Все это безумно ее раздражает, за многие годы еще ни разу не было проблем с незаконной реквизицией товаров, а «Удачная Покупка» – самое подходящее место. Ну да ладно, в Брикстоне полно магазинов.
«Мы обеспечиваем Брикстон», – гласит рекламная кампания «Удачной Покупки», и Фрэн с ними полностью согласна, если только ей не приходится тратить там деньги.
В это время в магазине в каморку охраны запихнули связанного человека в сером костюме. Это Уизерс из отдела грязных штучек Правления по Сбыту Молока. Он заявляет, что невиновен и не собирался выходить из магазина с консервной банкой клубники в руках. Это его не спасает: «Мы всегда наказываем», – гласят таблички на стенах, и это не шутки, не надо нам сказок о том, что это случайность, у нас таких историй по десять в день.
Уизерс совершенно не собирался воровать. От нервозности и прессинга на работе он страдает припадками рассеянности, которые уходят корнями в низкие прибыли по всей стране.
Почти никто больше не пьет молока.
Профессор Уинг яростно копает, эта женщина наконец-то убралась за угол. Что делать? Чтобы не выдать себя, профессору никоим образом нельзя ей препятствовать.
Остается только быстренько найти корону, прежде чем негритянка еще больше все усложнит.
Как она могла провидеть наличие короны? После профессорских исследований и адской работы она запросто является и угадывает место захоронения? Эта женщина ведь даже не знает, когда жил Этельред Нерешительный, господи спаси и помилуй, какое право она имеет так бесцеремонно вмешиваться? Проклятие, думает он и продолжает копать, натыкается на какой-то землистый бетон и устанавливает бурав. Профессор ненавидит бурав, тот вибрирует в руках, вибрация отдается во всем теле и постоянно кажется, что вот-вот инструмент выйдет из-под контроля.
Профессор Уинг включает бурав и вгрызается в землю. Раздается хруст, в лицо летят ошметки какого-то красного материала и бьет струя воды. Господи, думает профессор, я пропорол трубу.
Вода выбулькивает и заливает его краденые рабочие ботинки.
Перебравшись в новый сквот, я довольно долго печалился.
Реггей отвлекает, но лишь чуть-чуть – я брожу по квартире и разглядываю еле заштукатуренные дыры в потолке. Из них в любой момент, размахивая ножами и бритвами, может ввалиться банда преступников, она ограбит меня и оставит лежать в луже крови на полу, а я буду поддерживать руками две половинки раскроенного черепа, чтоб не развалился. Будь у меня деньги, я бы куда-нибудь переехал, не важно куда. Я покрыл бы весь дом металлическими пластинами, оставил бы одну дверь, которая открывалась бы только по отпечаткам моих пальцев и по голосу – вот тогда бы я чувствовал себя в безопасности. С другой стороны, такой дом может спровоцировать жуткие приступы клаустрофобии, может быть, единственный выход – переезд на необитаемый остров и жалкое существование в окружении пальм. Но я где-то читал, что людей, сидящих под пальмами, часто убивают падающие кокосы. Богословские книги умалчивают о подобных фактах, сложно признать, что творец великого ума сотворит мир и совершенно не позаботится о предохранении от смертоносных кокосов.
Мне нужен совет. Я бы хотел повидаться со своим другом Стейси, но он в больнице, сильно хворает, подхватил столбняк от грязной таблетки витамина С, впадает в кому и выпадает обратно, и бредит об опасностях, что подстерегают в магазинах здоровой пищи.
Даже если меня чудом не убьют взломщики, убийца уж точно доберется, беспокойством я довожу себя до безумия, единственное облегчение – разговор с хомяком, но и он не видит выхода.
Примерно в это же время я узнаю, что меня разыскивает китаец.
В своем кабинете китаец по телефону проворачивает серьезные сделки – на одной линии у него Бирма, на второй Нью-Йорк, китаец организует поставку героина, которая принесет фантастические деньги ему и кое-каким заинтересованным лицам.
К сожалению, эти деньги не помогут заполучить женщину его мечты, он совершенно не продвигается в направлении своего заветного желания – брака с английской аристократкой. Таким образом китаец мог бы стать графом, лордом или еще кем, его знания об английской аристократии весьма поверхностны, а единственные известные ему представители этого племени – пьяные негодяи, которые посещают его ночной клуб. Не могут же они все быть такими, стрелять куропатку в таком подпитии по меньшей мере опасно. Или правильнее сказать – куропаток? Ну не важно, их можно стрелять в пьяном виде?
