И вот появился граф. Элинор продолжала сидеть закрыв глаза. Склонив голову набок, она виском коснулась холодного оконного стекла. Она не знала имени этого графа и вообще ничего не слышала о нем, кроме того, что рассказывал ей отец. Тот лишь посвятил ее в свой планы, как ей заполучить графа в мужья, и ничуть не сомневался в том, что ему это удастся. А это означало, что отец добьется своего. Так всегда бывало, когда он что-либо задумывал.
Отец хочет выдать ее замуж за графа, аристократа, человека из высшего общества. Вздрогнув, она вспомнила, какие унижения ей пришлось вынести однажды летом, два года назад, когда она побывала в гостях у своей школьной подруги Памелы, дочери лорда Хатчинса. Ей было семнадцать, она только окончила школу и жадно радовалась жизни, ожидая от нее развлечений и любви. Она совершенно не понимала того, что отличается от всех гостей в доме лорда Хатчинса. До этого Элинор никогда не слышала слова «мещанка». О, как же хорошо она узнала его смысл в это лето, когда оно стало ее прозвищем в устах господ, и поняла, сколько в нем насмешки и пренебрежения! Это слово сказало ей, что она из низшего класса, класса выскочек, почти черни. Леди смотрели на нее надменно и свысока, джентльмены – с пренебрежением и не без задней мысли, что у мещаночки можно легче добиться расположения, чем у леди. По телу Элинор снова пробежала дрожь отвращения, когда она вспомнила, как реагировала на это, как давала отпор и защищала себя, скорее побуждаемая инстинктом самозащиты, чем сознательно.
Отец хочет, чтобы она стала женой графа. Беда в том, что у нее не хватит смелости воспротивиться отцу. Именно теперь. Если бы ответ Уилфреда был иным, она, возможно, настояла бы на своем. Бесспорно, она сделала бы это. Но без Уилфреда в этом не было никакого смысла. Разумеется, она ничего не сделала бы наперекор. Как могла она перечить умирающему отцу, который был для нее всем в ее жизни?
Элинор прикусила губу, но непрошеные слезы все равно навернулись на глаза. Отец торопится устроить ее судьбу, пока еще жив. Это всегда было его главной и самой важной целью, он сам сказал ей об этом несколько недель назад. Именно этот разговор побудил Элинор написать Уилфреду. Отец хотел выдать ее замуж за человека знатного рода, предпочтительно из тех, кто владеет землей. Он спокойно умрет, сказал он ей, если его дочь станет знатной леди, для этого он учил и воспитывал ее.
Видимо, он не понимал, думала Элинор, что знатным нужно родиться. Она может стать женой не одного, а поочередно целого десятка графов и все-таки оставаться для окружающих мещанкой до конца своих дней. Ее всегда будут презирать, а она этого не вынесет. Она хочет быть любимой, это все, что ей нужно. Просто чтобы ее любили. Разве это так много?
Видимо, да. Она разгладила письмо, лежавшее на коленях.
Уилфред!
Но внезапный и лишь ей знакомый звук, который уловило ее чуткое ухо, мгновенно прервал ее горестные раздумья и чувство жалости к себе. Вскочив, она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице, навстречу тому, кто только что вошел в дом.
Это был отец – сгорбленный, изможденный и почти обессилевший.
– Папа! – воскликнула она и, остановив спешившего к нему слугу, осторожно обняла отца за шею и нежно поцеловала. Она знала, что крепкие объятия могут причинить ему физическую боль. – Ты не должен был выходить из дома! Ты же знаешь это! Наверное, ты очень устал. Пойдем в гостиную, я принесу тебе твой стульчик для ног и теплый плед. Нам подадут чай, и ты примешь лекарство.
Говоря это, она расстегнула его пальто, осторожно сняла его с плеч отца, стараясь не причинить ему боли, и широко и беззаботно улыбнулась.
– Успею еще насидеться и належаться, Элли, – промолвил он. – Утро я провел небесполезно. Продолжу завтра, и все будет решено.
– Словно другие не могут за тебя это сделать, – нежно упрекнула отца Элинор и, взяв его под руку, повела в теплую гостиную, чтобы усадить в покрытое пледом кресло у горевшего камина. –Ты должен больше отдыхать, папа. Тебя мучат боли, я вижу это по твоей вымученной улыбке. Тебе следовало принять лекарство еще час назад.
– Лекарства притупляют не только боль, но и способность думать, – заметил отец, осторожно опускаясь в кресло. Сев, он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. – Все решится завтра, Элли. Тогда я смогу умереть спокойно.
