И в этот момент увидел капитана, достававшего из автомобиля ГАИ автомат.
– Капитан, – закричал подполковник, еще не осознавший до конца, что именно происходит, – террористы в овраге! Вызывайте подкрепление по рации!
Офицер кивнул ему головой и вдруг, подняв автомат, дал очередь в его сторону. Мисин, увидев направленное на него дуло автомата, сделал шаг назад, оступился, и это спасло ему жизнь. Он полетел в овраг еще до того, как над головой раздалась автоматная очередь.
Рядом с подбитой машиной ГАИ появилось сразу несколько человек, выскочивших из оврага. Очевидно, они точно знали, что именно находится в броневом фургоне «Крайслера». Зажатый с обеих сторон горящими машинами, имея слева довольно крутой склон, капитан Буркалов не решался никуда трогать свою машину, понимая, что любое решение может оказаться роковым. Он все еще надеялся, что из поврежденной, горящей БМП появятся солдаты охранения, сумев отсечь нападавших. Но вместо этого прямо перед ним возникло несколько нападавших.
Сидевший рядом с ним уже немолодой капитан коротко выругался и, увидев, как горят его солдаты, схватил автомат, выскакивая из машины. И почти сразу попал под автоматную очередь. Но, в отличие от Мисина, этот капитан знал, как нужно и можно сражаться. Капитан Панченко уже воевал в Приднестровье и Чечне и умел верно оценивать обстановку.
Перекатившись по земле, он дал длинную очередь по нападавшим, и сразу двое из них упали, словно перерезанные пополам, сложившись надвое.
– Езжай! – крикнул капитан, махнув рукой. – Давай вперед!
Буркалов, поняв, что тот говорит, дал резкий газ, пытаясь сбросить горящую машину ГАИ в овраг. Но нападавшие, очевидно, учли и этот вариант. Пока несколько человек добивали выскакивающих из горящей «БМП» солдат, в машине «Скорой помощи» снова зарядили гранатомет. Но на этот раз находящийся там террорист не стал стрелять в «Крайслер», словно зная, что в нем находится. Вместо этого он выскочил из машины и, пробежав немного, оказался сбоку от «Крайслера», словно решив срезать его заднюю часть своим выстрелом.
И лишь затем встал на колено, прицелился и выстрелил.
Взрывом сорвало заднюю дверь броневого фургона. Капитан Панченко только теперь заметил этого нападавшего, скрытого от него самим «Крайслером», и дал в его сторону короткую очередь. Стрелявший из гранатомета с болезненным стоном упал на землю. В этот момент переодетый в офицера ГАИ другой террорист дал длинную очередь в открывшегося Панченко и попал ему в грудь.
Нападавшие, увидев, что дверь броневого фургона сорвана, бросились к «Крайслеру». Ваганов, оглушенный, раненный и потерявший сознание, лежал на полу. Сизов, все еще контуженный после взрыва, достал пистолет. И, когда первый из нападавших показался в проеме, выстрелил прямо в лицо террориста. Тот с диким криком упал. В ответ раздалась длинная очередь, и у Сизова из рук выпал пистолет. Он был ранен в правое плечо.
Сидевший за рулем капитан Буркалов попытался еще раз столкнуть машину ГАИ с дороги. На этот раз после сильного удара горящая машина поползла вниз. Буркалов уже собирался дать сильный газ и вывести автомобиль из-под обстрела, когда по стеклу ударила очередь из крупнокалиберного пулемета. Бронированное стекло выдержало такую очередь, но Буркалов от неожиданности нажал на тормоза. И в следующий момент по водительской кабине ударил второй гранатометчик из оврага. Буркалов погиб сразу, снаряд попал в кабину и еще раз подбросил машину.
– Идиот! – закричал кто-то из нападавших. – Нужно быть осторожнее.
На полу «Крайслера» лежал в крови Сизов, уже потерявший сознание и сильно ударившийся при повторном толчке. Ворвавшиеся террористы нашли контейнер, прикованный к руке Ваганова. Очередь по цепи – и контейнер перешел в руки одного из нападавших. Ваганов попытался открыть глаза. Болело все тело. Он успел заметить, как стреляют в него и кто-то наклоняется к майору Сизову. И снова потерял сознание.
– Быстрее! – снова раздался чей-то крик. – Контейнер у нас!