Вот откуда нормальным людям знать такие подробности?
После ночи с Джун я возвращаюсь домой. Завтра свидание с Памелой Паттерсон. Я так и не раздобыл пистолет, я даже не разузнал, где его найти, вот в Америке проще – зашел на ближайшую почту или в скобяную лавку и купил себе пистолет за наличные. M16? Разумеется, сэр, вам завернуть или вы им прямо сейчас и воспользуетесь?
Я ставлю кассету регги, которую записал с радио.
На меня засматриваются девки,
Ах, как засматриваются девки.
Самоуверенный индюк, думаю я, но музыка все равно хорошая. В поисках вдохновения я рассеянно танцую по дому. Встреча с этой женщиной состоится в пабе во время обеда, по крайней мере, она не сможет застрелить меня на месте, но, с другой стороны, я тоже не смогу забить ее до смерти прямо там. Единственное мое преимущество – она не знает, что я в курсе, кто она такая на самом деле.
Танцуя и совсем не глядя под ноги, я делаю необдуманный поворот на выходе из спальни и врезаюсь в кресло, какого лешего тут делает кресло, нормальные люди в коридоре не сидят, правда?
Я присаживаюсь постонать: расшибленная о внезапное кресло голень – это ужасно больно.
Управляющий «Удачной Покупки» рад оказаться лицом к лицу с одним из воришек, мародерствующих в его магазине.
– Ты, ублюдок, – кричит он Уизерсу. – Вы обираете меня до нитки, и сейчас ты за это заплатишь. – Он бьет Уизерса по лицу. – Что ты сделал с краденой газовой плитой?
Уизерс ошеломлен и шокирован. Управляющий бьет его снова.
– Сколько банок консервированной клубники ты стянул?
Уизерс пытается объяснить, что ни разу ничего не украл ни из этого, ни из любого другого магазина, однако столпившиеся вокруг охранники выглядят в высшей степени угрожающе.
– Мы хотим чистосердечного признания до того, как вызовем полицию, – заявляет управляющий. – И ты отсюда не выйдешь, пока не расколешься. – Он бьет Уизерса в третий раз. – Как ты сбываешь краденое?
После не-завтрака Джули выбирается на урок женской самообороны. Она еще нетвердо стоит на ногах после вчерашнего, но к моменту прибытия лучше бы ей оклематься – тренер не любит тех, кто не выкладывается.
Урок проводится в огромном подвале сквота неподалеку. Раньше здесь была призывная военная контора, огромный подвал был предназначен под ядерное бомбоубежище, но контору закрыли из-за региональных военных перетасовок – здание слишком старое, в нем не хватает витрин, чтобы выставлять модели танков, фото солдат и плакаты «заходи и смотри».
Джун приходит последней и начинает разминаться вместе со всеми. После первой же растяжки она понимает, что сейчас ее вырвет, – вот такого, насколько она помнит, на уроках еще никогда не случалось.
* * *
Стейси в больнице, он опасно болен. Ему полагается лежать в реанимации, но она сейчас переполнена, и он лежит на кровати в закутке, который раньше был частью кладовки канцтоваров, расположенной неподалеку. Стейси заработал столбняк и еще какую-то неведомую болячку, о которой ничего не знают врачи. Он заразился от грязной таблетки витамина С, хранившейся рядом с органически выращенной морковью в магазине здоровой пищи, эта морковка извозила грязью всю полку.
Сейчас Стейси впадает в кому и выпадает обратно, бессвязно бормоча в пространство. Стейси совершенно невменяем.
Однажды в субботу я выбираюсь из подполья в парк через дорогу. Движение за ядерное разоружение организовало там фестиваль, я должен их поддержать, да и, кроме того, я хочу послушать группы и думаю, что в многотысячной толпе буду в относительной безопасности.
Ну вот, я выбираюсь в парк, битком набитый миллионами молодых людей, которые пользуются моментом, чтобы продемонстрировать всему миру, включая расположившихся на крышах с биноклями полицейских, новый цвет волос и совершенно не обращают внимания на плохую погоду, грозящую смыть нас с лица земли.
