..»
Рыжий коготок свечи неуверенно царапнул мрак. Линии пентаграммы вспыхнули сразу, не так, как у входа – а гнилостной зеленью.
«Хорошо Мессир поработал», – Тэл уважительно смотрел на разливающееся по лестнице сияние.
И вдруг – хлоп! – со звуком пробки, вылетающей из бутылки игристого вина, пентаграмма провалилась сквозь ступеньку вниз. Тэл заморгал на обугленную дыру, затем перегнулся через перила – зеленая лужица разливалась по камням предыдущего витка лестницы и начала медленно стекать вниз, оставляя за собой как будто кислотой изъеденный камень.
– Тьфу, вот беда, – вампир озадаченно почесал затылок.
Происходило нечто такое, чего он не предполагал и никогда раньше не видел. Да что же за волшба здесь творилась?
Тем временем расплавленная пентаграмма, напитанная силой заклинания, добралась до первого этажа, проела в камне дырку и со свистом полетела куда-то вниз, под фундамент башни. Затем что-то грохнуло – так, что Тэл едва не покатился по ступенькам – и воцарилась настороженная, тревожная тишина.
Вампир отер выступивший на лбу пот. Кажется, все...
Он сделал неуверенный шаг вперед, на ступеньку, где изначально была пентаграмма – ничего не произошло. Затем, опомнившись, вытащил второй (и последний) амулет. В хрустале отразился чистый лунный свет, а это значило – путь свободен. Тэл устремился вверх, перепрыгивая через ступеньки. Теперь – спешить, спешить, пока Мессир пребывает в неведении!
... Крыши над башней почти не осталось – она провалилась. Над головой тяжко нависали старые, подгнившие балки. Еще выше светились миллиарды звезд – а на полу, усыпанный гниющей позапрошлогодней листвой, стоял гранитный саркофаг.
– Вот оно! – выдохнул Тэл.
Чувствуя, как замирает от восторга сердце, он сделал решительный шаг. Быстрый взгляд на амулет – пока все в порядке. И вместе с тем – тревога, теснящая дыхание.
«Кто знает, на что способен Мессир?»
Тэл, не доходя до саркофага, начертил на полу большую и, как он надеялся, последнюю пентаграмму. Выудил из сумки толстую алую свечу, за которую были плачены баснословные деньги.
«Пусть себе горит», – решил вампир, – «если что и осталось».
Предчувствие не обмануло: саркофаг был заговорен так умело, что даже амулет не помог. Варварский, конечно, способ – так снимать чужие заклятья, но верный. В пентаграмме с заговоренной свечой в центре выгорали любые чары...
– Ну-с, вот и все, – пробормотал Тэл, глядя, как медленно гаснет остаток чужого заклинания.
Ему оставалось только сдвинуть тяжеленную крышку – и спящая красавица окажется на свободе...
«Ты слышишь меня?» – обратился Тэл к той, что ждала его столько лет, – «я пришел. Ты звала, и я пришел, чтобы получить обещанное».
...Молчание. Долгое, неприятное. А затем как будто кто-то окунулся в мыслепоток:
«Делай, что должен – и все получишь».
– Прекрасно, – Тэл хихикнул, потер руки.
Он подналег на каменную крышку, она со скрежетом подалась...
И Тэл увидел голову спящей красавицы. Всевышний, а ведь этого стоило ожидать! Но Тэл отчего-то растерялся, когда призрачный свет луны тронул череп, туго обтянутый коричневой кожей. Волосы, роскошные локоны королевы обратились в пыльную паклю. Там ползали какие-то букашки – и они же неторопливо путешествовали по лицу, по шее мумии...
Отшатнувшись, вампир сделал глубокий вдох. Только без паники, Тэл... Без паники! В конце концов, все мы именно такие. Сотня лет без пищи – и вот что остается от безупречного и бессмертного тела.
Он вздрогнул, когда мумия в саркофаге шевельнулась. С тихим хрустом поднялись ресницы, на Тэла уставились высохшие, слепые глаза.
– Помоги... мне... подняться...
Опомнившись, вампир бросился вытаскивать из саркофага то, что раньше так много значило для всего Некрополиса.
– Ты... сделал все... правильно... – прострекотала очнувшаяся от долгого сна красавица.
– Я надеюсь на вознаграждение, – Тэл за словом в карман не лез.
– Не... сомневайся... ты его получишь.
