Здесь выложена электронная книга Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» автора по имени Черный Саша. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Черный Саша - Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада».
Размер архива с книгой Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» равняется 173.89 KB
Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» - Черный Саша => скачать бесплатную электронную книгу
VadikV
6
Саша Черный: ««Лебединая
прохлада»»
Саша Черный
«Лебединая прохлада»
Солдатские сказки Ц 11
«Саша Черный «Солдатские сказки»»: Карпаты; Ужгород; 1990
Аннотация
В книгу вошли солдатские сказк
и известного русского писателя-сатирика Саши Черного. «Солдатские сказ
ки» издавались за рубежом. В Советском Союзе издаются впервые
Саша Черный
«Лебединая прохлада»
Случай был такой: погорело помещение, в котором полковая музыкальная ком
анда была расквартирована. Вот, стало быть, пока ремонт производился, пол
к снял под музыкантов у купеческой вдовы Семипаловой старый дом, что на з
адворках за ее хоромами на солнце лупился.
Дом крепкий, просторный. Прежде в нем сам купец с семейством квартировал,
а как помер, вдова с отчаянной скуки себе новые хоромы взгромоздила, а ста
рый дом так и стоял без надобности, паутинкой-пылью замшился, Ц мышам ра
здолье.
Перевезли, значит, кавалеры свои сундучки на нестроевой двуколке, костыл
ей в стены наколотили, трубы свои поразвешивали, Ц живут. Воздух, конечно
, затхлый, однако, как махоркой его провентилировали, Ц живым духом пахну
ло.
С утра до вечера цельный день трубы курлычут, флейты попискивают. Потому
команда помимо своей порции еще и в городском саду по вольной цене по пра
здникам играла. А тут еще и особливый случай привалил: капельмейстер, при
балтийский судак, хочь человек вольнонаемный, однако по службе тянулся,
Ц вальс собственного сочинения ко дню именин полковой командирши разу
чивал. «Лебединая прохлада» Ц на однех тихих нотах, потому в закрытом по
мещении у командира нельзя ж во все трубы реветь…
А в том дому, братцы, еще с турецкой кампании, домовик поселился, на чердак
е себе место умял, стружек сосновых понатаскал Ц прямо перина. В новые хо
ромы не переехал, Ц старый деревянный дом куда способнее, что ж камень св
оими боками обсушивать… Да и домовые, они вроде кошек Ц к своему старода
внему месту до того привычны, что и с кожей не оторвешь.
Харч был готовый Ц на помойке, за банькой, завсегда либо мозговую кость, л
ибо пирога подгорелого добудет. Дворовый барбос до этих лакомств не дост
игал, потому домовой еще с вечера помойку обшаривал, пока собачку с цепи н
е спущали.
В лунные вечера ему, красноглазому, раздолье: по пустым покоям похаживае
т, мутным баском рявкнет, Ц стекла по всем концам так и отзовутся. Либо на
рундучок в прихожей ляжет, патлы свесит и давай по мышиному поцыкивать…
Набежит мышей прорва, он им сладкий сухарик скормит, да на две партии и рас
пределит: которые мыши пешком Ц пехота, которые на крысах верхом Ц кава
лерия. Хлопнет пяткой о притолоку, знак подаст Ц пошла война. Грызутся, ку
вырком о пол шмякаются, а он, шершавый, и рад Ц по рундучку катается, сам се
бя лапами по пузу барабанит. Удовольствие.
Зато и мышиную свою команду уж он не выдавал, ни одного кота в дом нипочем
не допустит. Чуть который мурло из-за ободранной доски покажет, чичас его
домовик кочергой по усам, кот так и вскинется. Попал шар в лузу да и выскоч
ил.
