Здесь выложена электронная книга Возвышенное и земное автора по имени Вейс Дэвид. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Вейс Дэвид - Возвышенное и земное.
Размер архива с книгой Возвышенное и земное равняется 618.4 KB
Возвышенное и земное - Вейс Дэвид => скачать бесплатную электронную книгу
Дэвид Вейс
Возвышенное и земное
Дэвид Вэйс
Возвышенное и земное
Посвящается Джону Уилли
ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ АВТОРА К ЛОНДОНСКОМУ ИЗДАНИЮ
Книга эта – исторический роман, а отнюдь не биография, документальная или романтизированная. Исторический – потому, что жизнь Моцарта тесно переплетена с историческими событиями времени, и, следовательно, эта книга является также и историей его времени. Роман – потому, что в создании образов и развитии действия автор прибегал к средствам художественной прозы. Однако труд этот никак не полет фантазии.
Все внешние обстоятельства в ней подлинные. Улицы, дома, дворцы, города, мебель, одежда – весь быт второй половины восемнадцатого века – описаны такими, какими они были при жизни Моцарта.
События развиваются в строгом хронологическом порядке. Поразительные совпадения, встречающиеся в романе, отнюдь не вымысел автора, так было в действительности. Ни один факт автором не подтасован. Ни одна любовная истории не придумана интереса ради. Все произведения Моцарта, упомянутые в книге, точно соответствуют датам, указанным в тематическом каталоге Кёхеля. Автор приводит много документов, и все они достоверны. Все лица, с которыми читатель познакомится, жили в действительности. Повествование нигде не выходит за рамки исторических фактов.
Жизнь Моцарта тщательно документирована. Многие современники оставили нам свои воспоминания о нем, поскольку он стал знаменитостью с шести лет. Список литературы о Моцарте огромен, почти все факты его жизни хорошо известны. Сохранилась обширная переписка Моцарта и переписка его отца – великолепная летопись их века, мест, где они побывали, настроений, владевших людьми в то время, и поэтому часто мир Моцартов показан сквозь призму их собственных впечатлений.
И все же в биографии Моцарта есть белые пятна – это касается также его мыслей и чувств; и, желая по возможности заполнить эти пробелы, автор решил, что лучшей формой для жизнеописания Моцарта будет исторический роман. Необходимо было воссоздать силой воображения и соответственно мотивировать различные ситуации и высказывания, Моцарт прожил бурную жизнь; в ней было все: рискованные приключения, упорная борьба, взлеты и падения – она словно предназначена для романа. Но даже в тех случаях, когда то, или иное событие, создано воображением автора и по-своему истолковано им, оно всегда соответствует образу героя и исторически правдоподобно, иными словами, если какое-либо событие и не имело места в действительности, нечто подобное вполне могло произойти.
Благодаря обширной переписке Вольфганга и Леопольда Моцартов нам известна их манера выражать свои мысли; автор стремился по возможности ее сохранить, избегая, однако, архаизмов. К тому же Вольфганг, который был весьма остер на язык, нередко цитировался современниками, и потому, где только можно, приведены его подлинные слова. И хотя было бы самонадеянностью считать себя способным раскрыть всю правду, непререкаемую и единственную правду о Моцарте, автор все же полагает, что эта работа прольет новый свет на его жизнь, на его характер, его мысли и чувства.
Книга эта – плод целой жизни. Автор старался писать о Моцарте так, как сам Моцарт писал свои произведения, – предельно просто и ясно; стремился изобразить его без предубеждения, без робости и лести, таким, каким он был. Музыка Моцарта – вот что вдохновляло автора в работе над книгой все эти годы. И если бурное и суетное существование всего рода человеческого может найти себе оправдание в творениях одного человека, то Моцарт, несомненно, был таким человеком.
Дэвид Вейс
г. Нью-Йорк, Ноябрь 1967 г.
ЭПИТАФИЯ В. А. МОЦАРТУ
Здесь обитает Моцарт,
Он верил в Нечто,
Чему названья нет,
И нету слов, чтоб это объяснить.
Он музыкой сумел сказать об этом.
Когда он умер,
Был отнят лишь его телесный облик.
Сказали, что его не опознать,
И труп зарыли в общую могилу.
Но мы предпочитаем верить,
Что никогда он не был похоронен,
Поскольку никогда не умирал.
Внемлите.
Стаймин Карпен,Перевод Д. Самойлова.
Часть первая. РОЖДЕНИЕ.
1
– Вот этот совсем другой!
