Поэтому ему просто не дали уже прошедшее все инстанции решение о присвоении ему звания подполковника. И начальник уголовного розыска Киевского района так и остался единственным в городе майором на этой должности.
А менять его руководство МУРа и начальник УВД Киевского района отказывались категорически. Уж очень ценным и нужным работником был майор Михеев. В стране, где коррупция стана почти нормой, где каждый четвертый осужденный за лихоимство был работником правоохранительных органов — он являл собой образец неподкупного и порядочного человека, на которых и держалась еще окончательно не развалившаяся система.
Именно поэтому, увидев Михеева, так обрадовался Чижов.
С Игнатьичем работать было интересно. И, главное, спокойно. Можно было заранее предсказать, что никому не удастся надавить на майора, заставив его в необходимый момент менять тактику дознания, уводя истинных виновников из-под удара.
Михеев был небрит. Он стоял в старом, мятом пальто с незажженной сигаретой во рту. После того, как он решил бросить курить, вот уже полгода сослуживцы видели его в таком состоянии, когда подносить зажигалку мешала сила воли, а убрать окончательно сигарету не давала привычка.
— Как дела, Женя? — спросил Михеев, — потревожили тебя этой ночью?
— Ничего, Константин Игнатьевич, — бодро ответил Чижов, — раз надо так надо. Работа у нас такая.
— Да, — хмыкнул Михеев, — ну тогда пошли. Молодой ты еще, Женя, ох какой молодой. Вот и купаешься пока в нашем дерьме. Иди за мной. Работа у него. такая…
Чижов, привыкший к ворчанию Михеева, покорно шел за начальником уголовного розыска, успевая заметить белое от испуга лицо дежурившей по этажу женщины и уставших работников оперативной группы, вышедших покурить в коридор.
В номере над телом убитого сидел на корточках молодой человек, внимательно изучавший содержимое карманов погибшего.
— Что-нибудь нашел? — спросил его Михеев.
— Ничего, — поднялся сотрудник Михеева, — только пачку долларов и два американских презерватива. Во внутреннем кармане. Видимо, всегда с собой носил, готов был применить в любой момент.
— Осторожный был, — наклонился над убитым Михеев, — эксперт смотрел?
— Смотрел, — кивнул парень, — смерть наступила вчера вечером. Говорит, минимум часов пять труп здесь пролежал. Дежурная ведь случайно зашла в номер, она говорит, у него была оплата до сегодняшнего дня. А на четыре часа утра было заказано такси в Шереметьево.
— Он такси вчера сам заказывал? — спросил Михеев.
— Сам. Позвонил и заказал. Потом оставил пять тысяч рублей на заказ.
— Уже выяснили, кто это? — наклонился над убитым и Чижов.
— Конечно. Михаил Гурамович Мосешвили. Тридцать пятого года рождения.
Родился в Тбилиси.
— Ты еще скажи, в каком роддоме, — проворчал Михеев, — где и когда он родился не так важно. Что конкретного выяснили, кроме его паспортных данных?
— Приехал в Москву три дня назад. Он частый гость в «Украине». Его здесь многие хорошо знали. Говорят, коммерсант из Грузии. В анкете для гостей он написал, что приехал в командировку. Прописан в Тбилиси. Руководитель коммерческой фирмы «ПАК» и «Ампекс». Имеет дочь, так в паспорте отмечено.
— Вот посмотри, Женя, — показал на парня выпрямившийся Михеев, — сколько нужно говорить о необходимости работать мозгами. А он идет, смотрит анкету, открывает паспорт и выдает нам нужную информацию. Кстати, познакомьтесь. Он и будет заниматься этим делом. Старший лейтенант Виктор Стеклов.
Парень кивнул Чижову. Он, казалось, совсем не обиделся на замечания Михеева, только внимательно слушал. Все знали, что Игнатьич — мужик справедливый. Поворчать любит, но в обиду не даст. И всегда при случае поможет.
Чижов посмотрел в спальную комнату. Погибший жил в люксе из трех комнат. Постели были аккуратно застелены.
— Он сегодня не ложился, — сказал Чижов.
— Верно, — кивнул Михеев, — что значит аналитическое мышление. Не ложился. Значит, убили часов в девять-десять. — Скрипнула дверь.
— Можно труп убирать? — спросил кто-то.
— Думаю, да. У вас нет возражений? — спросил подчеркнуто вежливо Михеев у Чижова.
— Никаких, — улыбнулся Евгений. — А еще что-нибудь выяснили? — спросил он уже у Стеклова.