На фестивале полно киосков с едой, эмблем, детских развлечений, старой одежды, книжек, крошечных политических партий, все, казалось бы, не так уж и плохо, но я чувствую себя стариком среди этой молодежи – я уверен, некоторые тихо посмеиваются, на меня глядя.
Я постоянно верчу головой, будто кого-то ищу, чтобы никто не разглядел мои морщины. Когда диджей играет старые записи моего детства, я так убедительно, что сам себе верю, делаю вид, будто в жизни ничего подобного не слышал, с каждой новой записью я нарочито все более и более озадачиваюсь, пусть окружающие видят – я понятия не имею, что же это такое.
* * *
Профессор Уинг стремительно реагирует на катастрофу, обматывает трубу спецовкой, чтобы сдержать струю, а сам бежит к фургону в поисках чего-нибудь понадежнее для починки. В глубине фургона лежит коробка, маркированная «аварийные припасы», но в ней обнаруживаются только бинты и ничего пригодного для починки прорванных водопроводных труб. Профессор не знает, чем ремонтируют трубы.
В отчаянии он хватает бинты и мчится обратно, вода уже пробивается сквозь спецовку и течет на землю, хорошо хоть раскоп прикрыт палаткой и никто не видит, что творится – ну хотя бы до того, как затопит всю улицу.
Профессору надо опустить руки под ледяную воду, чтобы достать низ трубы. Он туго перевязывает трубу всеми бинтами, и это вроде бы останавливает воду. Будь у него смола или что-то в этом роде, он покрыл бы ею бинты и вышла бы действенная починка, но у него нет ни смолы, ни перспектив ее приобрести – это не тот товар, что можно запросто купить в магазине.
Профессор ужасно взбудоражен происшествием, которое показало, что он абсолютно не подготовлен к подобным занятиям, и его тревожит негритянка, угрожающая его личному открытию. Он продолжает копать. По крайней мере вода размягчила землю.
Негритянку зовут Мюриэл.
Читая книгу об исторических ценностях Великобритании, она доходит до информации о короне. Внезапно у Мюриэл появляется невероятно сильное чувство, что корона где-то поблизости. Книга ограничивается комментарием, что эта фантастически старинная и ценная корона пропала во времена короля Этельреда Нерешительного где-то на юге Англии. Книга не содержит больше никаких данных, но Мюриэл и этого достаточно. Она медиум, и частенько у нее появляются странные идеи, которые впоследствии подкрепляются фактами.
Она надевает пальто и выходит на улицу, ведомая ощущениями. Прибыв к источнику сигнала, она обнаруживает дорожного рабочего. Тот и сам подает странные сигналы, но в данный момент Мюриэл не обращает на них внимания. Она перекидывается с ним несколькими фразами, пытаясь уточнить место захоронения короны. Мюриэл не знает, что делать, если корона окажется под многоэтажкой.
Черт, уже почти наступило завтра и, вполне вероятно, последний день моей жизни, да, мне все больше кажется, что это правда. Ну какие у меня шансы против убийцы? Никаких, я считаю. Я не рассказал хомяку о встрече с так называемой Памелой Паттерсон, зачем его волновать, но распорядился, чтобы за ним ухаживали, если со мной что-нибудь случится. Я попросил свою бывшую, с которой мы дружим, – ну ладно, не дружим, но она меня терпит, корми его помногу, не жалей шоколада, и он будет в полном порядке, сказал я. Она справится, я знаю, потому что она опытная хомячья нянька.
Я беспокойно брожу по комнатам, не могу заснуть и все никак не пойму, почему все так сложилось, это что, в порядке вещей, когда за тобой гоняются со всевозможным оружием? Да нет, вроде не в порядке, во всяком случае, ни с одним из моих знакомых такого не происходит. Я дико таращусь на свои комиксы и думаю, что они будут страдать без присмотра. Кто сотрет с них пыль и любовно переложит с места на место? Кто докупит последние выпуски? Что будет с моей полной коллекцией «Тора»?
Тут я начинаю злиться на них за то, что их так сложно продать. Коллекция комиксов – не самая легкая для продажи вещь. Если бы этот приятель с грузовичком был нормальным человеком, он помог бы мне еще раз, но он оказался полнейшим идиотом, и я вовсе не стану плакать, если больше никогда в жизни его не увижу.
