У них кончилась жратва. Он съел остальных, всех пятерых. В этих самых горах. Ты к такому готов, Бигелоу?— Ты врешь!— Ладно, иди тогда.Теперь у них на один револьвер меньше и, может, на одиннадцать-двенадцать патронов. Когда настанет ночь, они попробуют подобраться ко мне. Ну, положим, на фоне белого снега далеко они не пройдут…— Эти, Татхилл и остальные, они вели с собой вьючных лошадей? — спросил я у Эйндж.— Нет, — сказала она, — они планировали сразу отправиться обратно.Тогда пища у них кончится скоро. Что бы они ни собирались сделать, действовать им придется сразу.Внезапно, как только Том Бигелоу скрылся среди деревьев, я торопливо выпустил три пули наугад в их сторону, выждал несколько секунд, потом выстрелил еще раз, опустив ствол винчестера чуть ниже.Дрожа от холода, я подбросил хворосту в костер. Голодный огонь прокрался вдоль веточек, потом нашел смолистый сосновый сук и вспыхнул. Тут же в кровлю туннеля ударила пуля, срикошетировала и попала в костер, расшвыряв угольки. Я стряхнул искры с одежды и постели — и в этот момент вторая пуля рванула меня за рукав и ударилась в пол сразу за костром.Я видел за деревьями их костер. Лежа ничком на холодном полу и выжидая, я тщательно прицелился в темное пятно на краю освещенного круга. Это могло быть бревно или пенек. Но это мог быть и человек.На мгновение я расслабился. Потом, глубоко вдохнув, выбрал свободный ход спускового крючка, медленно, свободно выдохнул и спустил курок.Раздался хриплый, сдавленный вскрик… за ним последовал жуткий рыгающий звук, я такого в жизни не слышал, ни от человека, ни от животного.Прогремел ответный залп. Я выстрелил еще четыре раза, захватив участок фута в четыре возле костра, а потом выпустил заключительную пулю, прямо в огонь.— Эйндж, — сказал я, — найдите-ка «холодной муки» "холодная мука» — мука из поджаренного кукурузного зерна с добавкой сахара и корицы; перед употреблением ее разбалтывают в воде и варят или пьют без варки.
у меня в тючке. Возьмите немножко, добавьте мяса и сварите вместе. Когда стемнеет, попробуем выбраться.— А мы сможем?— Попробовать сможем.Как ни тревожило меня, что сделают Татхилл и его дружки, а холод тревожил еще больше.Надо как-то спасаться. Мы должны попробовать. И попробовать надо, пока еще есть силы.Эйндж не в том состоянии, чтобы второй раз зимовать в горах. У нас слишком мало еды для зимовки, нет нужной одежды и снаряжения. Но, как ни плохи наши дела, тем, снаружи, уже сейчас куда тяжелее. Я надеюсь, человек, которого я подстрелил, умер — так для него лучше.Мои лошади, напуганные стрельбой, убрались подальше от пещеры. Сейчас они двинулись было обратно, но, прежде чем добрались назад, их уложили два быстрых выстрела — сначала вьючного коня, потом аппалузу.В первый раз за много месяцев я выругался черными словами. Па никогда не был силен в брани, а Ма ее на дух не переносила, так что мы с братьями выросли, так и не приучившись к крепким словечкам, но на этот раз я высказался. Это были хорошие лошади, и никому они не мешали. Но я знал, почему их убили. Эти люди там, в кустах, они-то понимали, как им не хватает пищи… а конина — все-таки мясо, и не такая уж плохая еда, если на то пошло.Наступила ночь. Появились звезды, ветер потек с окружающих гор, словно льдистая вода. Луну мы пока не видели, лишь белый свет лег на горные вершины. Пару раз я выстрелами стряхнул снег с кустов; а потом мы с Эйндж поели, как смогли. Я положил в мешок остатки вяленого мяса, а из одеял свернул второй тючок. Внутрь сложил боеприпасы.Взял длинную палку — удилище, с которым ходил ловить рыбу, выставил ее наружу и подтащил к себе оружейный пояс Тома Бигелоу, а потом и револьвер. Вынул из пояса патроны и заполнил ими пустые ячейки на своем поясе. Вытряхнул патроны из барабана и топором загнул боек ударника.Потом сделал на своем мешке веревочную петлю, чтобы повесить топор, а кирку и лопату засыпал под стенкой пустой породой, ее на полу хватало. Наверное, он их найдут, но я вовсе не собирался облегчать им жизнь.Время от времени пуля ударялась в стенку туннеля или в дрова. Я отвечал не сразу, с большими промежутками времени… хотел, чтоб они привыкли подолгу ждать моих выстрелов.Все шансы были за то, что они попытаются атаковать нас под покровом темноты, хотя некоторое время их темные фигуры будут выделяться на снегу. Однако, если они сообразят пересечь долину далеко в стороне, а потом подкрасться к нам вдоль скальной стены…— Будьте готовы уйти, — прошептал я Эйндж. — Я думаю, они что-нибудь попробуют совсем скоро, мы их отобьем, а после того удерем.Я выбрался из-за кучи хвороста, тихо выскользнул наружу и продвинулся вдоль скалы, пока мне не открылся обзор в обе стороны. Замер и прислушался. Сперва ничего, довольно долго… а потом легкий шорох грубой одежды об ветки. Я дождался, пока замечу движение, поднял винтовку, снова увидел движущуюся тень и выстрелил.Кто-то зарычал, послышалось тяжелое падение, пуля ударила в скалу рядом с моей головой. Я пригнулся и быстро пробежал обратно в туннель. Снаружи слышалась ругань, прогремело несколько выстрелов. Я схватил тючки и нацепил один себе на спину. Эйндж уже надела меньший. Несколько мгновений мы выжидали. Я послал пулю между деревьев, целясь на вспышку выстрела, а потом мы выскользнули наружу.Участок возле устья туннеля лежал в глубокой тени. Мы быстро прошли вдоль стены и, достаточно удалившись в сторону, свернули в лесок.Нам надо было дойти до каньона, где жила Эйндж, спуститься по тропе, по которой они поднимались следом за нами, и не сбиться с нее в темноте. Потом перебраться на другую сторону долины и взобраться по крутому склону осыпи на голый, покрытый льдом гребень, с которого открывается вид на Вальеситос. Будет ли это под силу девушке, я не знал.Оказавшись среди деревьев, мы направились к выходу из долины с шахтой и немного сбавили ход, перейдя на ровный шаг. Снег замерз, и теперь мы двигались по прочному насту, где можно было обойтись без снегоступов.Мы их бросили — все равно они уже разваливались, отслужили свое, им нелегко досталось. Пока стоят холода, снег останется прочным, но если начнет теплеть, намерзший после дождя лед будет понемногу таять под снегом. Тогда все, тогда сиди на месте и не дергайся. Один неверный шаг — и снег у тебя под ногой заскользит по тающей подкладке, увлекая за собой пласт со всего склона в одной гигантской лавине. Конечно, мерзнуть — радости мало, но сейчас холод — наше спасение. Чем крепче, тем лучше.Мы двигались ровным шагом. Никто из них не кинется в нетерпении исследовать шахту, даже когда они поверят, что мы улепетнули. Ну, а когда они ее осмотрят, то сразу начнут искать золото. Большую часть того, что валялось на глазах, я забрал, и им придется поработать киркой и лопатой, чтобы добраться до остального.Но пройдет немного времени, и им станет не до золота, начнут их припекать другие заботы, поважнее.Время от времени я останавливался, чтобы Эйндж могла перевести дух и чуть расслабить усталые мышцы. Она держалась молодцом и не жаловалась.Луна ярко освещала стену каньона, когда мы добрались до ведущей вниз тропы. Эйндж схватила меня за рукав.— Телл? Неужели мы должны?..— Должны.Я попробовал ногой тропу. И решил, что по насту спускаться будет намного легче, чем по рыхлому снегу поверх ледяной корки. Осторожно-осторожно, будто по яйцам ступая, я двинулся вниз.Ветер кусал открытые части тела, от холода деревенели мышцы. Каньон внизу зиял открытой черной пастью. Над нами высились гребни и вершины, чистые, белые, сияющие в лунном свете дикой красотой. Нечасто доводится человеку в жизни поглядеть такое зрелище, и я остановился на минуту, просто вбирая в себя эту картину. Эйндж стояла сзади, придерживаясь руками за мою спину.— Хотел бы я, чтоб Ма увидела это, — сказал я. — Она любит все красивое.Ветер впился в наши лица ледяными зубами, и мы двинулись дальше. Снег скрипел под ногами, и каждый шаг длился целую вечность, заполненную риском и страхом.