— Сделали запрос по нашей картотеке. Там дежурные спали, — немного виновато ответил Стеклов, — но обещают сейчас уточнить, проходил ли он по нашей картотеке. Судя по всему, он крупный бизнесмен. Дежурная утверждает, что у него всегда было много гостей. А вот кто приходил вчера вечером, не видела. На этаже из лифта два выхода. Можно, выйдя из лифта, сразу пойти налево, и тогда дежурная увидит, кто именно идет по коридору, а можно свернуть сразу направо, и тогда дежурная ничего не увидит. А там, дальше, коридоры соединяются и ведут прямо к нашему номеру.
— А может, убийца поднялся по лестнице с другого этажа? — спросил Чижов.
— Маловероятно, — возразил Стеклов, — напротив нашего номера дверь на лестницу вчера была закрыта. Оттуда никто не мог появиться. Только через коридор. Но дежурная ничего не видела.
— И для чего их только держат? — удивился Чижов. — Они вечно сонные какие-то.
— Деньги зарабатывают для дирекции, — сквозь зубы пояснил Михеев, обеспечивают девочками постояльцев, сдают номера на ночь без документов, закрывают глаза на нарушение режима — в общем, на всем можно делать деньги.
Обычный гостиничный бизнес. Это сейчас здесь навели относительный порядок.
Раньше вообще был рассадник заразы, столько всяких гаденышей здесь обитало.
Вошедшие в номер несколько человек аккуратно положили носилки на пол, собираясь унести покойного.
— Подождите, — сказал Михеев, — он наклонился над убитым и с трудом снял с его пальца крупный перстень, — теперь можете забирать.
Когда носилки вынесли из номера, он пояснил Чижову:
— Унесут к патологоанатомам, а потом тело в морге оставят, и колечко обязательно пропадет. Сколько таких случаев было и окажется, что это очень важная улика. Или память для родственников погибшего. Поэтому кольца, даже обручальные, я всегда снимаю. В моргах у нас известно кто работает. В последнее время совсем озверели, золотые зубы вырывают у покойных.
— Время такое, — уклончиво произнес Чижов. Михеев ничего не сказал. Он выплюнул уже сжеванную сигарету и, достав новую, снова положил ее между зубами.
— На теле погибшего два огнестрельных ранения, — коротко сообщил он Чижову, — одна пуля пробила сердце, другая — легкое. Как я думаю, стреляли профессионалы, причем, конечно, применяли глушитель, иначе выстрелы были бы слышны по всему коридору. Видимо, застали врасплох. Хотя убийца должен быть один, так как двоих в этот вечер вообще не видели. Мои ребята еще порасспрашивают вчерашнюю смену. Кроме того, внизу много магазинов, может, девочки-продавщицы видели что-нибудь.
— А его вещи смотрели? — спросил Чижов.
— Два чемодана у него, — пояснил Михеев, — а замки очень сложные. И на ключ закрываются, и цифровой код имеют. Французские чемоданы «Делсей». Ломать их я не хочу. Думаю забрать их с собой. У нас их осторожно откроем и посмотрим, что в них.
— Да, — согласился Чижов, — так будет вернее.
— Пойдем, — предложил Михеев, — мои ребята протоколы осмотра места происшествия оформят. Отпечатков все равно никаких нет, кроме отпечатков погибшего. Я лично смотрел. Работали профессионалы. Может, даже заказное убийство. Хотя убитый был коммерсантом. Вряд ли мог открыть дверь кому попало.
— А может, он ее вообще не закрывал, — предположил Чижов.
— Точно закрывал, — пояснил Михеев, — сам проверял. Здесь язычок заедает.
И как только прикрываешь дверь, она автоматически защелкивается и срабатывает замок. Дверь запирается. Значит, своему убийце или убийцам Мосешвили сам дверь открыл. А это уже очень важно. Может, его знакомые были, может, его друзья.
Нужно будет проверить и эту версию. Узнал, кто его поселял в гостинице? — спросил Михеев у Стеклова.
— Нет еще, — чуть виновато ответил старший лейтенант, — там пока все спят.
— Это уже не годится, — покачал головой Михеев, — в таких случаях нужно быстро работать. Убийства здесь не каждый день случаются. А сонные люди соображают плохо, скрыть что-либо им трудно. Уловил?
— Да, — улыбнулся Стеклов, — все понял.
— И не улыбайся. Смотри, какой улыбчивый. Вторую ночь не спит и все улыбается. Вчера брали банду, — пояснил он Чижову, — нашего сотрудника Петю Варламова тяжело ранили. Он сегодня должен был дежурить. Вот Виктор за него и отрабатывает.