В мире, знаете ли, не так уж много нормальных людей.
Усилием воли Джули не позволяет себе блевать. Некоторое время она разминается сама, потом становится в шеренгу с остальными напротив тренера, повторяя ее движения и следуя указаниям.
Тренер гаркает на нерадивых. Она из Гонконга и бежала в Великобританию всего год назад, скрываясь от бирманских властей после того, как босс-наркобарон, у которого она служила телохранительницей, был убит военными во время ликвидации производителей и торговцев героина. Сейчас она преподает кунг-фу женщинам южного Лондона.
Уизерса, второго человека в отделе грязных штучек; все еще допрашивает управляющий «Удачной Покупки».
– Ублюдок, – рычит Уизерс после очередного удара управляющего. – Я тебе за это отомщу, мой отдел над тобой поработает, и считай, что тебе улыбнулась удача, если останешься в живых.
Управляющий не слушает, у него на уме только то, что он не сможет купить в свой садик швейцарский бассейн из сосны «Альпийское Шале», и не сможет проводить важные вечеринки, и что ему не светит повышение из этой дыры, так как большинство товаров растворяется в воздухе.
Охранники снимают пиджаки.
– Солнце, в нашем распоряжении целый день, – сообщают они. – Ты подпишешь признание или нам тебя еще поуговаривать?
Нанятый Китайцем детектив моментально разыскивает мелкого сульфатного дилера из Брикстона. Он звонит китайцу и сообщает ему новый адрес Алби, спасибо, отвечает китаец и выписывает чек.
В какое время лучше всего с ним связаться? Китаец занят до вечера, в страну все время прибывают наркотики, нужно давать взятки властям, да и припугнуть того-другого не помешает, и ох какая это нелегкая доля – быть крупным криминальным авторитетом в чужой стране, порой Китайцу кажется, что, если бы не правительственные льготы для владельцев малых коммерческих предприятий, он бы все бросил и преподавал бы языки.
В промежутке между тогда и сейчас я практически ничем не занимался, только прятался. Я совсем отошел от общественной жизни.
– Куда делся вдохновитель антимолочной кампании? – вопрошают газеты, но я остаюсь в подполье, только изредка доставляя жалкий грамм-другой сульфата, исключительно для того, чтобы не растерять друзей.
Я страдаю от изоляции, потому что в воздухе зависло несколько больших сделок. На последней комиксовой ярмарке я через знакомого посредника договорился насчет некоторых дел. Он должен был представить меня другому коллекционеру, который жаждет обменять старые выпуски «Железного Человека» на мои схороненные редкие дубликаты «Человека-Паука». Ну да ладно.
Я знаю, в конце концов дела достигнут пика. Я только очень надеюсь не заболеть, потому что мой врач, без сомнения, в деле, один визит – и он тут же названивает в Правление по Сбыту Молока, вот он, приезжайте и берите его тепленьким, но уж, будьте добры, не повредите. «Серебряного Серфера», он мне обещан.
Я ненавижу своего врача.
Мюриэл возвращается, чтобы обрадовать рабочего новостями, она почти уверена, что корона прямо под его площадкой. Мюриэл надеется, что рабочий обрадуется и не переборщит с бурением, чтобы случайно не разломать реликвию пополам, но она не уверена, что рабочий послушает – предыдущий разговор его не заинтересовал. Мюриэл думает, что ему тяжко работать из-за сокращений бюджета, не часто увидишь рабочего, копающего дорогу в одиночестве.
– Привет, – кричит она в бело-оранжевую полосатую палатку, откуда показывается встревоженное лицо. Мюриэл делится с ним своими подозрениями, что прямо подними находится корона. Рабочий бормочет и, не сказав ни слова, исчезает.
Мюриэл ощущает: что-то тут не чисто.
В конце концов Чен просыпается в сильнейшем похмелье. Он так плохо видит, что поначалу даже не уверен, открылись ли глаза. Чувствует он себя омерзительно и пытается понять, чье тело валяется рядом с ним в коридоре. Пока Чен пытается встать на ноги, тело ворчит и трясется. Обрадовавшись, что это не труп, Чен тащится дальше, не обращая внимания на тело и остальные следы вчерашнего празднования.
В кухне обнаруживается еще один незнакомец, но Чен слишком болен, чтобы возмущаться, глаза болят, потому что в окно бьет солнце, – да, они определенно открыты, отмечает он.