Да и на крыше ему, кудластому, лафа… Зимой белые шмели над трубой попархив
ают, в ставне у купеческой вдовы красное сердечко мерцает. Тишина кругом
до чрезвычайности. Дальний лес в мутном молоке дремлет… Дура-ворона сбо
ку на крышу подсядет, слепит домовой снежок да в зад ей и пальнет, Ц лети, м
илая, не загащивайся!… И летом неплохо: звезды, Божьи глаза, над кровельным
коньком играют. Сопрет домовой из колодца бутылку пива. Пьет, ногой по жол
обу стучит. Остатки дворовому псу на башку сплеснет, не смотри, обормот, на
луну, не для тебя выплыла… В саду сторож у шалаша груши-опадки печет. Чуть
глаза заведет, домовой свою порцию свистнет, с руки на руку перекинет и к с
ебе на чердак. Знатно жил, что и говорить…
Особливо ж он весну обожал. Черемуха округ всей крыши кольцом цветет, мин
дальным мылом ноздри лоскочет. Соловьи над малинником гремят, звонкий ра
скат-пересвист из сада до того грустно наплывает, что не то что домовой Ц
бревно разомлеет. Вытащит он из водосточной трубы своей работы жалейку,
да как начнет соловьев подбадривать, аж прачка Агашка на дворе на белых п
альчиках лебедью закружится…
И вот тут нежданно-негаданно Ц загнали ему под самый, можно сказать, май
месяц шип под ноготь. Понаперло этой музыкальной солдатни во все покои, п
рямо дом трясется. Днем не заснешь, Ц а когда ж и заснуть домовому, как не д
нем… Почитай с зари гундосят черные дудки, флейты до такой пронзительнос
ти достигают, аж в глазах режет, басы в подкладку мычат-раскатываются. Хоч
ь башку в стружки зарой, хочь паклей из-под бревна уши законопать, нипочем
тишины не добьешься. Марши да польки Ц будто медные козлы через стеклян
ный забор скачут… Вальс «Лебединая прохлада», правда, на одном пьяном ше
поте шел, да что толку, ежели капельмейстер через каждый такт музыку обры
вал и такими прибалтийскими словами солдат камертонил, что домовой с тос
ки в трубу голову засовывал. Не любят они, домовые, когда кто по-русски неп
равильно ругается…
Да и ночью не легче было. Строевой солдат, когда он не дневалит, да на посту
с ружьем не стоит, ночью обязательно дрыхнет, а эти бессонные какие-то ока
зались. Чуть капельмейстер на свою фатеру через дорогу вонзится, чуть ст
арший унтер-офицер, сверхсрочный старичок, мундирчик с шевронами над ко
йкой повесит, сейчас Ц кто куда. В саду шу-шу, шу-шу: мало ли беспризорных к
уфарок да мамок… Полковому музыканту после пожарного, можно сказать, пер
вая вакансия. Из окон сигают, в кустах масло жмут Ц всех соловьев, самозаб
венных пташек, к собачьей матери поразогнали… Сирень снопами рвут, Ц на
пятак попользуются, на рубль поломают. Ох, сволочи!
Нырнет домовой, как солнце сядет, под жимолость, к помойке своей серым кат
ышком проберется, ан и тут обида: квартирант богоданный, музыкантская со
бачка Кларнет-пистон, все как есть приест, Ц хоть мосол обглоданный посл
е нее прохладным языком оближи… На чердак вернется, Ц портки музыкантс
кие на веревках удавленниками качаются, портянки, хочь и мытые, на лунном
свете кадят-преют, никакая сирень не перебьет.
Даже мыши и те сгинули. Капельмейстер, чистоплюй, во все углы носом потыка
л, Ц приказал в мышиные щели толченого стекла насыпать. Тварь Божья ему,
вишь, помешала. Ну и ушли все скопом в лабаз соседний, не по стеклу ж танцев
ать. Лапки свои Ц не казенные. Совсем домовому обидно стало, как своей пос
ледней компании он решился. Ишь, хлуп гусиный, Ц на малое время до лагерн
ого сбора с командой втиснулся, а распорядки заводит, будто он тут и помир
ать собрался.