Содрогаясь от отвращения, вампир тянул и тянул к себе высохшее тело. Но, пожалуй, древние тайны того стоили. Подумаешь, желтые загнутые когти цепляются за воротник! В конце концов, она слаба, и полностью в его власти.
– Смогу ли я стать равным Мессиру? – вдруг усомнился Тэл, – вы-то проиграли.
– Ты... ошибаешься, – проскрежетала она, – битва еще впереди.
«Ну-ну, надейся», – вампир ухмыльнулся.
Этому высушенному чудовищу недолго осталось...
Костлявая спина задрожала под его руками, свалявшиеся в паклю волосы оказались совсем близко от лица Тэла...
И вдруг он почувствовал резкую боль в горле. А, вот как?!! Значит, красавица решила воспользоваться его великодушием?
Тэл изо всех сил вцепился в плечи монстра, пытаясь оторвать его от себя – но не тут-то было. В тело впились острые, словно бритвы, когти. А зубы... Разбуженная красавица с утробным рыком продолжала убивать Тэла, отнимая бессмертие.
– Отпусти! – он из последних сил заколотил по коричневым плечам, – ты обещала!
– А что я могла обещать предателю? – и раздался холодный издевательский смех.
...На миг зрение вернулось к Тэлу. Он увидел, как над ним склоняется красивая темноволосая женщина. Не высохшее нечто из саркофага – а роковая незнакомка, чье тело в лунном свете казалось изваянным из мрамора.
– Счастливого пути, Тэл, – прошептала она.
Потом он заснул – навсегда и без сновидений.
* * *
...Утром следующего дня у ворот замка появился высокий черноволосый вампир в строгом сюртуке из темно-синего бархата. Щурясь на зарю, он неторопливо прошел сквозь ворота, по прорубленной Тэлом дорожке пересек двор и остановился у входа в башню.
Постояв несколько минут, вампир развернулся и пошел прочь. Восходящее солнце двумя раскаленными искрами отражалось в его глазах цвета бирюзы.
В глазах, которые все видели и замечали.
Глава 1. Удачно выйти замуж
– … Если тебя, девицу из обедневшего дворянского рода, выдают замуж за короля эльфов, жди подвоха, – потусторонним голосом заверила гадалка.
Она хитро глянула на меня из-под упавшей на глаза пегой челки – мол, хватит дурака валять или продолжить? Судя по недовольству, мелькнувшему на ее веснушчатой физиономии, я была не самой лучшей жертвой для деревенской прорицательницы.
– Ты не на меня смотри, а туда! – гаркнула она, склоняясь над столом так, чтобы мне не было видно ее лица.
Я недоуменно поглядела на гадалку. Затем опустила взгляд в чашку, на дне которой и было найдено это предостережение. Там густыми разводами стыла кофейная гуща, темно-коричневые пятна на фоне белого фарфора – и, само собой, ни светлого лика эльфийского монарха, ни зловещих признаков того самого подвоха.
– И не сомневайся, – доморощенная провидица вещала далее, – вот, вижу золотой венец, а за ним тьма идет, а за тьмой трон… Пятак-то не забудь, девица. А трон этот в претемном царстве. Да, да, пятак клади на блюдо.
Я честно пыталась разглядеть собственную будущность на донышке старой, с отбитой ручкой чашки. Но, похоже, небеса обделили меня даром предвидения. Гадалка хищно подхватила положенную монету, а я, жалко улыбнувшись на прощание, побрела к выходу.
По дороге к двери я умудрилась споткнуться о завернутый край пыльного половика. Чувствуя, что лечу прямехонько в забывшую о побелке стену, я все-таки ухватилась за край стола, смахнула на пол чашку с предсказаниями а заодно и тяжелое блюдо. В итоге нос мой был спасен, слегка пострадало лишь правое колено.
– Ой, прошу прощения!
Я быстро поднялась, сгребла в горку то, что минутой назад было чашкой и блюдом.
– Вот, я все собрала, еще раз прошу прощения.
Гадалка, оказывается, даже не предприняла попытки встать со стула, но отчего-то побелела лицом. Ее губы шевелились, как будто она силилась что-то сказать, но звуки безуспешно застревали в горле.
– Вот вам за убытки, – я быстро положила на стол еще один пятак и устремилась к выходу.
Странные все-таки эти гадалки. И зачем так нервничать по пустякам?