Чен раздумывает что делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
«Мы обеспечиваем Брикстон», – гласит рекламная кампания «Удачной Покупки», и Фрэн с ними полностью согласна, если только ей не приходится тратить там деньги.
В это время в магазине в каморку охраны запихнули связанного человека в сером костюме. Это Уизерс из отдела грязных штучек Правления по Сбыту Молока. Он заявляет, что невиновен и не собирался выходить из магазина с консервной банкой клубники в руках. Это его не спасает: «Мы всегда наказываем», – гласят таблички на стенах, и это не шутки, не надо нам сказок о том, что это случайность, у нас таких историй по десять в день.
Уизерс совершенно не собирался воровать. От нервозности и прессинга на работе он страдает припадками рассеянности, которые уходят корнями в низкие прибыли по всей стране.
Почти никто больше не пьет молока.
Профессор Уинг яростно копает, эта женщина наконец-то убралась за угол. Что делать? Чтобы не выдать себя, профессору никоим образом нельзя ей препятствовать.
Остается только быстренько найти корону, прежде чем негритянка еще больше все усложнит.
Как она могла провидеть наличие короны? После профессорских исследований и адской работы она запросто является и угадывает место захоронения? Эта женщина ведь даже не знает, когда жил Этельред Нерешительный, господи спаси и помилуй, какое право она имеет так бесцеремонно вмешиваться? Проклятие, думает он и продолжает копать, натыкается на какой-то землистый бетон и устанавливает бурав. Профессор ненавидит бурав, тот вибрирует в руках, вибрация отдается во всем теле и постоянно кажется, что вот-вот инструмент выйдет из-под контроля.
Профессор Уинг включает бурав и вгрызается в землю. Раздается хруст, в лицо летят ошметки какого-то красного материала и бьет струя воды. Господи, думает профессор, я пропорол трубу.
Вода выбулькивает и заливает его краденые рабочие ботинки.
Перебравшись в новый сквот, я довольно долго печалился.
Реггей отвлекает, но лишь чуть-чуть – я брожу по квартире и разглядываю еле заштукатуренные дыры в потолке. Из них в любой момент, размахивая ножами и бритвами, может ввалиться банда преступников, она ограбит меня и оставит лежать в луже крови на полу, а я буду поддерживать руками две половинки раскроенного черепа, чтоб не развалился. Будь у меня деньги, я бы куда-нибудь переехал, не важно куда. Я покрыл бы весь дом металлическими пластинами, оставил бы одну дверь, которая открывалась бы только по отпечаткам моих пальцев и по голосу – вот тогда бы я чувствовал себя в безопасности. С другой стороны, такой дом может спровоцировать жуткие приступы клаустрофобии, может быть, единственный выход – переезд на необитаемый остров и жалкое существование в окружении пальм. Но я где-то читал, что людей, сидящих под пальмами, часто убивают падающие кокосы. Богословские книги умалчивают о подобных фактах, сложно признать, что творец великого ума сотворит мир и совершенно не позаботится о предохранении от смертоносных кокосов.
Мне нужен совет. Я бы хотел повидаться со своим другом Стейси, но он в больнице, сильно хворает, подхватил столбняк от грязной таблетки витамина С, впадает в кому и выпадает обратно, и бредит об опасностях, что подстерегают в магазинах здоровой пищи.
Даже если меня чудом не убьют взломщики, убийца уж точно доберется, беспокойством я довожу себя до безумия, единственное облегчение – разговор с хомяком, но и он не видит выхода.
Примерно в это же время я узнаю, что меня разыскивает китаец.
В своем кабинете китаец по телефону проворачивает серьезные сделки – на одной линии у него Бирма, на второй Нью-Йорк, китаец организует поставку героина, которая принесет фантастические деньги ему и кое-каким заинтересованным лицам.
К сожалению, эти деньги не помогут заполучить женщину его мечты, он совершенно не продвигается в направлении своего заветного желания – брака с английской аристократкой. Таким образом китаец мог бы стать графом, лордом или еще кем, его знания об английской аристократии весьма поверхностны, а единственные известные ему представители этого племени – пьяные негодяи, которые посещают его ночной клуб. Не могут же они все быть такими, стрелять куропатку в таком подпитии по меньшей мере опасно. Или правильнее сказать – куропаток? Ну не важно, их можно стрелять в пьяном виде?