– Не говори так, – возразила Элинор, убирая волосы со лба отца и целуя его, а затем удобно устраивая его ноги на стуле. – Тебе нужен отдых, папа.
– Время притворства, увы, прошло, Элли, – произнес он, открыв глаза и слабо улыбнувшись. – Позвони, чтобы подали чай. Экипаж тащился бесконечно долго. Завтра граф согласится на все мои условия, и я еще увижу вашу свадьбу.
Элинор не перечила ему. За прошедший месяц она и так в этом перестаралась. Теперь же, когда врачи, наконец уступив ее настоянию, открыли ей правду, девушка старалась не раздражать больного. Раковая опухоль пожирала его, болезнь быстро прогрессировала. Время споров и протестов прошло – письмо Уилфреда решило все.
– Каковы же твои условия? – тихо спросила она и позвонила, чтобы подали чай.
– Все его долги будут погашены, и он получит половину моей собственности, – ответил отец. – Он владеет огромным поместьем и одним из красивейших особняков и парков в Англии, Элли. С помощью моих денег он сможет великолепно все отреставрировать и привести в порядок. А ты станешь его графиней, дочка. Завтра мы все уладим, и только тогда я почувствую себя счастливым.
Она ничего не сказала, а тихо стояла у камина и смотрела на отца. Ей с трудом верилось, что всего несколько месяцев назад он был энергичным и крепким мужчиной. Тогда отец казался воплощением цветущего здоровья. Сейчас же тело его исхудало, щеки впали, глаза провалились. Он тяжело и прерывисто дышал. Элинор знала, какую невыносимую боль он терпит, и безмолвно поторопила слуг принести поскорее лекарство, которое облегчит его состояние на несколько часов.
Итак, благодаря своим деньгам она выйдет замуж. Нет никаких иных причин, по которым английский граф, потомственный аристократ, может согласиться жениться на девушке не своего круга. Элинор хорошо это понимала. Она выйдет замуж за человека без денег, но живущего беспечно и наделавшего кучу долгов. Долги, должно быть, действительно огромные, если он женится на дочери мещанина, которую даже в глаза не видел. Этот человек будет презирать ее как нечто чуждое и непонятное, но неизбежное в его жизни, с помощью чего он уладил все свои неприятности. Он тот человек, который пустит по ветру все, что тяжким трудом заработал за свою жизнь ее отец.
Иногда ей казалось, что, как и он, она тоже приговорена к смерти.
Глава 2
– Ты пьян, Рэндольф, – улыбаясь, склонился над другом сэр Альберт Хэгли. – Давай-ка я отвезу тебя домой, старина.
Граф Фаллоден плеснул себе немного коньяку, но не выпил. Да, он пьян, и впервые бог знает за какое время. В последние дни он ничего не мог пить в значительных количествах, кроме воды. К сожалению, сейчас он недостаточно пьян, а лишь утратил должный контроль над своими руками и ногами. Он осторожно поставил стакан на стол и поздравил себя с тем, что это ему удалось. Его разум был столь же ясным, каким был несколько часов назад, когда он вошел в бар клуба.
– Пойдем. – Кто-то теребил его за локоть. Он подчинился и, пошатываясь, встал.
– Что бы ты сделал на моем месте, Берти? – после долгой паузы спросил он у сэра Альберта. Сам он не помнил, как ушел из клуба и оказался в экипаже Берти. Теперь он созерцал свои ноги в ботинках, лежащие на подушках сиденья напротив, сознавая, как неприлично пачкать сиденье чужого экипажа. Икнув, граф удобно скрестил ноги.
– Хо! – надув щеки, выдохнул сэр Альберт. – Что бы я сделал на твоем месте? Наверное, женился бы на этой мещаночке. Не думаю, что у тебя есть выбор.
– Ее отец тоже мне так сказал. – Должно быть, граф пролил вино, ибо на носке левого ботинка заметил тусклое пятно. Неужели он рассказал все Берти? Видимо, так, предположил граф. И еще кому-нибудь? Он надеялся, что не развлекал историями о своих злоключениях всех присутствующих в клубе.
– Я никогда не видел ее, – произнес он. – Но я должен жениться на ней в течение этого месяца. Я говорил тебе, Берти, что она мещанка? Дочь торговца углем? Ты полагаешь, что мне остается только приставить пистолет к виску и выстрелить, чтобы покончить с этим делом?
– В который раз я говорю тебе, что нет! – поспешил заверить его Берти. – Думаю, что мне придется заночевать у тебя сегодня, Рэндольф. Я еще никогда не видел тебя таким пьяным. В этом состоянии ты можешь наделать бог знает каких глупостей. Почему бы тебе не продать Гресвелл-Парк? Мы что-нибудь придумаем с закладными и выплатим этому ублюдку остальные долги, только не понимаю, почему ты должен это делать. Тогда ты снова станешь свободным, каким был когда-то, и простым добрым малым Рэндольфом Пирсом. Вот что тебе следует сделать. Граф долго разглядывал свои ботинки.
– Более двух столетий наша семья владеет этим поместьем, – наконец промолвил он. – Когда-то оно принадлежало деду. Я вырос там. Я люблю эти места.
– Что ж, – сказал сэр Альберт, – тогда остается жениться на этой девушке, кем бы она ни была. Хотя это чертовски плохо, должен тебе сказать. Неужели тебе придется всю свою жизнь слышать за столом кокни, Рэндольф? Но тебе не обязательно жить с ней в одном доме, не так ли? Твой распорядок в той или иной степени может оставаться прежним, только наличных в карманах у тебя будет побольше, чтобы ни в чем себе не отказывать. И наконец, останется Элис.
– И чертов мещанин в качестве тестя, – скорчив гримасу, добавил граф. – И мещаночка в женах. Ее отец похвастался, что она красавица.
– Он должен был это сказать, – ответил сэр Альберт.
– Она училась в одной школе с дочерью Хатчинса. – Сказав это, граф нахмурился. – С которой же из них?
– Сколько девушке лет? – спросил сэр Альберт.
– Откуда мне знать? – снова нахмурился граф. – Нет еще двадцати. Так он, кажется, сказал. Во всяком случае, она не старая дева, Берти.
– Тогда она училась с Памелой, – подумав, заявил сэр Альберт. – Это третья из дочерей Хатчинса. Он прочил ее мне в жены пару лет назад, но она не в моем вкусе, в ней есть что-то лошадиное. Целый месяц он держал меня в своем поместье, где я умирал от скуки. Подожди, – произнес он и пристально посмотрел на графа. – Как зовут твою мещаночку?
– Господи! – Сильный толчок плохо сказался на состоянии желудка графа. – Не спрашивай меня, – простонал он. – Кажется, Трэнсом. Эгги, Эдди, Элли, Эмми… или что-то в этом роде.
– Будь я проклят, если это не та девчонка, которую привезла с собой из школы Памела. Она сделала это, чтобы досадить матери, – вспомнил сэр Альберт. – Боже мой, как она была не к месту среди нас! Вульгарна, как они все, этот ужасный акцент кокни и неумение вести себя. Уже тогда были видны ее намерения приглядеть себе жениха из знатных. Да ей не повезло – охотников не нашлось. Уверен, что это ее имя, хотя за нею укрепилось прозвище «мещаночка». Лорд Хатчинс был чернее тучи.
Граф Фаллоден нахмурился и зевнул.
– Гресвелл останется моим, – промолвил он. – Я приведу в порядок дом и парк, да и коттеджи арендаторов тоже. Сделаю наконец ту сотню неотложных дел, о которых мне постоянно твердит мой управляющий. Пустив пулю в лоб, я обреку все на погибель, не так ли, Берти?
– Да, – согласился его друг. – Только будь паинькой, Рэндольф, и не засыпай, слышишь? Не представляешь, как трудно перетаскивать пьяного из экипажа в дом.
Граф поудобнее уткнулся подбородком в грудь.
– Ты сказал, Берти, что я могу не жить с ней, не так ли?
– Не будешь, Рэндольф, дружище, не будешь, – подтвердил тот. – Не смей спать! Мы совсем близко.
– Разве что в отдаленном будущем я все же заставлю ее подарить мне наследника, – решительно высказался граф.
– У тебя уйма времени в запасе для этого, – успокоил его друг. – Тебе нет еще и тридцати.
– На Рождество я оставлю ее в Лондоне, – продолжал размышлять граф. – Ей как-никак захочется побыть с отцом и друзьями, сам же уеду в поместье. Поедешь со мной, Берти? Поохотимся. Я приглашу еще кого-нибудь.
– Ты уже пригласил, – напомнил ему сэр Альберт. – По крайней мере полдюжины человек.
– Разве? – удивленно переспросил граф. – На Рождество? Тогда все в порядке. Может, и Доротея согласится приехать, если я попрошу.
– А вот этого делать не стоит, старина, – заметил сэр Альберт, внимательно вглядываясь в умолкшего графа. – Мог бы обойтись и без этого. – Ритмичные звуки, доносившиеся до его ушей, и мерно поднимавшаяся грудь графа, бесспорно, свидетельствовали о том, что он все же уснул. Сэр Альберт в сердцах выругался.
На сей раз мистеру Трэнсому было предложено сесть, не то что в прошлое утро. Сам граф Фаллоден, однако, остался стоять перед камином, заложив руки за спину и словно не чувствуя жара горящих углей. У него раскалывалась голова, неприятные ощущения в желудке давали о себе знать больше, чем ему хотелось бы. Но отчасти он был этому рад. Все это отвлекало его от прочих мыслей.
Мистер Трэнсом потер руки.
– Я рад, милорд, что вы приняли верное решение, – начал он. – Я так и думал, что, поразмыслив, вы это сделаете.
– Полагаю, что свадьбу лучше всего отложить ближе к весне, – сдержанно произнес граф. – На Рождество я уже пригласил друзей в Гресвелл-Парк. Будут только мужчины.
– Прошу извинить меня, милорд, – возразил Трэнсом, – свадьба должна состояться в этом месяце, вернее, на следующей неделе. По особому решению. Я уже все уладил.
Граф удивленно вскинул брови.
– По особому решению, сэр? – переспросил он.
– Я хочу видеть мою Элли полностью устроенной, – ответил гость. – Это должно быть сделано как можно быстрее, милорд. У меня осталось мало времени. – Он улыбнулся.
Граф в полном недоумении посмотрел на гостя и снова отметил слишком свободно висящую на нем одежду, впалые щеки, огромные глаза и странную бледность лица.
– Я сомневаюсь, что встречу это Рождество, – промолвил мистер Трэнсом. – Очень сомневаюсь. Возможно, я не дотяну и до декабря, милорд. – Он хмыкнул. – Мой врач утверждает, что лишь упрямство позволило мне продержаться до ноября.
Граф промолчал. Столь конкретное упоминание о смерти не могло не смутить его.
– Я должен уладить все свои дела, – продолжил мистер Трэнсом. – Вот что еще удерживает меня в этом мире, милорд. Мы с вами подпишем брачный контракт сегодня же утром, если вы не возражаете. Мой адвокат уже ждет с подготовленными бумагами. Я знаю, вы джентльмен, милорд, и выполните свои обязательства, когда контракт будет подписан. Я хочу собственными глазами видеть бракосочетание своей дочери и буду счастлив, когда она станет графиней Фаллоден. Граф недовольно сжал губы.
– Финансовую сторону контракта я изложил вам вчера, милорд, – напомнил ему мистер Трэнсом. – Мой адвокат сейчас обсудит с вами его во всех деталях. Но есть два условия, не вошедшие в контракт, и они очень важны для меня. Вы должны дать мне слово джентльмена, что выполните их.
– Что же это за условия? – тихо спросил граф. Кровь стучала в его висках, словно гигантский часовой механизм.
– Брак должен быть настоящим, – промолвил, виновато улыбнувшись, мистер Трэнсом. – Она должна стать вашей женой в первую же брачную ночь, милорд. Умирая, я хочу знать, что в ближайшем будущем у вас не будет причин для расторжения брака.
– Соглашение есть соглашение, – сказал граф. – Я не нарушу его, сэр.
– И тем не менее, – мистер Трэнсом продолжал улыбаться, – вы должны дать мне ваше слово, милорд.
– В первую брачную ночь ваша дочь станет моей женой в полном смысле этого слова, – коротко произнес граф. – Каково ваше второе условие?
– Вы проживете в одном доме с моей дочерью по крайней мере первый год вашего брака, – медленно проговорил мистер Трэнсом. – Меня уже не будет в живых, чтобы проверить, как вы выполните свое обещание, милорд, но я знаю, что значит для джентльмена слово чести. Я уверен, что, дав слово, вы не нарушите его.
Воцарилась долгая пауза.
– Я даю вам слово, – наконец тихо промолвил граф. – Вам плохо, сэр?
– Ничего. Всего лишь спазм. – Мистер Трэнсом, опираясь на одну руку, прижал другую к животу. – Не откажите в любезности и распорядитесь, чтобы позвали моего адвоката, милорд. Он обсудит с вами подробности контракта, а я пока посижу здесь. Это не отнимет у вас много времени.
Граф потянулся к шнуру звонка и дернул за него.
– Вы сделали меня счастливым человеком, – поблагодарил его мистер Трэнсом.
Граф молча кивнул дворецкому, который открыл дверь и впустил адвоката, ждавшего в холле.
Спустя полчаса все было закончено. Граф Фаллоден, почти не слушая объяснений адвоката, поставил свою подпись под брачным контрактом.
Раз так надо, он это сделает, и к черту всякие подробности, думал граф, даже если они неприятные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23