…Позвольте представиться. Я – Агнесса Рой де Лив, старшая дочь маркиза де Лив, чьи владения заключаются в деревне на десяток дворов, покосившейся мельнице и сотне ослов, которых он пытается выращивать и продавать соседу. Ослики то и дело хворают, исход болезни зачастую далеко не самый благополучный – а потому золота в наших родовых сундуках не прибавляется, и старый замок с каждым годом все больше напоминает благоустроенный загон для столь обожаемых маркизом упрямых животных.
Кроме меня, у драгоценных родителей есть еще пять дочек, самой младшей – восемь лет, самой старшей, то есть мне – двадцать. Вы можете сказать, что для меня уже настало время удачно выйти замуж, но мужчин благородного происхождения не так уж и много в округе. Все, как назло, женаты и даже обзавелись многочисленным потомством. Так что приходится коротать вечера за рукоделием, сидя у окна в надежде, что какой-нибудь рыцарь будет проезжать мимо, заглядится на миловидное личико – ну, и увезет куда-нибудь подальше.
– Агнесса! Погоди!
Я остановилась перед хлипким мостком через громадную, как целое море, лужу. Там блаженно хрюкали свинки, подставляя весеннему солнцу то один бок, то другой, и важные гуси шумно хлопали крыльями и ругались меж собой.
– Уфф, за тобой не угонишься …
А теперь позвольте представить моего деревенского поклонника, сына мельника. Он тоже старший, и у него есть пять младших братьев. Учитывая их возраст, все они могли бы стать превосходными мужьями моим сестрам – на тот случай, если все-таки не завернет к замку отряд из шести родовитых рыцарей. Старший, Этьен, хорош собой, высокий, ладный парень. У него добродушное круглое лицо, чуть присыпанное веснушками, рыжие вихры, которые он безуспешно пытается приглаживать и светло-зеленые глаза, точно молодая травка. Нос его похож на молоденькую картошечку – и формой, и оттого, что шелушится, отхватив весеннего солнышка больше, чем надо. Вечно обветренные губы улыбаются, а на щеках играют ямочки, совсем как у девчонки.
Одет Этьен… Ну, не так чтобы плохо. Башмаки у него новенькие, приятно поскрипывают при ходьбе. Штаны чистые, без заплаток, рубаха тоже не старая, поверх – шерстяная куртка приятного цвета лаванды, я бы сама от такой не отказалась. А что еще нужно жителю уютной и далекой от столичных дрязг провинции? Да ничего!
Он напустил на себя серьезный вид.
– Ну, что тебе Алиса рассказала?
– Эмм…
– Ты домой идешь? – быстро перебил он, – позволь, я тебя провожу.
И ловко пнул гуся, изволившего усесться на мостике.
– Пойдем.
Разведя в стороны руки и стараясь не смотреть на копошащихся в луже хрюшек, я осторожно пошла по доске. Достигнув другого берега, обернулась к Этьену и выпалила:
– Алиса увидела в чашке с кофейной гущей, что я выйду замуж за короля эльфов!
Мой кавалер вмиг приуныл и пробубнил что-то вроде – ты из благородных, что в этом странного.
– Брось, Этьен, – я взяла его за руку и потащила вперед, – я совершенно не верю в то, что судьбу человека можно увидеть на дне старой чашки.
Солнышко припекало. Ярко зеленели шелковые травинки, наперебой лезущие из земли. Возились в навозной куче воробьи, и нежно шептались молоденькой листвой яблони.
– Алиса не ошибается, – мрачно заметил Этьен, – если она так сказала, то…
– А еще она несла чепуху про трон в темном царстве. Тоже, скажешь, надо верить?
Он пожал плечами, подкатил глаза.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты выходила замуж за эльфа.
Я насторожилась. Не слишком ли хорош этот день для того, чтобы выслушивать признание в любви от сына мельника?
Но, к счастью, краснеть и смущаться не пришлось – ни мне, ни ему. Потому что, в очередной раз пригладив волосы, парень изрек:
– Я слышал много страшных историй про эльфийский двор.
– Да ты что? И каких же? Этьен, они же светлые эльфы! Темных давным-давно извели…Ну, помнишь, нам еще старуха Ньель рассказывала, как темных гнали на край света?
В глазах моего кавалера появилось выражение превосходства, какое может чувствовать взрослый мужчина, вкусивший жизни. В отличие от меня, Этьен бывал в тавернах, а потому обретенный жизненный опыт уже не раз светился на его добродушной физиономии то замечательным фингалом, то ссадиной.