— А я ничего не знал, — удивился Чижов.
— Ну и правильно, — рассудительно заметил Михеев, — чего лишний раз трепаться. А прокурор твой донесение вчера получил. Не волнуйся, с бумажками у нас все в порядке. Просто я обратил внимание — когда хроме меня и моих ребят кто-нибудь узнает о готовящемся захвате, у нас обязательно «пустышка» получается. Не обижайся, я, конечно, не о тебе говорю. Поэтому я суеверный стал, теперь только сам знаю, когда операция начнется. Так надежнее, поверь мне.
Они вышли в коридор, проходя к лифту. Там уже их ждала дежурная, крашеная блондинка лет сорока пяти.
— Какой ужас, — сказала она, притворно закрывая глаза.
— Это, гражданка, не ужас. Это обычное преступление, — сухо заметил Михеев, — а вот что творится у вас в гостинице — это действительно ужас.
— А при чем тут я? — сразу забыла о покойном дежурная.
— Конечно, ни при чем. Это я так, к слову. Кстати, Лену ведь вы привели работать в гостиницу.
— Кто вам сказал? — разозлилась дежурная, — Эта дрянь?
— Кто надо, тот и сказал. А вы, гражданка Семенова, кончайте со своими номерами. Нечего тут бардак разводить, — строго заметил Михеев, — узнаю еще раз — поставлю ваш вопрос перед дирекцией.
— А я ничего не знаю, — заплакала женщина, — при чем тут я? Я даже не видела, кто прошел к этому Мосешвили. Честное слово, не видела.
— А кто раньше ходил, узнать можете? — спросил Михеев.
— Думаю, да, — быстро ответила женщина, — я его друзей многих в лицо знаю. Он часто у нас останавливался.
— Завтра придете к нам в УВД. Знаете, куда?
— Конечно, знаю.
Михеев, не сказав больше ни слова, вошел в лифт. Чижов последовал за ним. Еще один сотрудник Михеева внес два чемодана.
— Круто, — покачал головой Чижов, — строгий вы человек Константин Игнатьевич.
— Будешь здесь строгим, — пробормотал Михеев, — она девочек поставляет богатым клиентам. Одна уже заразилась какой-то гадостью. А этим все равно — были бы деньги.
Они прошли пустой вестибюль, вышли на улицу.
— Грузи чемоданы в машину, — махнул рукой Михеев. — Поедешь с нами? — спросил он у Чижова.
— Конечно.
В машине они молчали. Только Михеев выплюнул вторую сигарету и достал третью, снова принявшись ее нещадно жевать.
Они не успели даже подъехать к зданию УВД, когда дежурный, выскочивший из помещения, начал размахивать руками.
— Чуяло мое сердце, — разозлился Михеев, — опять что-нибудь произошло.
Он не спеша вылез из автомобиля.
— Что опять случилось? — спросил он у дежурного майора.
— Пришло сообщение об убитом, Константин Игнатьевич, — протянул листок бумаги майор, — мне ваши ребята сказали: срочно передай Михееву.
Это был ответ на запрос в информационный центр. Несмотря на ночное время, дежурные смогли почти сразу найти данные Мосешвили. И ничего удивительного в этом не было.
Михаил Гурамович Мосешвили, 1935 года рождения. был неоднократно судимым «вором в законе». На его счету было восемь приговоров суда и почти двадцатидвухлетний общий срок пребывания в местах заключения. Дважды он пытался бежать. В Грузии он был широко известен под кличкой «Михо».
— Такие дела, — протянул компьютерную распечатку Михеев, — теперь жди крупных разборок. Давно такого «авторитета» не убирали. Видимо, кто-то в Москве решил начать новую войну.
Чижов ошеломленно вчитывался в данные «героической» биографии Михаила Гурамовича.
Глава 4
Это уголовное дело прокурор решил поручить следователю Мирзе Джафарову.
За последние два года таких уголовных дел у него было почти два десятка, и Мирза твердо знал, что их раскрытие в обозримом будущем не просто нереально, но и вообще почти невозможно. В Карабахе шла ожесточенная война и, согласно закону, по каждому случаю смерти того или иного гражданина республики следовало возбуждать уголовное дело. Как и принято в цивилизованных странах. Но, во-первых, шла война и многие территории, где совершались эти убийства, были просто захвачены врагом. Во-вторых, граждане Нагорного Карабаха не считали себя гражданами Азербайджана, и, тем более, не собирались исполнять законы республики. А в Баку их, в свою очередь, де-факто не считая согражданами, де-юре признавали, что все армяне, живущие на территории Нагорного Карабаха, как и весь анклав, являются территорией суверенного Азербайджана и принципиально продолжали возбуждать уголовные дела по любому факту насилия.
Правда, в данном случае в приграничном районе был убит старый чабан и тяжело ранен его молодой напарник. Преступление, конечно, совершили армянские бандиты, как считали в прокуратуре, и Мирзе в очередной раз было поручено допросить тяжелораненого свидетеля, возбудить уголовное дело и… забыть о нем, так как расследование в тех местах проводить было просто невозможно, да и бандиты не собирались ждать прокурорского работника, отсиживаясь на месте преступления.
Тяжелораненого Али Новрузова привезли из райцентра, где врачи уже не могли ему помочь. Мальчика спасло чудо. В Баку находилась миссия Красного Креста из Женевы, и среди врачей был известный хирург Кристиан Андрэ, который и спас больного в результате проведенной почти восьмичасовой операции. Теперь можно было не опасаться за жизнь больного, и следователю по особо важным делам поручили допросить больного для формального возбуждения дела.
В больнице была обычная грязь, неустроенность и беспорядок. С трудом найдя палату больного, Джафаров зашел в нее, обнаружив шесть очень близко лежавших больных. Раньше, в лучшие времена, здесь по нормам оставались двое тяжелобольных, теперь, из-за нехватки отапливаемых помещений, больных собирали в одну палату. Несмотря на март, на улице было еще довольно холодно.
Найдя кровать Новрузова, следователь подошел к ней и, не обнаружив свободного стула, сел прямо на кровать. Парень испуганно следил за ним.
— Как дела? — устало спросил следователь. Конечно, нужно было улыбнуться, но у него не было сил на эти церемонии.
— Спасибо, все хорошо, — тихо произнес парень.
— Врачи говорят, жить будешь, — произнес дежурную фразу Джафаров, — считай, второй раз родился.
— Спасибо, — у парня был довольно жалкий вид.
— Давай, рассказывай, как там все случилось, — достал блокнот и ручку Джафаров. Магнитофонов у них уже не было, а имевшиеся давно были сломаны.
— Они убили Курбан-киши, а потом стреляли в меня, — тихо проговорил Али, — кажется, два раза.
— В тебя кто стрелял, ты видел? — уточнил Джафаров.
— Конечно.
— Армянин был?
— Да.
— Какие-нибудь подробности запомнил?
— Нет. Его, кажется, Вартан звали. Там еще Армен был.
— Вартан в тебя стрелял?
— Да.
— Можешь его описать?
— Здоровый такой, с заросшими бровями. Больше ничего не помню.
— Ясно, — вздохнул Джафаров. «Все, как обычно, — подумал он. — Нужно будет заехать домой побриться».
— И Курбана застрелил этот армянин? — спросил он уже для порядка, закрывая блокнот.
— Нет, — тихо сказал Новрузов, — не он.
— А кто? — он уже положил блокнот обратно в портфель.
— Азербайджанец, — очень тихо произнес парень, чтобы не слышали соседи.
— Какой азербайджанец? — разозлился Джафаров, — Там же одни армяне были!
— Азербайджанцы тоже, — возразил парень.
— Вместе с армянами? — не обращая внимания на соседних больных, громко сказал Джафаров. — Совсем с ума сошел ты. У тебя бред какой-то.
— Нет, — возразил парень. — Там были азербайджанцы. Двое. Одного звали Омар. Другого имени не помню, но точно был азербайджанец.
Соседи по больничной палате начали негромко переговариваться. Джафаров впервые пожалел, что так громко возмущался.
— Они были вместе? — тихо спросил он.
— Да, вместе. Два азербайджанца и два армянина. И еще был какой-то русский. Большой такой, лысый.
— Имени его не слышал?
— Нет, его имя они не называли.
— А почему застрелили старика?
— Он узнал кого-то из армян. Произнес его имя и тогда азербайджанец его сзади убил из автомата.
— Все они так, — громко сказал лежавший рядом инвалид без ноги, видимо, потерявший ее на фронте, — продажные твари.
— Не мешай, — строго произнес Джафаров, — видишь, мы работаем. Поэтому я и приехал сюда, чтобы таких негодяев выводить на чистую воду. Народ воюет, а они торговлей занимаются.
— Не торговлей, — снова возразил этот несчастный Новрузов.
— А чем? — очень тихо спросил Джафаров.
— Они шли в сторону границы.
1 2 3 4 5
А менять его руководство МУРа и начальник УВД Киевского района отказывались категорически. Уж очень ценным и нужным работником был майор Михеев. В стране, где коррупция стана почти нормой, где каждый четвертый осужденный за лихоимство был работником правоохранительных органов — он являл собой образец неподкупного и порядочного человека, на которых и держалась еще окончательно не развалившаяся система.
Именно поэтому, увидев Михеева, так обрадовался Чижов.
С Игнатьичем работать было интересно. И, главное, спокойно. Можно было заранее предсказать, что никому не удастся надавить на майора, заставив его в необходимый момент менять тактику дознания, уводя истинных виновников из-под удара.
Михеев был небрит. Он стоял в старом, мятом пальто с незажженной сигаретой во рту. После того, как он решил бросить курить, вот уже полгода сослуживцы видели его в таком состоянии, когда подносить зажигалку мешала сила воли, а убрать окончательно сигарету не давала привычка.
— Как дела, Женя? — спросил Михеев, — потревожили тебя этой ночью?
— Ничего, Константин Игнатьевич, — бодро ответил Чижов, — раз надо так надо. Работа у нас такая.
— Да, — хмыкнул Михеев, — ну тогда пошли. Молодой ты еще, Женя, ох какой молодой. Вот и купаешься пока в нашем дерьме. Иди за мной. Работа у него. такая…
Чижов, привыкший к ворчанию Михеева, покорно шел за начальником уголовного розыска, успевая заметить белое от испуга лицо дежурившей по этажу женщины и уставших работников оперативной группы, вышедших покурить в коридор.
В номере над телом убитого сидел на корточках молодой человек, внимательно изучавший содержимое карманов погибшего.
— Что-нибудь нашел? — спросил его Михеев.
— Ничего, — поднялся сотрудник Михеева, — только пачку долларов и два американских презерватива. Во внутреннем кармане. Видимо, всегда с собой носил, готов был применить в любой момент.
— Осторожный был, — наклонился над убитым Михеев, — эксперт смотрел?
— Смотрел, — кивнул парень, — смерть наступила вчера вечером. Говорит, минимум часов пять труп здесь пролежал. Дежурная ведь случайно зашла в номер, она говорит, у него была оплата до сегодняшнего дня. А на четыре часа утра было заказано такси в Шереметьево.
— Он такси вчера сам заказывал? — спросил Михеев.
— Сам. Позвонил и заказал. Потом оставил пять тысяч рублей на заказ.
— Уже выяснили, кто это? — наклонился над убитым и Чижов.
— Конечно. Михаил Гурамович Мосешвили. Тридцать пятого года рождения.
Родился в Тбилиси.
— Ты еще скажи, в каком роддоме, — проворчал Михеев, — где и когда он родился не так важно. Что конкретного выяснили, кроме его паспортных данных?
— Приехал в Москву три дня назад. Он частый гость в «Украине». Его здесь многие хорошо знали. Говорят, коммерсант из Грузии. В анкете для гостей он написал, что приехал в командировку. Прописан в Тбилиси. Руководитель коммерческой фирмы «ПАК» и «Ампекс». Имеет дочь, так в паспорте отмечено.
— Вот посмотри, Женя, — показал на парня выпрямившийся Михеев, — сколько нужно говорить о необходимости работать мозгами. А он идет, смотрит анкету, открывает паспорт и выдает нам нужную информацию. Кстати, познакомьтесь. Он и будет заниматься этим делом. Старший лейтенант Виктор Стеклов.
Парень кивнул Чижову. Он, казалось, совсем не обиделся на замечания Михеева, только внимательно слушал. Все знали, что Игнатьич — мужик справедливый. Поворчать любит, но в обиду не даст. И всегда при случае поможет.
Чижов посмотрел в спальную комнату. Погибший жил в люксе из трех комнат. Постели были аккуратно застелены.
— Он сегодня не ложился, — сказал Чижов.
— Верно, — кивнул Михеев, — что значит аналитическое мышление. Не ложился. Значит, убили часов в девять-десять. — Скрипнула дверь.
— Можно труп убирать? — спросил кто-то.
— Думаю, да. У вас нет возражений? — спросил подчеркнуто вежливо Михеев у Чижова.
— Никаких, — улыбнулся Евгений. — А еще что-нибудь выяснили? — спросил он уже у Стеклова.