Вот откуда нормальным людям знать такие подробности?
После ночи с Джун я возвращаюсь домой. Завтра свидание с Памелой Паттерсон. Я так и не раздобыл пистолет, я даже не разузнал, где его найти, вот в Америке проще – зашел на ближайшую почту или в скобяную лавку и купил себе пистолет за наличные. M16? Разумеется, сэр, вам завернуть или вы им прямо сейчас и воспользуетесь?
Я ставлю кассету регги, которую записал с радио.
На меня засматриваются девки,
Ах, как засматриваются девки.
Самоуверенный индюк, думаю я, но музыка все равно хорошая. В поисках вдохновения я рассеянно танцую по дому. Встреча с этой женщиной состоится в пабе во время обеда, по крайней мере, она не сможет застрелить меня на месте, но, с другой стороны, я тоже не смогу забить ее до смерти прямо там. Единственное мое преимущество – она не знает, что я в курсе, кто она такая на самом деле.
Танцуя и совсем не глядя под ноги, я делаю необдуманный поворот на выходе из спальни и врезаюсь в кресло, какого лешего тут делает кресло, нормальные люди в коридоре не сидят, правда?
Я присаживаюсь постонать: расшибленная о внезапное кресло голень – это ужасно больно.
Управляющий «Удачной Покупки» рад оказаться лицом к лицу с одним из воришек, мародерствующих в его магазине.
– Ты, ублюдок, – кричит он Уизерсу. – Вы обираете меня до нитки, и сейчас ты за это заплатишь. – Он бьет Уизерса по лицу. – Что ты сделал с краденой газовой плитой?
Уизерс ошеломлен и шокирован. Управляющий бьет его снова.
– Сколько банок консервированной клубники ты стянул?
Уизерс пытается объяснить, что ни разу ничего не украл ни из этого, ни из любого другого магазина, однако столпившиеся вокруг охранники выглядят в высшей степени угрожающе.
– Мы хотим чистосердечного признания до того, как вызовем полицию, – заявляет управляющий. – И ты отсюда не выйдешь, пока не расколешься. – Он бьет Уизерса в третий раз. – Как ты сбываешь краденое?
После не-завтрака Джули выбирается на урок женской самообороны. Она еще нетвердо стоит на ногах после вчерашнего, но к моменту прибытия лучше бы ей оклематься – тренер не любит тех, кто не выкладывается.
Урок проводится в огромном подвале сквота неподалеку. Раньше здесь была призывная военная контора, огромный подвал был предназначен под ядерное бомбоубежище, но контору закрыли из-за региональных военных перетасовок – здание слишком старое, в нем не хватает витрин, чтобы выставлять модели танков, фото солдат и плакаты «заходи и смотри».
Джун приходит последней и начинает разминаться вместе со всеми. После первой же растяжки она понимает, что сейчас ее вырвет, – вот такого, насколько она помнит, на уроках еще никогда не случалось.
* * *
Стейси в больнице, он опасно болен. Ему полагается лежать в реанимации, но она сейчас переполнена, и он лежит на кровати в закутке, который раньше был частью кладовки канцтоваров, расположенной неподалеку. Стейси заработал столбняк и еще какую-то неведомую болячку, о которой ничего не знают врачи. Он заразился от грязной таблетки витамина С, хранившейся рядом с органически выращенной морковью в магазине здоровой пищи, эта морковка извозила грязью всю полку.
Сейчас Стейси впадает в кому и выпадает обратно, бессвязно бормоча в пространство. Стейси совершенно невменяем.
Однажды в субботу я выбираюсь из подполья в парк через дорогу. Движение за ядерное разоружение организовало там фестиваль, я должен их поддержать, да и, кроме того, я хочу послушать группы и думаю, что в многотысячной толпе буду в относительной безопасности.
Ну вот, я выбираюсь в парк, битком набитый миллионами молодых людей, которые пользуются моментом, чтобы продемонстрировать всему миру, включая расположившихся на крышах с биноклями полицейских, новый цвет волос и совершенно не обращают внимания на плохую погоду, грозящую смыть нас с лица земли.
На фестивале полно киосков с едой, эмблем, детских развлечений, старой одежды, книжек, крошечных политических партий, все, казалось бы, не так уж и плохо, но я чувствую себя стариком среди этой молодежи – я уверен, некоторые тихо посмеиваются, на меня глядя.
Я постоянно верчу головой, будто кого-то ищу, чтобы никто не разглядел мои морщины. Когда диджей играет старые записи моего детства, я так убедительно, что сам себе верю, делаю вид, будто в жизни ничего подобного не слышал, с каждой новой записью я нарочито все более и более озадачиваюсь, пусть окружающие видят – я понятия не имею, что же это такое.
* * *
Профессор Уинг стремительно реагирует на катастрофу, обматывает трубу спецовкой, чтобы сдержать струю, а сам бежит к фургону в поисках чего-нибудь понадежнее для починки. В глубине фургона лежит коробка, маркированная «аварийные припасы», но в ней обнаруживаются только бинты и ничего пригодного для починки прорванных водопроводных труб. Профессор не знает, чем ремонтируют трубы.
В отчаянии он хватает бинты и мчится обратно, вода уже пробивается сквозь спецовку и течет на землю, хорошо хоть раскоп прикрыт палаткой и никто не видит, что творится – ну хотя бы до того, как затопит всю улицу.
Профессору надо опустить руки под ледяную воду, чтобы достать низ трубы. Он туго перевязывает трубу всеми бинтами, и это вроде бы останавливает воду. Будь у него смола или что-то в этом роде, он покрыл бы ею бинты и вышла бы действенная починка, но у него нет ни смолы, ни перспектив ее приобрести – это не тот товар, что можно запросто купить в магазине.
Профессор ужасно взбудоражен происшествием, которое показало, что он абсолютно не подготовлен к подобным занятиям, и его тревожит негритянка, угрожающая его личному открытию. Он продолжает копать. По крайней мере вода размягчила землю.
Негритянку зовут Мюриэл.
Читая книгу об исторических ценностях Великобритании, она доходит до информации о короне. Внезапно у Мюриэл появляется невероятно сильное чувство, что корона где-то поблизости. Книга ограничивается комментарием, что эта фантастически старинная и ценная корона пропала во времена короля Этельреда Нерешительного где-то на юге Англии. Книга не содержит больше никаких данных, но Мюриэл и этого достаточно. Она медиум, и частенько у нее появляются странные идеи, которые впоследствии подкрепляются фактами.
Она надевает пальто и выходит на улицу, ведомая ощущениями. Прибыв к источнику сигнала, она обнаруживает дорожного рабочего. Тот и сам подает странные сигналы, но в данный момент Мюриэл не обращает на них внимания. Она перекидывается с ним несколькими фразами, пытаясь уточнить место захоронения короны. Мюриэл не знает, что делать, если корона окажется под многоэтажкой.
Черт, уже почти наступило завтра и, вполне вероятно, последний день моей жизни, да, мне все больше кажется, что это правда. Ну какие у меня шансы против убийцы? Никаких, я считаю. Я не рассказал хомяку о встрече с так называемой Памелой Паттерсон, зачем его волновать, но распорядился, чтобы за ним ухаживали, если со мной что-нибудь случится. Я попросил свою бывшую, с которой мы дружим, – ну ладно, не дружим, но она меня терпит, корми его помногу, не жалей шоколада, и он будет в полном порядке, сказал я. Она справится, я знаю, потому что она опытная хомячья нянька.
Я беспокойно брожу по комнатам, не могу заснуть и все никак не пойму, почему все так сложилось, это что, в порядке вещей, когда за тобой гоняются со всевозможным оружием? Да нет, вроде не в порядке, во всяком случае, ни с одним из моих знакомых такого не происходит. Я дико таращусь на свои комиксы и думаю, что они будут страдать без присмотра. Кто сотрет с них пыль и любовно переложит с места на место? Кто докупит последние выпуски? Что будет с моей полной коллекцией «Тора»?
Тут я начинаю злиться на них за то, что их так сложно продать. Коллекция комиксов – не самая легкая для продажи вещь. Если бы этот приятель с грузовичком был нормальным человеком, он помог бы мне еще раз, но он оказался полнейшим идиотом, и я вовсе не стану плакать, если больше никогда в жизни его не увижу.
В мире, знаете ли, не так уж много нормальных людей.