Вылез как-то домовой в полночь на крышу, к трубе притулился, лунный дым ск
розь решето стал сеять, а сам свою думку думает: как бы охальную команду с
места сжить? Не самому ж с стародавнего гнезда сниматься… Хоть дом сожги,
Ц в золе под порогом ямку выкопает, никуда не поддастся.
Кой-чего и придумал. Начал он тихо, вроде «Лебединой прохлады», а дальше в
се круче: поострей толченого стекла дело-то вышло.
* * *
Утром, чуть ободняло, полез барабанщик на чердак, бельишко в охапку собра
л, Ц все как есть на месте. А чуть на свет вынес, так и заверещал:
Ц Ох ты, гусь я яблоками! Гляньте-ка, братцы… Никак черт на нашем белье тре
пака плясал!
Сбежались музыканты, Ц вот так постирушка. По всем порткам, рубахам жирн
ой сажей следки понатоптаны. Да и следки какие-то несуразные: то ли селезе
нь с медвежонком сажу на белье месили, то ли обезьяна заморская, из трубы в
ылезши, на передних лапках по белью краковяк танцевала…
Подкатился тут старший унтер-офицер, подковками затопотал:
Ц Что ж энто, до-ре-ми-фасоль вам в душу, за оказия?! Как так недоглядели? По
чему такое?
Догляди-как тут, Ц не часовых же к подштаникам ставить… Капельмейстер н
а крик из своей фатеры поспешает. Скрозь очки глянул, чуть дневальному го
лову не отгрыз. А что ж с дневального в таком разе и спросишь, Ц ведь этак е
го и за лунное затмение под винтовку ставить-то надо…
Ну, кой-как дело обмялось. Собралась команда в верхнем помещении. Впереди
флейты, за ними кларнеты, у стен геликон-басы, Ц самые пучеглазые да усат
ые кавалеры. Дал капельмейстер знак, чтобы, значит, «Марш-фантазию» сперв
оначалу для разгону музыки. Набрали солдатики полную порцию воздуха, пон
атужились, дунули в мундштуки, Ц как прыснет из всех раструбов керосин,
Ц так всех с морды до подметок и окатило. А более всех капельмейстер попо
льзовался, потому он всегда перед командой, палочкой своей выкомаривает
…
Затрясся он, раскрыл было рот, чтоб всю команду в три тона обложить, ан сло
в-то и не хватило… Выплюнул он с пол-ложки, Ц с висков течет, мундирчик за
лоснился, с голенищ округ ног жирный прудок набегает. Залопотал он тут, ка
к скворец, Ц и слов других не нашлось:
Ц Что значит? Что значит? Что значит?
Ничего и не значит! Помет на полу, а птички и видом не видать.
Призадумались тут и музыканты, а уж на что народ дошлый. Флейтист один мок
роротый, весь, как сорочье яйцо, веснущатый, кинулся к керосиновой жестян
ке, что в углу стояла: пусто. А вчера полная ведь была, Ц вот в чем суть!
Стали солдатики шарить, про капельмейстера и забыли, Ц хочь и начальник,
совсем он ошалел с перепугу, чихал в сенях да старшему унтер-офицеру бока
свои мокрые под тряпочку подставлял. Стали шарить. Глядь-поглядь, такие ж
е следки, как и на белье, только керосином смоченные, на чердак вели… Заску
чали тут многие…
Однако ж, опомнился кое-как прибалтийский судак энтот, приказание дал, чт
обы чердак до последней балки обследовать. Музыканты, ежели присяга потр
ебует, народ храбрый: в самый бой впереди всех с музыкой идут. Ан тут челов
ек с пять охотников-то набралось. Фонарь зажгли, барабанщик наган свой пр
отив неизвестной нации неприятеля из кобуры вытянул, поперли на чердак.
Тыкались, все закаблучья друг дружке оттоптали, Ц хочь бы моль для смеха
попалась. Только с дюжину пустых пивных бутылок у слухового окна нашли,
Ц как кегли расставлены. Да заместо шара чугунная бомба, что к лампе подв
ешивают, рядом лежала. Ох, Ты, Господи! То-то вчерась ночью над головами гуд
ело-перекатывалось. Потоптались музыканты, никто и слова не сказал.