В действительности Леопольду Моцарту, рассматривавшему своего новорожденного сына, хотелось сказать: "Этот будет другим», – но он побоялся, что такую самонадеянность можно счесть за непокорство воле божьей. И все же он повторил, обращаясь скорее к себе: «Этот совсем другой». Будто убеждать надо было одного себя. Слова, повторенные дважды, ободрила ого на какое-то время. Он примирился даже с убогой, тесной и низенькой спальней на третьем этаже дома номер девять по Гетрейдегассе.
В момент появления на свет младенца Анна Мария Моцарт хотела знать только одно: будет ли ребенок жить. Ведь столько детей умерло – пятеро из шести, подумала она с ужасом, от которого ее не спасала даже вера в промысел божий.
Повитуха, принявшая младенца минуту назад, в нерешительности держала его в руках, словно не зная, что делать дальше. И все же она была лучшей акушеркой в Зальцбурге, именно поэтому Леопольд и нанял ее. В этом городе одни только повитухи и могут быть уверены в завтрашнем дне, невесело подумал он; уж они-то зарабатывают больше музыкантов.
Младенец не шевелился, и Леопольду сделалось страшно. Разве бывает, что новорожденный молчит? Все нормальные младенцы плачут. Сам Леопольд Моцарт гордился своим крепким здоровьем. В тридцать шесть лет он, как и остальные музыканты при дворе архиепископа зальцбургского Шраттенбаха, был занят выше головы. В качестве помощника капельмейстера Леопольд давал уроки музыки, обучал хор мальчиков, играл на скрипке в придворном оркестре и был придворным композитором, ко с внезапным ужасом он подумал: если младенец умрет, жизнь потеряет всякий смысл. Здоровье Анны Марии и так уж подорвано частыми родами, еще об одних нечего и помышлять. Правда, Наннерль, которой не было и пяти, уже училась играть на клавесине, но она ведь девочка…
Повитуха, спохватившись вдруг, что младенец все еще не дышит, дала ему звонкий шлепок, и ребенок закричал.
Никогда еще Леопольд не слышал столь желанного звука. Для него крик был слаще музыки, и он возблагодарил бога за этот признак жизни.
– Нет, вы только посмотрите, это же уродец какой-то, – сказала повитуха, разглядывая мальчика при свете лампы.
Он и вправду весь сморщенный и красный, и кожа у него дряблая, подумал Леопольд, но назвать его сына уродцем – нет, это уж слишком.
– И все же вам повезло. Никаких повреждений. Даже головка не помята.
– Дайте его мне, госпожа Альбрехт.
Дрожащими руками Леопольд взял сына и нежно прижал к себе. Младенец перестал кричать, словно согретый отцовской лаской.
Анна Мария сказала:
– На вид он такой слабенький.
– Маленький, а не слабый. Этот будет жить.
– Да, – подтвердила повитуха. – Слава тебе господи, разродилась наконец.
Со вздохом облегчения Анна Мария откинулась на подушки. В долгие часы родовых мук ей не раз казалось, что она не вынесет страданий и умрет. Все ее тело обливалось потом, хотя снег покрывал землю и на дворе стоял январь. Но теперь кровать перестала быть ложем пытки. Волнение исчезло с лица Леопольда, и Анна Мария тоже успокоилась. Она нащупала под подушкой ручное зеркальце. Как она выглядит после седьмых родов – измученной и постаревшей или обновленной и похорошевшей? Она изучала свое лицо в зеркале. Ни то и ни другое, лицо совсем не изменилось, и это ее разочаровало. Если бы она похорошела, то могла бы насладиться победой, добытой столь дорогой ценой, в противном случае можно было бы упиваться жалостью к себе. Анна Мария почувствовала себя обманутой и сунула зеркальце обратно под подушки. Когда они с Леопольдом поженились, их считали чуть ли не самой красивой парой в Зальцбурге, но это было так давно, с тех пор каждый год был отмечен беременностью и очередной неудачей, за исключением Наннерль и, быть может, этого младенца. А вот Леопольд почти не изменился, подумала Анна Мария. Тс же правильные черты лица, острый, выступающий вперед подбородок и темно-серые глаза – живые и проницательные. Как, должно быть, Леопольд, не лишенный тщеславия, гордится, что у него родился сын!
– Ради такого случая я сочиню мессу, – сказал Леопольд.
– Л разрешит ли архиепископ? – усомнилась Анна Мария.
– В честь моего собственного сына?! Ну, конечно! И потом я сочиню мессу и в честь его светлости.
– Дай мне ребенка, Леопольд.
