Я уже вижу себя в носках, марширующим по коридору в Народном совете.
Барбара прыснула. Воображаемая картина была действительно необычной.
– Хорошо вам смеяться, – продолжал сердиться офицер. – Удружили вы мне. Чтоб вас обеих черт побрал!
– Майорчик, дорогой! – Барбара снова испытывала неотразимое оружие женской кокетливости. – Вместо того чтобы злиться на бедную девушку, которая от всего сердца хотела вам помочь, займитесь лучше прерванной работой. Все это время, пока туфли находятся в починке, мы с Зосей будем как львицы стеречь ваш кабинет, чтобы никто сюда не вошел.
– У меня сейчас мозги не работают.
– Вы даже не попробовали мой кофе. А я так старалась!
Зайончковский наконец занял место за столом. Одним глотком выпил кофе.
– Отличный, – признался он неохотно.
– Еще чашечку?
– Спасибо. Опять что-нибудь придумаете.
– Вижу, что мне ничем не удается смягчить вас. Сбегаю вниз и сама попрошу сапожника как можно скорее отремонтировать эти несчастные туфли.
Шливиньска вышла из кабинета, закрыла за собой дверь и громко рассмеялась. Самая трудная часть плана позади. Буря не разыгралась. Она была очень довольна собой и бесстрашно снова вошла в «пещеру льва».
– Сейчас же бегу к сапожнику, – сказала Барбара. – А пока вот, чтобы вам не было скучно. – Она положила перед офицером толстую серую папку и быстро выскочила из кабинета.
Зайончковский с недоумением посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Он знал их вдоль и поперек. Сам написал на обложке: «Следствие по делу об убийстве Винцента Адамяка…»
«Что все это значит? Что она вытворяет? Или совсем спятила?» Но Зайончковский больше не злился на Шливиньску. Он с интересом ждал развития событий. Начал листать документы в серой папке. «Ведь она принесла ее неспроста». Вот сообщение о преступлении, затем рапорт начальника патруля из радиофицированной машины об обнаружении трупа. Протокол осмотра следственной группой места преступления. Фотографии. Результаты вскрытия трупа…
На очередном документе офицер задержался. Прочел его от «А» до «Я» и снова стал изучать. Где же были глаза у всех работников милиции, через руки которых прошла эта папка, включая и его самого, если они не заметили такого важного для следствия обстоятельства? Конечно, и врач виноват в этом – не сделал сразу необходимую запись.
Несомненно, Шливиньска хотела обратить внимание начальника именно на этот документ. И сделала это тактично, не в ущерб самолюбию Зайончковского. Кто-нибудь другой на ее месте наверняка стал бы хвастать своей прозорливостью, а может, и болтать не только в комендатуре, но и во всем воеводстве о том, как этот майор плохо соображает.
Зайончковский тепло подумал о девушке. Умная, тактичная, ну и – что тут скрывать – очень интересная. Похоже, бескорыстная. Во всяком случае в значительно большей степени, чем женщины, с которыми старый холостяк имел дело до сих пор. Как она красиво повернула его на правильную дорогу в этом следствии. Другая старалась бы присвоить себе все заслуги по поимке «алфавитного убийцы».
Майор взял чистый лист бумаги, написал слово, исправил некоторые буквы. Совпало. Преступник не такой уж «гениальный», как о нем вначале думали. Безусловно, этот трюк с переменой способа убийства вначале очень осложнил дело. Но то, что он сделал раньше, до того, как начал убивать, не свидетельствует об особом уме и находчивости. Огромное большинство подделывателей поступают именно так, и их методы давным-давно известны полиции всего мира.
Майор встал из-за стола и прошлепал в носках к окну. Девушка сидела напротив сапожника и что-то ему говорила, жестикулируя. «Наверняка, – подумал майор, – объясняет, как ее начальник ходит босиком».
Зайончковский увидел, что сапожник, закончив ремонт, отложил второй полуботинок и потянулся за щеткой, чтобы почистить обувь. Но девушка оказалась быстрее. Она схватила оба полуботинка и, смеясь, выскочила из мастерской.
В этот момент раздался стук в дверь. Майор одним прыжком отскочил от окна и занял место за столом, спрятав под ним ноги.
– Войдите!
В кабинет просунулась голова Зоси.
– Звонил председатель районного совета.
– Хочет со мной поговорить?
– Нет. Просил вас сейчас же к нему приехать. Там идет совещание по вопросам обеспечения мероприятий для ускорения уборки сахарной свеклы и ее перевозки на сахарный завод. Председатель сказал, что помощь милиции очень нужна и поэтому он просит вас как можно скорее приехать в Народный совет.
– Надо было сказать, что приеду, как только у меня будут на ногах туфли.
Зося не смогла удержаться от смеха.
– О туфлях я не сказала, – объяснила она, – но сказала, что просьбу вам передам и что вы сейчас поедете.
– В носках? – Зайончковский опять начал раздражаться. Ну и удружила ему эта Шливиньска!
Зося хохотала как сумасшедшая. Она представила себе, в какой шок поверг бы ее шеф всех присутствующих, войдя в зал заседаний в носках в белую полоску, зато в полной форме.
– Все обойдется, – наконец сказала она, овладев собой. – Бася появится с минуты на минуту.
– Прекрасно. Но почему ее нет до сих пор? Я сам видел в окно, как она взяла туфли.
Словно услышав эти слова, Шливиньска вошла в кабинет с туфлями в руках.
– Ну наконец-то ты пришла! – обрадовалась Зося. – Я думала, майор меня убьет. Почему так долго?
– Нужно было их еще почистить, – объяснила девушка.
– Благодарю, – буркнул Зайончковский и с большим удовлетворением сунул ноги в начищенные туфли. – В следующий раз прошу вас слишком не интересоваться моей обувью.
– Ни одного доброго слова за наилучшие порывы! – Барбара сделала вид, будто собирается расплакаться. – В следующий раз и не пошевельнусь, даже если у майора пальцы будут торчать из туфель.
– Машину! – приказал комендант.
– Ждет внизу, – пояснила секретарь. – Водитель знает, куда ехать.
Майор выбежал из кабинета. Обе девушки расхохотались, уже ничем не сдерживаемые. Удалось!
«Я был порядочным человеком»
– Когда будете его задерживать? – спросил майор свою подчиненную, поручника Барбару Шливиньску.
– Сегодня, около двенадцати дня.
– Помните, у него есть оружие, и ему нечего терять.
– Справимся. – Барбара была полна оптимизма.
– Вы знаете, что в мастерской есть другое помещение, из которого дверь выходит во двор? Во дворе за флигелем есть маленький сад, отделенный низким забором от соседнего домовладения. В заборе большая дыра. В нее можно свободно пролезть и оказаться на улице Марии Конопницкой.
Барбара с удивлением смотрела на шефа. Ей казалось, что пока только она разгадала «алфавитного убийцу». А между тем и комендант знал его и к тому же отлично ориентировался на местности, лучше, чем она.
– Вы его знаете? Зайончковский засмеялся:
– Молодые офицеры делают одну и ту же ошибку – они склонны считать своих начальников глупее себя. Но это у них проходит. По мере продвижения по службе и прибавления звезд на погонах. У вас тоже пройдет.
– Извините, – сказала Шливиньска, – я никогда так не считала, хотя и думала, что пока еще вы ни о чем не догадываетесь.
– Признаюсь, я и не догадывался вплоть до того момента, когда вы положили мне на стол дело, тот том, где находится документ о вскрытии трупа Винцента Адамяка.
Доктор Нивиньский еще получит от меня по шее. Он был обязан отметить, что из формы и расположения раны ясно вытекает, что преступник левша. Такой удар нельзя было нанести правой рукой. Естественно, его промах нисколько не уменьшает нашей вины. Прежде всего моей.
– Моей тоже. Столько раз перечитывала эти бумаги и ничего не замечала.
– Когда вы обратили мое внимание на это обстоятельство, остальное уже было просто. Я не ориентируюсь во всех деталях следствия так же хорошо, как вы, но в конце концов и слепая курица иногда находит зерно.
– Не скромничайте. Я действительно восхищаюсь вами. Ведь я только положила папку на стол, даже не сказала, что там нужно найти протокол вскрытия трупа. Папка лежала на моем столе два месяца, а я ничего не обнаружила. И вдруг внезапно осенило.
– Проблеск гениальности, – усмехнулся майор.
– Опять вы мучаете меня этой гениальностью. – Но девушка отнюдь не обиделась на комплимент. Наоборот, ей стало приятно, что его сделал именно Зайончковский, человек, который так неохотно принял ее в Забегово.
– Еще раз прошу вас, будьте осторожны. У него есть пистолет, из которого он застрелил двоих. То, что он левша, ему отнюдь не помешало.
– Он сам ко мне придет.
– Понимаю. Но и здесь нужна будет охрана. Позвольте мне этим заняться.
– Слушаюсь! – Девушка, пряча улыбку, встала по стойке «смирно».
В этот день вопреки своей привычке комендант держал дверь из кабинета в секретарскую не полузакрытой, а широко открытой. А в кабинете у стены, чтобы их не было видно из секретарской, сидели сержант Щигельский и капрал Вонсиковский.
Без четверти двенадцать в секретарскую вошел Юзеф Кунерт с чем-то завернутым в газету.
– Я к пани поручнику.
– Пожалуйста. В ту дверь, – Зося показала на кабинет, где находилась Шливиньска. – Бася с нетерпением ждет эти туфельки.
Сапожник пошел в указанном направлении, а майор с двумя подчиненными за ним.
Кунерт открыл дверь. Шливиньска была в кабинете одна. Она сидела за столом, заваленным бумагами.
– Добрый день. Я принес туфли.
– Большое спасибо, пан Бунерло. Прошу садиться.
Сверток выпал из рук сапожника. Он стоял посреди кабинета как громом пораженный. Даже не заметил, что следом за ним вошли Зайончковский и два милиционера. Вонсиковский на всякий случай держал в руке пистолет.
– Вы знаете? – выдавил из себя старый сапожник.
– Да, знаю.
– Как вы это узнали? – Кунерт уже овладел собой. Два милиционера подошли к сапожнику и умело его обыскали.
– При мне нет оружия. – Кунерт попробовал усмехнуться.
– Прошу сесть. – Шливиньска снова показала на стул, стоящий у стола. – Игра закончена. Вы проиграли, Бунерло.
– Я проиграл двадцать восемь лет назад, а сейчас мне уже все равно. Но как вы узнали?..
– Это было нелегко. Однако нет преступлений, которые бы не оставляли следов. Вначале вы были вне всяких подозрений. Да и кто мог подумать на безобидного сапожника, старого человека, который весь день сидит у окна своей мастерской и усердно чинит обувь. Сначала вы добились своего: все решили, что действует сумасшедший, маньяк. Однако я поняла, что эти преступления не дело рук сумасшедшего, а простой камуфляж одного убийства. Я изучила прошлое всех убитых. Оно не было безоблачным. Но одна биография отличалась от остальных. Тополевский – настоящий бандит, двойной убийца. Он зверски мучил свои жертвы, чтобы вырвать у них тайну – где они прячут золото. А потом выдал подручных, чтобы самому смыться со всей добычей. Отпечатки пальцев, оставшиеся в деле о том, давнем преступлении, и те, которые принадлежали убитому садоводу, не оставляли ни малейшего сомнения: именно его хотел уничтожить «алфавитный убийца». Он носил в сердце жажду мести двадцать восемь лет.
– Этот человек заслужил еще более страшную смерть.
– Ни я, ни тем более вы, пан Бунерло, не можем быть судьями, – сурово заметила Шливиньска. – А теперь о том, как я вышла на вас. Когда я узнала правду о Владиславе Червономейском, легко стало ответить на следующий вопрос: кто прежде всего был заинтересован в убийстве этого человека? Поездка во Вроцлав и изучение дела об убийстве Генрика и Эммы Ротвальдов дали мне ответ: Владимир Ковалевский и Юзеф Бунерло. Естественно, следовало иметь в виду также кого-нибудь из родственников убитых, но прежде всего надо было как можно скорее отыскать этих двоих. Мы установили, что оба много лет провели в тюрьме, один в Равиге, второй во Вронках. Оба были освобождены, так как амнистия заменила им пожизненное заключение пятнадцатью годами лишения свободы. Ковалевский отсидел на год меньше, за хорошее поведение. Мы проследили за дальнейшей судьбой этих людей. Бунерло пытался вернуться к работе по специальности строительного техника. Однако его постоянно преследовали неудачи. Он часто менял работу и наконец в 1969 году, как мы выяснили, покончил жизнь самоубийством. У берега Вислы нашли его одежду, документы, письмо к родственникам и записку для милиции, в которых он объяснял, что толкнуло его на столь отчаянный шаг.
Сапожник усмехнулся, но ничего не сказал.
– Нам остался Ковалевский. Мы его нашли, здесь, недалеко, в Нысе. Он также не сменил профессию, опять сел за руль. Но ему больше повезло в жизни.
– Он был моложе, а это много значит. Молодому легче выдержать удары судьбы, – вставил сапожник.
– Возможно, – согласилась Шливиньска. – Он встретил девушку, которая, несмотря на его прошлое, полюбила его; они поженились. У них двое детей, хорошая квартира в новом районе Нысы. Ковалевский работает водителем в оптовом складе фирмы «Сполем». Раз или два в неделю он приезжает в Забегово, привозит в наш магазин товары со склада.
– Да? Никогда его не встречал.
– Просто потому, что не искали его так, как Владислава Червономейского. К Ковалевскому у вас не было никаких претензий. Более того, на суде вы пытались его защитить.
– Он был моложе и еще глупее меня. Я хотел, чтобы по крайней мере он выжил. На себе я уже тогда поставил крест и действительно удивился, когда в тюрьме узнал, что Верховный суд заменил нам обоим смертную казнь пожизненным заключением. А я еще злился, почему так долго не исполняют приговор. Ожидание казалось мне хуже смерти.
– Сначала, – продолжала Шливиньска, – Владимир Ковалевский был нашим главным и единственным подозреваемым. И нас, и его от ошибок и больших неприятностей спас его рост. Больше ста девяноста сантиметров.
Ведь баллистическая экспертиза установила, что в Червономейского стрелял человек ростом не больше ста семидесяти сантиметров. Кроме того, у Ковалевского не нашли пистолета.
– У меня тоже не найдете. Если только сам вам не покажу.
– Найдем. У той низкой табуретки, на которой вы ремонтируете обувь, слишком толстое сиденье. Должно быть, в нем тайник. Интересно, что там есть еще кроме пистолета?
– Да вы все знаете! – с удивлением отметил Кунерт, он же Бунерло.
– Не все и не всегда. В вашем деле я тоже сделала несколько ошибок, причем одну серьезную. Но об этом потом. Итак, мы исключили Ковалевского из списка подозреваемых. Однажды, наблюдая за вами из окна кабинета, я отметила, что вы левша – всегда держите обувь в правой руке, а молоток в левой. Но в материалах дела нигде не значилось, что Винцента Адамяка убил левша. Я обнаружила эту ошибку следствия только три дня назад. Именно тогда вы снова привлекли мое внимание. Я привезла из Вроцлава фотографию отпечатков пальцев Юзефа Бунерло и теперь могла проверить, совпадают ли они с отпечатками пальцев Юзефа Кунерта. Вы чинили туфли майора и оставили на них следы своих папиллярных линий.
– Понимаю, – догадался сапожник. – Вот почему вы не дали мне тогда навести глянец на туфли, буквально вырвали их у меня из рук, сказав, что майор уже злится.
– Вот именно. Протирая туфли бархоткой, вы стерли бы с них следы. Я принесла обувь в комендатуру, и техник сразу же снял с них отпечатки пальцев. Мы сравнили их с теми, вроцлавскими. Они оказались идентичными. Но даже этого мне было мало. Я послала две телеграммы, во Вронки и Варшаву. Вчера пришли ответы. Во Вронках помнят заключенного Бунерло, а также то, что он много лет назад работал в местной обувной мастерской и отличался высокой квалификацией в этом деле. Варшава ответила, что трупа самоубийцы не нашли. Круг следствия замкнулся, но вы оказались в самом его центре.
Поручника слегка утомило долгое объяснение. Тут неожиданно в разговор вступил майор.
– Вы совершили еще одну ошибку, Бунерло.
– Какую?
– После инсценировки самоубийства вы вынуждены были подделать свои документы – паспорт и, естественно, метрику. Вы постарались сделать то, что обычно делают в таких случаях: возможно меньшими исправлениями оригинала внести возможно большие изменения. Имя вы оставили, как и все другие данные – дату и место рождения, имена отца и матери, ее девичью фамилию. Это была бы очень большая работа, а результат ее сразу мог броситься в глаза первому же сотруднику паспортного отдела. Кроме того, подделыватели часто забывают об этих данных. Оставляя их без изменения, они не совершают крупной ошибки. Вы тоже ограничились лишь изменением фамилии «Бунерло».
Сапожник снова усмехнулся и ничего не ответил на аргументацию Зайончковского. Пожалуй, этот человек уже смирился со своей судьбой.
– Фамилию было относительно просто подделать, – продолжал майор. – Достаточно слегка подтереть оба закругления буквы «В», чтобы переделать ее в заглавную «К». С шестой буквой, малой «1», не было никаких хлопот. Нужно было только немного сместить косую черту, сделав ее горизонтальной, чтобы получилась буква «t».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Барбара прыснула. Воображаемая картина была действительно необычной.
– Хорошо вам смеяться, – продолжал сердиться офицер. – Удружили вы мне. Чтоб вас обеих черт побрал!
– Майорчик, дорогой! – Барбара снова испытывала неотразимое оружие женской кокетливости. – Вместо того чтобы злиться на бедную девушку, которая от всего сердца хотела вам помочь, займитесь лучше прерванной работой. Все это время, пока туфли находятся в починке, мы с Зосей будем как львицы стеречь ваш кабинет, чтобы никто сюда не вошел.
– У меня сейчас мозги не работают.
– Вы даже не попробовали мой кофе. А я так старалась!
Зайончковский наконец занял место за столом. Одним глотком выпил кофе.
– Отличный, – признался он неохотно.
– Еще чашечку?
– Спасибо. Опять что-нибудь придумаете.
– Вижу, что мне ничем не удается смягчить вас. Сбегаю вниз и сама попрошу сапожника как можно скорее отремонтировать эти несчастные туфли.
Шливиньска вышла из кабинета, закрыла за собой дверь и громко рассмеялась. Самая трудная часть плана позади. Буря не разыгралась. Она была очень довольна собой и бесстрашно снова вошла в «пещеру льва».
– Сейчас же бегу к сапожнику, – сказала Барбара. – А пока вот, чтобы вам не было скучно. – Она положила перед офицером толстую серую папку и быстро выскочила из кабинета.
Зайончковский с недоумением посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Он знал их вдоль и поперек. Сам написал на обложке: «Следствие по делу об убийстве Винцента Адамяка…»
«Что все это значит? Что она вытворяет? Или совсем спятила?» Но Зайончковский больше не злился на Шливиньску. Он с интересом ждал развития событий. Начал листать документы в серой папке. «Ведь она принесла ее неспроста». Вот сообщение о преступлении, затем рапорт начальника патруля из радиофицированной машины об обнаружении трупа. Протокол осмотра следственной группой места преступления. Фотографии. Результаты вскрытия трупа…
На очередном документе офицер задержался. Прочел его от «А» до «Я» и снова стал изучать. Где же были глаза у всех работников милиции, через руки которых прошла эта папка, включая и его самого, если они не заметили такого важного для следствия обстоятельства? Конечно, и врач виноват в этом – не сделал сразу необходимую запись.
Несомненно, Шливиньска хотела обратить внимание начальника именно на этот документ. И сделала это тактично, не в ущерб самолюбию Зайончковского. Кто-нибудь другой на ее месте наверняка стал бы хвастать своей прозорливостью, а может, и болтать не только в комендатуре, но и во всем воеводстве о том, как этот майор плохо соображает.
Зайончковский тепло подумал о девушке. Умная, тактичная, ну и – что тут скрывать – очень интересная. Похоже, бескорыстная. Во всяком случае в значительно большей степени, чем женщины, с которыми старый холостяк имел дело до сих пор. Как она красиво повернула его на правильную дорогу в этом следствии. Другая старалась бы присвоить себе все заслуги по поимке «алфавитного убийцы».
Майор взял чистый лист бумаги, написал слово, исправил некоторые буквы. Совпало. Преступник не такой уж «гениальный», как о нем вначале думали. Безусловно, этот трюк с переменой способа убийства вначале очень осложнил дело. Но то, что он сделал раньше, до того, как начал убивать, не свидетельствует об особом уме и находчивости. Огромное большинство подделывателей поступают именно так, и их методы давным-давно известны полиции всего мира.
Майор встал из-за стола и прошлепал в носках к окну. Девушка сидела напротив сапожника и что-то ему говорила, жестикулируя. «Наверняка, – подумал майор, – объясняет, как ее начальник ходит босиком».
Зайончковский увидел, что сапожник, закончив ремонт, отложил второй полуботинок и потянулся за щеткой, чтобы почистить обувь. Но девушка оказалась быстрее. Она схватила оба полуботинка и, смеясь, выскочила из мастерской.
В этот момент раздался стук в дверь. Майор одним прыжком отскочил от окна и занял место за столом, спрятав под ним ноги.
– Войдите!
В кабинет просунулась голова Зоси.
– Звонил председатель районного совета.
– Хочет со мной поговорить?
– Нет. Просил вас сейчас же к нему приехать. Там идет совещание по вопросам обеспечения мероприятий для ускорения уборки сахарной свеклы и ее перевозки на сахарный завод. Председатель сказал, что помощь милиции очень нужна и поэтому он просит вас как можно скорее приехать в Народный совет.
– Надо было сказать, что приеду, как только у меня будут на ногах туфли.
Зося не смогла удержаться от смеха.
– О туфлях я не сказала, – объяснила она, – но сказала, что просьбу вам передам и что вы сейчас поедете.
– В носках? – Зайончковский опять начал раздражаться. Ну и удружила ему эта Шливиньска!
Зося хохотала как сумасшедшая. Она представила себе, в какой шок поверг бы ее шеф всех присутствующих, войдя в зал заседаний в носках в белую полоску, зато в полной форме.
– Все обойдется, – наконец сказала она, овладев собой. – Бася появится с минуты на минуту.
– Прекрасно. Но почему ее нет до сих пор? Я сам видел в окно, как она взяла туфли.
Словно услышав эти слова, Шливиньска вошла в кабинет с туфлями в руках.
– Ну наконец-то ты пришла! – обрадовалась Зося. – Я думала, майор меня убьет. Почему так долго?
– Нужно было их еще почистить, – объяснила девушка.
– Благодарю, – буркнул Зайончковский и с большим удовлетворением сунул ноги в начищенные туфли. – В следующий раз прошу вас слишком не интересоваться моей обувью.
– Ни одного доброго слова за наилучшие порывы! – Барбара сделала вид, будто собирается расплакаться. – В следующий раз и не пошевельнусь, даже если у майора пальцы будут торчать из туфель.
– Машину! – приказал комендант.
– Ждет внизу, – пояснила секретарь. – Водитель знает, куда ехать.
Майор выбежал из кабинета. Обе девушки расхохотались, уже ничем не сдерживаемые. Удалось!
«Я был порядочным человеком»
– Когда будете его задерживать? – спросил майор свою подчиненную, поручника Барбару Шливиньску.
– Сегодня, около двенадцати дня.
– Помните, у него есть оружие, и ему нечего терять.
– Справимся. – Барбара была полна оптимизма.
– Вы знаете, что в мастерской есть другое помещение, из которого дверь выходит во двор? Во дворе за флигелем есть маленький сад, отделенный низким забором от соседнего домовладения. В заборе большая дыра. В нее можно свободно пролезть и оказаться на улице Марии Конопницкой.
Барбара с удивлением смотрела на шефа. Ей казалось, что пока только она разгадала «алфавитного убийцу». А между тем и комендант знал его и к тому же отлично ориентировался на местности, лучше, чем она.
– Вы его знаете? Зайончковский засмеялся:
– Молодые офицеры делают одну и ту же ошибку – они склонны считать своих начальников глупее себя. Но это у них проходит. По мере продвижения по службе и прибавления звезд на погонах. У вас тоже пройдет.
– Извините, – сказала Шливиньска, – я никогда так не считала, хотя и думала, что пока еще вы ни о чем не догадываетесь.
– Признаюсь, я и не догадывался вплоть до того момента, когда вы положили мне на стол дело, тот том, где находится документ о вскрытии трупа Винцента Адамяка.
Доктор Нивиньский еще получит от меня по шее. Он был обязан отметить, что из формы и расположения раны ясно вытекает, что преступник левша. Такой удар нельзя было нанести правой рукой. Естественно, его промах нисколько не уменьшает нашей вины. Прежде всего моей.
– Моей тоже. Столько раз перечитывала эти бумаги и ничего не замечала.
– Когда вы обратили мое внимание на это обстоятельство, остальное уже было просто. Я не ориентируюсь во всех деталях следствия так же хорошо, как вы, но в конце концов и слепая курица иногда находит зерно.
– Не скромничайте. Я действительно восхищаюсь вами. Ведь я только положила папку на стол, даже не сказала, что там нужно найти протокол вскрытия трупа. Папка лежала на моем столе два месяца, а я ничего не обнаружила. И вдруг внезапно осенило.
– Проблеск гениальности, – усмехнулся майор.
– Опять вы мучаете меня этой гениальностью. – Но девушка отнюдь не обиделась на комплимент. Наоборот, ей стало приятно, что его сделал именно Зайончковский, человек, который так неохотно принял ее в Забегово.
– Еще раз прошу вас, будьте осторожны. У него есть пистолет, из которого он застрелил двоих. То, что он левша, ему отнюдь не помешало.
– Он сам ко мне придет.
– Понимаю. Но и здесь нужна будет охрана. Позвольте мне этим заняться.
– Слушаюсь! – Девушка, пряча улыбку, встала по стойке «смирно».
В этот день вопреки своей привычке комендант держал дверь из кабинета в секретарскую не полузакрытой, а широко открытой. А в кабинете у стены, чтобы их не было видно из секретарской, сидели сержант Щигельский и капрал Вонсиковский.
Без четверти двенадцать в секретарскую вошел Юзеф Кунерт с чем-то завернутым в газету.
– Я к пани поручнику.
– Пожалуйста. В ту дверь, – Зося показала на кабинет, где находилась Шливиньска. – Бася с нетерпением ждет эти туфельки.
Сапожник пошел в указанном направлении, а майор с двумя подчиненными за ним.
Кунерт открыл дверь. Шливиньска была в кабинете одна. Она сидела за столом, заваленным бумагами.
– Добрый день. Я принес туфли.
– Большое спасибо, пан Бунерло. Прошу садиться.
Сверток выпал из рук сапожника. Он стоял посреди кабинета как громом пораженный. Даже не заметил, что следом за ним вошли Зайончковский и два милиционера. Вонсиковский на всякий случай держал в руке пистолет.
– Вы знаете? – выдавил из себя старый сапожник.
– Да, знаю.
– Как вы это узнали? – Кунерт уже овладел собой. Два милиционера подошли к сапожнику и умело его обыскали.
– При мне нет оружия. – Кунерт попробовал усмехнуться.
– Прошу сесть. – Шливиньска снова показала на стул, стоящий у стола. – Игра закончена. Вы проиграли, Бунерло.
– Я проиграл двадцать восемь лет назад, а сейчас мне уже все равно. Но как вы узнали?..
– Это было нелегко. Однако нет преступлений, которые бы не оставляли следов. Вначале вы были вне всяких подозрений. Да и кто мог подумать на безобидного сапожника, старого человека, который весь день сидит у окна своей мастерской и усердно чинит обувь. Сначала вы добились своего: все решили, что действует сумасшедший, маньяк. Однако я поняла, что эти преступления не дело рук сумасшедшего, а простой камуфляж одного убийства. Я изучила прошлое всех убитых. Оно не было безоблачным. Но одна биография отличалась от остальных. Тополевский – настоящий бандит, двойной убийца. Он зверски мучил свои жертвы, чтобы вырвать у них тайну – где они прячут золото. А потом выдал подручных, чтобы самому смыться со всей добычей. Отпечатки пальцев, оставшиеся в деле о том, давнем преступлении, и те, которые принадлежали убитому садоводу, не оставляли ни малейшего сомнения: именно его хотел уничтожить «алфавитный убийца». Он носил в сердце жажду мести двадцать восемь лет.
– Этот человек заслужил еще более страшную смерть.
– Ни я, ни тем более вы, пан Бунерло, не можем быть судьями, – сурово заметила Шливиньска. – А теперь о том, как я вышла на вас. Когда я узнала правду о Владиславе Червономейском, легко стало ответить на следующий вопрос: кто прежде всего был заинтересован в убийстве этого человека? Поездка во Вроцлав и изучение дела об убийстве Генрика и Эммы Ротвальдов дали мне ответ: Владимир Ковалевский и Юзеф Бунерло. Естественно, следовало иметь в виду также кого-нибудь из родственников убитых, но прежде всего надо было как можно скорее отыскать этих двоих. Мы установили, что оба много лет провели в тюрьме, один в Равиге, второй во Вронках. Оба были освобождены, так как амнистия заменила им пожизненное заключение пятнадцатью годами лишения свободы. Ковалевский отсидел на год меньше, за хорошее поведение. Мы проследили за дальнейшей судьбой этих людей. Бунерло пытался вернуться к работе по специальности строительного техника. Однако его постоянно преследовали неудачи. Он часто менял работу и наконец в 1969 году, как мы выяснили, покончил жизнь самоубийством. У берега Вислы нашли его одежду, документы, письмо к родственникам и записку для милиции, в которых он объяснял, что толкнуло его на столь отчаянный шаг.
Сапожник усмехнулся, но ничего не сказал.
– Нам остался Ковалевский. Мы его нашли, здесь, недалеко, в Нысе. Он также не сменил профессию, опять сел за руль. Но ему больше повезло в жизни.
– Он был моложе, а это много значит. Молодому легче выдержать удары судьбы, – вставил сапожник.
– Возможно, – согласилась Шливиньска. – Он встретил девушку, которая, несмотря на его прошлое, полюбила его; они поженились. У них двое детей, хорошая квартира в новом районе Нысы. Ковалевский работает водителем в оптовом складе фирмы «Сполем». Раз или два в неделю он приезжает в Забегово, привозит в наш магазин товары со склада.
– Да? Никогда его не встречал.
– Просто потому, что не искали его так, как Владислава Червономейского. К Ковалевскому у вас не было никаких претензий. Более того, на суде вы пытались его защитить.
– Он был моложе и еще глупее меня. Я хотел, чтобы по крайней мере он выжил. На себе я уже тогда поставил крест и действительно удивился, когда в тюрьме узнал, что Верховный суд заменил нам обоим смертную казнь пожизненным заключением. А я еще злился, почему так долго не исполняют приговор. Ожидание казалось мне хуже смерти.
– Сначала, – продолжала Шливиньска, – Владимир Ковалевский был нашим главным и единственным подозреваемым. И нас, и его от ошибок и больших неприятностей спас его рост. Больше ста девяноста сантиметров.
Ведь баллистическая экспертиза установила, что в Червономейского стрелял человек ростом не больше ста семидесяти сантиметров. Кроме того, у Ковалевского не нашли пистолета.
– У меня тоже не найдете. Если только сам вам не покажу.
– Найдем. У той низкой табуретки, на которой вы ремонтируете обувь, слишком толстое сиденье. Должно быть, в нем тайник. Интересно, что там есть еще кроме пистолета?
– Да вы все знаете! – с удивлением отметил Кунерт, он же Бунерло.
– Не все и не всегда. В вашем деле я тоже сделала несколько ошибок, причем одну серьезную. Но об этом потом. Итак, мы исключили Ковалевского из списка подозреваемых. Однажды, наблюдая за вами из окна кабинета, я отметила, что вы левша – всегда держите обувь в правой руке, а молоток в левой. Но в материалах дела нигде не значилось, что Винцента Адамяка убил левша. Я обнаружила эту ошибку следствия только три дня назад. Именно тогда вы снова привлекли мое внимание. Я привезла из Вроцлава фотографию отпечатков пальцев Юзефа Бунерло и теперь могла проверить, совпадают ли они с отпечатками пальцев Юзефа Кунерта. Вы чинили туфли майора и оставили на них следы своих папиллярных линий.
– Понимаю, – догадался сапожник. – Вот почему вы не дали мне тогда навести глянец на туфли, буквально вырвали их у меня из рук, сказав, что майор уже злится.
– Вот именно. Протирая туфли бархоткой, вы стерли бы с них следы. Я принесла обувь в комендатуру, и техник сразу же снял с них отпечатки пальцев. Мы сравнили их с теми, вроцлавскими. Они оказались идентичными. Но даже этого мне было мало. Я послала две телеграммы, во Вронки и Варшаву. Вчера пришли ответы. Во Вронках помнят заключенного Бунерло, а также то, что он много лет назад работал в местной обувной мастерской и отличался высокой квалификацией в этом деле. Варшава ответила, что трупа самоубийцы не нашли. Круг следствия замкнулся, но вы оказались в самом его центре.
Поручника слегка утомило долгое объяснение. Тут неожиданно в разговор вступил майор.
– Вы совершили еще одну ошибку, Бунерло.
– Какую?
– После инсценировки самоубийства вы вынуждены были подделать свои документы – паспорт и, естественно, метрику. Вы постарались сделать то, что обычно делают в таких случаях: возможно меньшими исправлениями оригинала внести возможно большие изменения. Имя вы оставили, как и все другие данные – дату и место рождения, имена отца и матери, ее девичью фамилию. Это была бы очень большая работа, а результат ее сразу мог броситься в глаза первому же сотруднику паспортного отдела. Кроме того, подделыватели часто забывают об этих данных. Оставляя их без изменения, они не совершают крупной ошибки. Вы тоже ограничились лишь изменением фамилии «Бунерло».
Сапожник снова усмехнулся и ничего не ответил на аргументацию Зайончковского. Пожалуй, этот человек уже смирился со своей судьбой.
– Фамилию было относительно просто подделать, – продолжал майор. – Достаточно слегка подтереть оба закругления буквы «В», чтобы переделать ее в заглавную «К». С шестой буквой, малой «1», не было никаких хлопот. Нужно было только немного сместить косую черту, сделав ее горизонтальной, чтобы получилась буква «t».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19