— Сделали запрос по нашей картотеке. Там дежурные спали, — немного виновато ответил Стеклов, — но обещают сейчас уточнить, проходил ли он по нашей картотеке. Судя по всему, он крупный бизнесмен. Дежурная утверждает, что у него всегда было много гостей. А вот кто приходил вчера вечером, не видела. На этаже из лифта два выхода. Можно, выйдя из лифта, сразу пойти налево, и тогда дежурная увидит, кто именно идет по коридору, а можно свернуть сразу направо, и тогда дежурная ничего не увидит. А там, дальше, коридоры соединяются и ведут прямо к нашему номеру.
— А может, убийца поднялся по лестнице с другого этажа? — спросил Чижов.
— Маловероятно, — возразил Стеклов, — напротив нашего номера дверь на лестницу вчера была закрыта. Оттуда никто не мог появиться. Только через коридор. Но дежурная ничего не видела.
— И для чего их только держат? — удивился Чижов. — Они вечно сонные какие-то.
— Деньги зарабатывают для дирекции, — сквозь зубы пояснил Михеев, обеспечивают девочками постояльцев, сдают номера на ночь без документов, закрывают глаза на нарушение режима — в общем, на всем можно делать деньги.
Обычный гостиничный бизнес. Это сейчас здесь навели относительный порядок.
Раньше вообще был рассадник заразы, столько всяких гаденышей здесь обитало.
Вошедшие в номер несколько человек аккуратно положили носилки на пол, собираясь унести покойного.
— Подождите, — сказал Михеев, — он наклонился над убитым и с трудом снял с его пальца крупный перстень, — теперь можете забирать.
Когда носилки вынесли из номера, он пояснил Чижову:
— Унесут к патологоанатомам, а потом тело в морге оставят, и колечко обязательно пропадет. Сколько таких случаев было и окажется, что это очень важная улика. Или память для родственников погибшего. Поэтому кольца, даже обручальные, я всегда снимаю. В моргах у нас известно кто работает. В последнее время совсем озверели, золотые зубы вырывают у покойных.
— Время такое, — уклончиво произнес Чижов. Михеев ничего не сказал. Он выплюнул уже сжеванную сигарету и, достав новую, снова положил ее между зубами.
— На теле погибшего два огнестрельных ранения, — коротко сообщил он Чижову, — одна пуля пробила сердце, другая — легкое. Как я думаю, стреляли профессионалы, причем, конечно, применяли глушитель, иначе выстрелы были бы слышны по всему коридору. Видимо, застали врасплох. Хотя убийца должен быть один, так как двоих в этот вечер вообще не видели. Мои ребята еще порасспрашивают вчерашнюю смену. Кроме того, внизу много магазинов, может, девочки-продавщицы видели что-нибудь.
— А его вещи смотрели? — спросил Чижов.
— Два чемодана у него, — пояснил Михеев, — а замки очень сложные. И на ключ закрываются, и цифровой код имеют. Французские чемоданы «Делсей». Ломать их я не хочу. Думаю забрать их с собой. У нас их осторожно откроем и посмотрим, что в них.
— Да, — согласился Чижов, — так будет вернее.
— Пойдем, — предложил Михеев, — мои ребята протоколы осмотра места происшествия оформят. Отпечатков все равно никаких нет, кроме отпечатков погибшего. Я лично смотрел. Работали профессионалы. Может, даже заказное убийство. Хотя убитый был коммерсантом. Вряд ли мог открыть дверь кому попало.
— А может, он ее вообще не закрывал, — предположил Чижов.
— Точно закрывал, — пояснил Михеев, — сам проверял. Здесь язычок заедает.
И как только прикрываешь дверь, она автоматически защелкивается и срабатывает замок. Дверь запирается. Значит, своему убийце или убийцам Мосешвили сам дверь открыл. А это уже очень важно. Может, его знакомые были, может, его друзья.
Нужно будет проверить и эту версию. Узнал, кто его поселял в гостинице? — спросил Михеев у Стеклова.
— Нет еще, — чуть виновато ответил старший лейтенант, — там пока все спят.
— Это уже не годится, — покачал головой Михеев, — в таких случаях нужно быстро работать. Убийства здесь не каждый день случаются. А сонные люди соображают плохо, скрыть что-либо им трудно. Уловил?
— Да, — улыбнулся Стеклов, — все понял.
— И не улыбайся. Смотри, какой улыбчивый. Вторую ночь не спит и все улыбается. Вчера брали банду, — пояснил он Чижову, — нашего сотрудника Петю Варламова тяжело ранили. Он сегодня должен был дежурить. Вот Виктор за него и отрабатывает.
