И было более соблазнительным.
Когда они сели завтракать, у нее разболелась голова.
На нем была вчерашняя одежда, и Фердинанд выглядел не так безупречно, как обычно. Его волосы были взлохмачены, хотя он причесал их. Он был небрит, но казался неотразимым.
– У меня на сегодня намечено несколько дел, – сказал он, – прежде всего – зайти домой и переодеться. – Он усмехнулся и провел рукой по щеке. – И избавиться от бороды. Однако вполне возможно, что я появлюсь здесь во второй половине дня. Нам нужно обсудить вопрос о твоем жалованье, затем мы забудем об этом и никогда больше не станем возвращаться к этому вопросу. Я нахожу эту часть нашего договора несколько безвкусной, ты не согласна?
– Но очень существенной. – Она улыбнулась, стараясь глазами запомнить его таким – присущую ему неугомонную мальчишескую манеру, лукавую улыбку, показавшуюся ей поначалу распутной, уверенный вид с оттенком бессознательного высокомерия, что шло от его происхождения и воспитания, намек на готовность всегда идти на риск, что спасало его от того, что могло показаться мягкотелостью.
– Думаю, Джейн пригласит меня сегодня на обед, – сообщил он. – Я обещал зайти к ним на днях, чтобы посмотреть на детей – вчера вечером они уже спали. Если же не Джейн, то меня пригласит Энджи – леди Хейуорд, моя сестра. Она быстро выкурит меня из норы, узнав, что я вернулся в город.
Виола заставила себя улыбаться. У него была семья, которую он любил больше, чем ему это казалось. По его голосу она поняла, что он с нетерпением ждет встречи с родными. Пропасть между ними была огромной, непреодолимой. Как его любовница она всегда будет находиться на теневой стороне его жизни, выполняя низменную, но необходимую работу. Пусть это будет продолжаться не более нескольких недель или месяцев, пока он не устанет от нее. Его же семья останется с ним на всю жизнь.
Эти мысли укрепили се решение.
– Однако я не задержусь там допоздна. – Фердинанд потянулся через стол, как вчера вечером, и взял ее руку в теплую ладонь. – Я не поддамся на их уговоры отправиться на бал или в театр, запланированные на сегодняшний вечер. Я вернусь сюда сразу после обеда. – Он сжал ее пальцы. – Мне кажется, я не дождусь этого момента.
– Я тоже, – улыбнулась она в ответ.
– Правда, Виола? – Его темные глаза не отрываясь вглядывались в нее. – Это и правда не только работа для тебя? Ты действительно…
– Фердинанд. – Виола поднесла к щеке их сплетенные руки. Его неуверенность и уязвимость, находящиеся в таком контрасте с образом, который он показывал миру, разрывали ей сердце. – Ты не можешь верить этому, особенно после сегодняшней ночи. Пожалуйста, не верь, никогда не верь.
– Нет, – засмеялся он, – я не поверю. Однако мне не нравится наш уговор. Виола, и я прямо говорю тебе об этом. Ты должна вернуться в деревню – мисс Торнхилл из «Соснового бора». Или стать моей женой – леди Фердинанд Дадли. Ты должна стать моей. Меня не заботит, что у тебя нет отца или что ты делала то, что делала, чтобы не умереть с голоду. И мне безразлично, что скажут люди.
Такой уж я человек, что от меня только и ждут, что я ввяжусь в какие-нибудь неприятности.
– Женитьбу на мне вряд ли можно назвать неприятностью, – грустно сказала Виола.
– Давай сделаем это, – настойчиво попросил он. – Давай просто сделаем это. Я куплю специальную лицензию и…
– Нет! – Она повернула голову, чтобы поцеловать наружную сторону его руки, прежде чем отпустить ее, и поднялась на ноги. – Но это именно то, что сделали Трешем и Джейн, – быстро проговорил Фердинанд, тоже вставая из-за стола. – Как-то раз утром они просто взяли и поженились, пока мы с Энджи изобретали всевозможные способы побудить его сделать ей предложение. Он объявил об их свадьбе во время бала того же дня. Думаю, они ни разу не пожалели об этом. И, кажется, очень счастливы.
Стать женой Фердинанда, вернуться в «Сосновый бор» вместе с ним…
– С нами этого не произойдет, дорогой, – мягко сказала Виола и вздрогнула, поняв, что произнесла ласковое слово вслух. – Тебе пора отправляться, у тебя много дел.
– Да. – Он взял ее за обе руки и поочередно поднес их к губам. – Мне бы хотелось, чтобы я встретил тебя шесть-семь лет назад, Виола. До того.., да, до того. Чем ты тогда занималась?
– Возможно, подавала кофе в гостинице у своего дяди, – сказала она. – А ты находился среди пыльных книг в библиотеке где-нибудь в Оксфорде, изучая латинские склонения. А теперь ступай.
– Тогда договорим позже. – Фердинанд все еще держал ее за руки. Затем нагнулся и коснулся губами ее губ. – Я могу пристраститься к тебе. Прими это как предупреждение. – Он улыбнулся ей, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.
Вполне уместно, подумала Виола, что ее прощальный взгляд запечатлел его таким, каким он был при первой встрече. Фердинанд улыбался как сейчас, когда их глаза встретились там, на зеленой лужайке после соревнования по бегу в мешках.
Тогда он был красивым дерзким незнакомцем.
Теперь – любовью всего ее сердца.
Она продолжала стоять у обеденного стола, пока не услышала, как открылась и закрылась за ним входная дверь.
Виола зажмурилась и крепко сжала спинку своего стула.
Затем она глубоко вздохнула и отправилась на поиски Ханны.
Глава 18
Утро было в самом разгаре, когда Фердинанд отправился в контору Селби и Брэтуэйта. К счастью, Селби освободился через пять минут после того, как он появился там.
– А, милорд. – Адвокат встретил его у двери своего офиса и тепло пожал ему руку. – Вернулись в Лондон до конца сезона? Надеюсь, «Сосновый бор» вам понравился.
Я слышал от его милости о некоторых неприятностях, с которыми вы столкнулись, приехав туда. Но, надеюсь, все благополучно разрешилось. Присаживайтесь и расскажите мне, чем я могу быть вам полезен.
Мэтью Селби, средних лет, радушный, с густыми вьющимися волосами, представлял собой типичный образ прямого уважаемого отца семейства. Он также был одним из лучших адвокатов в Лондоне.
– Вы должны, – сообщил Фердинанд, – передать владение «Сосновым бором» мисс Висгле Торнхилл. Я хочу, чтобы это было юридически оформлено в письменной форме и чтобы больше никогда не было споров по поводу этой собственности.
– Это та самая леди, которая жила в имении, когда вы появились, – сказал адвокат, нахмурясь. – Его светлость упомянул ее имя. У нее нет законных прав на имение, милорд.
Хотя его светлость настаивал на том, чтобы лично посетить компанию «Вестингхаус и сыновья», я провел собственное расследование, поскольку вы мой постоянный клиент.
– Будь у нее законные права, зачем мне приходить к вам? – сказал Фердинанд. – Подготовьте необходимые бумаги, и я подпишу их. Я хочу сделать это сегодня же.
Селби снял очки, которые обычно сидели на середине его носа, и посмотрел на Фердинанда с отеческой озабоченностью, словно тот был мальчиком, неспособным самостоятельно принять правильное решение.
– При всем моем уважении к вам, могу ли я предложить вам обсудить это дело с герцогом Трешемом, прежде чем принять скоропалительное решение?
Фердинанд буквально пригвоздил его взглядом.
– У Трешема есть какие-либо претензии на «Сосновый бор»? – спросил он. – Или он мой опекун?
– Извините, милорд, – сказал Селби. – Я просто подумал, что он может помочь вам найти правильное решение.
– Так вы согласны, что «Сосновый бор» – мой? – продолжил допрос Фердинанд. – Вы только что заявили об этом. Вы провели расследование и обнаружили, что на этот счет нет никаких сомнений.
– Никаких, милорд. Но…
– Раз «Сосновый бор» мой, я могу отдать его, – заявил Фердинанд, – мисс Виоле Торнхилл. Я хочу, чтобы вы подготовили для меня нужные бумаги, Селби. Я должен быть уверен, что все сделано по закону. Я не хочу, чтобы кто-то еще прискакал в «Сосновый бор» через пару лет и заявил, что он выиграл эту проклятую собственность в карты и намерен вышвырнуть ее на улицу. Итак, вы сможете сделать это для меня или мне обратиться к кому-нибудь еще?
Селби посмотрел на него через стол с легким упреком и снова водрузил на нос очки.
– Я могу сделать это, милорд, – сказал он.
– Отлично! – Фердинанд откинулся на спинку стула и скрестил ноги. – Тогда за дело. Я подожду.
Пока длилось ожидание, он думал о «Сосновом боре» и деревушке Треллик – о том, что спевки на этой неделе пройдут без него, о Джейми, который остался без урока латыни, о леди, ломающих глаза при занятиях рукоделием в плохо освещенном холле церкви, вместо того чтобы расположиться в гостиной в «Сосновом бору», о том, что откладывается строительство коттеджей для работников. Он вспомнил одно место на речном берегу, мимо которого протекала река и на котором в траве росли ромашки и колокольчики, о холме, с которого, крича и смеясь, сбегала восхитительная молодая женщина. О деревенской девушке с ромашками в волосах.
Что ж, решил он позже, выходя из конторы своего поверенного в делах, теперь больше нечего думать об этом деле. Теперь он не имеет никакого отношения к имению.
На этот раз Виоле придется принять его подарок. У нее не будет другого выхода. Сегодня днем он передаст ей готовый и заверенный печатью документ. Конечно – он зашагал медленнее, и из походки исчезли задор и легкость, – это будет означать, что ей не нужно больше оставаться его любовницей. Но ведь это самое последнее средство из всего арсенала его предложений.
На самом деле он не хотел видеть Виолу Торнхилл своей любовницей. Он хотел ее… Ну, он просто хотел ее. Но, вот дьявол, ему придется учиться обходиться без нее. Вот так-то! Конечно…
– Строишь замки на песке, Фердинанд?
Он поднял голову и увидел брата на лошади, ехавшего ему навстречу.
– Трешем, – отозвался он.
– И какой мрачный взгляд, – заметил герцог. – Полагаю, она не согласилась на твои условия? Женщины такого сорта не стоят того, чтобы о них думать, поверь мне на слово. Ты не хочешь пойти со мной в боксерский клуб Джексона и поразмяться? Замечательное средство против уязвленной гордости.
– А где Джейн? – поинтересовался Фердинанд.
Его брат приподнял брови.
– Ангелина взяла ее с собой за покупками, – ответил Трешем. – Это означает появление еще одной шляпки, у нашей сестры, имеется в виду. Можно только удивляться, почему Хейуорд все еще безмолвно оплачивает бесконечные счета. Энджи думает, что ей необходима шляпка на каждый день года и несколько запасных.
Фердинанд усмехнулся.
– Остается только надеяться, что Джейн сумеет удержать ее от покупки чего-то в ее обычной крикливой манере, – сказал он. – Что делать. Бог не одарил сестру вкусом.
– Сегодня у нее на голове было чудовище красно-коричневого цвета, с венчающим ярко-желтым плюмажем высотой примерно в ярд, – поделился своими впечатлениями Трешем. – Я сделал ошибку, посмотрев на нее в монокль. И очень рад, что с ней на публике появится моя жена, а не я.
– Еще бы! – горячо согласился Фердинанд и продолжил:
– Сегодня я зашел к Селби и передал «Сосновый бор» мисс Виоле Торнхилл.
Брат посмотрел на него сверху вниз непроницаемым взглядом.
– Ты дурак, Фердинанд, – изрек он наконец, – но нет худа без добра. Она вернется туда и исчезнет из твоей жизни. Глупо влюбляться в чью-то любовницу, особенно в такую знаменитость.
В голове Фердинанда что-то сработало. В памяти всплыла комната, которую он видел вчера вечером, – та, с пианино, мольбертом и пяльцами для вышивания. Ее убранство не выходило у него из головы.
Трешем играл на фортепьяно, он также рисовал, но это были скрытые, подавляемые таланты, пока за дело не взялась Джейн. Их отец воспитал своих сыновей так, что они считали искусство и музыку исключительно женскими занятиями. Его наследники стыдились развивать свои таланты. Даже сейчас Трешем очень редко садился за фортепьяно и играл только для Джейн. И рисовал лишь тогда, когда она была рядом, тихо занимаясь вышиванием. Она была очень искусна в рукоделии. Та комната…
– Но именно так ты и поступил, – сказал Фердинанд, напряженно глядя в глаза брату. – Ты влюбился в свою любовницу, Трешем. И женился на ней.
Трешем устремил на него один из своих самых мрачных взглядов.
– Кто тебе сказал? – Голос брата всегда был очень спокоен и приятен для слуха, когда он пребывал в таком настроении.
– Некая комната в некоем доме, – ответил Фердинанд.
Но не только комната. В доме была спальня, окрашенная в неожиданно элегантные салатовые и кремовые тона.
Фердинанд готов был поспорить на что угодно, что именно Джейн оформляла ее. У нее был безупречный вкус в выборе цветовой гаммы. До замужества она была любовницей Трешема. По крайней мере теперь Фердинанд понял, почему брат так и не продал этот дом.
– Мне лучше арендовать у тебя помещение, Трешем, – сказал он, пока брат продолжал его разглядывать, стиснув зубы. – Думаю, не надолго. Она скорее всего тут же вернется в «Сосновый бор», как только узнает, что он теперь окончательно принадлежит ей. Ты наконец сможешь расслабиться. Твой младший брат избежит когтей печально известной хищницы. В отличие от тебя. Все думали, что твоя любовница когда-то убила кого-то топором.
– О Боже, Фердинанд. – Трешем опустил руку и похлопал кнутом по сапогу. – Тебе что, жить надоело? И вот тебе совет, мой дорогой, – можешь приставить к моему лбу пистолет и спустить курок, если ты должен будешь это сделать, но не смей бросать тень на доброе имя моей герцогини. Я этого не позволю.
– А я, черт возьми, не потерплю, чтобы склоняли имя мисс Торнхилл, – заявил Фердинанд.
Его брат выпрямился.
– В чем дело, Фердинанд? – спросил он. – Тебя так сильно огорчает, что она уедет?
Жизнь станет пустой и бесцельной без нее, лишится смысла. Но Фердинанд полагал, что сумеет оправиться.
Никто еще не умирал от такой смешной болезни, как разбитое сердце. И когда он начал так думать о ней? После того как познал ее в постели? Возможно, то, что его преследует, просто похоть. И ничего более серьезного.
– Дело в том, – начал он, – что, если я не передам ей имение, она вынуждена будет оставаться моей любовницей. Я могу поддаться искушению, но это будет неправильно. Поверь мне, Треш, меня не интересует, чем она занималась в прошлом. Осмелюсь предположить, что у нее были на то веские причины. Но теперь она мисс Торнхилл из имения «Сосновый бор». Она – леди. И меня угнетает мысль, что она уйдет. И если ты позволишь себе насмехаться над ней, утверждать, что я несу чушь, я стащу тебя с лошади и пересчитаю все зубы. Клянусь, я так и сделаю!
Трешем довольно долго задумчиво смотрел на Фердинанда, затем спешился и встал рядом.
– Пойдем со мной в клуб, – повторил он свое приглашение, – и можешь выбить из меня дух, если это тебе поможет и если у тебя это получится. Только оставь мои зубы в покое. Странно, я никак не думал, что ты станешь волочиться за юбками, Фердинанд. Но, возможно, мне следовало догадаться, что, если уж ты влюбишься, это будет всерьез.
Когда Фердинанд вернулся в дом, уже вечерело. После того как они побоксировали у Джексона, он зашел в родовой дом Дадли. Там он встретил Анжелину, которая чуть не заговорила его до смерти и заставила обоих братьев полюбоваться на ее очередное приобретение. Он повозился с племянником, которого Трешем привел на чай из детской. Энджи и Джейн поспорили, у кого он сегодня обедает. Выиграла сестра, хотя Фердинанд предупредил, что не пойдет с ней на бал после обеда. Ее должен был сопровождать Хейуорд, как она объяснила, но он почти не танцует, тогда как Ферди великолепный танцор, и если она появится вместе с ним, ей будут завидовать все остальные леди.
Наконец Фердинанд вернулся в дом, где оставил Виолу. Он не знал, как ему лучше поступить. Протянуть ей дарственную и сообщить, что «Сосновый бор» отныне ее, хочет она того или нет? Или держать новость в тайне до наступления ночи? Может быть, они разделят постель уже сегодня вечером? Или это будет бесчестно? Проклятие, честь иногда слишком тяжелый груз для совести.
– Передайте мисс Торнхилл, что я вернулся, – попросил он Джейкобса после того, как тот открыл ему дверь. – Где она?
– Ее здесь нет, – сказал дворецкий" принимая у него цилиндр и трость.
Вот дьявол! Он не предвидел, Что она может выйти.
День был прекрасный, и, должно быть. Виола захотела прогуляться.
– Я подожду. – Фердинанд расстроился. – Она сказала, когда вернется?
– Нет, милорд.
– Она взяла с собой горничную? – Фердинанд нахмурился, ведь она теперь в Лондоне. Ему не хотелось, чтобы Виола выходила на улицу без сопровождения.
– Да, милорд.
Фердинанд вошел в комнату, где стояло фортепьяно, и огляделся. Как это он не разгадал правды, как только заглянул сюда, поразился он. В комнате царил дух Трешема и Джейн. Это была на удивление уютная комната, хотя и пяльцы для вышивания, и мольберт были пусты, а фортепьяно стояло закрытым. Он великолепно проведет здесь время с Виолой. Она будет чувствовать здесь себя не только любовницей, но и подругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Когда они сели завтракать, у нее разболелась голова.
На нем была вчерашняя одежда, и Фердинанд выглядел не так безупречно, как обычно. Его волосы были взлохмачены, хотя он причесал их. Он был небрит, но казался неотразимым.
– У меня на сегодня намечено несколько дел, – сказал он, – прежде всего – зайти домой и переодеться. – Он усмехнулся и провел рукой по щеке. – И избавиться от бороды. Однако вполне возможно, что я появлюсь здесь во второй половине дня. Нам нужно обсудить вопрос о твоем жалованье, затем мы забудем об этом и никогда больше не станем возвращаться к этому вопросу. Я нахожу эту часть нашего договора несколько безвкусной, ты не согласна?
– Но очень существенной. – Она улыбнулась, стараясь глазами запомнить его таким – присущую ему неугомонную мальчишескую манеру, лукавую улыбку, показавшуюся ей поначалу распутной, уверенный вид с оттенком бессознательного высокомерия, что шло от его происхождения и воспитания, намек на готовность всегда идти на риск, что спасало его от того, что могло показаться мягкотелостью.
– Думаю, Джейн пригласит меня сегодня на обед, – сообщил он. – Я обещал зайти к ним на днях, чтобы посмотреть на детей – вчера вечером они уже спали. Если же не Джейн, то меня пригласит Энджи – леди Хейуорд, моя сестра. Она быстро выкурит меня из норы, узнав, что я вернулся в город.
Виола заставила себя улыбаться. У него была семья, которую он любил больше, чем ему это казалось. По его голосу она поняла, что он с нетерпением ждет встречи с родными. Пропасть между ними была огромной, непреодолимой. Как его любовница она всегда будет находиться на теневой стороне его жизни, выполняя низменную, но необходимую работу. Пусть это будет продолжаться не более нескольких недель или месяцев, пока он не устанет от нее. Его же семья останется с ним на всю жизнь.
Эти мысли укрепили се решение.
– Однако я не задержусь там допоздна. – Фердинанд потянулся через стол, как вчера вечером, и взял ее руку в теплую ладонь. – Я не поддамся на их уговоры отправиться на бал или в театр, запланированные на сегодняшний вечер. Я вернусь сюда сразу после обеда. – Он сжал ее пальцы. – Мне кажется, я не дождусь этого момента.
– Я тоже, – улыбнулась она в ответ.
– Правда, Виола? – Его темные глаза не отрываясь вглядывались в нее. – Это и правда не только работа для тебя? Ты действительно…
– Фердинанд. – Виола поднесла к щеке их сплетенные руки. Его неуверенность и уязвимость, находящиеся в таком контрасте с образом, который он показывал миру, разрывали ей сердце. – Ты не можешь верить этому, особенно после сегодняшней ночи. Пожалуйста, не верь, никогда не верь.
– Нет, – засмеялся он, – я не поверю. Однако мне не нравится наш уговор. Виола, и я прямо говорю тебе об этом. Ты должна вернуться в деревню – мисс Торнхилл из «Соснового бора». Или стать моей женой – леди Фердинанд Дадли. Ты должна стать моей. Меня не заботит, что у тебя нет отца или что ты делала то, что делала, чтобы не умереть с голоду. И мне безразлично, что скажут люди.
Такой уж я человек, что от меня только и ждут, что я ввяжусь в какие-нибудь неприятности.
– Женитьбу на мне вряд ли можно назвать неприятностью, – грустно сказала Виола.
– Давай сделаем это, – настойчиво попросил он. – Давай просто сделаем это. Я куплю специальную лицензию и…
– Нет! – Она повернула голову, чтобы поцеловать наружную сторону его руки, прежде чем отпустить ее, и поднялась на ноги. – Но это именно то, что сделали Трешем и Джейн, – быстро проговорил Фердинанд, тоже вставая из-за стола. – Как-то раз утром они просто взяли и поженились, пока мы с Энджи изобретали всевозможные способы побудить его сделать ей предложение. Он объявил об их свадьбе во время бала того же дня. Думаю, они ни разу не пожалели об этом. И, кажется, очень счастливы.
Стать женой Фердинанда, вернуться в «Сосновый бор» вместе с ним…
– С нами этого не произойдет, дорогой, – мягко сказала Виола и вздрогнула, поняв, что произнесла ласковое слово вслух. – Тебе пора отправляться, у тебя много дел.
– Да. – Он взял ее за обе руки и поочередно поднес их к губам. – Мне бы хотелось, чтобы я встретил тебя шесть-семь лет назад, Виола. До того.., да, до того. Чем ты тогда занималась?
– Возможно, подавала кофе в гостинице у своего дяди, – сказала она. – А ты находился среди пыльных книг в библиотеке где-нибудь в Оксфорде, изучая латинские склонения. А теперь ступай.
– Тогда договорим позже. – Фердинанд все еще держал ее за руки. Затем нагнулся и коснулся губами ее губ. – Я могу пристраститься к тебе. Прими это как предупреждение. – Он улыбнулся ей, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.
Вполне уместно, подумала Виола, что ее прощальный взгляд запечатлел его таким, каким он был при первой встрече. Фердинанд улыбался как сейчас, когда их глаза встретились там, на зеленой лужайке после соревнования по бегу в мешках.
Тогда он был красивым дерзким незнакомцем.
Теперь – любовью всего ее сердца.
Она продолжала стоять у обеденного стола, пока не услышала, как открылась и закрылась за ним входная дверь.
Виола зажмурилась и крепко сжала спинку своего стула.
Затем она глубоко вздохнула и отправилась на поиски Ханны.
Глава 18
Утро было в самом разгаре, когда Фердинанд отправился в контору Селби и Брэтуэйта. К счастью, Селби освободился через пять минут после того, как он появился там.
– А, милорд. – Адвокат встретил его у двери своего офиса и тепло пожал ему руку. – Вернулись в Лондон до конца сезона? Надеюсь, «Сосновый бор» вам понравился.
Я слышал от его милости о некоторых неприятностях, с которыми вы столкнулись, приехав туда. Но, надеюсь, все благополучно разрешилось. Присаживайтесь и расскажите мне, чем я могу быть вам полезен.
Мэтью Селби, средних лет, радушный, с густыми вьющимися волосами, представлял собой типичный образ прямого уважаемого отца семейства. Он также был одним из лучших адвокатов в Лондоне.
– Вы должны, – сообщил Фердинанд, – передать владение «Сосновым бором» мисс Висгле Торнхилл. Я хочу, чтобы это было юридически оформлено в письменной форме и чтобы больше никогда не было споров по поводу этой собственности.
– Это та самая леди, которая жила в имении, когда вы появились, – сказал адвокат, нахмурясь. – Его светлость упомянул ее имя. У нее нет законных прав на имение, милорд.
Хотя его светлость настаивал на том, чтобы лично посетить компанию «Вестингхаус и сыновья», я провел собственное расследование, поскольку вы мой постоянный клиент.
– Будь у нее законные права, зачем мне приходить к вам? – сказал Фердинанд. – Подготовьте необходимые бумаги, и я подпишу их. Я хочу сделать это сегодня же.
Селби снял очки, которые обычно сидели на середине его носа, и посмотрел на Фердинанда с отеческой озабоченностью, словно тот был мальчиком, неспособным самостоятельно принять правильное решение.
– При всем моем уважении к вам, могу ли я предложить вам обсудить это дело с герцогом Трешемом, прежде чем принять скоропалительное решение?
Фердинанд буквально пригвоздил его взглядом.
– У Трешема есть какие-либо претензии на «Сосновый бор»? – спросил он. – Или он мой опекун?
– Извините, милорд, – сказал Селби. – Я просто подумал, что он может помочь вам найти правильное решение.
– Так вы согласны, что «Сосновый бор» – мой? – продолжил допрос Фердинанд. – Вы только что заявили об этом. Вы провели расследование и обнаружили, что на этот счет нет никаких сомнений.
– Никаких, милорд. Но…
– Раз «Сосновый бор» мой, я могу отдать его, – заявил Фердинанд, – мисс Виоле Торнхилл. Я хочу, чтобы вы подготовили для меня нужные бумаги, Селби. Я должен быть уверен, что все сделано по закону. Я не хочу, чтобы кто-то еще прискакал в «Сосновый бор» через пару лет и заявил, что он выиграл эту проклятую собственность в карты и намерен вышвырнуть ее на улицу. Итак, вы сможете сделать это для меня или мне обратиться к кому-нибудь еще?
Селби посмотрел на него через стол с легким упреком и снова водрузил на нос очки.
– Я могу сделать это, милорд, – сказал он.
– Отлично! – Фердинанд откинулся на спинку стула и скрестил ноги. – Тогда за дело. Я подожду.