Панченко, собрав все силы, снова дал очередь в сторону, где копошились люди. Но им уже никто не интересовался. Из-за подожженной БМП вели огонь офицеры второй машины ГАИ. Они успели вызвать подкрепление и теперь ожидали, когда наконец оно появится из военного городка.
Но помощь пришла только через три минуты. К этому времени все нападавшие уже успели убраться, бросив разбитые «Жигули», использованные для инсценировки, прямо на дороге.
Террористы спешно погрузились в машину «Скорой помощи», в автомобиль ГАИ. Еще один микроавтобус ждал нападавших внизу, сразу за оврагом, на небольшой проселочной дороге.
Нападавшие оставили только три трупа своих товарищей. Двоих, убитых Панченко, и одного, застреленного Сизовым. У всех троих были прострелены лица, словно кто-то чужой делал на всякий случай последний контрольный выстрел в лицо.
Прибывшие на место солдаты батальона охраны не стали преследовать сбежавших террористов. Вместо этого они начали оказывать помощь раненым, искать среди убитых еще живых и тушить горящие машины, разбросанные в разные стороны. Только через полчаса в воздух были подняты вертолеты. Но к этому времени руководство базы уже знало, что контейнер с грузом исчез. А тяжелораненый подполковник Ваганов был отправлен в военный госпиталь, находящийся поблизости.

Москва. 7 часов 04 минуты

Телефонный звонок, как обычно, неприятно ударил по нервам. Он поморщился, посмотрев на часы. Неужели в этот воскресный день нужно звонить так рано утром? Что у них опять произошло? Звонить воскресным утром к нему по этому телефону могли только в случае абсолютной необходимости. Или ядерного нападения на их страну. Министр покосился на спящую жену. Слава Богу, что у нее крепкий, здоровый сон. Телефонный звонок ее разбудить не сможет. Телефон зазвенел уже в третий раз.
Он заставил себя отбросить одеяло, подняться на ноги и, уже не тратя времени на поиски домашних тапочек, прямо босиком бросился к телефону.
– Слушаю вас, – мрачным шепотом сказал он.
– Товарищ генерал армии, – услышал он голос дежурного офицера, – говорит генерал Климович. У нас случилось чрезвычайное происшествие. Приказали лично доложить вам.
– Кто приказал? – разозлился он.
– Начальник ГРУ генерал Лодынин. Он стоит рядом.
– Передайте ему трубку, – недовольным голосом разрешил министр обороны. Он мог бы и сам догадаться. Никто, кроме Лодынина, не посмел бы звонить так рано утром в воскресенье. Даже заместители министра, даже начальник Генерального штаба. А начальник ГРУ мог звонить в любое время и в любое место. Для этого он и был начальником ГРУ, самого секретного и самого информированного управления Министерства обороны страны.
– Товарищ министр обороны, – сухим, бесцветным голосом доложил Лодынин, – полчаса назад в Москве произошло чрезвычайное происшествие.
Министр поморщился. Неужели какой-нибудь террористический акт? Нет, в таком случае отвечать придется министру внутренних дел, а не ему.
– Во время транспортировки контейнера с особо ценным грузом из нашего хранилища запасов биологического оружия на конвой было совершено нападение. Есть пострадавшие. Контейнер с грузом исчез.
– Ну и что? – не понял сначала министр обороны. – Передайте об этом сообщение в Министерство внутренних дел. Пусть они ищут преступников. При чем тут мы? И вообще, при чем тут вы, генерал Лодынин?
– Товарищ министр обороны, – терпеливо сказал начальник ГРУ, – этот контейнер из нашей «коллекции». Несколько дней назад мы с вами о нем говорили.
– Да, – вспомнил наконец генерал, – я понял. Сейчас я приеду. Вызову машину и приеду. Его что, совсем не охраняли? – спросил он, чтобы как-то скрыть свое раздражение.
– У нас много убитых. Нападение было тщательно подготовлено. Террористы потеряли троих. Сейчас наши люди вместе с военной прокуратурой уже работают на месте происшествия.
– Подождите, – осознал наконец всю степень случившегося министр обороны, – это тот самый контейнер, о котором мы с вами говорили три дня назад?
– Он самый. Поэтому я и решил вас побеспокоить, – пояснил начальник ГРУ.
– Господи! – сказал вдруг не своим голосом его собеседник. Он был боевой генерал, отмеченный многими наградами, прошедший настоящие сражения и не раз попадавший в сложные положения. Но только сейчас, здесь, стоя босиком на своей даче, в коридоре на втором этаже, он вдруг почувствовал, что испугался. Что очень испугался. Еще сжимая правой рукой трубку, он вытер левой пот, выступающий на лбу. И только потом вспомнил про телефон.
– Генерал, – закричал он, напугав свою жену, которая проснулась от этого крика, – пришлите мне срочно вертолет! Я буду через десять минут.
Он бросил трубку. Из соседней комнаты показалось испуганное лицо младшего сына.
– Что случилось? – спросил он. Министр, не отвечая, побежал в свою спальню. Жена, проснувшаяся от его крика, уже сидела на кровати.
Он ворвался в комнату и, опрокинув стул, бросился искать носки. Она знала, что в таких случаях он бывает особенно раздражен, но все-таки рискнула спросить:
– Что-нибудь случилось?
Он с ожесточением доставал из шкафа рубашку, обрывая соседние вешалки. И что-то бормотал себе под нос. Она вскочила на ноги, чтобы помочь ему. Таким она его не видела никогда. Никогда за все время их супружеской жизни. Попыталась достать для него китель, но он уже опередил ее, зло прикрикнув:
– Не надо!
И она осознала каким-то внутренним шестым чувством любящего человека, что произошло нечто ужасное и непоправимое. И, возможно, настолько страшное, что исправить уже ничего нельзя. Именно поэтому она сжалась в комочек и застыла на постели, уже больше не пытаясь сказать что-то своему мужу.
– Вернусь поздно! – закричал он, выбегая из комнаты, и уже в коридоре, словно вспомнив о каких-то обстоятельствах, прокричал напоследок: – Никуда с дачи не выходите. Позвони Сергею, пусть приедет вместе с семьей на дачу. Пусть все приедут.
Она все-таки поднялась и вышла в коридор, где уже стоял младший сын, также не понимавший, что именно происходит. Жена так и не успела спросить, почему нужно звонить старшему сыну.
Министр спустился вниз, на первый этаж.
У дверей сидел дежурный офицер. Он клевал носом, не очень рассчитывая увидеть здесь самого министра обороны в это раннее воскресное утро. Увидев бежавшего генерала, он вскочил, забыв про свой сон.
– Вертолет прилетел? – спросил генерал.
– Что? – ошалело спросил дежурный офицер. Махнув на него рукой, министр вышел из здания. Рядом с его дачей находилась небольшая вертолетная площадка. Только в случае крайней нужды сюда могли садиться вертолеты министерства, чтобы срочно доставить министра обороны на командный пункт либо к Президенту страны. Планировалось, что такой чрезвычайный случай может быть в случае ядерного нападения на страну. Или объявления воины.
То, что случилось сегодня утром, было совсем не легче какой-нибудь ядерной опасности. А возможно, и гораздо хуже. Ибо в случае ядерного нападения какой-либо державы еще оставался шанс на ответный удар. В случае, который произошел сегодня утром, никаких шансов не оставалось. Это будет хуже прямого попадания ядерных ракет по Москве, с ужасом думал генерал.
Из дома уже бежал помощник, поднятый дежурным офицером. Не успев толком одеться, не побритый и не позавтракавший, помощник испуганно смотрел на министра. Он знал, в каких именно случаях сюда может прилететь вертолет. И понимал, что случилось нечто невообразимо страшное.
– Застегнись, – мрачно посоветовал ему генерал, гладя на часы.
Через четыре минуты должны появиться вертолеты. В таких случаях появляются сразу три вертолета. Один, в котором полетит сам министр, и два вертолета охраны, обязанные охранять головной вертолет с уже находящимся на борту министром обороны страны и командным пультом, размещенным в этом вертолете. Уже в полете министр мог начать работу, отдавая необходимые приказы. Этот вертолет был своеобразным мини-командным пунктом, с которого он мог связаться с любой атомной подводной лодкой, лежавшей на боевом дежурстве в океане, с любой пусковой установкой, расположенной где-нибудь глубоко под землей. И от одного его слова зависело очень многое. А в случае отсутствия Президента как Верховного главнокомандующего он мог и лично принимать решение об ответном ударе.
Сейчас об этом как-то не хотелось думать. Генерал тоскливо посмотрел на небо. Кто мог подумать, что с этим проклятым контейнером произойдет такая накладка! Он помнил, как в среду вечером, три дня назад, к нему на доклад явился начальник Главного разведывательного управления.
Сначала речь шла только о текущей информации из Чечни. В нескольких районах снова были нападения на транспорты, и министр требовал усилить работу ГРУ в этом беспокойном регионе. В свою очередь, генерал Лодынин докладывал о том, что уже было сделано.
И что они планируют делать для обеспечения необходимого порядка в этой кровавой мясорубке, которой уже не было конца.
И только в конце разговора Лодынин начал говорить об этой «коллекции». Министр знал, что так называли самое секретное хранилище запасов биологического оружия, находящегося в распоряжении его министерства. Он никогда не спускался в хранилище, но понимал всю степень важности обладания подобным абсолютным оружием, оставленным на самый крайний случай, когда уже будет все равно. И которое можно будет применить только в случае тотального проигрыша. Ибо во всех других вариантах подобное абсолютное оружие с одинаково страшной силой било и по врагам, и по своим, не разбирая границ и национальных отличий.
Лодынин достал тогда донесение своего агента из Пентагона и показал его министру обороны. В донесении агент указывал, что в Пентагоне решено сделать соответствующий запрос через дипломатические службы и Конгресс США, обратившись к российскому правительству с категорическим требованием обменяться данными по запасам секретных биологических лабораторий, имевшихся у каждой из сторон.
Министр долго вникал в смысл написанного, но так и не понял, что именно взволновало начальника ГРУ.
– Ну и пусть запрашивают, – буркнул он в сердцах, – им совсем уже нечего делать. Если так хотят, пусть лезут в это хранилище и ковыряются там среди микробов.
– Они хотят получить право на взаимную инспекцию объектов, – пояснил генерал Лодынин.
– На здоровье, – отмахнулся министр, – еще голова должна болеть из-за этой лаборатории.
– Нет, – настойчивость Лодынина начинала раздражать, – не из-за этой лаборатории.
Там находятся наши запасы биологического оружия, о котором знают американцы.
– Тем более пусть смотрят, – снова не понял министр. Но начальник ГРУ не унимался:
– В «коллекции» есть специфические запасы. Те, о которых американцы не знают. И не должны знать. Ведь мы подписывали конвенцию о запрещении применения биологического оружия. Вы меня понимаете? Речь идет о разновидности штамма ЗНХ. Мы говорили, что нашим специалистам удалось вывести этот вирус путем генетического изменения кодов молекул ДНК. Самый устойчивый вирус, который когда-либо возникал в человеческом обществе. Эксперименты подтвердили его абсолютную эффективность. Почти всегда была стопроцентная смертность.
Министр невольно поморщился. Боевой генерал не любил даже слушать разговоры о подобных мерзостях.
– При чем тут мы? – снова переспросил он. – Уберите эту гадость из хранилища и покажите лабораторию американцам. Вот и все.
– Это биологическое оружие нового поколения, – настойчиво продолжал генерал Лодынин, – о нем не должен знать никто. Под видом контейнера с грузом для испытаний мы можем вывезти его на наш полигон. И сохранить там, пока не закончатся все эти проверки.
– Действуйте, – равнодушно разрешил министр. – Что вам нужно для этого?
– Я не имею права, – напомнил Лодынин, – эти подразделения подчиняются лично вам.
Позвоните генералам Масликову и Лебедеву.
Генерал-полковник Масликов возглавлял двенадцатое управление Министерства обороны, непосредственно осуществлявшее охрану особо важных и секретных объектов, в основном связанных с ядерным оружием. По сохранившейся традиции, хранилище запасов биологического оружия, требовавшее не меньшей охраны, входило в круг его объектов. Генерал – лейтенант Лебедев возглавлял исследования по этим направлениям и был начальником отдела биохимических исследований. Обоим генералам приказы мог отдавать только министр обороны страны. Или, в случае его отсутствия, начальник Генерального штаба. Министр посмотрел на лежавшее перед ним донесение агента.
– Может, этот контейнер просто уничтожить на месте? – нерешительно предложил он.
Но, посмотрев на Лодынина и увидев его выразительный взгляд, больше ничего не стал говорить.
1 2 3 4 5 6