— А я ничего не знал, — удивился Чижов.
— Ну и правильно, — рассудительно заметил Михеев, — чего лишний раз трепаться. А прокурор твой донесение вчера получил. Не волнуйся, с бумажками у нас все в порядке. Просто я обратил внимание — когда хроме меня и моих ребят кто-нибудь узнает о готовящемся захвате, у нас обязательно «пустышка» получается. Не обижайся, я, конечно, не о тебе говорю. Поэтому я суеверный стал, теперь только сам знаю, когда операция начнется. Так надежнее, поверь мне.
Они вышли в коридор, проходя к лифту. Там уже их ждала дежурная, крашеная блондинка лет сорока пяти.
— Какой ужас, — сказала она, притворно закрывая глаза.
— Это, гражданка, не ужас. Это обычное преступление, — сухо заметил Михеев, — а вот что творится у вас в гостинице — это действительно ужас.
— А при чем тут я? — сразу забыла о покойном дежурная.
— Конечно, ни при чем. Это я так, к слову. Кстати, Лену ведь вы привели работать в гостиницу.
— Кто вам сказал? — разозлилась дежурная, — Эта дрянь?
— Кто надо, тот и сказал. А вы, гражданка Семенова, кончайте со своими номерами. Нечего тут бардак разводить, — строго заметил Михеев, — узнаю еще раз — поставлю ваш вопрос перед дирекцией.
— А я ничего не знаю, — заплакала женщина, — при чем тут я? Я даже не видела, кто прошел к этому Мосешвили. Честное слово, не видела.
— А кто раньше ходил, узнать можете? — спросил Михеев.
— Думаю, да, — быстро ответила женщина, — я его друзей многих в лицо знаю. Он часто у нас останавливался.
— Завтра придете к нам в УВД. Знаете, куда?
— Конечно, знаю.
Михеев, не сказав больше ни слова, вошел в лифт. Чижов последовал за ним. Еще один сотрудник Михеева внес два чемодана.
— Круто, — покачал головой Чижов, — строгий вы человек Константин Игнатьевич.
— Будешь здесь строгим, — пробормотал Михеев, — она девочек поставляет богатым клиентам. Одна уже заразилась какой-то гадостью. А этим все равно — были бы деньги.
Они прошли пустой вестибюль, вышли на улицу.
— Грузи чемоданы в машину, — махнул рукой Михеев. — Поедешь с нами? — спросил он у Чижова.
— Конечно.
В машине они молчали. Только Михеев выплюнул вторую сигарету и достал третью, снова принявшись ее нещадно жевать.
Они не успели даже подъехать к зданию УВД, когда дежурный, выскочивший из помещения, начал размахивать руками.
— Чуяло мое сердце, — разозлился Михеев, — опять что-нибудь произошло.
Он не спеша вылез из автомобиля.
— Что опять случилось? — спросил он у дежурного майора.
— Пришло сообщение об убитом, Константин Игнатьевич, — протянул листок бумаги майор, — мне ваши ребята сказали: срочно передай Михееву.
Это был ответ на запрос в информационный центр. Несмотря на ночное время, дежурные смогли почти сразу найти данные Мосешвили. И ничего удивительного в этом не было.
Михаил Гурамович Мосешвили, 1935 года рождения. был неоднократно судимым «вором в законе». На его счету было восемь приговоров суда и почти двадцатидвухлетний общий срок пребывания в местах заключения. Дважды он пытался бежать. В Грузии он был широко известен под кличкой «Михо».
— Такие дела, — протянул компьютерную распечатку Михеев, — теперь жди крупных разборок. Давно такого «авторитета» не убирали. Видимо, кто-то в Москве решил начать новую войну.
Чижов ошеломленно вчитывался в данные «героической» биографии Михаила Гурамовича.
Глава 4
Это уголовное дело прокурор решил поручить следователю Мирзе Джафарову.
За последние два года таких уголовных дел у него было почти два десятка, и Мирза твердо знал, что их раскрытие в обозримом будущем не просто нереально, но и вообще почти невозможно. В Карабахе шла ожесточенная война и, согласно закону, по каждому случаю смерти того или иного гражданина республики следовало возбуждать уголовное дело. Как и принято в цивилизованных странах. Но, во-первых, шла война и многие территории, где совершались эти убийства, были просто захвачены врагом. Во-вторых, граждане Нагорного Карабаха не считали себя гражданами Азербайджана, и, тем более, не собирались исполнять законы республики. А в Баку их, в свою очередь, де-факто не считая согражданами, де-юре признавали, что все армяне, живущие на территории Нагорного Карабаха, как и весь анклав, являются территорией суверенного Азербайджана и принципиально продолжали возбуждать уголовные дела по любому факту насилия.
Правда, в данном случае в приграничном районе был убит старый чабан и тяжело ранен его молодой напарник. Преступление, конечно, совершили армянские бандиты, как считали в прокуратуре, и Мирзе в очередной раз было поручено допросить тяжелораненого свидетеля, возбудить уголовное дело и… забыть о нем, так как расследование в тех местах проводить было просто невозможно, да и бандиты не собирались ждать прокурорского работника, отсиживаясь на месте преступления.
Тяжелораненого Али Новрузова привезли из райцентра, где врачи уже не могли ему помочь. Мальчика спасло чудо. В Баку находилась миссия Красного Креста из Женевы, и среди врачей был известный хирург Кристиан Андрэ, который и спас больного в результате проведенной почти восьмичасовой операции. Теперь можно было не опасаться за жизнь больного, и следователю по особо важным делам поручили допросить больного для формального возбуждения дела.
В больнице была обычная грязь, неустроенность и беспорядок. С трудом найдя палату больного, Джафаров зашел в нее, обнаружив шесть очень близко лежавших больных. Раньше, в лучшие времена, здесь по нормам оставались двое тяжелобольных, теперь, из-за нехватки отапливаемых помещений, больных собирали в одну палату. Несмотря на март, на улице было еще довольно холодно.
Найдя кровать Новрузова, следователь подошел к ней и, не обнаружив свободного стула, сел прямо на кровать. Парень испуганно следил за ним.
— Как дела? — устало спросил следователь. Конечно, нужно было улыбнуться, но у него не было сил на эти церемонии.
— Спасибо, все хорошо, — тихо произнес парень.
— Врачи говорят, жить будешь, — произнес дежурную фразу Джафаров, — считай, второй раз родился.
— Спасибо, — у парня был довольно жалкий вид.
— Давай, рассказывай, как там все случилось, — достал блокнот и ручку Джафаров. Магнитофонов у них уже не было, а имевшиеся давно были сломаны.
— Они убили Курбан-киши, а потом стреляли в меня, — тихо проговорил Али, — кажется, два раза.
— В тебя кто стрелял, ты видел? — уточнил Джафаров.
— Конечно.
— Армянин был?
— Да.
— Какие-нибудь подробности запомнил?
— Нет. Его, кажется, Вартан звали. Там еще Армен был.
— Вартан в тебя стрелял?
— Да.
— Можешь его описать?
— Здоровый такой, с заросшими бровями. Больше ничего не помню.
— Ясно, — вздохнул Джафаров. «Все, как обычно, — подумал он. — Нужно будет заехать домой побриться».
— И Курбана застрелил этот армянин? — спросил он уже для порядка, закрывая блокнот.
— Нет, — тихо сказал Новрузов, — не он.
— А кто? — он уже положил блокнот обратно в портфель.
— Азербайджанец, — очень тихо произнес парень, чтобы не слышали соседи.
— Какой азербайджанец? — разозлился Джафаров, — Там же одни армяне были!
— Азербайджанцы тоже, — возразил парень.
— Вместе с армянами? — не обращая внимания на соседних больных, громко сказал Джафаров. — Совсем с ума сошел ты. У тебя бред какой-то.
— Нет, — возразил парень. — Там были азербайджанцы. Двое. Одного звали Омар. Другого имени не помню, но точно был азербайджанец.
Соседи по больничной палате начали негромко переговариваться. Джафаров впервые пожалел, что так громко возмущался.
— Они были вместе? — тихо спросил он.
— Да, вместе. Два азербайджанца и два армянина. И еще был какой-то русский. Большой такой, лысый.
— Имени его не слышал?
— Нет, его имя они не называли.
— А почему застрелили старика?
— Он узнал кого-то из армян. Произнес его имя и тогда азербайджанец его сзади убил из автомата.
— Все они так, — громко сказал лежавший рядом инвалид без ноги, видимо, потерявший ее на фронте, — продажные твари.
— Не мешай, — строго произнес Джафаров, — видишь, мы работаем. Поэтому я и приехал сюда, чтобы таких негодяев выводить на чистую воду. Народ воюет, а они торговлей занимаются.
— Не торговлей, — снова возразил этот несчастный Новрузов.
— А чем? — очень тихо спросил Джафаров.
— Они шли в сторону границы.
1 2 3 4 5