Бесцеремонно схватив меня за локоть, он зашептал:
– Полон дворец нежити! Давеча в деревню заходил бард один, такого рассказал, жуть просто… Вроде как эльфийский правитель уже давно заключил договор с Некролописом…
– Некрополисом, – поправила я, разглядывая запылившиеся носки башмаков. Они отчаянно просили каши, надежды же на новые туфли были весьма призрачными.
– С Некролописом, – повторил, волнуясь, Этьен, – и те… Ну, нежить всякая – теперь отряжают послов к эльфийскому двору.
– Ну и что с того?
Из-за живой изгороди показалась ветхая стена моего родового замка. Кладка потрескалась, строительный раствор кое-где осыпался – жалкое зрелище! И все же эта развалюха оставалась моим единственным и в какой-то мере очень любимым домом.
– Как – что?!! – возмущенно воскликнул Этьен. В его зеленых глазах светилась собачья преданность. – Тебе надо убежать из дому!
– Чтобы не выходить замуж за эльфийского короля? – я подозрительно воззрилась на будущего хозяина мельницы. На сумасшедшего вроде не похож, а там – кто знает?
– Именно! – воссияв от восторга, подтвердил Этьен.
Мне показалось, что на сей раз беседа наша зашла в тупик. Да и что можно сказать молодцу, который верит каждому слову деревенской гадалки?
– Мы убежим на край мира, – между тем деловито продолжал он, – я буду добывать дичь, ты ее готовить…
– Вне всякого сомнения, – серьезно заверила я его, – но мне необходимо собрать вещи. Надеюсь, ты не против?
Между тем мы подошли вплотную к тому, что в нормальных замках является рвом, а в моем собственном всегда было заросшей илом и камышом канавой, где резвились утки. Потянуло сыростью и тиной.
– Вот и пришли, – с трагическим надрывом в голосе произнес Этьен.
Я хотела сказать на прощание, что обязательно подумаю вечером над его предложением сбежать, но не успела. Боковая калитка с душераздирающим скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась кудрявая голова Аурелии, самой младшей из потомства маркиза де Лив.
Ее не зря нарекли Аурелией: к восьми годам она ухитрилась отрастить длинные косы изумительного золотого цвета. И кожа ее была приятного смуглого оттенка, а глазищи – темные и загадочные. Все шло к тому, что Аурелия должна была вырасти красавицей и затмить всех придворных дам во дворце нашего короля… Только вот – эх! – кто же нас туда позовет?
– А, вот ты где! – завопила сестрица, – скорее, скорее! К нам приехал длинноухий гонец, матушка с ног сбилась, тебя разыскивая!
И, показав язык Этьену, нырнула обратно. Я даже не успела ей сказать, что неприлично для молодой леди вопить о столь деликатных недостатках гостя как чрезмерно длинные уши…
Стоп. Длинные уши? Эльф?!!
– Агнесса, – томно прошептал Этьен и схватил меня за руку, – ты обещала…
– Ох, – я выдернула пальцы из липкой ладони, – поговорим еще, не переживай ты так.
Гордо прошествовав по мосту – как и полагается благородной девице, возвращающейся в свой замок с прогулки, я старательно прикрыла за собой калитку, мимоходом оглядела прекрасного вороного коня – такие не часто посещают наш замок.
Навстречу бежал отец, выряженный, как на парад: из шкафа бы извлечен темно-малиновый бархатный камзол, в коем мой родитель женился. Правда, за прошедшие годы камзол странным образом усох и не желал сходиться на талии маркиза де Лив, но моего милого папу это совсем не тревожило… В нашем замке, побери меня Бездна, происходило нечто совсем экстраординарное.
– Агнесса! – радостно возопил родитель, – прекрасная новость! Наш король желает, чтобы ты вышла замуж за правителя Эларии!
– За эльфа, живущего в Светлом лесу, – с трудом осознавая весь ужас происходящего, прошептала я.
Похоже, кофейная гуща сообщила гадалке правду о моей блестящей будущности. Меня, провались все в Бездну, все-таки выдавали замуж за короля эльфов.
* * *
– Ни за что! – безапелляционно заявила я, усаживаясь в любимое кресло.
Оно было старым и дряхлым, мое милое кресло, и отзывалось скрипом и скрежетом суставов на всякое движение сидящего. Наверное, поэтому те обитатели замка, что потяжелее, предпочитали сидеть на новых и неуклюжих табуретах.
– Это почему же? – искренне удивился папа и щелчком взбил застиранное кружево на манжетах, – гонец отдыхает, а утром ты сама сможешь его обо всем расспросить.