Делать нечего, Ц стали они задом с лестницы спускаться, а вдогонку им из-
под дальней черной балки стерва какая-то подлым голосом огрызнулась:
Ц Ку-ку! Шишь съели?…
Загремели солдатики вниз, аж лестница затряслась. Доложили капельмейст
еру, бухнул он с досады в турецкий барабан колотушкой, чуть шкуру не прорв
ал.
Ц Чепуха на барабанском масле! Голые потемки разве сами разговаривать
могут? Промывайте струменты, ну вас всех к подноготному дьяволу…
Обнакновенно немец, Ц и выразиться по-настоящему не умел. Поманил он ста
ршего:
Ц Займись тут пока с ними. А я пойду переоденусь, потому я весь фотогеном
провонялся. Фитиль в меня вставить Ц и лампы не надо!…
* * *
Отрепертились солдатики к вечеру, аж губы набрякли. Дело спешное: завтра
утречком к полковой командирше в полном составе являться, сурпризный ва
льс играть. Проверили они струменты, да заместо верхнего помещения внизу
их над койками поразвешали, Ц при лампочке да при дневальном сукин бес н
е накеросинит.
Сели в кружок Ц кто в картишки, кто ноты подшивает, кто из черного хлеба п
оросят лепит… И вдруг все враз к фортке головы повернули: из-за колодца, и
з садовой чащобы не весть на чем, Ц не дудка, не окарина, не весть кто «Лебе
диную прохладу» насвистывает…
Да с такими загогулинами да перекатцами, что капельмейстеру хочь лицо за
крыть. Он, минога, гладко сделал, будто наждачной бумагой отшлифовал, а тут
стежок за стежком золотом завивается, сам из себя звонкие ростки дает!… К
ому ж играть? Все на местах. Экое, ведь, дело!
Пошушукались кавалеры. Расползлись по углам. В сад, конечно, ни один не сун
улся, Ц место неладное: взамен знакомой куфарки еще такое, Ц тьфу, тьфу,
Ц облапишь, что и рот набок сведет… Тихо-мирно по койкам своим завалилис
ь, подводные жуки в ушах зашуршали, Ц уснула команда.
Один щеголек-флейтист у окна сидит, хозяйство свое налаживает. Утром в эк
стренной суматохе со всем не управишься… Поясок лакированный лампадны
м маслом протер, на вороненую бляху подышал, тряпочкой прошелся, Ц так па
влиньим глазком и прыснуло. Фуражечку встрянул, Ц не блин армейский, сво
я собственная, Ц края пирожком загнул. Соколом на голове сидит… Полосат
ые оплечья слюнкой освежил. Ц Эх вы, Дашки-канашки, прилипай к рубашке… О
плечья энти, братцы, у них, форсунов-музыкантов, как у селезней хохолок в х
восте. Так девушки пачками и дуреют…
Музыканты, они, черти, фасонистые, писарям не уступят. Потому завсегда на л
юдях: то в городском саду в сквозном павильоне над публикой гремят, Ц каж
ный сапог на виду, Ц то на парадных балах мазурку расчесывают. Михрюткам
и в голенищах разинутых не вылезешь, не тот табак. А ежели кой-что себе све
рх форменной пригонки и дозволяли, Ц адъютант не подтягивал. Ему тоже, по
ди, лестно: такую команду хочь в Париж посылай…
Обдернулся солдатик, Ц кажись, все. А как шаровары свои просмотрел, видит
, пуговки подтянуть надо, Ц нитка, сволочь, гнилая попалась: чуть молодец
кую выправку развернешь, так пуговка канарейкой вбок и летит… Прихватил
он все, как следовает, щука зубами не отгрызет. Подтяжечки новые примерил,
в оконное стекло на себя засмотрелся: чисто генерал-фельдмаршал… Музыка
нты, они ремешками не затягиваются, Ц и форс не допущает, и для легкости в
оздуха в подтяжках способнее: ежели брюхо поперек круто перетянешь, долг
ого дыхания тебе, особливо на ходу, не хватит. Обязательно себя в штанах, к
ак в футляре, содержать надо, чтобы правильная перегонка нот из грудей в п
одвздошную скважину шла.
