эта идея явно ее шокировала. – До свидания.
– Да, до свидания. – Саша вышел следом.
Когда они очутились на относительно свежем воздухе, Маневич тут же принялся ругать Лизавету:
– Лучше бы один пошел, а то толку от вас, журналистки уважаемые, чуть больше, чем от лисицы в курятнике! Выпил бы с ними водки, они, глядишь, еще чего-нибудь рассказали бы…
– Прекрати говорить красиво, – немедленно отрезала Лизавета. – Ничего бы ты не узнал. Они просто украсили бы матюжками те же ответы, и у тебя появилось бы ощущение, что ты получил полную и всестороннюю информацию. Пошли к дворнику!
Дворника, вернее, дворничиху они нашли по указанному адресу без особых проблем. Правда, напуганная желтой прессой женщина долго не хотела открывать дверь своей квартиры. Саша уж и так и сяк ее уламывал, и хозяйка сдалась только тогда, когда он предложил забросить ей в окно собственное редакционное удостоверение.
– Тоже мне, кабальеро, – прокомментировала нестандартную идею Лизавета, но на дворничиху Сашина самоотверженность произвела впечатление, она щелкнула хлипким замком и осмотрела пришельцев в образовавшуюся щель. Потом решилась и отрыла дверь пошире.
– Добрый день, мы хотим вам задать всего два вопроcа, – обаятельно улыбнулся Саша.
Дворничиха ответила нелюбезно:
– Задавайте, только побыстрее, у меня там белье кипятится!
– Пользуйтесь «Асом»! Можно без кипячения! – Ответ напрашивался сам собой. Однако дворничиха шутку не приняла и попыталась захлопнуть дверь.
– Ходют тут всякие, учат! – Видимо, бессмертная реклама на нее не действовала, или же в этой квартире жили без телевизора. Впрочем, уйти от вопросов женщине не удалось. Маневич, рискуя остаться без пальцев, просунул руку в щель, и дворничиха, поразмыслив, не стала его калечить.
– Скажите, вот подвал, где эту женщину нашли, он всегда заперт был?
– Всегда. Положено так – все подвалы и чердаки на запоре держать, чтобы бомжи пожара не устроили, – пробурчала дворничиха. Она была рыжая, с проседью, волосы забраны в тугой пучок на затылке, что делало ее похожей на школьную учительницу. Если, конечно, учительницы носят дома старые сине-фиолетовые спортивные штаны и застиранные свитера.
– А тот самый подвал был заперт или нет? Вот рабочие говорят… – не унимался Маневич.
– Они вам наговорят, особенно когда с утра зенки зальют, алкаши проклятые. Еще что интересует? – совсем посуровела их и без того каменноликая собеседница. Лизавета поняла, что пора вмешиваться, и быстро проговорила:
– Вы не пугайтесь, пожалуйста, мы не в смысле злоупотреблений и нарушений, дело в том, что в милиции дело хотят закрыть, говорят, простой несчастный случай, а нам кажется, что эта женщина… – Лизавета секунду помешкала. – Ну, не сама туда пришла. Понимаете? Она у нас на студии работала. Муж у нее больной, сын остался, в армии. Нечего было ей в этом подвале делать. Поэтому очень важно узнать, закрыта была дверь или нет. Или у вас кто-то ключ просил? Мы просто должны проверить, это до милиции не дойдет, точно вам говорю…
Дворничиха с минуту пристально глядела на Лизавету и, вероятно, решила, что она заслуживает доверия.
– От этого подвала несколько ключей было. Я тут одним разрешила иногда товар оставлять. А потом, когда начальник нашел арендаторов, сказала, чтобы выметались.
– А кто оставлял товар?
– Да парни какие-то, бизнесмены, – важно выговорила дворничиха.
– Может, вы и название фирмы скажете?
– Вот уж не знаю, мне эта фирма без надобности, парни и парни, один высокий, блондин, красивый такой, обходительный, а второй маленький, шатенистый, крепкий.
Саша немедленно разыграл удивление:
– Что ж, вы и документов их не видели, а ключ дали?
