Теперь нужно исправлять. Прощай.
Когда за ушедшим закрылась дверь, генерал повернулся к селектору, нажал кнопку.
– Викентий Александрович, это я. Проследите, чтобы в лаборатории никого не было, когда к вам зайдет полковник Рокотов. Да, сам. Специальное задание. Можете выдать любые препараты под мою ответственность. Спасибо.
Он положил трубку. Голова продолжала нестерпимо болеть.
ГЛАВА 3
Выходные дни он любил проводить дома. В эти дни он отключал телефон, оставаясь наконец наедине со своими книгами. Это была его страсть, его безумие, которое доставляло ему такое удовольствие. Его близкий друг однажды неодобрительно пробурчал:
– Ты не можешь пройти мимо книжного магазина, как алкоголик – мимо бутылки. Я тоже люблю книги, но до такой степени…
Эта превосходная степень в полной мере реализовывалась только в выходные дни, когда из журнала, где он работал, никто не звонил, вернее, не мог позвонить. И тишина была наградой за его труды. Но в это утро звонок в дверь раздался уже в половине одиннадцатого. Он нахмурился. Дронго не любил неожиданных визитеров, тем более заявлявшихся рано утром в воскресенье.
Посмотрев в «глазок», он огорчился еще больше. Перед дверью стоял откормленный молодец лет двадцати пяти – тридцати, видимо, бывший спортсмен, так как его нос был очень профессионально сломан. Конечно, он был не профессионал – это чувствовалось с первого взгляда. Дронго открыл дверь.
– Доброе утро, – глухо проговорил незнакомец с чуть заметным акцентом.
– Доброе утро. Вы, кажется, ошиблись адресом, – весело ответил Дронго.
– Не ошибся, – возразил незнакомец, – это квартира сорок один?
– Да. Но кто вам нужен?
– Вы. – Этот нахал назвал его имя и фамилию. Неприятности только начинались. Но этот акцент, он явно не местный.
– Что вам нужно? – еще раз спросил хозяин дома.
– К вам гости, – сказал незнакомец.
– До свидания, – сухо проговорил Дронго, – я не жду никаких гостей. Придете ко мне завтра в редакцию.
Дронго попытался закрыть дверь, но парень подставил ногу, нагло улыбаясь. «Напрасно он так улыбнулся», – подумал Дронго. Рывком дернув дверь и чуть сбив равновесие этого спортсмена, он нанес сильный короткий удар ему в грудь. Не ожидавший такого нападения, парень охнул и полетел вниз по лестнице.
Завершения этой сцены Дронго уже не увидел. Он просто закрыл дверь. Минут пять была тишина. На всякий случай он проверил оружие – газовый пистолет «вальтер», лежавший на одной из книжных полок. Боевое оружие он дома не хранил.
В дверь снова позвонили. Осторожно посмотрев в «глазок», он увидел пожилого, лет шестидесяти, мужчину с запоминающейся аристократической внешностью. Такому можно было поверить. Он открыл дверь.
– Доброе утро. – Этот тоже говорил с акцентом, только еще более сильным.
«Грузинский акцент», – наконец понял Дронго.
– Доброе утро, – улыбнулся Дронго. – Этот молодой человек пришел с вами?
– Простите его, – показал назад респектабельный незнакомец, – он еще молодой, кровь играет. Я прошу у вас прощения.
Молодой зло сопел носом, но молчал. Подавленно молчал. Внизу на лестничной клетке Дронго разглядел еще двоих. Становилось интересно.
– Будем считать инцидент исчерпанным, – согласился хозяин дома. – Что вам угодно?
– Я хотел бы с вами поговорить, – очень серьезно сказал пожилой незнакомец.
– И для этого вы привели целую компанию плохо воспитанных молодых людей, – усмехнулся Дронго. – Заходите в дом. Только вы один. Остальные могут подождать на лестничной клетке.
– Конечно, – согласился этот странный гость, громко сказав что-то на грузинском. Ребята покорно закивали в ответ.
– Проходите в комнату, – сказал Дронго, тщательно закрывая дверь. – Извините за беспорядок. Я не думал, что у меня будут такие гости. Я вообще не жду гостей в выходные дни.
– Я знаю, – серьезно ответил гость, проходя по коридору, заставленному книжными полками.
– Что-нибудь будете пить? – спросил его Дронго, когда они уселись наконец в кресла.
– Ничего, – покачал головой гость, – у меня к вам очень серьезное дело.
– Слушаю вас. Но сначала представьтесь.
– Меня зовут Давид, – сказал незнакомец. – Давид Гогия.
– Очень приятно. Как меня зовут, вы уже знаете.
– Я знаю. Я даже знаю вашу кличку – Дронго.
Ах, как здорово, восхитился Дронго. Кажется, в российской разведке уже продают агентов пачками, за любую подходящую сумму. Он почувствовал невольное уважение к незнакомцу; узнать его адрес и кличку было делом нелегким даже для ЦРУ или МОССАДа, а тут просто сидел пожилой грузин, так спокойно произносивший все его имена.
– Я не совсем понял, о чем вы говорите, – тем не менее сухо ответил он.
– Не нужно, – махнул рукой Давид, – я пришел не для того, чтобы вас разоблачать. Я пришел за помощью.
Это уже спектакль, раздраженно подумал Дронго. Или где-то в разведке решили таким образом на него воздействовать? Может, это новый трюк психоаналитиков?
– Я не врач. Какую помощь я могу вам оказать? – осторожно спросил он.
– Мне все известно, дорогой. Прости, я буду говорить на «ты», ведь я старше тебя на двадцать лет. Чтобы узнать твое имя, я дал миллион. Миллион долларов заплатил я, чтобы мне назвали самого лучшего, самого опытного, самого толкового специалиста.
«Как просто! – немного разочарованно подумал Дронго. – Заплати деньги – и тебе назовут любое имя, любого агента. Для чего тогда в мире такие мощные разведцентры? Все решает в конечном итоге миллион долларов. И больше ничего не нужно».
– Понимаю, дорогой, – сказал Давид, – ты думаешь, что я могу тебя выдать. Ради Бога, успокойся. Люди, сообщившие мне твое имя, меня строго предупредили. Если сегодня мы не договоримся, я уйду и больше никогда не вспомню твоего адреса и твоего имени. Но, ради всего святого, давай лучше договоримся.
– Ничего не понимаю. О чем мы должны договариваться? Вы пришли ко мне утром в воскресенье, сначала пытались сломать мою дверь, потом назвали какую-то птицу и теперь говорите, что мы должны договориться.
– Не надо смеяться, – поднял руку Давид, – у меня горе, дорогой. Большое горе. Я потерял своего единственного сына.
– У нас в городе?
– Я не знаю где. Но потерял. Скорее всего в Москве. Он полетел туда на встречу, и больше о нем никто не слышал. Я послал за ним двадцать человек. Они перевернули весь город, но моего Реваза не нашли. Не нашли.
Только теперь Дронго заметил эти мешки под глазами, красные воспаленные веки и дрожащие руки. Старик не играл, у него действительно было огромное горе.
Он принес воды из кухни, протянул стакан гостю.
– Выпейте и успокойтесь. Почему вы считаете, что я могу вам помочь?
– Я обращался везде. В милицию, в полицию, в частные бюро. Я просил помощи в разведке и контрразведке. Никто не смог найти моего Реваза. Но один человек сказал мне – есть такой специалист. Он найдет твоего сына из-под земли. От него невозможно что-нибудь спрятать. Он найдет Реваза, если… если… если не живым, то мертвым, – наконец выговорил Давид, и глаза его заблестели, – и назовет имя убийцы. Больше мне ничего не надо.
– И вы решили, что я такой человек?
– Ты лучший. Про тебя говорят, что ты великий профессионал. Ты можешь все. Найди мне моего сына.
Такого развития событий он не ожидал. Чего угодно, но только не этого. Правильно он делает, что отключает телефон по выходным дням. Не нужно было даже подходить к дверям в этот день. Но у этого грузина действительно горе. Кроме того, он достаточно долго сидит без работы. Может, стоит рискнуть?
– Проси у меня что хочешь, – неправильно понял его молчание Давид. – Я дал миллион долларов, чтобы узнать твое имя. Теперь я дам тебе еще один. Это все, что у меня есть. Только найди мне сына.
Дронго по-прежнему молчал. Нужно было принимать решение. Такого необычного задания у него никогда не было.
– Как исчез ваш сын? – наконец спросил он.
– Я отправил его в Москву, к своему компаньону. А он пропал, словно сквозь землю провалился.
– Отправили одного?
– Конечно, нет. С тремя лучшими ребятами, лучшими. Но они ничего не знают о Ревазе, ничего не могут сказать. Он пропал из гостиницы, выйдя на минуту, и больше его никто не видел.
– Он вез деньги вашему компаньону?
– Небольшую сумму. Тысяч пятьдесят.
– Его не могли убрать из-за этих денег?
– Не могли. Во-первых, он успел передать всю сумму, во-вторых, мой компаньон – его родной дядя и мой брат. Правда, я все равно следил даже за братом, но здесь все чисто. Мой брат тоже переживает, не зная, что случилось с Ревазом.
– Где теперь эти лучшие ребята? – спросил Дронго.
– На дне Куры, – жестко ответил Давид. – Я предупреждал их по-честному, что они никогда не должны отходить от Реваза. Но перед тем, как отправить их в реку, я лично допросил всех троих. Мы нарезали их спины на ремни, но они ничего не знали. В этом я уверен.
– Не нужно было их убирать, – покачал головой Дронго, – у меня может пропасть желание помогать вам.
– Да? – искренне удивился Давид. – Ты смотри, какой чистенький. А мне говорили, что ты убил людей больше, чем я выпил стаканов вина.
– Еще одно слово – и я не возьмусь за дело вашего сына даже под угрозой новых ремней, – холодно произнес Дронго.
– Гордый, – покачал головой Давид. – Ладно, не обижайся. У вас свои правила, у нас – свои. Нельзя прощать людям плохую работу. Это урок и для других. Разве в вашем ведомстве не убирали провинившихся? Или вы всегда говорили друг другу «мерси»?
– Во всяком случае, мы не нарезали ремней, – возразил Дронго. – Если бы вы знали, как мне хочется выставить вас за дверь.
– Что-нибудь мешает? – поднял глаза Давид.
– Уважение к вашему возрасту. И потом, как бы вы ни пыжились, я все вижу. У вас большое горе, а вы сидите здесь и строите из себя такого всезнающего пахана. Глупо.
Он попал в цель. Лицо гостя как-то дернулось, обмякло.
– Да, дорогой, да. У меня большое горе, – выговорил Давид, – ты меня прости за все. Такой характер дурной. Помоги мне найти сына. У меня было три дочери, когда он наконец родился. Ты знаешь, что такое сын в такой семье? Я сам смастерил ему люльку, сам учил его ходить. Сам срывал ему вишни с дерева.
Он вдруг всхлипнул.
– Найди мне его. Найди живым или мертвым. Чтобы мать хотя бы знала, где его могила. Чтобы было куда прийти. Я ведь не наивный человек, все понимаю: шансов почти нет. Но найди мне хотя бы его тело.
– Мне понадобятся помощники.
– Бери кого хочешь, – кивнул Давид, – хоть пятьдесят человек.
– Одного. Который пытался сломать мою дверь. Мне он сразу понравился своей глупостью.
– Манучар хороший парень, просто иногда срывается.
– Не поэтому, я из своего опыта знаю – дураки редко предают. На то они и дураки.
Впервые гость чуть улыбнулся.
– Ты философ, дорогой. Что-нибудь еще?
– Постарайтесь в подробностях рассказать, как именно исчез ваш сын.
– Они жили в гостинице «Савой»: он и двое его ребят. Третий находился у моего брата. Реваз вечером, примерно в пять, вышел из своего номера, постучал к ребятам и сказал, что спускается вниз и скоро придет. Ребятам он приказал, чтобы его не провожали. Мы опросили всех служащих отеля внизу, горничных, дежурных, швейцаров. Кто-то видел молодую девушку. Но больше ничего. Мои люди по одному говорили со всеми киоскерами вокруг «Савоя». Никто ничего не видел. Машина его не тронута, он даже шапку не взял, даже плащ. Спустился вниз в одном костюме. Мы узнали, кто жил в этой гостинице на его этаже в тот вечер. Мы проверяли всех, даже ездили в Польшу, Венгрию, Италию. Может, эти гости что-нибудь слышали. Никто ничего не знает, никто ничего не слышал.
– У него были с собой наличные деньги?
– Несколько тысяч, наверное, было. Но точно не знаю.
– Вы привезли его фотографии?
– Конечно. – Давид достал из кармана пачку фотографий, передал ее Дронго. – Только смотри потом, без меня. Мне очень плохо, когда я их вижу.
– Пойдем дальше. На чем они приехали в Москву? На самолете?
– Да, был коммерческий рейс. Мы проверяли и аэропорт. Там все чисто.
– Ваш брат не говорил о каких-нибудь странностях Реваза?
– Нет, все было в порядке. Он получил деньги, вечером они даже посидели в ресторане. Это в «Метрополе», совсем недалеко от «Савоя»… – Я знаю Москву хорошо, – чуть усмехнулся Дронго.
– Там много выпили, закусили. Вечером, вернее, ночью пешком пришли в «Савой». К Ревазу никто не звонил, не приходил. А на следующий день он исчез.
– Подождите. Давайте по порядку. Он пришел поздно ночью в отель. Они сильно выпили. Кавказский мужчина, кровь играет. У них не было женщин?
Давид опустил голову.
– Были. Брат клянется, что это проверенные шлюхи. С Ревазом были двое. Но мой брат уже уехал. Он просто видел, как женщины поднимались в номер Реваза.
– Охрана подтвердила это сообщение?
– У них тоже были девочки. Да, они все рассказали.
– Вы нашли этих девочек?
– Нашли. Они тоже ничего не знают. Напуганные очень. Они ушли утром, швейцар знает их в лицо.
– Хорошо, пойдем дальше. Когда ваш сын проснулся?
– В одиннадцать утра, они завтракали в номере. Потом поехали в автомобильный магазин, смотрели какие-то новые машины.
– Магазин дорогих автомобилей. Может, на его след вышли рэкетиры?
– Проверили и это. Магазин в этот день был закрыт. Они немного погуляли и вернулись к обеду. Обедали снова в «Метрополе». Реваз и двое его людей. Вернулись в «Савой» в четвертом часу, а в пять вечера это случилось… В «Метрополе» мы опросили всех официантов. Да, его там хорошо знали. Но они просто пообедали и уехали. И все. Он исчез, как сквозь землю провалился, – повторил Давид.
– Если бы вы не поспешили с нарезанием ремней, я имел бы гораздо больше информации.
– Мы искали уже столько дней, столько ночей! Я сходил с ума.
– В любом случае это не оправдание.
– Почти месяц. Ты не знаешь, какая это мука!
– Кстати, я обратил внимание на ваш оборот речи: «как сквозь землю провалился». Вы сказали это дважды. Не совсем характерная речь для вас. Вы говорите с таким акцентом… Это выражение вашего брата?
– Верно.
– Он давно живет в Москве?
– Почти двадцать лет.
– Чем он занимается?.. Какая у него профессия?
– Торговлей, – немного уклончиво ответил Давид, – экспортом разных товаров.
– Если вы будете что-то скрывать, мы не договоримся.
– У него большой объем работ, дорогой. Он вор в законе, большой авторитет в Москве. Даже он не смог найти своего племянника. Мы поставили на ноги всю Москву – всех, кого знали, но ничего не получилось.
– Если я возьмусь за это дело, мне нужна будет помощь вашего брата.
– Конечно, он тебя встретит, устроит, поможет.
– Пока не нужно. Когда понадобится, я вам позвоню. Оставьте мне свои координаты. И его.
– Ты берешь это дело?
– Я еще не сказал свои условия.
Давид обрадовался:
– Проси, что хочешь.
– Плата будет очень высокой. Миллион мне ваш не нужен, мне его просто некуда тратить. На расходы дадите сто тысяч и независимо от результата еще сто.
– Согласен, – быстро сказал Давид.
– Это первое, а еще есть самое главное условие – второе. Без которого я просто не буду работать.
– Что такое? – насторожился Давид.
– Вы подробно расскажете мне, каким образом на меня вышли, откуда узнали мои данные, имя, фамилию, адрес.
– Не могу, – испугался Давид, – это не могу.
– Тогда мы не договорились, – поднялся Дронго.
– Зачем тебе это нужно, зачем? – спросил Давид.
– Чтобы вы были последним, кто переступает порог моего дома. Иначе это может войти в привычку, а на заказ я не работаю. Здесь не ателье по пошиву брюк. Кроме того, это просто опасно.
– Понимаю, дорогой. Хорошо, я расскажу все. Но напрасно ты настаиваешь. Это не очень хорошая информация.
– Это уже мое дело. Рассказывайте поподробнее. Каким образом вам удалось выйти на меня?
Давид, вздохнув, начал рассказывать.
ГЛАВА 4
Следователь Колчин имел общий стаж работы более двадцати лет. После окончания юридического факультета МГУ он был направлен в городок Плавск Тульской области, где проработал более пяти лет, последовательно: стажером, следователем, помощником прокурора. В 1980-м, когда по всем соседним с Московской областям мобилизовывали административных работников КГБ и МВД для «успешного проведения» Олимпийских игр, Колчину предложили работать в следственном управлении КГБ СССР.
Проверяли его долго, очень долго. К тому времени Олимпийские игры уже закончились, а генерал Чурбанов даже получил орден за их образцовое проведение, когда наконец кто-то из решавших судьбу Колчина подписал его документы.