Охорашивается флейтист в стекло, подтяжечками поигрывает, с сонной зево
ты рыбкой потянулся, Ц ан почудилось ему тут, будто с надворной стороны с
ерый козел на дыбки подымается, в окно на него во все глаза смотрит… Прикр
ыл солдат бровки ладонью, воззрился в темную ночь, так вдоль стены и метну
лось чтой-то… Да еще и фыркнуло, шершавое зелье, Ц по всем кустам смешок г
лухой шорохом прокатился.
Не прачка ли Агашка? Голос у нее, однако, не толстый кларнет с переливом, не
то чтобы в басовую подземность ударять. И бежать ей с чего же: ты ей гимнас
терку поштопать, а она к тебе так всем арсеналом и подворачивается…
Кто ж, лярва, скрозь окно подсматривал?… Вспомнил тут музыкантик, какие чу
деса в команде разворачивались, сжался, как мышь… Гардероб свой на табур
етке конвертом сложил и в теплое гнездо под собственное одеяльце чижико
м безвинным забился. Ишь, как в трубе корова в пустую бутылку ухает, а ведь
на дворе ветра и в пол-колебания нет… Спаси, Господи, помилуй флейтиста Да
нилу, сонным неводом затяни, на заре перышком встряхни!
Остался дневальный посередке за столиком одинокой кукушкой. Сидит, бодр
ится, жужелицу по нотам пальцем подталкивает, чтобы правильное направле
ние держала. Чего ж бояться: лампочка в полную силу горит, вокруг земляки в
носовые фаготы дуют. Не в лесу сидит, Ц наплевать!
Скрозь фортку оркестр соловьиный достигает, Ц вот поди ж, никто не учил,
а без капельмейстера так и наяривают. Эх ты, жисть!
Притих он, прищипился, стал было носом дремливую рыбку удить, Ц ан слышит
, будто дверь скрипнула… А может, и не скрипнула, Ц солдат во сне зубом зас
крежетал? Серая мгла вдоль коек бродит-шарит, ножницы будто звякнули. Отк
уда тут в ночной час ножницам взяться? Таращит дневальный глаз, к земляку
на койку присел, Ц и жуть на него наплывает и ночная муть по рукам пелена
ет. Вздремнул, не вздремнул, Ц бык его знает. К ковшику подошел, в ладони се
бе прыснул, глаза освежил и стал для бодрости на столике крепко, слово выр
езывать.
Сменился дневальный, другой заступил. Ан тут вскорости и солнце, словно п
одсолнечник золотой, из-за сада выкатилось.
* * *
Не успел капельмейстер щеки себе поскоблить Ц слышит, насупротив в кома
нде крик-шум, старший унтер-офицер истошным голосом орет. Побежал немец ч
ерез дорогу, как был в мыле, в музыкантское помещенье заскочил. Хочь и воль
нонаемный начальник, скомандовал ему навстречу дневальный: «Встать, сми
рно!» Кто привстал, руками за брюхо держится, а кто так на койке турецким д
ураком сидит… Что такое?
Старший из угла шкандыбает, всей пятерней штаны на весу держит, лица на ем
нет.
Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» - Черный Саша => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» автора Черный Саша дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Черный Саша - Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада».
Если после завершения чтения книги Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада» вы захотите почитать и другие книги Черный Саша, тогда зайдите на страницу писателя Черный Саша - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада», то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Черный Саша, написавшего книгу Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада», к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Солдатские сказки - 11. «Лебединая прохлада»; Черный Саша, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн