В конце концов она соорудила укрытие из ветвей и листьев, и они стали в нем жить. Отдых был необходим, но она жалела о потерянном времени. Лето оказалось слишком коротким. Харл каждый день отправлялся на охоту и однажды принес кролика. Она моментально ободрала его и зажарила. Свежее мясо показалось всем необыкновенно вкусным.
Дождь прекратился, и земля подсохла, можно было трогаться в путь. Но на следующую ночь перед рассветом ударил мороз, и трава побелела от холода. Вновь начиналась зима. Армун с отчаянием поняла, что не одолеет долгого пути на юг, даже если успеет выйти к побережью до начала зимы. Отправившись собирать волокушу, она обнаружила, что их постигло новое несчастье. Стреляющая палка погибла, крошечный рот не закрывался, нежную тварь убил северный холод... недобрый знак.
Той ночью, когда ребята уже давно уснули, она долго лежала под шкурами, вглядываясь в мерцающие огоньки звезд. Луна зашла, звездное небо огромной чашей накрыло землю, и река тхармов текла от горизонта к горизонту. Звездочки-тхармы мертвых охотников поблескивали холодным светом. И никто не мог ей помочь. Как могла она оказаться такой дурой, как могла рисковать не только собственной жизнью, но и жизнями двоих детей. Она ошиблась, но жалеть было поздно. Сделанного не воротишь. Они здесь. И надо решать, что делать дальше. Есть ли у нее выбор? Ортнар утверждал, что она может дождаться Керрика на берегу, но он говорил глупость, просто подыскивал повод, чтобы не идти с ней. У нее не было припасов, чтобы перезимовать на берегу, не было шатра... ничего необходимого. Оставалось выбирать одно из двух: остаться зимовать и замерзнуть или отправиться на юг и замерзнуть на полдороге. В последнем случае оставался крохотный шанс, – если они не позволят зиме обогнать их. Впервые с того дня, как они оставили лагерь, она почувствовала, что слезы защипали глаза, рассердилась на себя за слабость и, отогнав страхи, завернулась в шкуры и уснула: на следующий день ей потребуются все силы.
Ночью выпал первый снежок, утром она стряхнула его со шкур, упаковала пожитки и навалилась на жерди. Вечером за едой она поймала на себе внимательный взгляд Харла.
– Ешь, – сказала она, – мясо мургу мне нравится не больше, чем тебе, но оно сохраняет в нас силы,
– Я не о мясе, – ответил он, – снег... Когда мы доберемся до того места, о котором ты говорила нам... где будет ждать нас Керрик?
– Хотелось бы и мне знать... – Склонившись вперед, она отвела длинные тонкие волосы с его лба и вдруг заметила легкие морщинки возле глаз. Да, ему одиннадцать, и он сильный мальчик, но они уже идут так долго. – А теперь спать, чтобы легче шлось поутру.
Ночью снега не было. День оказался ясным, солнце Почти не грело. Колея втянулась в речную долину, и она сразу поняла, где находится. Саммады останавливались здесь недалеко от океана. Армун показалось, что ветер стал припахкаать солью, и она заторопилась вперед.
Так и есть... у края песка пенились буруны, под обрывом начинался берег. Опустив голову, она налегла на жерди. И остановилась, только заслышав предупреждающий крик Харла.
Перед нею к подножию обрыва притулилась крытая дерном землянка, возле нее стоял закутанный в шкуры охотник. Он застыл без движения, испуганный ее появлением не менее, чем она. Армун попыталась что-то крикнуть, но слова застыли в горле.
Это был не тану, одежда его была иной. И лицо. Оно было покрыто шерстью. Не бородой... мягкая бурая шерсть покрывала его целиком.
Глава шестая
Uposmelikfarigi ikemespeyilane.
VposmelikyUane ikemespeneyil.
Eleiensi topaa abalesso.
Фарт засыпает однажды и утром пробуждается чилоне. Но от яйца времен иилане всегда просыпается иилане.
Апофегма иилане
Вейнте с интересом наблюдала за обычной в порту суетой. До этого самого мгновения Икхалменетс был для нее просто названием – окруженный морем Икхалменетс. Название выражало все, и теперь она видела почему. Икхалменетс вырос на берегах уютной бухты. Все ближние острова были скалистыми и безлесными. Леса подходили к подножью высоких гор, перехватывавших влажные ветры, которые здесь же проливались дождями или выпадали снегом. Но снег белел на вершинах гор, а дожди по склонам сбегали вниз. И все-таки Икхалменетс принадлежал не столько суше, сколько морю. Вдоль берега сплошной чередой выстроились урукето, иногда между ними попадалась тяжело нагруженная сегодняшним уловом лодка. Эрефнаис выкрикивала команды, направляя огромное живое судно к причалу. Вейнте отступила в сторону, пропуская вниз экипаж.
– Всем оставаться на борту! – приказала Эрефиаис.
Стараясь сдерживаться, Вейнте спросила:
– Этот приказ относится и ко мне?
Эрефнаис задумалась, потом проговорила:
– Я не хочу, чтобы разные дикие слухи о событиях в Алпеасаке распространялись по городу. Сначала я поговорю с эйстаа, а там, как она прикажет. Но ты... я не могу приказывать тебе, Вейнте. Я только прошу...
– Просьба излишняя, граничит с оскорблением, капитан.
– Я не хотела оскорблять!
– Понимаю и не вижу причин обижаться. Вейнте не из тех, что болтают на амбесиде.
Сзади послышалась возня – толстая Акотолп с шумом поднималась наверх, волоча за собой упиравшегося Эсетту. Знаком она попросила внимания Эрефнаис.
– Я хочу избавиться от этой обузы, этого бестолкового самца, Я слышала ваш разговор и обещаю, что никто в городе не услышит от меня о гибели Алпеасака.
– Я помогу тебе, – сказала Вейнте. – Мы отведем его в ханане. И покой фарги не будет нарушен.
– Я в долгу перед Вейнте, – ответила Акотолп, выражая удовольствие и благодарность. – Самца редко можно увидеть в одиночестве. И мне не хотелось бы вызывать неподходящих эмоций.
Эрефнаис отвернулась. Слухи пойдут немедленно, только не от Вейнте или толстой ученой. Ее собственный экипаж с радостью разнесет по городу все, что знает. Нужно немедленно разыскать Ланефенуу, эйстаа Икхалменетса, и сообщить ей обо всем. Пусть она решает, что делать, и Эрефнаис хотелось побыстрее избавиться от ответственности.
Пока Акотолп медленно вылезала из урукето, Вейнте ждала на выщербленных досках причала, жадно вдыхая запахи города, почти забывшиеся во время путешествия по морю. Она вспоминала резкий запах рыбы, теплого дыхания фарги, гниющей палой листвы и над всем – аромат города. Чувство радости переполняло ее – наконец-то на берегу!
– Верно, Вейнте, я разделяю твои чувства, – пропыхтела Акотолп.
Эсетта, которого она крепко держала за руку, с интересом разглядывал город, но, когда Вейкте взяла его за другую, мгновенно съежился от страха. Такая реакция развеселила Вейнте, и она сильнее стиснула пальцы.
Они шли по направлению к главной улице Икхалменетса. Фарги поглядывали на них, выпучив от любопытства глаза, увязывались следом; скоро за ними шла уже целая процессия. Вейнте обратила к сопровождавшим один глаз и жестом потребовала внимания.
– Кто из вас обладает совершенной речью и знанием города?
В последовавшей суете совсем юных фарги, стоявших впереди, оттеснили те, что постарше.
– Нижайшая к высочайшей, которую сопровождает самец. Я обладаю накоторыми поэнаниями и хочу быть полезной.
– Знаешь ли ты, где находятся ханане?
– Местоположение мне известно.
– Веди нас.
Раздувшись от важности, фарги торопливо проковыляла вперед, и процессия двинулась по улице. Идущих покрывала густая тень от крепких сучьев, а солнечных лучей так не хватало под северным ветерком. По освещенной солнцем полоске вдоль края мостовой они добрались до громадного сооружения. По обеим сторонам закрытой двери стояли две фарги с сушеными хесотсачами – знаком их положения.
– Вызови эсекасак ханане, – сказала Вейнте. Часовые смущенно топтались на месте, покуда Вейнте, сжалившись, не уточнила: – Пойдет эта, ты останешься на страже.
Появившаяся эсекасак, увидев прибывших, принялась демонстрировать незнание-о-прибытии и желание повиноваться, Вейнте, жесты которой требовали уважения и повиновения, обратилась к ней:
– Вот новый самец, которого я отдаю под твою опеку. Давай войдем.
Когда за ними захлопнулась дверь, Вейнте заговорила:
– Его зовут Эсетта; он прибыл из дальнего города за океаном. Эсегга устал и нуждается в отдыхе. И в уединении, пока эйстаа не прикажет иначе. Ты будешь приносить ему мясо, и он будет говорить только с тобой. Ты поняла?
– Великая Вейнте пересекла океан, чтобы стать эйстаа в дальнем городе, – со смирением и гордостью добавила Акотолп.
Вейнте оценила ненавязчивую поддержку.
– Как сказала Вейнте, так и будет, – почтительно ответила эсекасак и жестами попросила отпустить ее, чтобы немедленно увести Эсетту.
У того хватило ума сдержать раздражение и страх, – ведь его ждал уют и покой ханане, – и движения его являли только удовольствие-от-окончания-пути, что было в общем-то верно. У входа все еще торчали фарги – ничего более интересного они еще не видели и теперь, притихнув, ждали, что будет дальше. Самая старшая из них, приведшая гостей сюда, стояла в сторонке, демонстрируя уважение и покорность, Вейнте поманила ее к себе.
– Как твое имя?
– Мелихеле. Не будет ли позволено низкой узнать. как зовут высокую, которая говорит?
– Это Вейнте, – ответила Акотолп, стараясь, чтобы славному имени соответствовали жесты высочайшего уважения.
– Хочешь ли ты последовать за мной, Меликеле? – спросила Вейнте.
– Куда бы ни вела дорога, я – твоя фарги.
– Сначала поесть. А потом я хочу узнать побольше об этом городе.
Акотолп уже знала, как естественно для Вейнте повелевать, и сейчас заново оценила этот дар. Даже в этом городе на скале, где еще не ступала нога ее, она требовала немедленного повиновения. Кстати, она говорила о еде! Акотолп громко щелкнула челюстями при этой мысли.
Меликеле повела их обратно на берег. Для еды было не время, и просторное помещение под прозрачной крышей пустовало. Вдоль стен выстроившись баки, откуда прислужницы-фарги выхватывавши рыбину за рыбиной, взрезали их струнными ножами, потрошили, чистили и укладывали тушки в растворы энзимов.
– Расточительность! – заявила Акотолп. – Подобная обработка нужна для мяса столетнего ненитеска, а не для рыбы. Посмотрим, что там у них в баках. Мелкие ракообразные... восхитительны в свежем виде, смотри!
Схватив одного покрупнее, Акотолп мгновенно отодрала ему голову и конечности, ловкими движениями обломала панцирь. Вейнте всегда мало интересовалась тем, что ест, и положила на лист кусок рыбы. Едва Вейте отвернулась, Меликеле последовала ее примеру.
Акотолп радостно бурчала под нос, и кучка объедков возле ног ее росла. Излучая удовольствие-от-еды, она не замечала работавших рядом фарги, не обратила она внимания и на иилане, появившуюся из строения рядом. Та взглянула на нее, присмотрелась повнимательнее и наконец приблизилась.
– Шествие-времени – конец-разлуке, – взволнованно проговорила прибывшая. – Ты Акотолп, ты обязана быть Акотолп, есть только одна Акотолп.
Акотолп с удивлением оглянулась – кусок белого мяса прилип к верхней губе, – и защитные мембраны на глазах ее затрепетали от изумления.
– Голос знаком, лицо знакомо, не ты ли это, Укхереб, тоненькая-как-всегда?
– Толстая-как-обычно, годы прошли...
Вейнте с интересом смотрела, как в порыве приязни сплетают они пальцы в жесте приветствия эфенселе, хотя обе воспользовались модификатором, слегка менявшим смысл слов и жестов.
– Вейнте, вот Укхереб. Мы с ней дружны как эфенселе, хотя и не принадлежим к одному эфенбуру. Мы вместе росли и учились у старой, все ведающей Амбаласи, древней, как яйцо времен.
– Приветствую тебя, Вейнте, в Икхалменетсе. С подругой подруги приходит двойная радость. А теперь удалимся из этого общего места в мое собственное, где можно удобнее насладиться едой.
Рядом была лаборатория. Акотолп шумно восхищалась приборами. За лабораторией оказалась уютная комнатка с мягкими подушками, с красивыми занавесями, на которых отдыхал глаз. Откинувшись на подушки, Вейнте вслушивалась в разговор ученых. Она терпеливо ждала, наконец разговор о новых открытиях и старых знакомых иссяк, и Укхереб спросила:
– Я слыхала, что ты была в Алпеасаке, когда туда явился весь Инегбан. Я читала о проведенных там исследованиях, об изобилии открытых вновь видов. Сколько радости-от-открытий вы получили. И вот вы в Икхалмекетсе. Зачем вам эти крошечные острова, если перед вами континент, полный открытий?
Акотолп не ответила и повернулась к Вейнте, ища поддержки; та успокойся ее жестом понимания и желания помочь, прежде чем Акотолп успела открыть рот.
– Труднопостижимые вещи случились там, Укхереб. Акотолп не решается даже говорить об этом. Я могу ответить на твой вопрос, если ты разрешаешь, поскольку я участвовала во всех событиях. Вот что произошло.
И, не прибегая к усложнениям и отступлениям, Вейнте поведала ученой о гибели далекого Алпеасака. И когда она завершила повествование, Укхереб издала крик и прикрыла глаза рукой в детском жесте стремления позабыть.
– Просто не могу представить себе, а ведь вы все это пережили... Что делать, что делать?
Она медленно покачивалась из стороны в сторону – снова детский жест, – так бездумную фарги уносит течение.
– Ваша эйстаа узнает об этих горестных событиях. И когда это свершится, я буду говорить с нею. Но тебе, Укхереб, не следует горевать о случившемся. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Поговорим об этой горе над нами: черной скале, увенчанной белым снегом. Как красиво. На вершине всегда лежит снег?
– Раньше такого не случалось, но теперь снег на вершине не тает. Зимы стали холодными и ветреными. Лето стало короче. Потому-то я и скорблю вдвойне о несчастье в далекой Гендаси. Там жила надежда и на наше спасение. Города умирают, в Икхалменетсе становится все холоднее. Страх поселился там, где прежде обитала надежда.
– Надежду нельзя убить, будущее прекрасно.
Вейнте произнесла эти слова с таким энтузиазмом, с такой уверенностью в грядущем счастье, что Акотолп и Укхереб воспряли духом.
Еще бы ей не быть энергичной. Смутные идеи превращались в надежные планы. Скоро все определится, и она будет знать, что следует делать.
Энге чувствовала себя иначе. Слишком часто угрожала смерть Дочерям Жизни. Слишком близко подступала.
Они покинули урукето на заре, незаметно соскользнув в воду со спины гиганта. Море волновалось, и валы захлестывали их. Плыть до берега оказалось долго и утомительно. Урукето исчез в утреннем тумане, и они остались одни. Сначала они перекликались, но только сначала. Потом им потребовались все силы, чтобы добраться до берега. Опасаясь за спутниц, Энге первой пробилась через береговой прибой, а потом по очереди помогла им преодолеть валы. Наконец беглянки распростерлись на песке под лучами теплого солнца.
Все, кроме одной. Напрасно Энге бегала вдоль берега по воде в одну сторону, в другую. Та, которую она искала, так и не вышла на берег. Добрую, крепкую Акел поглотил океан.
Подруги Энге тянули ее за руки, гладили, требуя, чтобы и она отдохнула. И принялись искать сами. Безуспешно. В море никого не было. Акел исчезла навсегда.
Наконец Энге нашла в себе силы сесть, потом встать, потом отряхнуть песок с кожи усталой рукой. Прямо перед ней вдруг закипела вода – круглые головенки совсем еще юного эфенбуру вынырнули на поверхность. Едва она шевельнулась, они, испугавшись, исчезли. Даже эта трогательная картина не могла развеять ее отчаяния, и все же она отвлекла Энге, заставила прийти в себя, понять, что остальные зависят от нее, и долг ее перед живыми, а не перед умершими. Она глянула вдоль берега на маячивший над песками пляжа далекий силуэт Йибейска.
– Идите в город, – сказала она, – Смешайтесь с фарги, уподобьтесь им. Но будьте осторожны, не забывайте ужасных уроков, которые мы получили в страшной Гендаси. Многие сестры погибли там, но в смерти их может быть какой-то смысл, если мы правильно усвоим эти уроки. Помните, что Угуненапса отчетливо видела истину, ясно говорила о ней и завещала нам свои знания. И теперь мы знаем, что Угуненапса говорила кстинную правду. Мы знаем истину, но что нам делать с ней?
– Поделиться с другими! – отвечала Эфен, пылко подчеркивая жестом ожидание радости. – Вот наше дело, и мы выполним его.
– И мы никогда не забудем об этом. Но я должна как следует подумать, что нам теперь делать. Я найду уголок, чтобы отдохнуть и подумать. И там подожду вас.
Молча, с чувством единодушия и непреклонности они соприкоснулись пальцами. А потом отправились вслед за Энге в сторону города.
Глава седьмая
Hoatil ham tina grunnan, sassi репа malom skermom mallivo.
Несчастье может пережить всякий, удачу – немногие.
Марбакская поговорка
В городе Деифобен еще нужно было многое сделать. С точки зрения Керрика, дел было куда больше, чем в то время, когда он звался Алпеасаком, а Вейнте была эйстаа его. Керрик вспоминал жаркие, полные досута дни с сожалением:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Эдем 2. Зима в Эдеме'
1 2 3 4 5 6 7
Дождь прекратился, и земля подсохла, можно было трогаться в путь. Но на следующую ночь перед рассветом ударил мороз, и трава побелела от холода. Вновь начиналась зима. Армун с отчаянием поняла, что не одолеет долгого пути на юг, даже если успеет выйти к побережью до начала зимы. Отправившись собирать волокушу, она обнаружила, что их постигло новое несчастье. Стреляющая палка погибла, крошечный рот не закрывался, нежную тварь убил северный холод... недобрый знак.
Той ночью, когда ребята уже давно уснули, она долго лежала под шкурами, вглядываясь в мерцающие огоньки звезд. Луна зашла, звездное небо огромной чашей накрыло землю, и река тхармов текла от горизонта к горизонту. Звездочки-тхармы мертвых охотников поблескивали холодным светом. И никто не мог ей помочь. Как могла она оказаться такой дурой, как могла рисковать не только собственной жизнью, но и жизнями двоих детей. Она ошиблась, но жалеть было поздно. Сделанного не воротишь. Они здесь. И надо решать, что делать дальше. Есть ли у нее выбор? Ортнар утверждал, что она может дождаться Керрика на берегу, но он говорил глупость, просто подыскивал повод, чтобы не идти с ней. У нее не было припасов, чтобы перезимовать на берегу, не было шатра... ничего необходимого. Оставалось выбирать одно из двух: остаться зимовать и замерзнуть или отправиться на юг и замерзнуть на полдороге. В последнем случае оставался крохотный шанс, – если они не позволят зиме обогнать их. Впервые с того дня, как они оставили лагерь, она почувствовала, что слезы защипали глаза, рассердилась на себя за слабость и, отогнав страхи, завернулась в шкуры и уснула: на следующий день ей потребуются все силы.
Ночью выпал первый снежок, утром она стряхнула его со шкур, упаковала пожитки и навалилась на жерди. Вечером за едой она поймала на себе внимательный взгляд Харла.
– Ешь, – сказала она, – мясо мургу мне нравится не больше, чем тебе, но оно сохраняет в нас силы,
– Я не о мясе, – ответил он, – снег... Когда мы доберемся до того места, о котором ты говорила нам... где будет ждать нас Керрик?
– Хотелось бы и мне знать... – Склонившись вперед, она отвела длинные тонкие волосы с его лба и вдруг заметила легкие морщинки возле глаз. Да, ему одиннадцать, и он сильный мальчик, но они уже идут так долго. – А теперь спать, чтобы легче шлось поутру.
Ночью снега не было. День оказался ясным, солнце Почти не грело. Колея втянулась в речную долину, и она сразу поняла, где находится. Саммады останавливались здесь недалеко от океана. Армун показалось, что ветер стал припахкаать солью, и она заторопилась вперед.
Так и есть... у края песка пенились буруны, под обрывом начинался берег. Опустив голову, она налегла на жерди. И остановилась, только заслышав предупреждающий крик Харла.
Перед нею к подножию обрыва притулилась крытая дерном землянка, возле нее стоял закутанный в шкуры охотник. Он застыл без движения, испуганный ее появлением не менее, чем она. Армун попыталась что-то крикнуть, но слова застыли в горле.
Это был не тану, одежда его была иной. И лицо. Оно было покрыто шерстью. Не бородой... мягкая бурая шерсть покрывала его целиком.
Глава шестая
Uposmelikfarigi ikemespeyilane.
VposmelikyUane ikemespeneyil.
Eleiensi topaa abalesso.
Фарт засыпает однажды и утром пробуждается чилоне. Но от яйца времен иилане всегда просыпается иилане.
Апофегма иилане
Вейнте с интересом наблюдала за обычной в порту суетой. До этого самого мгновения Икхалменетс был для нее просто названием – окруженный морем Икхалменетс. Название выражало все, и теперь она видела почему. Икхалменетс вырос на берегах уютной бухты. Все ближние острова были скалистыми и безлесными. Леса подходили к подножью высоких гор, перехватывавших влажные ветры, которые здесь же проливались дождями или выпадали снегом. Но снег белел на вершинах гор, а дожди по склонам сбегали вниз. И все-таки Икхалменетс принадлежал не столько суше, сколько морю. Вдоль берега сплошной чередой выстроились урукето, иногда между ними попадалась тяжело нагруженная сегодняшним уловом лодка. Эрефнаис выкрикивала команды, направляя огромное живое судно к причалу. Вейнте отступила в сторону, пропуская вниз экипаж.
– Всем оставаться на борту! – приказала Эрефиаис.
Стараясь сдерживаться, Вейнте спросила:
– Этот приказ относится и ко мне?
Эрефнаис задумалась, потом проговорила:
– Я не хочу, чтобы разные дикие слухи о событиях в Алпеасаке распространялись по городу. Сначала я поговорю с эйстаа, а там, как она прикажет. Но ты... я не могу приказывать тебе, Вейнте. Я только прошу...
– Просьба излишняя, граничит с оскорблением, капитан.
– Я не хотела оскорблять!
– Понимаю и не вижу причин обижаться. Вейнте не из тех, что болтают на амбесиде.
Сзади послышалась возня – толстая Акотолп с шумом поднималась наверх, волоча за собой упиравшегося Эсетту. Знаком она попросила внимания Эрефнаис.
– Я хочу избавиться от этой обузы, этого бестолкового самца, Я слышала ваш разговор и обещаю, что никто в городе не услышит от меня о гибели Алпеасака.
– Я помогу тебе, – сказала Вейнте. – Мы отведем его в ханане. И покой фарги не будет нарушен.
– Я в долгу перед Вейнте, – ответила Акотолп, выражая удовольствие и благодарность. – Самца редко можно увидеть в одиночестве. И мне не хотелось бы вызывать неподходящих эмоций.
Эрефнаис отвернулась. Слухи пойдут немедленно, только не от Вейнте или толстой ученой. Ее собственный экипаж с радостью разнесет по городу все, что знает. Нужно немедленно разыскать Ланефенуу, эйстаа Икхалменетса, и сообщить ей обо всем. Пусть она решает, что делать, и Эрефнаис хотелось побыстрее избавиться от ответственности.
Пока Акотолп медленно вылезала из урукето, Вейнте ждала на выщербленных досках причала, жадно вдыхая запахи города, почти забывшиеся во время путешествия по морю. Она вспоминала резкий запах рыбы, теплого дыхания фарги, гниющей палой листвы и над всем – аромат города. Чувство радости переполняло ее – наконец-то на берегу!
– Верно, Вейнте, я разделяю твои чувства, – пропыхтела Акотолп.
Эсетта, которого она крепко держала за руку, с интересом разглядывал город, но, когда Вейкте взяла его за другую, мгновенно съежился от страха. Такая реакция развеселила Вейнте, и она сильнее стиснула пальцы.
Они шли по направлению к главной улице Икхалменетса. Фарги поглядывали на них, выпучив от любопытства глаза, увязывались следом; скоро за ними шла уже целая процессия. Вейнте обратила к сопровождавшим один глаз и жестом потребовала внимания.
– Кто из вас обладает совершенной речью и знанием города?
В последовавшей суете совсем юных фарги, стоявших впереди, оттеснили те, что постарше.
– Нижайшая к высочайшей, которую сопровождает самец. Я обладаю накоторыми поэнаниями и хочу быть полезной.
– Знаешь ли ты, где находятся ханане?
– Местоположение мне известно.
– Веди нас.
Раздувшись от важности, фарги торопливо проковыляла вперед, и процессия двинулась по улице. Идущих покрывала густая тень от крепких сучьев, а солнечных лучей так не хватало под северным ветерком. По освещенной солнцем полоске вдоль края мостовой они добрались до громадного сооружения. По обеим сторонам закрытой двери стояли две фарги с сушеными хесотсачами – знаком их положения.
– Вызови эсекасак ханане, – сказала Вейнте. Часовые смущенно топтались на месте, покуда Вейнте, сжалившись, не уточнила: – Пойдет эта, ты останешься на страже.
Появившаяся эсекасак, увидев прибывших, принялась демонстрировать незнание-о-прибытии и желание повиноваться, Вейнте, жесты которой требовали уважения и повиновения, обратилась к ней:
– Вот новый самец, которого я отдаю под твою опеку. Давай войдем.
Когда за ними захлопнулась дверь, Вейнте заговорила:
– Его зовут Эсетта; он прибыл из дальнего города за океаном. Эсегга устал и нуждается в отдыхе. И в уединении, пока эйстаа не прикажет иначе. Ты будешь приносить ему мясо, и он будет говорить только с тобой. Ты поняла?
– Великая Вейнте пересекла океан, чтобы стать эйстаа в дальнем городе, – со смирением и гордостью добавила Акотолп.
Вейнте оценила ненавязчивую поддержку.
– Как сказала Вейнте, так и будет, – почтительно ответила эсекасак и жестами попросила отпустить ее, чтобы немедленно увести Эсетту.
У того хватило ума сдержать раздражение и страх, – ведь его ждал уют и покой ханане, – и движения его являли только удовольствие-от-окончания-пути, что было в общем-то верно. У входа все еще торчали фарги – ничего более интересного они еще не видели и теперь, притихнув, ждали, что будет дальше. Самая старшая из них, приведшая гостей сюда, стояла в сторонке, демонстрируя уважение и покорность, Вейнте поманила ее к себе.
– Как твое имя?
– Мелихеле. Не будет ли позволено низкой узнать. как зовут высокую, которая говорит?
– Это Вейнте, – ответила Акотолп, стараясь, чтобы славному имени соответствовали жесты высочайшего уважения.
– Хочешь ли ты последовать за мной, Меликеле? – спросила Вейнте.
– Куда бы ни вела дорога, я – твоя фарги.
– Сначала поесть. А потом я хочу узнать побольше об этом городе.
Акотолп уже знала, как естественно для Вейнте повелевать, и сейчас заново оценила этот дар. Даже в этом городе на скале, где еще не ступала нога ее, она требовала немедленного повиновения. Кстати, она говорила о еде! Акотолп громко щелкнула челюстями при этой мысли.
Меликеле повела их обратно на берег. Для еды было не время, и просторное помещение под прозрачной крышей пустовало. Вдоль стен выстроившись баки, откуда прислужницы-фарги выхватывавши рыбину за рыбиной, взрезали их струнными ножами, потрошили, чистили и укладывали тушки в растворы энзимов.
– Расточительность! – заявила Акотолп. – Подобная обработка нужна для мяса столетнего ненитеска, а не для рыбы. Посмотрим, что там у них в баках. Мелкие ракообразные... восхитительны в свежем виде, смотри!
Схватив одного покрупнее, Акотолп мгновенно отодрала ему голову и конечности, ловкими движениями обломала панцирь. Вейнте всегда мало интересовалась тем, что ест, и положила на лист кусок рыбы. Едва Вейте отвернулась, Меликеле последовала ее примеру.
Акотолп радостно бурчала под нос, и кучка объедков возле ног ее росла. Излучая удовольствие-от-еды, она не замечала работавших рядом фарги, не обратила она внимания и на иилане, появившуюся из строения рядом. Та взглянула на нее, присмотрелась повнимательнее и наконец приблизилась.
– Шествие-времени – конец-разлуке, – взволнованно проговорила прибывшая. – Ты Акотолп, ты обязана быть Акотолп, есть только одна Акотолп.
Акотолп с удивлением оглянулась – кусок белого мяса прилип к верхней губе, – и защитные мембраны на глазах ее затрепетали от изумления.
– Голос знаком, лицо знакомо, не ты ли это, Укхереб, тоненькая-как-всегда?
– Толстая-как-обычно, годы прошли...
Вейнте с интересом смотрела, как в порыве приязни сплетают они пальцы в жесте приветствия эфенселе, хотя обе воспользовались модификатором, слегка менявшим смысл слов и жестов.
– Вейнте, вот Укхереб. Мы с ней дружны как эфенселе, хотя и не принадлежим к одному эфенбуру. Мы вместе росли и учились у старой, все ведающей Амбаласи, древней, как яйцо времен.
– Приветствую тебя, Вейнте, в Икхалменетсе. С подругой подруги приходит двойная радость. А теперь удалимся из этого общего места в мое собственное, где можно удобнее насладиться едой.
Рядом была лаборатория. Акотолп шумно восхищалась приборами. За лабораторией оказалась уютная комнатка с мягкими подушками, с красивыми занавесями, на которых отдыхал глаз. Откинувшись на подушки, Вейнте вслушивалась в разговор ученых. Она терпеливо ждала, наконец разговор о новых открытиях и старых знакомых иссяк, и Укхереб спросила:
– Я слыхала, что ты была в Алпеасаке, когда туда явился весь Инегбан. Я читала о проведенных там исследованиях, об изобилии открытых вновь видов. Сколько радости-от-открытий вы получили. И вот вы в Икхалмекетсе. Зачем вам эти крошечные острова, если перед вами континент, полный открытий?
Акотолп не ответила и повернулась к Вейнте, ища поддержки; та успокойся ее жестом понимания и желания помочь, прежде чем Акотолп успела открыть рот.
– Труднопостижимые вещи случились там, Укхереб. Акотолп не решается даже говорить об этом. Я могу ответить на твой вопрос, если ты разрешаешь, поскольку я участвовала во всех событиях. Вот что произошло.
И, не прибегая к усложнениям и отступлениям, Вейнте поведала ученой о гибели далекого Алпеасака. И когда она завершила повествование, Укхереб издала крик и прикрыла глаза рукой в детском жесте стремления позабыть.
– Просто не могу представить себе, а ведь вы все это пережили... Что делать, что делать?
Она медленно покачивалась из стороны в сторону – снова детский жест, – так бездумную фарги уносит течение.
– Ваша эйстаа узнает об этих горестных событиях. И когда это свершится, я буду говорить с нею. Но тебе, Укхереб, не следует горевать о случившемся. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Поговорим об этой горе над нами: черной скале, увенчанной белым снегом. Как красиво. На вершине всегда лежит снег?
– Раньше такого не случалось, но теперь снег на вершине не тает. Зимы стали холодными и ветреными. Лето стало короче. Потому-то я и скорблю вдвойне о несчастье в далекой Гендаси. Там жила надежда и на наше спасение. Города умирают, в Икхалменетсе становится все холоднее. Страх поселился там, где прежде обитала надежда.
– Надежду нельзя убить, будущее прекрасно.
Вейнте произнесла эти слова с таким энтузиазмом, с такой уверенностью в грядущем счастье, что Акотолп и Укхереб воспряли духом.
Еще бы ей не быть энергичной. Смутные идеи превращались в надежные планы. Скоро все определится, и она будет знать, что следует делать.
Энге чувствовала себя иначе. Слишком часто угрожала смерть Дочерям Жизни. Слишком близко подступала.
Они покинули урукето на заре, незаметно соскользнув в воду со спины гиганта. Море волновалось, и валы захлестывали их. Плыть до берега оказалось долго и утомительно. Урукето исчез в утреннем тумане, и они остались одни. Сначала они перекликались, но только сначала. Потом им потребовались все силы, чтобы добраться до берега. Опасаясь за спутниц, Энге первой пробилась через береговой прибой, а потом по очереди помогла им преодолеть валы. Наконец беглянки распростерлись на песке под лучами теплого солнца.
Все, кроме одной. Напрасно Энге бегала вдоль берега по воде в одну сторону, в другую. Та, которую она искала, так и не вышла на берег. Добрую, крепкую Акел поглотил океан.
Подруги Энге тянули ее за руки, гладили, требуя, чтобы и она отдохнула. И принялись искать сами. Безуспешно. В море никого не было. Акел исчезла навсегда.
Наконец Энге нашла в себе силы сесть, потом встать, потом отряхнуть песок с кожи усталой рукой. Прямо перед ней вдруг закипела вода – круглые головенки совсем еще юного эфенбуру вынырнули на поверхность. Едва она шевельнулась, они, испугавшись, исчезли. Даже эта трогательная картина не могла развеять ее отчаяния, и все же она отвлекла Энге, заставила прийти в себя, понять, что остальные зависят от нее, и долг ее перед живыми, а не перед умершими. Она глянула вдоль берега на маячивший над песками пляжа далекий силуэт Йибейска.
– Идите в город, – сказала она, – Смешайтесь с фарги, уподобьтесь им. Но будьте осторожны, не забывайте ужасных уроков, которые мы получили в страшной Гендаси. Многие сестры погибли там, но в смерти их может быть какой-то смысл, если мы правильно усвоим эти уроки. Помните, что Угуненапса отчетливо видела истину, ясно говорила о ней и завещала нам свои знания. И теперь мы знаем, что Угуненапса говорила кстинную правду. Мы знаем истину, но что нам делать с ней?
– Поделиться с другими! – отвечала Эфен, пылко подчеркивая жестом ожидание радости. – Вот наше дело, и мы выполним его.
– И мы никогда не забудем об этом. Но я должна как следует подумать, что нам теперь делать. Я найду уголок, чтобы отдохнуть и подумать. И там подожду вас.
Молча, с чувством единодушия и непреклонности они соприкоснулись пальцами. А потом отправились вслед за Энге в сторону города.
Глава седьмая
Hoatil ham tina grunnan, sassi репа malom skermom mallivo.
Несчастье может пережить всякий, удачу – немногие.
Марбакская поговорка
В городе Деифобен еще нужно было многое сделать. С точки зрения Керрика, дел было куда больше, чем в то время, когда он звался Алпеасаком, а Вейнте была эйстаа его. Керрик вспоминал жаркие, полные досута дни с сожалением:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Эдем 2. Зима в Эдеме'
1 2 3 4 5 6 7