Рассказы – 0

«Ярослав Гашек. Сочинения в пяти томах»: Правда; Москва; 1966
Ярослав Гашек
Уши святого Мартина
В середине шестнадцатого века в испанском городе Толедо произошли крупные события. К ужасу столпа толедской инквизиции — ордена св. Антония — по городу стремительно начала распространяться новая ересь — учение покойного бакалавра богословия Мартина Барбарелло, так называемый беггардизм .
Сам-то бакалавр был благополучно сожжен на костре, а перед смертью обработан на «лестнице пыток», изобретенной папой Иоанном IV. Эта лестница представляла собой остроумную систему разного рода сооружений, на которых еретиков терзали последовательным сжиманием и растягиванием суставов. Каждая отдельная часть имела свое наименование, например: «голень св. Иосифа», «челюсть Богородицы», «ребра св. Петра» и т. д. — и служила для определенной пытки.
Итак, дела ордена св. Антония принимали плохой оборот: беггардисты начали открыто молиться замученному Мартину Барбарелло. Было похоже на то, что все население города решило принять мученический конец ради покойного бакалавра.
Святая инквизиция жгла людей на кострах, вешала, топила в воде, четвертовала, душила, колесовала, сажала на кол, подвешивала на крючья, вырывала языки, но все это не помогало. Толедцы отрекались от католической веры и отважно молились проклятому Мартину Барбарелло.
Ордену св. Антония осталось единственное средство — обратиться за советом к отцам-францисканцам из обители св. Маргариты. Икона этой святой помещалась в Севильском соборе и славилась тем, что на ее нарисованных ногах выступал пот. Верующим паломникам разрешалось слизывать его за доступную плату. Монахи обители св. Маргариты были в большой обиде на соборный причт: ведь идея чудесного потения ног принадлежала их монастырю, она возникла в изобретательной голове брата Доминико. Но увы, этот низкий корыстолюбец продал все оборудование чужому собору в Севилье. За такое вероломство его живьем замуровали в стену, а для развлечения братии отец-настоятель посадил туда большого злющего кота.
Сколько смеху бывало, когда вечерком в трапезной монахи толковали о том, что сейчас поделывают кот и брат Доминико! Инок Иеремия чуть не лопнул от смеха, когда настоятель сострил, что кот, наверное, читает отходную по своем соседе.
Из всего этого ясно видно, что отцы-францисканцы из монастыря св. Маргариты — весьма предприимчивый народ. В борьбе с еретиками они были искушены до чрезвычайности и умели быстро принимать необходимые меры. В особо сложных случаях все другие монашеские ордена и даже сам Великий инквизитор прибегали к их помощи.
Собственно говоря, подлинным кладезем мудрости в обители францисканцев был аббат Фернандо, автор популярного руководства «Шестьдесят рецептов для изгнания беса из грешника». При вспарывании животов беггардистам применялся исключительно его метод. Аббат был знаменит и научным исследованием, в котором доказывалось, что бес выходит из еретика преимущественно через левое ухо, ибо экспериментальным путем автор установил, что от пыток череп еретика трескался именно в этом месте. Для устранения столь досадного дефекта аббат Фернандо изобрел специальный герметический цилиндр св. Эмериха.
Однако Фернандо не ограничивался сухим теоретическим буквоедством, он был отличным организатором и хозяйственником. Вблизи обители францисканцев он устроил «чудо сошествия св. Цецилии», использовав для этой цели придурковатую пастушку, с которой святые братья частенько занимались любовными шашнями. Вскоре им же был открыт чудотворный источник и налажено гончарно-кувшинное производство для продажи святой воды в оригинальной упаковке. Слава источника разнеслась по всей стране, пилигримы тянулись сюда даже с Пиренеев, и вскоре воды стало не хватать. Недалеко протекала речка, в которую бесчисленные богомольцы сбрасывали нечистоты. Аббат Фернандо распорядился сделать из речки отвод во двор монастыря. Во дворе было устроено вместительное водохранилище, а из него вели два стока: один — к чудотворному источнику, а другой — в служебную уборную для монахов.
Таким образом был создан первый в Испании ватерклозет, а святой источник оказался его филиалом.
Прибыль от нового чуда намного перекрыла доходы от пещеры св. Цецилии.
Вскоре по воле божией произошло еще одно чудо: у юродивой пастушки родился мальчик о шести перстах (он был как две капли воды похож на брата Онуфрия, у которого было такое же редкое уродство).
Новое чудо имело громадный успех, и в честь его около пещеры сожгли еврея, привезенного из Толедо. Сама королева с сыном прибыла посмотреть на это поучительное зрелище. Малолетний принц восторженно хлопал ручонками и изволил лично подбросить хворосту в костер.
Потом к шестипалому младенцу привели мавра, осужденного на смерть за богохульство: ежедневно, глядя на восток, мавр выкрикивал имя Христа, прочтенное сзади наперед: «Сот-сирх, сотсирх, сотсирх!». Мавр клялся, что это было лишь молитвенное арабское восклицание из Корана, которое значит «Верую!..»
Ему определили смерть на колу.
При виде шестипалого младенца мавр расчувствовался и заревел на всю округу. А когда святой малыш ухватил его ручонкой за бороду, мавра забрал страх, и он объявил, что не сядет на кол, пока не примет христову веру. Это было выполнено, и на колу он восседал, уже причастившись святых тайн.
Итак, при деятельном участии отца Фернандо обитель св. Маргариты процветала. Сам Великий инквизитор еженедельно наведывался туда. Он приезжал, дабы свершить опасный подвиг изгнания беса из молодых колдуний. Известно, что для этого нагую колдунью нужно оставить на ночь в монастыре вместе с монахом, у которого на шее надета ладанка св. Парамония. Действием тонзуры, ладанки и благочестия бес обязательно будет изгнан.
Эту систему тоже изобрел Фернандо, и благодаря ей много хорошеньких молодых колдуний избегло костра и было спасено для церкви христовой. Потом их оставляли в монастыре для присмотра за скотом и огородом.
Итак, к аббату Фернандо направилась делегация братьев из ордена св. Антония. Они нашли Фернандо восседающим в трапезной вместе с Великим инквизитором.
Помещение было расписано древним испанским живописцем. Фрески должны были напоминать проголодавшимся братьям о неисповедимом милосердии божием и о дарах его, посылаемых безгрешным францисканцам. На стенах были изображены целые окорока, жареные цыплята, форели, первосортные омары. Все это летело с неба, прямо из Божиих рук, а набожные францисканцы на лету подхватывали чудесную снедь.
Господь не оставляет францисканцев своими заботами: его волей два маленьких ангелочка усердно дуют в зад серне, что попалась в монастырский капкан (дабы серна не протухла) …
Над дверьми великолепная фреска: крепыш-ангелок поворачивает на вертеле над очагом сочного дикого вепря. Внизу надпись по-латыни: «Пламя — утешение для праведных и страх еретикам».
В эту трапезную и вступили посланцы за советом.
Я упомянул, что в трапезной сидело два человека. Кроме них, был еще третий: на полу, свернувшись калачиком, храпел отец-эконом. Он первый вышел из строя.
Сидевшие за столом с трудом поднялись на ноги и приветствовали гостей. Затем они плюхнулись обратно на скамью к, осенив себя крестным знамением, рявкнули: «Ура святому Антонию!»
Когда все подкрепились вином, начался разговор о борьбе с еретическим обожествлением Мартина Барбарелло.
— Старая кастильская пословица гласит, — молвил гранд Мануэль Форенас, возглавлявший делегацию: — «Самый большой собор — в Севилье, самый богатый — в Толедо и самый красивый — в Компостело». Видимо, теперь придется переделать ее в таком духе: «Самое большое количество еретиков — в Толедо, а в Севилье их немногим меньше…».
Великий инквизитор отозвался мрачно:
— Вам известно, что я сделал все, что было в моих силах. Разве на майских церемониях, благодаря моим стараниям, алебарды королевских гвардейцев не были украшены младенцами беггардистских еретиков? Чего уж больше. В последний раз мы прикончили еще два десятка еретиков, а теперь не было бы убито и одного, ибо мои воины сами прониклись проклятой ересью. Какой позор для нашего славного прошлого! Воины святой инквизиции исповедуют ересь. Но вы еще не представляете себе всю глубину падения. Я вам расскажу… разумеется, по секрету…
Недавно у нас в темнице сидел один еретик, который утверждал, что земля круглая и что она вертится. Ему предстояла «пытка шести степеней», дабы вырвать у этого богохульника признание в сношениях с дьяволом.
Спускаюсь я к нему в подземелье — и что же? — вместо стонов и криков, вместо пыточной машины этот тип с палачом и мерзавцами, его подручными, комфортабельно устроился на груде испанских сапог. Вся компания хлещет спирт и рассказывает неприличные анекдоты о ее величестве королеве Изабелле. В протокол заранее внесено, что бакалавр отрекся от греховного учения, признал его дьявольским наваждением и принял все постулаты нашей веры. А писец священного трибунала, пьяный в стельку, добавляет в протокол, что «кощунственный бакалавр перенес всю пытку, не моргнув глазом», и он, писец, якобы собственными глазами видел, как два божиих ангела снимали еретика с колеса.
Палач и его бездельники совершенно распоясались и заявили, что писец обсчитался: не два, а три ангела снимали еретика с колеса, а четвертый в это время забавлялся с парой испанских сапог.
— Как видите, — заключил Великий инквизитор,-я остался с носом и был вынужден назначить этого мерзкого бакалавра настоятелем храма св. Онуфрия. Ведь, кроме должности Великого инквизитора, я еще занимаю пост архиепископа по совместительству. Приходится быть и политиком и дипломатом. И, знаете ли, я пришел к выводу, что все эти аутодафе, четвертования, колесования и прочее хороши лишь в определенных условиях. Обстановка меняется, друзья моя, и убеждения тоже. Кто бы мог подумать, что придет время, когда палач осмелится бражничать с осужденным. Если дело пойдет так, то, пожалуй, не мы их, а они нас вздернут на крючья…
Наступила пауза. Сонный отец-эконом на полу бормотал что-то нечленораздельное.
— Наступила полоса упадка, — задумчиво произнес Великий инквизитор.
Аббат Фернандо добродушно усмехнулся. — Не принимайте этого близко к сердцу, друзья мои. В успехе учения Мартина Барбарелло виноваты мы сами. Почему до сих пор мы не создали в народе настоящей широкой популярности какого-нибудь святителя?..
— Орден святого Антония, —сказал глава ордена, — вместе с орденом Сант-Яго и братством де Ло-Новос постановил обратиться к вам с этим делом, досточтимый отец Фернандо. Создайте для бедного народа нового святителя…
Отхлебнув церковного вина из большой кружки со священным изречением с одной стороны и фривольным барельефом с другой, аббат Фернандо деловито осведомился, поглаживая пальцами неприличный барельеф:
— Святого? А с легендой или без?
— С легендой, ваше преподобие, — в один голос отозвались посланцы.
— Ладно, — сказал аббат, — через неделю вы будете обеспечены святым с легендой. Надеюсь, что дон Эльквадола отблагодарит меня парой хороших лесных участков.
— Обязательно, ваше преподобие; даю вам слово. А сверх того я подарю вам двух темнокожих рабынь, весьма искусных в любви.
— Прошу вас, — добавил Великий инквизитор, — назвать нового святого тоже Мартином, чтобы противопоставить его безбожному Мартину Барбарелло. Это поможет борьбе с гнусными беггардистами.
Аббат Фернандо сдержал свое слово. В Толедском архиве он раскопал сведения о церковном причетнике Мартине, который жил в Гренаде после завоевания ее войсками королевы Изабеллы. Этот Мартин обобрал храм св. Иакова и продал святую дароносицу еврею-старьевщику. Королевский суд в Толедо приговорил его к лишению ушей и к смерти в волнах реки, куда его бросили зашитого в овчину, предварительно засмолив и запалив с обоих концов. Озаренный пылающей смолой и собственной славой, Мартин Ильдефонский блистательно плыл по реке…
Аббат Фернандо немедля сообразил, что здесь можно сделать дело: у этого человека все данные для святого.
И Фернандо срочным письмом попросил у Великого инквизитора пару свежих человеческих ушей.
В распоряжении инквизитора была как раз подследственная грешница синьора Инеса Ладро. Ей инкриминировалось обучение домашнего кота человеческой речи. Преступление серьезное, ибо, научившись говорить, кот стал всуе упоминать имя господне.
Кот храбро выдержал пытки, впрочем, весьма незначительные, ибо оборудование застенков не было приспособлено для котов. Палач ограничился тем, что отрубил ему хвост. После этого кот, так и не сознавшись ни в чем, удрал из темницы, видимо, желая замести следы.
Зато его хозяйка под пыткой созналась в следующем. Кот был желтой масти, с короткой шерстью. Он терпеть не мог крестного знамения. Один раз в погоне за мухой кот опрокинул на себя сосуд со святой водой и, страшно фырча, выскочил в окно, а наутро вернулся уже черным и очень мохнатым, с искрами в глазах и запахом серы. И прокричал с кастильским акцентом: «Проклятие Христу!».
После новых пыток Инеса Ладро дополнительно сообщила, что кот употреблял в пищу исключительно св. причастие, которое она, Инеса Ладро, доставала для него во всех городских церквах. Несколько лет подряд по пятницам и субботам она совершала с котом грех прелюбодеяния. Кот умел молиться по-латыни, но фырчал после каждого слова. Под веселую руку он поведал ей, что происходит от узурласских чертей. Потом прихвастнул, что однажды с помощью нюхательного табака заставил расчихаться самого бога-сына, когда его еще маленьким родители увозили из Вифлеема.
Короче говоря, уши синьоры Инесы Ладро поступили в распоряжение аббата Фернандо.
Аббат временно замариновал их в церковном вине и велел объявить в городе, что господь, в неизреченной милости своей, еще не отвратил лик от Толедо, хотя сей город погряз в ереси и развращенные еретиками обыватели перестали верить в чудеса. Милостивый бог делает последнюю пробу: он прощает толедцев и в знак этого посылает им уши св. Мартина, утопленного за сохранение тайны исповеди королевы Изабеллы от короля, который хотел узнать грехи своей жены. Тридцать дней все церкви будут служить торжественные молебны, а проповедники рассказывать о чуде великомученика Мартина, уши которого найдены на месте его смерти. Сбылось предсказание старого предания о том, что в тяжкие для святой церкви времена объявятся спасительные мощи св. Мартина. Иноку обители св. Маргариты, Джоаго, как раз перед отправлением на рыбную ловлю, было видение: архангел Гавриил спустился с неба и объявил Джоаго: «Иди на рыбную ловлю, сын мой. Под мостом бог пошлет тебе чудесную находку — уши святого Мартина, коим, по воле Божией, суждено было услышать исповедь королевы и остаться навеки нетленными».
Легенда была умело пущена в народ и имела успех у толпы, давно пресытившейся лестницей пыток и прочими устаревшими штучками святой инквизиции. Вскоре на улицах Толедо показались толпы фанатиков с криками: «Слава святому Мартину Ильдефонскому, духовнику ее величества Изабеллы Католической!». Шум продолжался до глубокой ночи. Какой-то монах держал речь перед толпой о том, что король Альфонс, казнивший св. Мартина, тоже был еретиком. Потом монах намекнул, что не мешает устроить небольшой погром еретиков и евреев.
Сообразительные верующие сразу поняли намек и с усердием его осуществили. Впрочем, они ориентировались больше на еврейские магазины, чем на беггардистов Долго еще виделись фигуры богоборцев, вспарывающих еврейские перины. «Слава ушам святого Мартина Ильдефонского!» — звучал повсюду их христолюбивый призыв.
Назавтра орден св. Маргариты вместе с тремя другими братствами устроил крестный ход в городе. Белые уши синьоры Инессы несли Великий инквизитор и аббат Фернандо, — каждое ухо под особым балдахином на шелковой подушечке. Хор из обители св. Маргариты завывал в стихах:
О ты, преподобный, животворящий великомученик,
Святой Мартин Ильдефонский,
Страдалец за тайну исповеди!
Клянемся ушами и всеми твоими мучениями,
Что искупим их кровью еретиков.
Спаси нас, Господи, и помилуй!
Вновь возникшая легенда затмила собой почитание замученного Мартина Барбарелло.
Уши св. Мартина и доселе лежат в главном соборе Толедо. День св. Мартина празднуется одиннадцатого сентября. К этому дню, пока действовал закон об отрезании ушей каторжникам собор всегда бывал обеспечен «нетленными ушами св. Мартина». После отмены закона уши пришлось с трудом добывать в университетской анатомичке…

1