Он осторожно положил ей на руки младенца, нежно поцеловал и повернулся к окну, выходившему на узкий задний дворни. Каждый раз при виде полоски неба, светлеющей за окном, он чувствовал себя узником и приходил в раздражение. Его научили воспринимать мир таким, каков он есть, и все же с некоторыми вещами было трудно мириться. Если вспомнить, что отец его был скромным переплетчиком – в Аугсбурге и что до него музыкантов в семье не было, он поднялся необычайно высоко, однако бывали моменты, когда Леопольд Моцарт сомневался, получит ли он когда-нибудь должность капельмейстера – слишком уж велико было итальянское засилье в Зальцбурге. Спальня вдруг показалась ему оскорбительно убогой. Ненавистными стали скрипучие дощатые полы, скудное освещение.
Анна Мария, заметив, что муж вдруг помрачнел, огорчилась.
– Леопольд, ты не обиделся на меня? – прошептала она.
– За что?
– Ты достоин того, чтобы стать капельмейстером. Архиепископ Шраттенбах относится к тебе с уважением. Ты прекрасно исполняешь свою работу.
Анна Мария слишком добрая, с горечью подумал он, ждет от всех людей только хорошего, даже от князя-архиепископа, по сам-то он не столь наивен. Кое-кому не составляет труда гнуть спину перед кем угодно, а для него это настоящая пытка. Леопольд был ревностным католиком, но мало кого любил из духовных лиц; он был искренним сторонником архиепископа Шраттенбаха и императрицы Марии Терезии, но его возмущало, что они отдают предпочтение итальянским музыкантам. Он жил музыкой, но и они утверждали, что любят музыку, – только разве это меняло что-нибудь для его сына? Будь ты хоть семи пядей во лбу, мир создан на потребу аристократов и духовенства. Дома поместной знати и церковных сановников располагались поблизости от Резиденции архиепископа, от собора, где служил Леопольд, и от других церквей, группировавшихся вокруг собора.
Леопольд знал их все наперечет: церкви св. Михаила, св. Петра, св. Каэтана, св. Эрхарда, францисканская церковь и, наконец, Университетская церковь позади их дома. Аристократы знали, где власть и сила. Они называли эту тесную группу строений «Городом суверена» и считали посторонним всякого, кто жил за его пределами. Даже та часть Зальцбурга, где жили Моцарты – пусть на той же стороне реки Зальцах, – пренебрежительно именовалась «Городом бюргеров», и никто из аристократов или церковных сановников не снизошел бы до того, чтобы поселиться на одной из его узких, извилистых темных улиц.
Да и квартира, которую они снимали, была не слишком удобна, что бы там ни говорил владелец дома Лоренц Хагенауэр. Хагенауэр, занимавший первый и второй этажи, частенько напоминал Леопольду, что ни у одного музыканта в Зальцбурге нет такой хорошей квартиры. Однако взбираться на третий этаж не так-то легко – каменная грязная лестница была холодная и темная, а кухня с открытым очагом такая древняя и примитивная, что Леопольд Моцарт иногда чувствовал себя прямо-таки пещерным жителем.
Леопольд вышел в гостиную. Он просил своего знакомого, доктора Баризани, присутствовать при родах, но доктор так и не явился, и Леопольд сомневался, придет ли тот вообще, ведь только аристократы могли рассчитывать на подобные услуги. Его досада возросла, когда он выглянул из окна на Лохельплац в надежде увидеть там запоздавшего доктора. Маленькая площадь была темна, как склеп.
Младенец вел себя так тихо, что у Леопольда от тревоги за него ныло сердце. Будет чудо, если ребенок выживет. И тут вдруг раздались шаги.
Сильвестр Баризани шел к Моцартам с неохотой. Конечно, Леопольд – его приятель, однако хорошая камерная музыка – такая редкость в Зальцбурге, да и архиепископ мог обидеться, если б он ушел, не дослушав концерта. Он и так сделал Леопольду одолжение, согласившись прийти, – ведь в Зальцбурге всех детей, за исключением дворянских, принимали повитухи. К тому же доктор Баризани считал, что, какие бы усилия ни прилагал врач, жизнь или смерть ребенка – дело случая. И тем не менее на длинном унылом лице доктора появилось подобие улыбки, когда он поздравил супругов с рождением сына.
Леопольд спросил:
– Как вы считаете, он выживет? Есть у него возможность?
– Такая же, как у всех. – Доктор пощупал высокую кафельную ночь в спальне – теплая ли она, бросил взгляд на окна, убедился, что комната хорошо проветривается. И только настойчивость Леопольда заставила его обратиться к младенцу.
– Так как же? – спросил Леопольд, вновь охваченный беспокойством: слишком уж озабоченный вид был у доктора.
– Я уже сказал, у него такая же возможность, как у других,
– Вы считаете, он все-таки может умереть?