Тропа имела в ширину едва три фута, лишь кое-где расширяясь до четырех, но в некоторых местах казалась шире из-за снежных карнизов, нависавших над обрывом. Дорожка спускалась круто, здесь приходилось делать каждый шаг по отдельности, осторожно ставить ногу, постепенно переносить на нее вес, и только потом отрывать от опоры вторую ногу.Небо наверху было поразительно ярким; луна озаряла холмы и вершины, как днем. Высоко над нами, на морозном гребне, где я наделялся оказаться к рассвету, ветер сдувал снег легкой дымкой, затягивающей небо недлинным шарфом. Снег, нависающий на склонах над тропой, пробуждал во мне изрядное беспокойство. Такой снег может заскользить вниз от малейшей причины, и с рассветом станет еще опаснее.Пройдя половину пути вниз, мы снова остановились, и Эйндж подошла ко мне.— Вы готовы? — спросил я ее. — Они придут скоро, Эйндж.— Как скоро?— Через пару часов…Мы наконец добрались до дна — колени дрожали. Направились к пещере. К рассвету они поймут, что мы исчезли. Не слыша ответного огня, быстро сообразят, что мы смылись, и кинутся за нами, остервенелые, как сто чертей.Только перед самой пещерой мы почуяли запах дыма. Уловив струйку, я резко остановился. В пещере кто-то был.Я шагнул в отверстие с винтовкой наготове — и обнаружил, что смотрю прямо в дуло револьвера сорок четвертого калибра. Эта дырка показалась мне размером в зев пещеры, и была она черная как смерть.— Мистер, — сказал я, — положите вы лучше свой сорок четвертый. Если не положите, я вас точно убью.Но он все так же целился в меня. Глава 14 Револьвер держал в руке Малыш Ньютон — тот самый белоголовый малыш, которому я заморочил голову и не дал затеять драку давным-давно, по дороге в эти места.Он лежал на спине, с виду совсем больной, и револьвер у него в руке прыгал вверх-вниз, ходуном ходил. Он был укрыт одеялом, и я видел по костру, что он подкладывал в него веточки, не поднимаясь.— Что случилось, Малыш? Попал в неприятности?Он все еще метил из своего револьвера в меня. Успею ли я поднять винчестер и пригвоздить его? Я очень надеялся, что пробовать мне не придется.— Ногу сломал.— А они тебя бросили? Ну, это ни черта не порядочно, Малыш. — Я сцепил зубы, собрал все запасы мужества, и отложил винтовку. — Малыш, положи ты свою пушку и позволь мне поглядеть на твою ногу.— У тебя нет никаких причин помогать мне, — сказал он, но я-то видел, что он страшно хочет, чтоб ему помогли.— Ты поранился — это достаточная причина. Может, когда ты выздоровеешь, у меня появится причина пристрелить тебя, но сейчас я не брошу человека в такой беде.Я сказал Эйндж:— Вы стойте у входа, мэм, и караульте, во все глаза смотрите. Может статься, что дорогу отсюда нам придется пробивать себе огнем.Я аккуратненько вынул револьвер у него из руки и откинул одеяло. Он пытался наложить себе на ногу лубки, но повязка расползлась. Нога распухла, как бревно стала, и выглядела здорово страшно.Я разрезал ему штанину, а потом и сапог, иначе его было не снять. Никакому ковбою не по вкусу, когда портят пару хороших сапог, но куда денешься?Похоже было на простой перелом в нескольких дюймах ниже колена, но эти лубки ни к черту не годились. Я вырезал новые, а потом решил попробовать как-то облегчить ему боль.Нагрел воды и положил на сломанную ногу горячие тряпки. По правде говоря, я представления не имел, много ли будет от них толку, но эти компрессы хотя бы дадут ему понять, что за ним ухаживают, это может как-то успокоить человека, который столько провалялся один, замороженный до полусмерти, в заброшенной пещере.— Ты сам сюда залез?— Они меня бросили.— Это — подлая компания, Малыш. Они не стоят, чтобы за них биться. Тебе надо забыть про них и подружиться с настоящими людьми.Я наломал веток, подбросил в огонь, а сам все думал, в какое отчаянное положение мы попали. Мы с Эйндж и так здорово рисковали, нацелившись выбраться через хребет. И, как будто нам своих бед было мало, еще повесили себе на шею человека со сломанной ногой.