1 2 3 4 5
Рыжий коготок свечи неуверенно царапнул мрак. Линии пентаграммы вспыхнули сразу, не так, как у входа – а гнилостной зеленью.
«Хорошо Мессир поработал», – Тэл уважительно смотрел на разливающееся по лестнице сияние.
И вдруг – хлоп! – со звуком пробки, вылетающей из бутылки игристого вина, пентаграмма провалилась сквозь ступеньку вниз. Тэл заморгал на обугленную дыру, затем перегнулся через перила – зеленая лужица разливалась по камням предыдущего витка лестницы и начала медленно стекать вниз, оставляя за собой как будто кислотой изъеденный камень.
– Тьфу, вот беда, – вампир озадаченно почесал затылок.
Происходило нечто такое, чего он не предполагал и никогда раньше не видел. Да что же за волшба здесь творилась?
Тем временем расплавленная пентаграмма, напитанная силой заклинания, добралась до первого этажа, проела в камне дырку и со свистом полетела куда-то вниз, под фундамент башни. Затем что-то грохнуло – так, что Тэл едва не покатился по ступенькам – и воцарилась настороженная, тревожная тишина.
Вампир отер выступивший на лбу пот. Кажется, все...
Он сделал неуверенный шаг вперед, на ступеньку, где изначально была пентаграмма – ничего не произошло. Затем, опомнившись, вытащил второй (и последний) амулет. В хрустале отразился чистый лунный свет, а это значило – путь свободен. Тэл устремился вверх, перепрыгивая через ступеньки. Теперь – спешить, спешить, пока Мессир пребывает в неведении!
... Крыши над башней почти не осталось – она провалилась. Над головой тяжко нависали старые, подгнившие балки. Еще выше светились миллиарды звезд – а на полу, усыпанный гниющей позапрошлогодней листвой, стоял гранитный саркофаг.
– Вот оно! – выдохнул Тэл.
Чувствуя, как замирает от восторга сердце, он сделал решительный шаг. Быстрый взгляд на амулет – пока все в порядке. И вместе с тем – тревога, теснящая дыхание.
«Кто знает, на что способен Мессир?»
Тэл, не доходя до саркофага, начертил на полу большую и, как он надеялся, последнюю пентаграмму. Выудил из сумки толстую алую свечу, за которую были плачены баснословные деньги.
«Пусть себе горит», – решил вампир, – «если что и осталось».
Предчувствие не обмануло: саркофаг был заговорен так умело, что даже амулет не помог. Варварский, конечно, способ – так снимать чужие заклятья, но верный. В пентаграмме с заговоренной свечой в центре выгорали любые чары...
– Ну-с, вот и все, – пробормотал Тэл, глядя, как медленно гаснет остаток чужого заклинания.
Ему оставалось только сдвинуть тяжеленную крышку – и спящая красавица окажется на свободе...
«Ты слышишь меня?» – обратился Тэл к той, что ждала его столько лет, – «я пришел. Ты звала, и я пришел, чтобы получить обещанное».
...Молчание. Долгое, неприятное. А затем как будто кто-то окунулся в мыслепоток:
«Делай, что должен – и все получишь».
– Прекрасно, – Тэл хихикнул, потер руки.
Он подналег на каменную крышку, она со скрежетом подалась...
И Тэл увидел голову спящей красавицы. Всевышний, а ведь этого стоило ожидать! Но Тэл отчего-то растерялся, когда призрачный свет луны тронул череп, туго обтянутый коричневой кожей. Волосы, роскошные локоны королевы обратились в пыльную паклю. Там ползали какие-то букашки – и они же неторопливо путешествовали по лицу, по шее мумии...
Отшатнувшись, вампир сделал глубокий вдох. Только без паники, Тэл... Без паники! В конце концов, все мы именно такие. Сотня лет без пищи – и вот что остается от безупречного и бессмертного тела.
Он вздрогнул, когда мумия в саркофаге шевельнулась. С тихим хрустом поднялись ресницы, на Тэла уставились высохшие, слепые глаза.
– Помоги... мне... подняться...
Опомнившись, вампир бросился вытаскивать из саркофага то, что раньше так много значило для всего Некрополиса.
– Ты... сделал все... правильно... – прострекотала очнувшаяся от долгого сна красавица.
– Я надеюсь на вознаграждение, – Тэл за словом в карман не лез.
– Не... сомневайся... ты его получишь.
Содрогаясь от отвращения, вампир тянул и тянул к себе высохшее тело. Но, пожалуй, древние тайны того стоили. Подумаешь, желтые загнутые когти цепляются за воротник! В конце концов, она слаба, и полностью в его власти.
– Смогу ли я стать равным Мессиру? – вдруг усомнился Тэл, – вы-то проиграли.
– Ты... ошибаешься, – проскрежетала она, – битва еще впереди.
«Ну-ну, надейся», – вампир ухмыльнулся.
Этому высушенному чудовищу недолго осталось...
Костлявая спина задрожала под его руками, свалявшиеся в паклю волосы оказались совсем близко от лица Тэла...
И вдруг он почувствовал резкую боль в горле. А, вот как?!! Значит, красавица решила воспользоваться его великодушием?
Тэл изо всех сил вцепился в плечи монстра, пытаясь оторвать его от себя – но не тут-то было. В тело впились острые, словно бритвы, когти. А зубы... Разбуженная красавица с утробным рыком продолжала убивать Тэла, отнимая бессмертие.
– Отпусти! – он из последних сил заколотил по коричневым плечам, – ты обещала!
– А что я могла обещать предателю? – и раздался холодный издевательский смех.
...На миг зрение вернулось к Тэлу. Он увидел, как над ним склоняется красивая темноволосая женщина. Не высохшее нечто из саркофага – а роковая незнакомка, чье тело в лунном свете казалось изваянным из мрамора.
– Счастливого пути, Тэл, – прошептала она.
Потом он заснул – навсегда и без сновидений.
* * *
...Утром следующего дня у ворот замка появился высокий черноволосый вампир в строгом сюртуке из темно-синего бархата. Щурясь на зарю, он неторопливо прошел сквозь ворота, по прорубленной Тэлом дорожке пересек двор и остановился у входа в башню.
Постояв несколько минут, вампир развернулся и пошел прочь. Восходящее солнце двумя раскаленными искрами отражалось в его глазах цвета бирюзы.
В глазах, которые все видели и замечали.
Глава 1. Удачно выйти замуж
– … Если тебя, девицу из обедневшего дворянского рода, выдают замуж за короля эльфов, жди подвоха, – потусторонним голосом заверила гадалка.
Она хитро глянула на меня из-под упавшей на глаза пегой челки – мол, хватит дурака валять или продолжить? Судя по недовольству, мелькнувшему на ее веснушчатой физиономии, я была не самой лучшей жертвой для деревенской прорицательницы.
– Ты не на меня смотри, а туда! – гаркнула она, склоняясь над столом так, чтобы мне не было видно ее лица.
Я недоуменно поглядела на гадалку. Затем опустила взгляд в чашку, на дне которой и было найдено это предостережение. Там густыми разводами стыла кофейная гуща, темно-коричневые пятна на фоне белого фарфора – и, само собой, ни светлого лика эльфийского монарха, ни зловещих признаков того самого подвоха.
– И не сомневайся, – доморощенная провидица вещала далее, – вот, вижу золотой венец, а за ним тьма идет, а за тьмой трон… Пятак-то не забудь, девица. А трон этот в претемном царстве. Да, да, пятак клади на блюдо.
Я честно пыталась разглядеть собственную будущность на донышке старой, с отбитой ручкой чашки. Но, похоже, небеса обделили меня даром предвидения. Гадалка хищно подхватила положенную монету, а я, жалко улыбнувшись на прощание, побрела к выходу.
По дороге к двери я умудрилась споткнуться о завернутый край пыльного половика. Чувствуя, что лечу прямехонько в забывшую о побелке стену, я все-таки ухватилась за край стола, смахнула на пол чашку с предсказаниями а заодно и тяжелое блюдо. В итоге нос мой был спасен, слегка пострадало лишь правое колено.
– Ой, прошу прощения!
Я быстро поднялась, сгребла в горку то, что минутой назад было чашкой и блюдом.
– Вот, я все собрала, еще раз прошу прощения.
Гадалка, оказывается, даже не предприняла попытки встать со стула, но отчего-то побелела лицом. Ее губы шевелились, как будто она силилась что-то сказать, но звуки безуспешно застревали в горле.
– Вот вам за убытки, – я быстро положила на стол еще один пятак и устремилась к выходу.
Странные все-таки эти гадалки. И зачем так нервничать по пустякам?