Пока длилось ожидание, он думал о «Сосновом боре» и деревушке Треллик – о том, что спевки на этой неделе пройдут без него, о Джейми, который остался без урока латыни, о леди, ломающих глаза при занятиях рукоделием в плохо освещенном холле церкви, вместо того чтобы расположиться в гостиной в «Сосновом бору», о том, что откладывается строительство коттеджей для работников. Он вспомнил одно место на речном берегу, мимо которого протекала река и на котором в траве росли ромашки и колокольчики, о холме, с которого, крича и смеясь, сбегала восхитительная молодая женщина. О деревенской девушке с ромашками в волосах.
Что ж, решил он позже, выходя из конторы своего поверенного в делах, теперь больше нечего думать об этом деле. Теперь он не имеет никакого отношения к имению.
На этот раз Виоле придется принять его подарок. У нее не будет другого выхода. Сегодня днем он передаст ей готовый и заверенный печатью документ. Конечно – он зашагал медленнее, и из походки исчезли задор и легкость, – это будет означать, что ей не нужно больше оставаться его любовницей. Но ведь это самое последнее средство из всего арсенала его предложений.
На самом деле он не хотел видеть Виолу Торнхилл своей любовницей. Он хотел ее… Ну, он просто хотел ее. Но, вот дьявол, ему придется учиться обходиться без нее. Вот так-то! Конечно…
– Строишь замки на песке, Фердинанд?
Он поднял голову и увидел брата на лошади, ехавшего ему навстречу.
– Трешем, – отозвался он.
– И какой мрачный взгляд, – заметил герцог. – Полагаю, она не согласилась на твои условия? Женщины такого сорта не стоят того, чтобы о них думать, поверь мне на слово. Ты не хочешь пойти со мной в боксерский клуб Джексона и поразмяться? Замечательное средство против уязвленной гордости.
– А где Джейн? – поинтересовался Фердинанд.
Его брат приподнял брови.
– Ангелина взяла ее с собой за покупками, – ответил Трешем. – Это означает появление еще одной шляпки, у нашей сестры, имеется в виду. Можно только удивляться, почему Хейуорд все еще безмолвно оплачивает бесконечные счета. Энджи думает, что ей необходима шляпка на каждый день года и несколько запасных.
Фердинанд усмехнулся.
– Остается только надеяться, что Джейн сумеет удержать ее от покупки чего-то в ее обычной крикливой манере, – сказал он. – Что делать. Бог не одарил сестру вкусом.
– Сегодня у нее на голове было чудовище красно-коричневого цвета, с венчающим ярко-желтым плюмажем высотой примерно в ярд, – поделился своими впечатлениями Трешем. – Я сделал ошибку, посмотрев на нее в монокль. И очень рад, что с ней на публике появится моя жена, а не я.
– Еще бы! – горячо согласился Фердинанд и продолжил:
– Сегодня я зашел к Селби и передал «Сосновый бор» мисс Виоле Торнхилл.
Брат посмотрел на него сверху вниз непроницаемым взглядом.
– Ты дурак, Фердинанд, – изрек он наконец, – но нет худа без добра. Она вернется туда и исчезнет из твоей жизни. Глупо влюбляться в чью-то любовницу, особенно в такую знаменитость.
В голове Фердинанда что-то сработало. В памяти всплыла комната, которую он видел вчера вечером, – та, с пианино, мольбертом и пяльцами для вышивания. Ее убранство не выходило у него из головы.
Трешем играл на фортепьяно, он также рисовал, но это были скрытые, подавляемые таланты, пока за дело не взялась Джейн. Их отец воспитал своих сыновей так, что они считали искусство и музыку исключительно женскими занятиями. Его наследники стыдились развивать свои таланты. Даже сейчас Трешем очень редко садился за фортепьяно и играл только для Джейн. И рисовал лишь тогда, когда она была рядом, тихо занимаясь вышиванием. Она была очень искусна в рукоделии. Та комната…
– Но именно так ты и поступил, – сказал Фердинанд, напряженно глядя в глаза брату. – Ты влюбился в свою любовницу, Трешем. И женился на ней.
Трешем устремил на него один из своих самых мрачных взглядов.
– Кто тебе сказал? – Голос брата всегда был очень спокоен и приятен для слуха, когда он пребывал в таком настроении.
– Некая комната в некоем доме, – ответил Фердинанд.
Но не только комната. В доме была спальня, окрашенная в неожиданно элегантные салатовые и кремовые тона.
Фердинанд готов был поспорить на что угодно, что именно Джейн оформляла ее. У нее был безупречный вкус в выборе цветовой гаммы. До замужества она была любовницей Трешема. По крайней мере теперь Фердинанд понял, почему брат так и не продал этот дом.
– Мне лучше арендовать у тебя помещение, Трешем, – сказал он, пока брат продолжал его разглядывать, стиснув зубы. – Думаю, не надолго. Она скорее всего тут же вернется в «Сосновый бор», как только узнает, что он теперь окончательно принадлежит ей. Ты наконец сможешь расслабиться. Твой младший брат избежит когтей печально известной хищницы. В отличие от тебя. Все думали, что твоя любовница когда-то убила кого-то топором.
– О Боже, Фердинанд. – Трешем опустил руку и похлопал кнутом по сапогу. – Тебе что, жить надоело? И вот тебе совет, мой дорогой, – можешь приставить к моему лбу пистолет и спустить курок, если ты должен будешь это сделать, но не смей бросать тень на доброе имя моей герцогини. Я этого не позволю.
– А я, черт возьми, не потерплю, чтобы склоняли имя мисс Торнхилл, – заявил Фердинанд.
Его брат выпрямился.
– В чем дело, Фердинанд? – спросил он. – Тебя так сильно огорчает, что она уедет?
Жизнь станет пустой и бесцельной без нее, лишится смысла. Но Фердинанд полагал, что сумеет оправиться.
Никто еще не умирал от такой смешной болезни, как разбитое сердце. И когда он начал так думать о ней? После того как познал ее в постели? Возможно, то, что его преследует, просто похоть. И ничего более серьезного.
– Дело в том, – начал он, – что, если я не передам ей имение, она вынуждена будет оставаться моей любовницей. Я могу поддаться искушению, но это будет неправильно. Поверь мне, Треш, меня не интересует, чем она занималась в прошлом. Осмелюсь предположить, что у нее были на то веские причины. Но теперь она мисс Торнхилл из имения «Сосновый бор». Она – леди. И меня угнетает мысль, что она уйдет. И если ты позволишь себе насмехаться над ней, утверждать, что я несу чушь, я стащу тебя с лошади и пересчитаю все зубы. Клянусь, я так и сделаю!
Трешем довольно долго задумчиво смотрел на Фердинанда, затем спешился и встал рядом.
– Пойдем со мной в клуб, – повторил он свое приглашение, – и можешь выбить из меня дух, если это тебе поможет и если у тебя это получится. Только оставь мои зубы в покое. Странно, я никак не думал, что ты станешь волочиться за юбками, Фердинанд. Но, возможно, мне следовало догадаться, что, если уж ты влюбишься, это будет всерьез.
Когда Фердинанд вернулся в дом, уже вечерело. После того как они побоксировали у Джексона, он зашел в родовой дом Дадли. Там он встретил Анжелину, которая чуть не заговорила его до смерти и заставила обоих братьев полюбоваться на ее очередное приобретение. Он повозился с племянником, которого Трешем привел на чай из детской. Энджи и Джейн поспорили, у кого он сегодня обедает. Выиграла сестра, хотя Фердинанд предупредил, что не пойдет с ней на бал после обеда. Ее должен был сопровождать Хейуорд, как она объяснила, но он почти не танцует, тогда как Ферди великолепный танцор, и если она появится вместе с ним, ей будут завидовать все остальные леди.
Наконец Фердинанд вернулся в дом, где оставил Виолу. Он не знал, как ему лучше поступить. Протянуть ей дарственную и сообщить, что «Сосновый бор» отныне ее, хочет она того или нет? Или держать новость в тайне до наступления ночи? Может быть, они разделят постель уже сегодня вечером? Или это будет бесчестно? Проклятие, честь иногда слишком тяжелый груз для совести.
– Передайте мисс Торнхилл, что я вернулся, – попросил он Джейкобса после того, как тот открыл ему дверь. – Где она?
– Ее здесь нет, – сказал дворецкий" принимая у него цилиндр и трость.
Вот дьявол! Он не предвидел, Что она может выйти.
День был прекрасный, и, должно быть. Виола захотела прогуляться.
– Я подожду. – Фердинанд расстроился. – Она сказала, когда вернется?
– Нет, милорд.
– Она взяла с собой горничную? – Фердинанд нахмурился, ведь она теперь в Лондоне. Ему не хотелось, чтобы Виола выходила на улицу без сопровождения.
– Да, милорд.
Фердинанд вошел в комнату, где стояло фортепьяно, и огляделся. Как это он не разгадал правды, как только заглянул сюда, поразился он. В комнате царил дух Трешема и Джейн. Это была на удивление уютная комната, хотя и пяльцы для вышивания, и мольберт были пусты, а фортепьяно стояло закрытым. Он великолепно проведет здесь время с Виолой. Она будет чувствовать здесь себя не только любовницей, но и подругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33