1 2 3 4
Когда за ушедшим закрылась дверь, генерал повернулся к селектору, нажал кнопку.
– Викентий Александрович, это я. Проследите, чтобы в лаборатории никого не было, когда к вам зайдет полковник Рокотов. Да, сам. Специальное задание. Можете выдать любые препараты под мою ответственность. Спасибо.
Он положил трубку. Голова продолжала нестерпимо болеть.
ГЛАВА 3
Выходные дни он любил проводить дома. В эти дни он отключал телефон, оставаясь наконец наедине со своими книгами. Это была его страсть, его безумие, которое доставляло ему такое удовольствие. Его близкий друг однажды неодобрительно пробурчал:
– Ты не можешь пройти мимо книжного магазина, как алкоголик – мимо бутылки. Я тоже люблю книги, но до такой степени…
Эта превосходная степень в полной мере реализовывалась только в выходные дни, когда из журнала, где он работал, никто не звонил, вернее, не мог позвонить. И тишина была наградой за его труды. Но в это утро звонок в дверь раздался уже в половине одиннадцатого. Он нахмурился. Дронго не любил неожиданных визитеров, тем более заявлявшихся рано утром в воскресенье.
Посмотрев в «глазок», он огорчился еще больше. Перед дверью стоял откормленный молодец лет двадцати пяти – тридцати, видимо, бывший спортсмен, так как его нос был очень профессионально сломан. Конечно, он был не профессионал – это чувствовалось с первого взгляда. Дронго открыл дверь.
– Доброе утро, – глухо проговорил незнакомец с чуть заметным акцентом.
– Доброе утро. Вы, кажется, ошиблись адресом, – весело ответил Дронго.
– Не ошибся, – возразил незнакомец, – это квартира сорок один?
– Да. Но кто вам нужен?
– Вы. – Этот нахал назвал его имя и фамилию. Неприятности только начинались. Но этот акцент, он явно не местный.
– Что вам нужно? – еще раз спросил хозяин дома.
– К вам гости, – сказал незнакомец.
– До свидания, – сухо проговорил Дронго, – я не жду никаких гостей. Придете ко мне завтра в редакцию.
Дронго попытался закрыть дверь, но парень подставил ногу, нагло улыбаясь. «Напрасно он так улыбнулся», – подумал Дронго. Рывком дернув дверь и чуть сбив равновесие этого спортсмена, он нанес сильный короткий удар ему в грудь. Не ожидавший такого нападения, парень охнул и полетел вниз по лестнице.
Завершения этой сцены Дронго уже не увидел. Он просто закрыл дверь. Минут пять была тишина. На всякий случай он проверил оружие – газовый пистолет «вальтер», лежавший на одной из книжных полок. Боевое оружие он дома не хранил.
В дверь снова позвонили. Осторожно посмотрев в «глазок», он увидел пожилого, лет шестидесяти, мужчину с запоминающейся аристократической внешностью. Такому можно было поверить. Он открыл дверь.
– Доброе утро. – Этот тоже говорил с акцентом, только еще более сильным.
«Грузинский акцент», – наконец понял Дронго.
– Доброе утро, – улыбнулся Дронго. – Этот молодой человек пришел с вами?
– Простите его, – показал назад респектабельный незнакомец, – он еще молодой, кровь играет. Я прошу у вас прощения.
Молодой зло сопел носом, но молчал. Подавленно молчал. Внизу на лестничной клетке Дронго разглядел еще двоих. Становилось интересно.
– Будем считать инцидент исчерпанным, – согласился хозяин дома. – Что вам угодно?
– Я хотел бы с вами поговорить, – очень серьезно сказал пожилой незнакомец.
– И для этого вы привели целую компанию плохо воспитанных молодых людей, – усмехнулся Дронго. – Заходите в дом. Только вы один. Остальные могут подождать на лестничной клетке.
– Конечно, – согласился этот странный гость, громко сказав что-то на грузинском. Ребята покорно закивали в ответ.
– Проходите в комнату, – сказал Дронго, тщательно закрывая дверь. – Извините за беспорядок. Я не думал, что у меня будут такие гости. Я вообще не жду гостей в выходные дни.
– Я знаю, – серьезно ответил гость, проходя по коридору, заставленному книжными полками.
– Что-нибудь будете пить? – спросил его Дронго, когда они уселись наконец в кресла.
– Ничего, – покачал головой гость, – у меня к вам очень серьезное дело.
– Слушаю вас. Но сначала представьтесь.
– Меня зовут Давид, – сказал незнакомец. – Давид Гогия.
– Очень приятно. Как меня зовут, вы уже знаете.
– Я знаю. Я даже знаю вашу кличку – Дронго.
Ах, как здорово, восхитился Дронго. Кажется, в российской разведке уже продают агентов пачками, за любую подходящую сумму. Он почувствовал невольное уважение к незнакомцу; узнать его адрес и кличку было делом нелегким даже для ЦРУ или МОССАДа, а тут просто сидел пожилой грузин, так спокойно произносивший все его имена.
– Я не совсем понял, о чем вы говорите, – тем не менее сухо ответил он.
– Не нужно, – махнул рукой Давид, – я пришел не для того, чтобы вас разоблачать. Я пришел за помощью.
Это уже спектакль, раздраженно подумал Дронго. Или где-то в разведке решили таким образом на него воздействовать? Может, это новый трюк психоаналитиков?
– Я не врач. Какую помощь я могу вам оказать? – осторожно спросил он.
– Мне все известно, дорогой. Прости, я буду говорить на «ты», ведь я старше тебя на двадцать лет. Чтобы узнать твое имя, я дал миллион. Миллион долларов заплатил я, чтобы мне назвали самого лучшего, самого опытного, самого толкового специалиста.
«Как просто! – немного разочарованно подумал Дронго. – Заплати деньги – и тебе назовут любое имя, любого агента. Для чего тогда в мире такие мощные разведцентры? Все решает в конечном итоге миллион долларов. И больше ничего не нужно».
– Понимаю, дорогой, – сказал Давид, – ты думаешь, что я могу тебя выдать. Ради Бога, успокойся. Люди, сообщившие мне твое имя, меня строго предупредили. Если сегодня мы не договоримся, я уйду и больше никогда не вспомню твоего адреса и твоего имени. Но, ради всего святого, давай лучше договоримся.
– Ничего не понимаю. О чем мы должны договариваться? Вы пришли ко мне утром в воскресенье, сначала пытались сломать мою дверь, потом назвали какую-то птицу и теперь говорите, что мы должны договориться.
– Не надо смеяться, – поднял руку Давид, – у меня горе, дорогой. Большое горе. Я потерял своего единственного сына.
– У нас в городе?
– Я не знаю где. Но потерял. Скорее всего в Москве. Он полетел туда на встречу, и больше о нем никто не слышал. Я послал за ним двадцать человек. Они перевернули весь город, но моего Реваза не нашли. Не нашли.
Только теперь Дронго заметил эти мешки под глазами, красные воспаленные веки и дрожащие руки. Старик не играл, у него действительно было огромное горе.
Он принес воды из кухни, протянул стакан гостю.
– Выпейте и успокойтесь. Почему вы считаете, что я могу вам помочь?
– Я обращался везде. В милицию, в полицию, в частные бюро. Я просил помощи в разведке и контрразведке. Никто не смог найти моего Реваза. Но один человек сказал мне – есть такой специалист. Он найдет твоего сына из-под земли. От него невозможно что-нибудь спрятать. Он найдет Реваза, если… если… если не живым, то мертвым, – наконец выговорил Давид, и глаза его заблестели, – и назовет имя убийцы. Больше мне ничего не надо.
– И вы решили, что я такой человек?
– Ты лучший. Про тебя говорят, что ты великий профессионал. Ты можешь все. Найди мне моего сына.
Такого развития событий он не ожидал. Чего угодно, но только не этого. Правильно он делает, что отключает телефон по выходным дням. Не нужно было даже подходить к дверям в этот день. Но у этого грузина действительно горе. Кроме того, он достаточно долго сидит без работы. Может, стоит рискнуть?
– Проси у меня что хочешь, – неправильно понял его молчание Давид. – Я дал миллион долларов, чтобы узнать твое имя. Теперь я дам тебе еще один. Это все, что у меня есть. Только найди мне сына.
Дронго по-прежнему молчал. Нужно было принимать решение. Такого необычного задания у него никогда не было.
– Как исчез ваш сын? – наконец спросил он.
– Я отправил его в Москву, к своему компаньону. А он пропал, словно сквозь землю провалился.
– Отправили одного?
– Конечно, нет. С тремя лучшими ребятами, лучшими. Но они ничего не знают о Ревазе, ничего не могут сказать. Он пропал из гостиницы, выйдя на минуту, и больше его никто не видел.
– Он вез деньги вашему компаньону?
– Небольшую сумму. Тысяч пятьдесят.
– Его не могли убрать из-за этих денег?
– Не могли. Во-первых, он успел передать всю сумму, во-вторых, мой компаньон – его родной дядя и мой брат. Правда, я все равно следил даже за братом, но здесь все чисто. Мой брат тоже переживает, не зная, что случилось с Ревазом.
– Где теперь эти лучшие ребята? – спросил Дронго.
– На дне Куры, – жестко ответил Давид. – Я предупреждал их по-честному, что они никогда не должны отходить от Реваза. Но перед тем, как отправить их в реку, я лично допросил всех троих. Мы нарезали их спины на ремни, но они ничего не знали. В этом я уверен.
– Не нужно было их убирать, – покачал головой Дронго, – у меня может пропасть желание помогать вам.
– Да? – искренне удивился Давид. – Ты смотри, какой чистенький. А мне говорили, что ты убил людей больше, чем я выпил стаканов вина.
– Еще одно слово – и я не возьмусь за дело вашего сына даже под угрозой новых ремней, – холодно произнес Дронго.
– Гордый, – покачал головой Давид. – Ладно, не обижайся. У вас свои правила, у нас – свои. Нельзя прощать людям плохую работу. Это урок и для других. Разве в вашем ведомстве не убирали провинившихся? Или вы всегда говорили друг другу «мерси»?
– Во всяком случае, мы не нарезали ремней, – возразил Дронго. – Если бы вы знали, как мне хочется выставить вас за дверь.
– Что-нибудь мешает? – поднял глаза Давид.
– Уважение к вашему возрасту. И потом, как бы вы ни пыжились, я все вижу. У вас большое горе, а вы сидите здесь и строите из себя такого всезнающего пахана. Глупо.
Он попал в цель. Лицо гостя как-то дернулось, обмякло.
– Да, дорогой, да. У меня большое горе, – выговорил Давид, – ты меня прости за все. Такой характер дурной. Помоги мне найти сына. У меня было три дочери, когда он наконец родился. Ты знаешь, что такое сын в такой семье? Я сам смастерил ему люльку, сам учил его ходить. Сам срывал ему вишни с дерева.
Он вдруг всхлипнул.
– Найди мне его. Найди живым или мертвым. Чтобы мать хотя бы знала, где его могила. Чтобы было куда прийти. Я ведь не наивный человек, все понимаю: шансов почти нет. Но найди мне хотя бы его тело.
– Мне понадобятся помощники.
– Бери кого хочешь, – кивнул Давид, – хоть пятьдесят человек.
– Одного. Который пытался сломать мою дверь. Мне он сразу понравился своей глупостью.
– Манучар хороший парень, просто иногда срывается.
– Не поэтому, я из своего опыта знаю – дураки редко предают. На то они и дураки.
Впервые гость чуть улыбнулся.
– Ты философ, дорогой. Что-нибудь еще?
– Постарайтесь в подробностях рассказать, как именно исчез ваш сын.
– Они жили в гостинице «Савой»: он и двое его ребят. Третий находился у моего брата. Реваз вечером, примерно в пять, вышел из своего номера, постучал к ребятам и сказал, что спускается вниз и скоро придет. Ребятам он приказал, чтобы его не провожали. Мы опросили всех служащих отеля внизу, горничных, дежурных, швейцаров. Кто-то видел молодую девушку. Но больше ничего. Мои люди по одному говорили со всеми киоскерами вокруг «Савоя». Никто ничего не видел. Машина его не тронута, он даже шапку не взял, даже плащ. Спустился вниз в одном костюме. Мы узнали, кто жил в этой гостинице на его этаже в тот вечер. Мы проверяли всех, даже ездили в Польшу, Венгрию, Италию. Может, эти гости что-нибудь слышали. Никто ничего не знает, никто ничего не слышал.
– У него были с собой наличные деньги?
– Несколько тысяч, наверное, было. Но точно не знаю.
– Вы привезли его фотографии?
– Конечно. – Давид достал из кармана пачку фотографий, передал ее Дронго. – Только смотри потом, без меня. Мне очень плохо, когда я их вижу.
– Пойдем дальше. На чем они приехали в Москву? На самолете?
– Да, был коммерческий рейс. Мы проверяли и аэропорт. Там все чисто.
– Ваш брат не говорил о каких-нибудь странностях Реваза?
– Нет, все было в порядке. Он получил деньги, вечером они даже посидели в ресторане. Это в «Метрополе», совсем недалеко от «Савоя»… – Я знаю Москву хорошо, – чуть усмехнулся Дронго.
– Там много выпили, закусили. Вечером, вернее, ночью пешком пришли в «Савой». К Ревазу никто не звонил, не приходил. А на следующий день он исчез.
– Подождите. Давайте по порядку. Он пришел поздно ночью в отель. Они сильно выпили. Кавказский мужчина, кровь играет. У них не было женщин?
Давид опустил голову.
– Были. Брат клянется, что это проверенные шлюхи. С Ревазом были двое. Но мой брат уже уехал. Он просто видел, как женщины поднимались в номер Реваза.
– Охрана подтвердила это сообщение?
– У них тоже были девочки. Да, они все рассказали.
– Вы нашли этих девочек?
– Нашли. Они тоже ничего не знают. Напуганные очень. Они ушли утром, швейцар знает их в лицо.
– Хорошо, пойдем дальше. Когда ваш сын проснулся?
– В одиннадцать утра, они завтракали в номере. Потом поехали в автомобильный магазин, смотрели какие-то новые машины.
– Магазин дорогих автомобилей. Может, на его след вышли рэкетиры?
– Проверили и это. Магазин в этот день был закрыт. Они немного погуляли и вернулись к обеду. Обедали снова в «Метрополе». Реваз и двое его людей. Вернулись в «Савой» в четвертом часу, а в пять вечера это случилось… В «Метрополе» мы опросили всех официантов. Да, его там хорошо знали. Но они просто пообедали и уехали. И все. Он исчез, как сквозь землю провалился, – повторил Давид.
– Если бы вы не поспешили с нарезанием ремней, я имел бы гораздо больше информации.
– Мы искали уже столько дней, столько ночей! Я сходил с ума.
– В любом случае это не оправдание.
– Почти месяц. Ты не знаешь, какая это мука!
– Кстати, я обратил внимание на ваш оборот речи: «как сквозь землю провалился». Вы сказали это дважды. Не совсем характерная речь для вас. Вы говорите с таким акцентом… Это выражение вашего брата?
– Верно.
– Он давно живет в Москве?
– Почти двадцать лет.
– Чем он занимается?.. Какая у него профессия?
– Торговлей, – немного уклончиво ответил Давид, – экспортом разных товаров.
– Если вы будете что-то скрывать, мы не договоримся.
– У него большой объем работ, дорогой. Он вор в законе, большой авторитет в Москве. Даже он не смог найти своего племянника. Мы поставили на ноги всю Москву – всех, кого знали, но ничего не получилось.
– Если я возьмусь за это дело, мне нужна будет помощь вашего брата.
– Конечно, он тебя встретит, устроит, поможет.
– Пока не нужно. Когда понадобится, я вам позвоню. Оставьте мне свои координаты. И его.
– Ты берешь это дело?
– Я еще не сказал свои условия.
Давид обрадовался:
– Проси, что хочешь.
– Плата будет очень высокой. Миллион мне ваш не нужен, мне его просто некуда тратить. На расходы дадите сто тысяч и независимо от результата еще сто.
– Согласен, – быстро сказал Давид.
– Это первое, а еще есть самое главное условие – второе. Без которого я просто не буду работать.
– Что такое? – насторожился Давид.
– Вы подробно расскажете мне, каким образом на меня вышли, откуда узнали мои данные, имя, фамилию, адрес.
– Не могу, – испугался Давид, – это не могу.
– Тогда мы не договорились, – поднялся Дронго.
– Зачем тебе это нужно, зачем? – спросил Давид.
– Чтобы вы были последним, кто переступает порог моего дома. Иначе это может войти в привычку, а на заказ я не работаю. Здесь не ателье по пошиву брюк. Кроме того, это просто опасно.
– Понимаю, дорогой. Хорошо, я расскажу все. Но напрасно ты настаиваешь. Это не очень хорошая информация.
– Это уже мое дело. Рассказывайте поподробнее. Каким образом вам удалось выйти на меня?
Давид, вздохнув, начал рассказывать.
ГЛАВА 4
Следователь Колчин имел общий стаж работы более двадцати лет. После окончания юридического факультета МГУ он был направлен в городок Плавск Тульской области, где проработал более пяти лет, последовательно: стажером, следователем, помощником прокурора. В 1980-м, когда по всем соседним с Московской областям мобилизовывали административных работников КГБ и МВД для «успешного проведения» Олимпийских игр, Колчину предложили работать в следственном управлении КГБ СССР.
Проверяли его долго, очень долго. К тому времени Олимпийские игры уже закончились, а генерал Чурбанов даже получил орден за их образцовое проведение, когда наконец кто-то из решавших судьбу Колчина подписал его документы.
1 2 3 4