…Позвольте представиться. Я – Агнесса Рой де Лив, старшая дочь маркиза де Лив, чьи владения заключаются в деревне на десяток дворов, покосившейся мельнице и сотне ослов, которых он пытается выращивать и продавать соседу. Ослики то и дело хворают, исход болезни зачастую далеко не самый благополучный – а потому золота в наших родовых сундуках не прибавляется, и старый замок с каждым годом все больше напоминает благоустроенный загон для столь обожаемых маркизом упрямых животных.
Кроме меня, у драгоценных родителей есть еще пять дочек, самой младшей – восемь лет, самой старшей, то есть мне – двадцать. Вы можете сказать, что для меня уже настало время удачно выйти замуж, но мужчин благородного происхождения не так уж и много в округе. Все, как назло, женаты и даже обзавелись многочисленным потомством. Так что приходится коротать вечера за рукоделием, сидя у окна в надежде, что какой-нибудь рыцарь будет проезжать мимо, заглядится на миловидное личико – ну, и увезет куда-нибудь подальше.
– Агнесса! Погоди!
Я остановилась перед хлипким мостком через громадную, как целое море, лужу. Там блаженно хрюкали свинки, подставляя весеннему солнцу то один бок, то другой, и важные гуси шумно хлопали крыльями и ругались меж собой.
– Уфф, за тобой не угонишься …
А теперь позвольте представить моего деревенского поклонника, сына мельника. Он тоже старший, и у него есть пять младших братьев. Учитывая их возраст, все они могли бы стать превосходными мужьями моим сестрам – на тот случай, если все-таки не завернет к замку отряд из шести родовитых рыцарей. Старший, Этьен, хорош собой, высокий, ладный парень. У него добродушное круглое лицо, чуть присыпанное веснушками, рыжие вихры, которые он безуспешно пытается приглаживать и светло-зеленые глаза, точно молодая травка. Нос его похож на молоденькую картошечку – и формой, и оттого, что шелушится, отхватив весеннего солнышка больше, чем надо. Вечно обветренные губы улыбаются, а на щеках играют ямочки, совсем как у девчонки.
Одет Этьен… Ну, не так чтобы плохо. Башмаки у него новенькие, приятно поскрипывают при ходьбе. Штаны чистые, без заплаток, рубаха тоже не старая, поверх – шерстяная куртка приятного цвета лаванды, я бы сама от такой не отказалась. А что еще нужно жителю уютной и далекой от столичных дрязг провинции? Да ничего!
Он напустил на себя серьезный вид.
– Ну, что тебе Алиса рассказала?
– Эмм…
– Ты домой идешь? – быстро перебил он, – позволь, я тебя провожу.
И ловко пнул гуся, изволившего усесться на мостике.
– Пойдем.
Разведя в стороны руки и стараясь не смотреть на копошащихся в луже хрюшек, я осторожно пошла по доске. Достигнув другого берега, обернулась к Этьену и выпалила:
– Алиса увидела в чашке с кофейной гущей, что я выйду замуж за короля эльфов!
Мой кавалер вмиг приуныл и пробубнил что-то вроде – ты из благородных, что в этом странного.
– Брось, Этьен, – я взяла его за руку и потащила вперед, – я совершенно не верю в то, что судьбу человека можно увидеть на дне старой чашки.
Солнышко припекало. Ярко зеленели шелковые травинки, наперебой лезущие из земли. Возились в навозной куче воробьи, и нежно шептались молоденькой листвой яблони.
– Алиса не ошибается, – мрачно заметил Этьен, – если она так сказала, то…
– А еще она несла чепуху про трон в темном царстве. Тоже, скажешь, надо верить?
Он пожал плечами, подкатил глаза.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты выходила замуж за эльфа.
Я насторожилась. Не слишком ли хорош этот день для того, чтобы выслушивать признание в любви от сына мельника?
Но, к счастью, краснеть и смущаться не пришлось – ни мне, ни ему. Потому что, в очередной раз пригладив волосы, парень изрек:
– Я слышал много страшных историй про эльфийский двор.
– Да ты что? И каких же? Этьен, они же светлые эльфы! Темных давным-давно извели…Ну, помнишь, нам еще старуха Ньель рассказывала, как темных гнали на край света?
В глазах моего кавалера появилось выражение превосходства, какое может чувствовать взрослый мужчина, вкусивший жизни. В отличие от меня, Этьен бывал в тавернах, а потому обретенный жизненный опыт уже не раз светился на его добродушной физиономии то замечательным фингалом, то ссадиной.