Усилием воли Джули не позволяет себе блевать. Некоторое время она разминается сама, потом становится в шеренгу с остальными напротив тренера, повторяя ее движения и следуя указаниям.
Тренер гаркает на нерадивых. Она из Гонконга и бежала в Великобританию всего год назад, скрываясь от бирманских властей после того, как босс-наркобарон, у которого она служила телохранительницей, был убит военными во время ликвидации производителей и торговцев героина. Сейчас она преподает кунг-фу женщинам южного Лондона.
Уизерса, второго человека в отделе грязных штучек; все еще допрашивает управляющий «Удачной Покупки».
– Ублюдок, – рычит Уизерс после очередного удара управляющего. – Я тебе за это отомщу, мой отдел над тобой поработает, и считай, что тебе улыбнулась удача, если останешься в живых.
Управляющий не слушает, у него на уме только то, что он не сможет купить в свой садик швейцарский бассейн из сосны «Альпийское Шале», и не сможет проводить важные вечеринки, и что ему не светит повышение из этой дыры, так как большинство товаров растворяется в воздухе.
Охранники снимают пиджаки.
– Солнце, в нашем распоряжении целый день, – сообщают они. – Ты подпишешь признание или нам тебя еще поуговаривать?
Нанятый Китайцем детектив моментально разыскивает мелкого сульфатного дилера из Брикстона. Он звонит китайцу и сообщает ему новый адрес Алби, спасибо, отвечает китаец и выписывает чек.
В какое время лучше всего с ним связаться? Китаец занят до вечера, в страну все время прибывают наркотики, нужно давать взятки властям, да и припугнуть того-другого не помешает, и ох какая это нелегкая доля – быть крупным криминальным авторитетом в чужой стране, порой Китайцу кажется, что, если бы не правительственные льготы для владельцев малых коммерческих предприятий, он бы все бросил и преподавал бы языки.
В промежутке между тогда и сейчас я практически ничем не занимался, только прятался. Я совсем отошел от общественной жизни.
– Куда делся вдохновитель антимолочной кампании? – вопрошают газеты, но я остаюсь в подполье, только изредка доставляя жалкий грамм-другой сульфата, исключительно для того, чтобы не растерять друзей.
Я страдаю от изоляции, потому что в воздухе зависло несколько больших сделок. На последней комиксовой ярмарке я через знакомого посредника договорился насчет некоторых дел. Он должен был представить меня другому коллекционеру, который жаждет обменять старые выпуски «Железного Человека» на мои схороненные редкие дубликаты «Человека-Паука». Ну да ладно.
Я знаю, в конце концов дела достигнут пика. Я только очень надеюсь не заболеть, потому что мой врач, без сомнения, в деле, один визит – и он тут же названивает в Правление по Сбыту Молока, вот он, приезжайте и берите его тепленьким, но уж, будьте добры, не повредите. «Серебряного Серфера», он мне обещан.
Я ненавижу своего врача.
Мюриэл возвращается, чтобы обрадовать рабочего новостями, она почти уверена, что корона прямо под его площадкой. Мюриэл надеется, что рабочий обрадуется и не переборщит с бурением, чтобы случайно не разломать реликвию пополам, но она не уверена, что рабочий послушает – предыдущий разговор его не заинтересовал. Мюриэл думает, что ему тяжко работать из-за сокращений бюджета, не часто увидишь рабочего, копающего дорогу в одиночестве.
– Привет, – кричит она в бело-оранжевую полосатую палатку, откуда показывается встревоженное лицо. Мюриэл делится с ним своими подозрениями, что прямо подними находится корона. Рабочий бормочет и, не сказав ни слова, исчезает.
Мюриэл ощущает: что-то тут не чисто.
В конце концов Чен просыпается в сильнейшем похмелье. Он так плохо видит, что поначалу даже не уверен, открылись ли глаза. Чувствует он себя омерзительно и пытается понять, чье тело валяется рядом с ним в коридоре. Пока Чен пытается встать на ноги, тело ворчит и трясется. Обрадовавшись, что это не труп, Чен тащится дальше, не обращая внимания на тело и остальные следы вчерашнего празднования.
В кухне обнаруживается еще один незнакомец, но Чен слишком болен, чтобы возмущаться, глаза болят, потому что в окно бьет солнце, – да, они определенно открыты, отмечает он.
Чен раздумывает что делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15