– Так ведь не в квартиру пускала. В подвале, кроме воды да комаров, они там круглый год по стенам сидят, ничего нет. Что эти парни там держали – их дело, главное, что не мешки со взрывчаткой, а товар. Я сразу предупредила – за сохранность не отвечаю.
– Откуда вы знаете, что это была не взрывчатка?
– Так ведь не чеченцы, поди. Наши, русские ребята. Говорю же – один блондин, второй шатенистый.
Аргумент, конечно, был тот еще, но чувствовалось, что дискуссия на тему «Национальное лицо терроризма» с дворничихой не получится.
– Как же вы тогда их предупредили, чтобы они увезли товар? – Маневич нашел еще одно слабое место в ответах дворничихи.
– А встретила их. Совершенно случайно, буквально третьего дня! Ну и сказала, чтобы убрали все.
– И что же они там хранили, если в подвале воды по пояс? – продолжал допрос Маневич.
– Я не следила. Видела один раз какую-то большую коробку с надписями по-иностранному, так разве прочтешь? – Дворничиха оглянулась, услышав какой-то шум в глубине квартиры. – Ну что, все у вас? Там у меня белье…
– Последний вопрос – вы их узнаете, если увидите?
– Чего ж не узнать? Приметные ребята! – ответила дворничиха и скрылась за дверью.
– Это Целуев, я тебе говорю! Обходительный блондин – это он! – Саша горячился и размахивал руками, он даже на дорогу не смотрел и чуть не угодил под машину, неосторожно ступив на мостовую.
– Послушай, под эти приметы только в нашей редакции подходит не меньше трех человек, – попробовала остудить его прагматичная Лизавета. Но тщетно, Саша продолжал гнуть свою линию:
– Обходительный блондин, лучше не придумаешь, это он, к тому же и офис его неподалеку, на Восстания.
– И что? Здесь тысячи офисов, в которых работают блондины. К тому же, какой товар может хранить в подвале профессиональный имиджмейкер? Или ты полагаешь, что он хотел использовать подвал как гробницу? Судя по твоему рассказу, человек он, конечно, неприятный, но не производит впечатления клинического идиота. И не стал бы светится личиком, если собирался спрятать в подвале труп.
– Да нет, – досадливо поморщился Саша. – Они там что-то хранили, а потом надо было срочно спрятать тело, и они бросили его в воду. Они же не знали, что появятся эти работяги с помпой.
Лизавета задумчиво смотрела на светофор, мигающий предупреждающим желтым глазом.
– Может, ты и прав, но все это надо еще доказать… А то у нас чувства, подозрения и ощущения…
– Я и докажу, вот вернусь из Москвы и докажу. Есть идея.
Они распрощались на углу Невского и Восстания. Маневич пошел за билетом, а Лизавета отправилась в магазин: у продуктов есть крайне неприятное свойство – сколько бы ты ни накупил, они кончаются, и запасы надо пополнять.
КОНТРОЛЬНАЯ ОТМЕНЯЕТСЯ
Саша Маневич шел-шагал по Москве, по проспекту, название которого для приезжего с берегов Невы звучит как «плюсквамперфектум», как знак из давно прошедшего времени. Он шел по Ленинградскому проспекту и втихую завидовал жителям столицы.
Троллейбусы по Тверской и Ленинградскому проспекту ходили, как заведенные, будто зайцы, снабженные батарейками «Энерджайзер». Жители Северной Пальмиры давно усвоили немудрящую истину: если туда, куда тебе надо, ты в силах дойти пешком, – иди. Сэкономишь время, силы и сбережешь хорошее настроение.
Дождавшись на остановке троллейбуса, Саша вспрыгнул на заднюю площадку и поехал в сторону Тверской. На Тверском бульваре ему назначил встречу депутат Зотов.
Сниматься Яков Сергеевич отказался категорически, чем несказанно удивил журналиста Маневича. Все телевизионщики знали Зотова как законченного ликоблуда. (Далеко не каждый знаком с телевизионным жаргоном, поэтому следует пояснить: ликоблудом именуется человек, получающий колоссальное наслаждение от вида собственного лица на экране и потому готовый сниматься где угодно и в каком угодно качестве.) Раз съемок не будет, Саша бросил оператора в телевизионной гостинице. Машину тоже решил не заказывать – зачем попусту тратить студийные деньги? Спасибо за бережливость ему, конечно, никто не скажет, но про себя можно гордиться собственными благородством и неприхотливостью.
Разыскать парламентария Зотова оказалось очень и очень непросто, хоть Саша разжился его думским телефоном. В своем кабинете Яков Сергеевич, видимо, бывал крайне редко. Саша названивал ему все время, пока снимал встречу в верхах и подписание договора о Союзе между Белоруссией и Россией.
Съемочные дни были суетливыми и бестолковыми. Так всегда бывает во время официозных съемок. Толпы журналистов носились по Москве, отлавливая то Лукашенко, то еще кого-нибудь, не менее влиятельного. Саша, как и все остальные репортеры, измотанный постоянным тоскливым ожиданием пресс-конференций и церемоний официального фотографирования, не забывал ежедневно названивать господам Зотову и Поливанову.
С Игорем Ивановичем Поливановым не повезло сразу и окончательно. Секретарь депутата Думы от Новгорода и по совместительству обладательница приятного голоса предельно корректно, не придерешься, разъяснила корреспонденту «Петербургских новостей», что ее многоуважаемый босс уехал повидаться с избирателями и вернется через недельку, не раньше. Саша засомневался – в новой Думе кипел очередной парламентский скандал, разгорелись страсти, как это господин Поливанов покинул коллег-законодателей в такой острый момент? Вышколенная девица поблагодарила представителя прессы за интерес, проявленный к господину Поливанову, а заодно посоветовала больше думать о качестве телевизионного вещания и меньше – о проблемах парламентского регламента.
Дозвониться до Якова Сергеевича Зотова Саша не мог в течение двух суток. Он звонил упорно и настойчиво, в разное время, и в шесть утра, и в одиннадцать вечера. Ответом ему были долгие заунывные гудки. Последний раз он позвонил наудачу из холла гостиницы – в номерах, отведенных Российским телевидением петербургским гостям, телефонов не было. Позвонил в три часа ночи, машинально, почти по привычке. Ответил депутат Зотов лично. Беседа получилась сюрреалистическая.
Сначала Саша от неожиданности молчал в течение долгой минуты, потом задал умнейший в данных обстоятельствах вопрос:
– Это вы, Яков Сергеевич?
Думец Зотов тоже блеснул интеллектом:
– А кого вам надо?
– Это Александр Маневич, корреспондент…
– Ах, Маневич, как же, как же, помню такого… – Тон депутата Саше не понравился, сарказм не шел важному и велеречивому думцу-политологу.
– Я у вас интервью брал… – Саша опять не успел закончить фразу.
– Я за свою жизнь раздал сотни интервью…
– Мне бы хотелось с вами встретиться, чтобы…
– Я не уверен, что располагаю временем для бесед с журналистами, – опять перебил его Зотов.
– Я имел в виду нашу последнюю встречу, хотелось бы кое-что уточнить…
– Что уточнить, что?! – вдруг взвизгнул Яков Сергеевич.
Саша от неожиданности чуть не уронил трубку. Впрочем, собеседник его немедленно взял себя в руки и на три тона ниже спросил:
– Вы откуда звоните?
– Из гостиницы Российского телевидения.
– Наше интервью в эфире было?
– Пока нет. – Саша приготовился оправдываться: политические деятели полагают, что их откровения должны запускаться в народ немедленно. – Надо кое-что уточнить, я бы подъехал с оператором и…
– Я же сказал, времени для интервью у меня нет…
– Почему? Я не могу без уточнений выпустить в эфир прошлую запись.
– Тогда не выдавайте… – охотно согласился Зотов.
Саша даже растерялся, столкнувшись с дивом дивным, чудом чудным в виде политика, вдруг разлюбившего шорох газетных страниц, заполненных его статьями, и шуршание пленок с записями его интервью.
– Как же так, ведь вы…
– Вот что, молодой человек, подъезжайте завтра к шести вечера на Гоголевский бульвар.
– А как туда добраться?
Саша, подобно большинству петербуржцев, вернее, петербургских журналистов, конечно, знал Москву, но в общих чертах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39