Бесцеремонно схватив меня за локоть, он зашептал:
– Полон дворец нежити! Давеча в деревню заходил бард один, такого рассказал, жуть просто… Вроде как эльфийский правитель уже давно заключил договор с Некролописом…
– Некрополисом, – поправила я, разглядывая запылившиеся носки башмаков. Они отчаянно просили каши, надежды же на новые туфли были весьма призрачными.
– С Некролописом, – повторил, волнуясь, Этьен, – и те… Ну, нежить всякая – теперь отряжают послов к эльфийскому двору.
– Ну и что с того?
Из-за живой изгороди показалась ветхая стена моего родового замка. Кладка потрескалась, строительный раствор кое-где осыпался – жалкое зрелище! И все же эта развалюха оставалась моим единственным и в какой-то мере очень любимым домом.
– Как – что?!! – возмущенно воскликнул Этьен. В его зеленых глазах светилась собачья преданность. – Тебе надо убежать из дому!
– Чтобы не выходить замуж за эльфийского короля? – я подозрительно воззрилась на будущего хозяина мельницы. На сумасшедшего вроде не похож, а там – кто знает?
– Именно! – воссияв от восторга, подтвердил Этьен.
Мне показалось, что на сей раз беседа наша зашла в тупик. Да и что можно сказать молодцу, который верит каждому слову деревенской гадалки?
– Мы убежим на край мира, – между тем деловито продолжал он, – я буду добывать дичь, ты ее готовить…
– Вне всякого сомнения, – серьезно заверила я его, – но мне необходимо собрать вещи. Надеюсь, ты не против?
Между тем мы подошли вплотную к тому, что в нормальных замках является рвом, а в моем собственном всегда было заросшей илом и камышом канавой, где резвились утки. Потянуло сыростью и тиной.
– Вот и пришли, – с трагическим надрывом в голосе произнес Этьен.
Я хотела сказать на прощание, что обязательно подумаю вечером над его предложением сбежать, но не успела. Боковая калитка с душераздирающим скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась кудрявая голова Аурелии, самой младшей из потомства маркиза де Лив.
Ее не зря нарекли Аурелией: к восьми годам она ухитрилась отрастить длинные косы изумительного золотого цвета. И кожа ее была приятного смуглого оттенка, а глазищи – темные и загадочные. Все шло к тому, что Аурелия должна была вырасти красавицей и затмить всех придворных дам во дворце нашего короля… Только вот – эх! – кто же нас туда позовет?
– А, вот ты где! – завопила сестрица, – скорее, скорее! К нам приехал длинноухий гонец, матушка с ног сбилась, тебя разыскивая!
И, показав язык Этьену, нырнула обратно. Я даже не успела ей сказать, что неприлично для молодой леди вопить о столь деликатных недостатках гостя как чрезмерно длинные уши…
Стоп. Длинные уши? Эльф?!!
– Агнесса, – томно прошептал Этьен и схватил меня за руку, – ты обещала…
– Ох, – я выдернула пальцы из липкой ладони, – поговорим еще, не переживай ты так.
Гордо прошествовав по мосту – как и полагается благородной девице, возвращающейся в свой замок с прогулки, я старательно прикрыла за собой калитку, мимоходом оглядела прекрасного вороного коня – такие не часто посещают наш замок.
Навстречу бежал отец, выряженный, как на парад: из шкафа бы извлечен темно-малиновый бархатный камзол, в коем мой родитель женился. Правда, за прошедшие годы камзол странным образом усох и не желал сходиться на талии маркиза де Лив, но моего милого папу это совсем не тревожило… В нашем замке, побери меня Бездна, происходило нечто совсем экстраординарное.
– Агнесса! – радостно возопил родитель, – прекрасная новость! Наш король желает, чтобы ты вышла замуж за правителя Эларии!
– За эльфа, живущего в Светлом лесу, – с трудом осознавая весь ужас происходящего, прошептала я.
Похоже, кофейная гуща сообщила гадалке правду о моей блестящей будущности. Меня, провались все в Бездну, все-таки выдавали замуж за короля эльфов.
* * *
– Ни за что! – безапелляционно заявила я, усаживаясь в любимое кресло.
Оно было старым и дряхлым, мое милое кресло, и отзывалось скрипом и скрежетом суставов на всякое движение сидящего. Наверное, поэтому те обитатели замка, что потяжелее, предпочитали сидеть на новых и неуклюжих табуретах.
– Это почему же? – искренне удивился папа и щелчком взбил застиранное кружево на манжетах, – гонец отдыхает, а утром ты сама сможешь его обо всем расспросить.
1 2 3 4 5