Думаю, любой человек со стороны мог бы сказать, что, дескать, не мое это дело, что мой первейший долг — вытащить отсюда Эйндж, да и самому выбраться. И шансы на это у нас в лучшем случае половина на половину — я бы даже сказал, что меньше, чем половина.А Малыш прибыл сюда с людьми, которые намеревались меня ограбить, возможно и убить. Да он еще раньше пытался затеять со мной драку. Когда-нибудь кому-нибудь придется пристрелить его, как пить дать.Но если бросить его тут, он умрет от холода раньше, чем начнет голодать. Тут уж никаких или — или. И ни один поганец из этой жаждущей золота банды и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь.Я взял топор и пошел вниз, к деревьям. Луна уже зашла, но близился день. Я порыскал в зарослях молодого подроста, в рощице, которая вытянулась после того, как оползень снес старые деревья, и нашел густой осинник — то что надо. Вырубил два тонких деревца футов по восемь длиной.Обрубил веточки, отнес жердочки в пещеру, а потом взял топор и стесал с одной стороны. Топор у меня острый, а дома, в Теннесси, мне тыщу раз приходилось распускать жерди на половинники для заборов, уж я-то знал, как расколоть вдоль молодой стволик. На конце, с плоской стороны, я сделал скос и слегка вывел его по кривой кверху.Из кучи хвороста, набранного на топку еще Эйндж и ее дедом, я выбрал подходящие палки и вырубил несколько поперечин, потом сделал в жердях по четыре зарубки и подогнал к ним поперечины по размеру.— Что это вы мастерите?— Сиди спокойно. Я ведь тебя не смогу вынести отсюда на спине, так я делаю тоббоган… санки, вот такие.— Вы меня заберете отсюда?Голос звучал здорово недоверчиво. Похоже, Малыш никак не ожидал с моей стороны ничего хорошего.— Не могу я оставить тебя тут лежать и замерзать, — сказал я ему сердито. — Лежи себе спокойно и молчи. Если мы отсюда выберемся, ты тоже будешь с нами… только сильно не надейся. Уж больно у нас самих шансы убогие.Несколько минут, пока я привязывал крестовины к жердям ремешками, Малыш Ньютон помалкивал — нечего ему было сказать. Наконец чуть зашевелился, умащивая ногу поудобнее.— Сэкетт, лучше вам с этой девушкой вдвоем уходить. Я хочу сказать, про меня не думайте. Черт побери, я ведь собирался вас убить, еще тогда.— Малыш, ты бы даже не успел вытащить пушку из кобуры. Я не ищу приключений, но я еще молочные зубы точил об шестизарядник.— У вас может получиться, вдвоем. А меня вы ни по какой тропе не протащите на этих салазках.— А мы и не пойдем ни по какой тропе. — Я присел на корточки. — Малыш, если ты выберешься из этой истории живьем, так уж точно сможешь рассказывать людям, как по воздуху летал и через горы прыгал, потому что как раз этим мы и собираемся заняться.Малыш Ньютон мне не поверил. И вполне резонно. Да я сам бы не поверил, если бы мне кто другой сказал. Ни один человек в здравом уме не пустился бы на такое отчаянное дело, как я задумал.Те немногие тропы, по которым мы забрались в горы, сейчас на добрую дюжину футов засыпаны снегом. А я задумал перевалить через хребет и спуститься по крутому склону горы прямо в лагерь.Безумие? Это уж точно… но только желоб водостока сейчас полностью забит снегом и льдом, верхняя долина полна до краев, а что до других троп, тех, по которым пришли сюда Эйндж и ее дед, Хуан Моралес … там перевалы тоже закупорены снегом.Сюда мы все приехали на лошадях, но ни одна лошадь не смогла бы сейчас выбраться отсюда. Местами снег может выдержать вес человека, но уж никак не вес человека и лошади. Мы обязаны попытаться, деваться нам некуда, но риск такой, что и подумать страшно.Одно дело — ехать по незнакомой местности на лошади, и совсем другое — идти пешком. На это времени уйдет раза в два, а то и в три больше. Банда, что осталась там наверху, рассчитывала по-быстрому приехать сюда, хватануть золота и сразу же возвращаться обратно…— Что вы имеете в виду? — Малыш смотрел на меня так, словно боялся, что понял все правильно.Я прервал на минуту свою работу и показал рукой на гору напротив.— Та гора, что над нами, она еще повыше, вот через нее мы и двинем.Теперь он понял, что я начисто рехнулся. Один-единственный человек собирается на руках перетащить через такую гору девушку и раненого!Небо над головой только начинало сереть, когда мы тронулись оттуда; я тащил за собой эти грубые санки. Склон осыпи был крутой, но теперь, когда его покрыло снегом, подниматься стало легче, потому что камни не сыпались из-под ног. И все равно, пришлось помучиться и попотеть, пока мы добрались до основания камина.Эйндж поглядела на него снизу вверх, потом повернулась ко мне, ошарашенная — рот у нее раскрылся, а глаза стали вот такие здоровенные.— Телл, — прошептала она, — вы не сможете. Это просто невозможно.По правде говоря, я и сам не очень-то верил. Гора эта высокая, и подъем получится будь здоров. Я закинул винтовку за спину, повесил моток веревки на пояс и сказал Эйндж, чтоб не робела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
у меня в тючке. Возьмите немножко, добавьте мяса и сварите вместе. Когда стемнеет, попробуем выбраться.— А мы сможем?— Попробовать сможем.Как ни тревожило меня, что сделают Татхилл и его дружки, а холод тревожил еще больше.Надо как-то спасаться. Мы должны попробовать. И попробовать надо, пока еще есть силы.Эйндж не в том состоянии, чтобы второй раз зимовать в горах. У нас слишком мало еды для зимовки, нет нужной одежды и снаряжения. Но, как ни плохи наши дела, тем, снаружи, уже сейчас куда тяжелее. Я надеюсь, человек, которого я подстрелил, умер — так для него лучше.Мои лошади, напуганные стрельбой, убрались подальше от пещеры. Сейчас они двинулись было обратно, но, прежде чем добрались назад, их уложили два быстрых выстрела — сначала вьючного коня, потом аппалузу.В первый раз за много месяцев я выругался черными словами. Па никогда не был силен в брани, а Ма ее на дух не переносила, так что мы с братьями выросли, так и не приучившись к крепким словечкам, но на этот раз я высказался. Это были хорошие лошади, и никому они не мешали. Но я знал, почему их убили. Эти люди там, в кустах, они-то понимали, как им не хватает пищи… а конина — все-таки мясо, и не такая уж плохая еда, если на то пошло.Наступила ночь. Появились звезды, ветер потек с окружающих гор, словно льдистая вода. Луну мы пока не видели, лишь белый свет лег на горные вершины. Пару раз я выстрелами стряхнул снег с кустов; а потом мы с Эйндж поели, как смогли. Я положил в мешок остатки вяленого мяса, а из одеял свернул второй тючок. Внутрь сложил боеприпасы.Взял длинную палку — удилище, с которым ходил ловить рыбу, выставил ее наружу и подтащил к себе оружейный пояс Тома Бигелоу, а потом и револьвер. Вынул из пояса патроны и заполнил ими пустые ячейки на своем поясе. Вытряхнул патроны из барабана и топором загнул боек ударника.Потом сделал на своем мешке веревочную петлю, чтобы повесить топор, а кирку и лопату засыпал под стенкой пустой породой, ее на полу хватало. Наверное, он их найдут, но я вовсе не собирался облегчать им жизнь.Время от времени пуля ударялась в стенку туннеля или в дрова. Я отвечал не сразу, с большими промежутками времени… хотел, чтоб они привыкли подолгу ждать моих выстрелов.Все шансы были за то, что они попытаются атаковать нас под покровом темноты, хотя некоторое время их темные фигуры будут выделяться на снегу. Однако, если они сообразят пересечь долину далеко в стороне, а потом подкрасться к нам вдоль скальной стены…— Будьте готовы уйти, — прошептал я Эйндж. — Я думаю, они что-нибудь попробуют совсем скоро, мы их отобьем, а после того удерем.Я выбрался из-за кучи хвороста, тихо выскользнул наружу и продвинулся вдоль скалы, пока мне не открылся обзор в обе стороны. Замер и прислушался. Сперва ничего, довольно долго… а потом легкий шорох грубой одежды об ветки. Я дождался, пока замечу движение, поднял винтовку, снова увидел движущуюся тень и выстрелил.Кто-то зарычал, послышалось тяжелое падение, пуля ударила в скалу рядом с моей головой. Я пригнулся и быстро пробежал обратно в туннель. Снаружи слышалась ругань, прогремело несколько выстрелов. Я схватил тючки и нацепил один себе на спину. Эйндж уже надела меньший. Несколько мгновений мы выжидали. Я послал пулю между деревьев, целясь на вспышку выстрела, а потом мы выскользнули наружу.Участок возле устья туннеля лежал в глубокой тени. Мы быстро прошли вдоль стены и, достаточно удалившись в сторону, свернули в лесок.Нам надо было дойти до каньона, где жила Эйндж, спуститься по тропе, по которой они поднимались следом за нами, и не сбиться с нее в темноте. Потом перебраться на другую сторону долины и взобраться по крутому склону осыпи на голый, покрытый льдом гребень, с которого открывается вид на Вальеситос. Будет ли это под силу девушке, я не знал.Оказавшись среди деревьев, мы направились к выходу из долины с шахтой и немного сбавили ход, перейдя на ровный шаг. Снег замерз, и теперь мы двигались по прочному насту, где можно было обойтись без снегоступов.Мы их бросили — все равно они уже разваливались, отслужили свое, им нелегко досталось. Пока стоят холода, снег останется прочным, но если начнет теплеть, намерзший после дождя лед будет понемногу таять под снегом. Тогда все, тогда сиди на месте и не дергайся. Один неверный шаг — и снег у тебя под ногой заскользит по тающей подкладке, увлекая за собой пласт со всего склона в одной гигантской лавине. Конечно, мерзнуть — радости мало, но сейчас холод — наше спасение. Чем крепче, тем лучше.Мы двигались ровным шагом. Никто из них не кинется в нетерпении исследовать шахту, даже когда они поверят, что мы улепетнули. Ну, а когда они ее осмотрят, то сразу начнут искать золото. Большую часть того, что валялось на глазах, я забрал, и им придется поработать киркой и лопатой, чтобы добраться до остального.Но пройдет немного времени, и им станет не до золота, начнут их припекать другие заботы, поважнее.Время от времени я останавливался, чтобы Эйндж могла перевести дух и чуть расслабить усталые мышцы. Она держалась молодцом и не жаловалась.Луна ярко освещала стену каньона, когда мы добрались до ведущей вниз тропы. Эйндж схватила меня за рукав.— Телл? Неужели мы должны?..— Должны.Я попробовал ногой тропу. И решил, что по насту спускаться будет намного легче, чем по рыхлому снегу поверх ледяной корки. Осторожно-осторожно, будто по яйцам ступая, я двинулся вниз.Ветер кусал открытые части тела, от холода деревенели мышцы. Каньон внизу зиял открытой черной пастью. Над нами высились гребни и вершины, чистые, белые, сияющие в лунном свете дикой красотой. Нечасто доводится человеку в жизни поглядеть такое зрелище, и я остановился на минуту, просто вбирая в себя эту картину. Эйндж стояла сзади, придерживаясь руками за мою спину.— Хотел бы я, чтоб Ма увидела это, — сказал я. — Она любит все красивое.Ветер впился в наши лица ледяными зубами, и мы двинулись дальше. Снег скрипел под ногами, и каждый шаг длился целую вечность, заполненную риском и страхом.Тропа имела в ширину едва три фута, лишь кое-где расширяясь до четырех, но в некоторых местах казалась шире из-за снежных карнизов, нависавших над обрывом. Дорожка спускалась круто, здесь приходилось делать каждый шаг по отдельности, осторожно ставить ногу, постепенно переносить на нее вес, и только потом отрывать от опоры вторую ногу.Небо наверху было поразительно ярким; луна озаряла холмы и вершины, как днем. Высоко над нами, на морозном гребне, где я наделялся оказаться к рассвету, ветер сдувал снег легкой дымкой, затягивающей небо недлинным шарфом. Снег, нависающий на склонах над тропой, пробуждал во мне изрядное беспокойство. Такой снег может заскользить вниз от малейшей причины, и с рассветом станет еще опаснее.Пройдя половину пути вниз, мы снова остановились, и Эйндж подошла ко мне.— Вы готовы? — спросил я ее. — Они придут скоро, Эйндж.— Как скоро?— Через пару часов…Мы наконец добрались до дна — колени дрожали. Направились к пещере. К рассвету они поймут, что мы исчезли. Не слыша ответного огня, быстро сообразят, что мы смылись, и кинутся за нами, остервенелые, как сто чертей.Только перед самой пещерой мы почуяли запах дыма. Уловив струйку, я резко остановился. В пещере кто-то был.Я шагнул в отверстие с винтовкой наготове — и обнаружил, что смотрю прямо в дуло револьвера сорок четвертого калибра. Эта дырка показалась мне размером в зев пещеры, и была она черная как смерть.— Мистер, — сказал я, — положите вы лучше свой сорок четвертый. Если не положите, я вас точно убью.Но он все так же целился в меня. Глава 14 Револьвер держал в руке Малыш Ньютон — тот самый белоголовый малыш, которому я заморочил голову и не дал затеять драку давным-давно, по дороге в эти места.Он лежал на спине, с виду совсем больной, и револьвер у него в руке прыгал вверх-вниз, ходуном ходил. Он был укрыт одеялом, и я видел по костру, что он подкладывал в него веточки, не поднимаясь.— Что случилось, Малыш? Попал в неприятности?Он все еще метил из своего револьвера в меня. Успею ли я поднять винчестер и пригвоздить его? Я очень надеялся, что пробовать мне не придется.— Ногу сломал.— А они тебя бросили? Ну, это ни черта не порядочно, Малыш. — Я сцепил зубы, собрал все запасы мужества, и отложил винтовку. — Малыш, положи ты свою пушку и позволь мне поглядеть на твою ногу.— У тебя нет никаких причин помогать мне, — сказал он, но я-то видел, что он страшно хочет, чтоб ему помогли.— Ты поранился — это достаточная причина. Может, когда ты выздоровеешь, у меня появится причина пристрелить тебя, но сейчас я не брошу человека в такой беде.Я сказал Эйндж:— Вы стойте у входа, мэм, и караульте, во все глаза смотрите. Может статься, что дорогу отсюда нам придется пробивать себе огнем.Я аккуратненько вынул револьвер у него из руки и откинул одеяло. Он пытался наложить себе на ногу лубки, но повязка расползлась. Нога распухла, как бревно стала, и выглядела здорово страшно.Я разрезал ему штанину, а потом и сапог, иначе его было не снять. Никакому ковбою не по вкусу, когда портят пару хороших сапог, но куда денешься?Похоже было на простой перелом в нескольких дюймах ниже колена, но эти лубки ни к черту не годились. Я вырезал новые, а потом решил попробовать как-то облегчить ему боль.Нагрел воды и положил на сломанную ногу горячие тряпки. По правде говоря, я представления не имел, много ли будет от них толку, но эти компрессы хотя бы дадут ему понять, что за ним ухаживают, это может как-то успокоить человека, который столько провалялся один, замороженный до полусмерти, в заброшенной пещере.— Ты сам сюда залез?— Они меня бросили.— Это — подлая компания, Малыш. Они не стоят, чтобы за них биться. Тебе надо забыть про них и подружиться с настоящими людьми.Я наломал веток, подбросил в огонь, а сам все думал, в какое отчаянное положение мы попали. Мы с Эйндж и так здорово рисковали, нацелившись выбраться через хребет. И, как будто нам своих бед было мало, еще повесили себе на шею человека со сломанной ногой.Думаю, любой человек со стороны мог бы сказать, что, дескать, не мое это дело, что мой первейший долг — вытащить отсюда Эйндж, да и самому выбраться. И шансы на это у нас в лучшем случае половина на половину — я бы даже сказал, что меньше, чем половина.А Малыш прибыл сюда с людьми, которые намеревались меня ограбить, возможно и убить. Да он еще раньше пытался затеять со мной драку. Когда-нибудь кому-нибудь придется пристрелить его, как пить дать.Но если бросить его тут, он умрет от холода раньше, чем начнет голодать. Тут уж никаких или — или. И ни один поганец из этой жаждущей золота банды и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь.Я взял топор и пошел вниз, к деревьям. Луна уже зашла, но близился день. Я порыскал в зарослях молодого подроста, в рощице, которая вытянулась после того, как оползень снес старые деревья, и нашел густой осинник — то что надо. Вырубил два тонких деревца футов по восемь длиной.Обрубил веточки, отнес жердочки в пещеру, а потом взял топор и стесал с одной стороны. Топор у меня острый, а дома, в Теннесси, мне тыщу раз приходилось распускать жерди на половинники для заборов, уж я-то знал, как расколоть вдоль молодой стволик. На конце, с плоской стороны, я сделал скос и слегка вывел его по кривой кверху.Из кучи хвороста, набранного на топку еще Эйндж и ее дедом, я выбрал подходящие палки и вырубил несколько поперечин, потом сделал в жердях по четыре зарубки и подогнал к ним поперечины по размеру.— Что это вы мастерите?— Сиди спокойно. Я ведь тебя не смогу вынести отсюда на спине, так я делаю тоббоган… санки, вот такие.— Вы меня заберете отсюда?Голос звучал здорово недоверчиво. Похоже, Малыш никак не ожидал с моей стороны ничего хорошего.— Не могу я оставить тебя тут лежать и замерзать, — сказал я ему сердито. — Лежи себе спокойно и молчи. Если мы отсюда выберемся, ты тоже будешь с нами… только сильно не надейся. Уж больно у нас самих шансы убогие.Несколько минут, пока я привязывал крестовины к жердям ремешками, Малыш Ньютон помалкивал — нечего ему было сказать. Наконец чуть зашевелился, умащивая ногу поудобнее.— Сэкетт, лучше вам с этой девушкой вдвоем уходить. Я хочу сказать, про меня не думайте. Черт побери, я ведь собирался вас убить, еще тогда.— Малыш, ты бы даже не успел вытащить пушку из кобуры. Я не ищу приключений, но я еще молочные зубы точил об шестизарядник.— У вас может получиться, вдвоем. А меня вы ни по какой тропе не протащите на этих салазках.— А мы и не пойдем ни по какой тропе. — Я присел на корточки. — Малыш, если ты выберешься из этой истории живьем, так уж точно сможешь рассказывать людям, как по воздуху летал и через горы прыгал, потому что как раз этим мы и собираемся заняться.Малыш Ньютон мне не поверил. И вполне резонно. Да я сам бы не поверил, если бы мне кто другой сказал. Ни один человек в здравом уме не пустился бы на такое отчаянное дело, как я задумал.Те немногие тропы, по которым мы забрались в горы, сейчас на добрую дюжину футов засыпаны снегом. А я задумал перевалить через хребет и спуститься по крутому склону горы прямо в лагерь.Безумие? Это уж точно… но только желоб водостока сейчас полностью забит снегом и льдом, верхняя долина полна до краев, а что до других троп, тех, по которым пришли сюда Эйндж и ее дед, Хуан Моралес … там перевалы тоже закупорены снегом.Сюда мы все приехали на лошадях, но ни одна лошадь не смогла бы сейчас выбраться отсюда. Местами снег может выдержать вес человека, но уж никак не вес человека и лошади. Мы обязаны попытаться, деваться нам некуда, но риск такой, что и подумать страшно.Одно дело — ехать по незнакомой местности на лошади, и совсем другое — идти пешком. На это времени уйдет раза в два, а то и в три больше. Банда, что осталась там наверху, рассчитывала по-быстрому приехать сюда, хватануть золота и сразу же возвращаться обратно…— Что вы имеете в виду? — Малыш смотрел на меня так, словно боялся, что понял все правильно.Я прервал на минуту свою работу и показал рукой на гору напротив.— Та гора, что над нами, она еще повыше, вот через нее мы и двинем.Теперь он понял, что я начисто рехнулся. Один-единственный человек собирается на руках перетащить через такую гору девушку и раненого!Небо над головой только начинало сереть, когда мы тронулись оттуда; я тащил за собой эти грубые санки. Склон осыпи был крутой, но теперь, когда его покрыло снегом, подниматься стало легче, потому что камни не сыпались из-под ног. И все равно, пришлось помучиться и попотеть, пока мы добрались до основания камина.Эйндж поглядела на него снизу вверх, потом повернулась ко мне, ошарашенная — рот у нее раскрылся, а глаза стали вот такие здоровенные.— Телл, — прошептала она, — вы не сможете. Это просто невозможно.По правде говоря, я и сам не очень-то верил. Гора эта высокая, и подъем получится будь здоров. Я закинул винтовку за спину, повесил моток веревки на пояс и сказал Эйндж, чтоб не робела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15