– Все мы можем умереть – в любую минуту.
– Разумеется. Но ведь дети-то мрут у нас ужасно.
– Ребенок не крупный, может быть, немного слабенький, но, в общем, как я сказал…
Леопольд переменил тему:
– Удачный был концерт?
Ваше отсутствие чувствовалось. Архиепископ считает, что Бруиетти играет плохо.
– Вы, видимо, хотите сказать, господин доктор, что на этот раз его светлость не мог пожаловаться на то, что исполнение чересчур немецкое, – саркастически заметил Леопольд, – а следовательно, варварское?
– Его светлость сказал, что исполнение было зальцбургским и даже хуже того.
– Он был недоволен моим отсутствием?
– Пожалуй. Вы ведь знаете, он любит, чтобы музыка исполнялась как следует.
Анна Мария, видя, что постепенно все улаживается, воспрянула духом.
– Доктор, вы должны попробовать, какие замечательные пирожки готовит наша Тереза, – сказала она.
Пока Тереза, пожилая служанка Моцартов, накрывала на стол, Леопольд обратил внимание доктора на то, что у младенца пальцы музыканта.
– У него самые обыкновенные пальцы, – ответил доктор Баризани.
Но Леопольд продолжал рассматривать пальчики младенца, словно в них была заложена какая-то своя жизнь.
На следующий день Леопольд окрестил ребенка в соборе. Для этого собора – центра музыкальной жизни Зальцбурга – он написал несколько значительных вещей, исполнявшихся во время литургии. Собор с его величественными башнями-близнецами, барочным великолепием и знаменитым органом был для него вторым домом. На улице стоял пронизывающий холод, но присутствие друзей согревало Леопольда. Церемония крещения прошла гладко, и понемногу его мрачные предчувствия рассеялись. Он с гордостью записал в церковной книге: «Иоганнес Хризостомус Вольфгангус Теофилус Моцарт, родился 27 января 1756 года. Отец: Иоганн Георг Леопольд Моцарт, родился 14 ноября 1719 года в городе Аугсбурге.
Мать: Анна Мария Пертль Моцарт, родилась 25 декабря
1720 года в городе Санкт-Гильгепе.
Сестра: Мария Анна Вальбурга Моцарт, родилась 30 июля 1751 года в городе Зальцбурге».
Но, заворачивая младенца в теплое шерстяное одеяльце, чтобы защитить от январской стужи, он испытывал некоторое беспокойство. Когда Леопольд объявил, что его сын должен стать музыкантом, аббат Буллинтер возразил:
– Безнравственные слова. Он станет тем, кем ему от бога быть предначертано.
– Конечно, – согласился Леопольд. Кто же станет противоречить важному духовному лицу, пусть даже своему другу? И все же он думал, что этот приземистый пожилой иезуит неправ. Поэтому, когда Буллингер сказал: «Мальчику посчастливилось, что он родился в Зальцбурге – это такой прекрасный город», – Леопольд подумал: все зависит от того, что сможет получить здесь Вольферль в смысле музыки.
Первым воспоминанием Вольферля был звук органа. Это случилось во время церковной службы два года спустя. Раздались громоподобные, оглушительные звуки, от которых у него заболели уши. Он побледнел и расплакался.
Мама смутилась, а Папа прикрыл ему уши руками, и он успокоился. Папа шепнул:
– Он совершенно прав, Анна Мария, орган не в меру громок.
– Ты не сердишься на Вольферля?
– Я горжусь им.
Мама прижала к себе Вольферля, и это он тоже запомнил.
Скоро мальчик начал различать многие звуки. Ему уже исполнилось два года, это был большеголовый, голубоглазый ребенок, белокурый, со светлой нежной кожей. Мальчик был вполне здоров, хотя и маловат ростом для своего возраста. Он умел немного ходить – если держался за кого-нибудь или за что-нибудь, – но по-настоящему волновали его только звуки. В комнате был стол, за которым его кормили, а он любил поесть; были окна, из которых можно было смотреть на прохожих, и ему нравилось это занятие;
Возвышенное и земное - Вейс Дэвид => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Возвышенное и земное автора Вейс Дэвид дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Возвышенное и земное у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Возвышенное и земное своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Вейс Дэвид - Возвышенное и земное.
Если после завершения чтения книги Возвышенное и земное вы захотите почитать и другие книги Вейс Дэвид, тогда зайдите на страницу писателя Вейс Дэвид - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Возвышенное и земное, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Вейс Дэвид, написавшего книгу Возвышенное и земное, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Возвышенное и земное; Вейс Дэвид, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн