После того как доктор снова наложил ей повязку и уехал, предварительно усадив ее в кресло на колесах, она настояла на том, чтобы вернуться в комнату Димитриса и присмотреть за ним. Где Ледра? Возможно, скрылась и прячется где-нибудь, боясь наказания. Едва ли Никос отнесется благосклонно к тому, что она обманула его доверие, особенно когда узнает всю правду.
Челси подавила минутное сочувствие к няне — она его не заслуживает.
В течение следующего часа она то проваливалась в сон, то просыпалась, чутко прислушиваясь к дыханию Димитриса. Когда он наконец проснулся, никаких физических увечий не было заметно, хотя весьма вероятно, мальчик еще долго будет бояться моря.
Мяч укатился и уплыл, объяснил Димитрис, а он хотел его достать. Пытался плыть, как учил отец, но наглотался воды, а потом вдруг солнце исчезло.
— Я звал Ледру, но она ушла со Ставросом, — сказал он. — Где она?
— Не знаю, — призналась Челси. — Есть хочешь?
— Темные глаза оживились.
— Ne! To есть да.
— Не беспокойся, — заверила она его с улыбкой. — Простые слова я понимаю.
Сидя на коленях, на вид совершенно здоровый, мальчик охотно предложил:
— Я скажу тебе больше слов, если ты станешь моей няней вместо Ледры!
Не зная, что ответить, Челси пробормотала, что такие вопросы решает его отец, и поспешно спросила, чего бы ему хотелось. Была заявлена пицца, которую Челси приготовила меньше чем за двадцать минут. Сама она тоже с удовольствием поела. В комнате Димитриса не было балкона, так что они поужинали на балконе в ее спальне, запивая еду охлажденным фруктовым соком в высоких бокалах.
Они все еще сидели там, когда вдруг послышался шум вертолета. Вскоре Никос бегом поднялся по лестнице, задержавшись на лужайке перед домом, чтобы взглянуть на них с озабоченным видом. Когда сын помахал ему рукой, его лицо просветлело.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Появившись в дверях, Никос уже овладел собой и сумел ответить на радостное приветствие сына в том же тоне. Вчерашний костюм сменил новый — более строгого покроя и оттенка.
— У меня нет аппетита, — сказал он, когда Димитрис предложил ему попробовать остатки пиццы. — По-моему, тебе пора пойти умыться, а то мухи решат, что ты для них подходящий шведский стол.
Хихикнув, мальчик подчинился. Когда он выбежал из комнаты, Никос вышел на балкон и со вздохом облегчения опустился в кресло, в котором раньше сидел Димитрис.
— Я был на совещании, когда мне позвонили, — начал он. — Пока не увидел вас обоих живыми и невредимыми, ни в чем не был уверен. — В его глазах появилось выражение, от которого сердце Челси забилось быстрее. — Я перед вами в неоплатном долгу.
— Вы мне ничего не должны, — охрипшим голосом ответила она. — Просто я оказалась в нужном месте в нужное время, вот и все.
— Но как же вы сумели?.. — Он взглянул на забинтованную и опухшую больше прежнего лодыжку.
— Такого не было, — объяснила она. — Нога распухла после того, как я поднялась по лестнице.
— Неся на руках моего сына. Доктор Калвос позвонил мне по мобильному телефону. Сказал, что вы никому не позволили взять у вас Димитриса, хоть и страдали от боли. И настояли на том, чтобы быть при нем, пока не убедились, что опасность миновала, даже не сняли мокрую одежду.
— Когда мы добрались до дома, я уже почти высохла, — смутилась Челси. — Ладно, все хорошо, что хорошо кончается.
— До конца еще далеко. — В лице и голосе Никоса вновь появилась озабоченность. — Я так понимаю, после случившегося Ледру никто не видел.
— Верно. — Челси поколебалась, чувствуя себя между двух огней. Никос имел право знать правду, но уж очень это похоже на ябедничество, совсем как в школе. — Она встречалась со Ставросом. И, похоже, не в первый раз.
Темные брови сошлись на переносице.
— Ставросом?
— Одним из садовников. Так говорит Димитрис.
Никос выпрямился в кресле, его глаза сузились и засверкали, как лезвие ножа.
— Димитрис знал об этой… связи?
— Знал, что они видятся. Сомневаюсь, что он понимал истинную причину. Если на то пошло, — добавила она, стараясь быть объективной, — я не могу утверждать, что они занимались чем-то предосудительным. Их не было видно, когда я спустилась на пляж.
— По-моему, все ясно. — От его тона у Челси холодок пробежал по спине. — Они оба дорого заплатят за свое поведение.
Сначала их надо найти, вертелось у нее на языке, но она промолчала. Если Никос Пандроссос захочет, чтобы их нашли, их найдут.
Вертолет оставался на лужайке. Челси осторожно спросила:
— Вы вернетесь в Афины?
Он отрицательно покачал головой.
— Не сразу. Переговоры могут продолжаться без меня.
Словно в ответ на его слова, послышался шум мотора. Челси с облегчением смотрела, как железная птица взмывает в небо и удаляется в сторону материка, потом перевела взгляд на Никоса, который наблюдал за ней с загадочным выражением в глазах.
— Я нахожусь в затруднительном положении, — произнес он. — Димитрису требуется новая няня, но ее будет трудно найти. Вряд ли я смогу теперь кому-либо доверять. Может, вы пока согласитесь занять место Ледры?
С минуту Челси смотрела на него, широко раскрыв глаза, не в силах произнести ни слова. Он предлагает ей работу, хоть и временную, но как это предложение согласуется с проявленным к ней интересом?
Ответ прост ? никак. Безопасность Димитриса значит для него больше, чем сексуальное желание. Наверно, она должна чувствовать себя польщенной его доверием, но в данный момент ощущала лишь огромную потерю.
— Вы же меня совсем не знаете, — пробормотала она, стараясь говорить рассудительно. — Почему вырешили, что я подхожу для такой роли?
— Своим сегодняшним поступком вы доказали, что подходите. Димитрису хорошо с вами. — Его лицо дышало твердой решимостью. — На днях вы сказали, что имеете собственные средства и располагаете свободным временем. Я прошу вас согласиться всего на один месяц. Больше я никому не могу доверять.
Челси глубоко вздохнула, пытаясь справиться со своими противоречивыми чувствами.
— А почему не Флорина? Уверена, она будет рада…
— Я не собираюсь просить Флорину, — последовал непреклонный ответ. — Я прошу вас! Зарплата…
— Не обижайте меня! — сердито воскликнула Челси, ее глаза метали голубые молнии. — Думаете, я взяла бы за это деньги?!
— Работа не такая простая, как вам известно, — ответил Никос ровным голосом. — Я не хотел вас обидеть. — Он сделал паузу, по его лицу ничего нельзя было прочесть. — Если не хотите занять эту должность официально, может, согласитесь оказать мне личную услугу?
Челси закусила губу, понимая, что ей поставили шах и мат. Ее отказ будет равносилен признанию, что судьба Димитриса ей безразлична, а в случае согласия она будет вынуждена забыть о собственных надеждах и желаниях. Никос подчинит ее, в то время как ее чувства к нему…
Эту мысль она не додумала, изобразила на лице любезную улыбку и легко пожала плечами.
— При такой формулировке как я могу отказаться?
Его лицо смягчилось.
— Примите мою благодарность. Пока вы здесь, считайте себя членом семьи. Все, чем я владею, в вашем распоряжении.
— Мне надо позвонить родителям и сообщить, где я проведу ближайшие несколько недель, — сказала она, гадая, как ее мать отнесется к подобной новости.
— Конечно. К сожалению, в этой комнате нет телефона, но вы можете воспользоваться тем, что у меня в спальне. Дальше по коридору через две двери. — Никос поднялся. — Я вас провожу.
Хочет убедиться, что она не передумает, решила Челси, когда он обошел ее кресло и взялся за ручки. Зря волнуется. В течение ближайшего месяца Димитрис будет ее единственной заботой.
Спальня хозяина дома оказалась не больше и не роскошнее, чем ее собственная. Идеальная чистота, ничего лишнего. Единственное, чего, пожалуй, не хватает, — заботливой женской руки. Телефон стоял на тумбочке у кровати. Никос подкатил к ней кресло, поставил так, чтобы Челси могла легко дотянуться до трубки, и закрепил тормоз.
— Хотите, я сам поговорю с вашими родителями? — предложил он.
Челси энергично замотала головой.
— Нет-нет, не надо. Я просто сообщу им об изменениях в своих планах, чтобы они не ждали открыток.
— О, я совсем забыл, какая вы самостоятельная!
— Да, я не должна спрашивать разрешения, чтобы устроиться на работу, если вы об этом, — согласилась она, чувствуя иронию в его тоне.
Темные глаза внимательно посмотрели на нее.
— Не на работу, — напомнил он. — Вы обещали оказать мне услугу. Если, конечно, не хотите пересмотреть условия.
— Разумеется, нет. — Уж это-то Челси могла утверждать с уверенностью. — С удовольствием побуду с Димитрисом. Он чудесный ребенок.
Никос кивнул.
— Спасибо. Я тоже так думаю, хотя иногда мой сын ведет себя плохо.
— Дети, которые никогда не шалят, по-моему, просто запуганы. Вряд ли Димитрис изобретет что-нибудь особенное, кроме обычных для пятилетнего возраста шалостей. Я и сама проказничала в детстве, если верить маме, — усмехнулась она. — По ее словам, я родилась сущим чертенком. Очень своенравная была.
— Если это значит то же самое, что упрямая, я бы сказал, вы мало изменились. — Улыбка, сопровождавшая это замечание, смягчила иронию. — Уверен, нелегко было справляться с очаровательным златокудрым ангелочком, каким вы, вероятно, были. Особенно когда широко раскрывали невинные синие глаза, как вы это проделываете со мной.
Он стоял так близко, что Челси пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. Как же он красив! Рубашка на груди расстегнута, видны завитки черных волос. Кровь заструилась по ее жилам, как горячее масло.
— Ничего подобного. Я никогда… — слабым голосом запротестовала она и умолкла, заметив, что его улыбка стала еще шире.
— Вот-вот, отлично получается. Вашему очарованию невозможно противостоять!
Челси сделала невольную и безуспешную — из-за тормозов — попытку отъехать подальше, когда он наклонился, погрузил руки в ее мягкие волосы и приподнял ее голову. Поцелуй был не похож на предыдущие, в нем смешались нежность и сдерживаемая страсть, которая зажгла в ней ответное пламя Он длился лишь краткий миг — и оставил ее обессиленной и дрожащей от подавленных эмоций. Когда Никос снова выпрямился, у нее словно язык отнялся.
— Теперь звоните родителям, — распорядился он. — А я пойду сообщу Димитрису хорошую новость.
Никос уже был у двери, когда Челси обрела дар речи. Неудивительно, что ее голос прозвучал так неуверенно.
— Если я правильно поняла, моя работа у вас ничего не изменит в наших… отношениях?
— Если бы вы работали у меня, то ситуация могла бы измениться, — ответил он невозмутимо. — Оплата вашего труда выглядела бы несколько двусмысленно. А так я не вижу причин для нас обоих отказывать себе в удовольствии.
Вы слишком многое принимаете как должное! — хотелось крикнуть ему вслед, но ей хватило ума промолчать. Никос точно знает, что творится у нее в душе. И, вероятно, рассчитывает на то, что она откажется от денег.
Ваш роман не имеет будущего, предупредил тоненький голосок здравого смысла. Один месяц, который быстро пролетит, — вот и все, чего он просит у нее Конечно, можно поставить определенные условия, и он примет их ради сына.
Но она не станет воздвигать между ними преграду. У нее нет сил бороться с собой. Месяц рядом с Никосом — предел мечтаний! Это возможность узнать его так, как знаешь близкого, родного человека. Один месяц. Тридцать дней — и ночей. Конечно, ему придется уезжать ненадолго, но когда он будет здесь…
Телефон! — строго напомнила она себе. Мечтать будешь потом.
Ее соединили сразу. Неудивительно, что связь хорошо налажена. Никосу нужно быть в постоянном контакте с деловыми партнерами как в Греции, так и за ее пределами. Мобильные телефоны не всегда надежны.
Мать сняла трубку после третьего сигнала. Услышав голос дочери, она явно удивилась.
— Я думала, там, куда ты поехала, нет телефона! — заметила она. — На каком ты сейчас острове? Слышно прекрасно.
— Остров называется Скалос, — сообщила Челси.
— Скалос? Никогда не слышала.
— Неудивительно. Это частное владение.
— Вот как? — заинтересовалась мать. — И кто же владелец?
— Судоходная компания Пандроссосов, если быть точной.
— А-а, о ней я точно слышала. А как, скажи на милость, ты сумела затесаться в такие круги?
— Это длинная история. — Челси не собиралась углубляться в подробности. — Дело в том, что мои планы изменились. Ближайшие несколько недель я буду присматривать за маленьким сыном президента компании, пока ему не найдут настоящую няню.
— Ничего себе кульбит, даже для тебя! — Мать добродушно рассмеялась. — Какие же у тебя данные для няни?
Челси хмыкнула.
— Ты бы посмотрела: Димитрис просто ангелочек! И вообще, это всего на месяц.
— А если они никого не найдут? Мать сама займется ребенком?
— У него нет матери. Она погибла, когда он был совсем маленьким. — Челси старалась говорить совершенно бесстрастно — Господин Пандроссос часто уезжает по делам, поэтому и нужна няня.
— Бедный! — Последовала небольшая пауза. — Сколько ему лет?
— Точно не знаю. — Челси помолчала. — Думаю, лет тридцать пять.
— Молод для такой должности, не так ли?
— Мне трудно судить. Здесь это, возможно, обычное дело. — Надо кончать разговор, пока любопытство не завело мать слишком далеко, решила Челси. — Мне пора идти, — сказала она. — Позвоню через несколько дней. Всем привет!
Она положила трубку и с минуту сидела неподвижно, размышляя, что случится, если через месяц не найдется достойная замена Ледре. Возможно, и даже весьма вероятно, что к тому времени страсть Никоса к ней иссякнет. Но ее чувства к нему могут настолько углубиться, что разлука станет невыносима.
Живи сегодняшним днем, и к черту завтра! — решительно приказала она себе. Что бы ни случилось, она справится.
Димитрис влетел в комнату, как пуля, выпущенная из револьвера, забрался к ней на колени, обхватил руками за шею и прижался крепко-крепко.
— Папа говорит, ты будешь моей новой няней! — выпалил он, чрезвычайно довольный. — Давай поиграем в «виселицу».
Челси обняла мальчика, смеясь и качая головой: вот что для ребенка самое главное!
— Сейчас время сиесты.
— Думаю, сегодня мы можем обойтись без нее, — послышался от двери голос Никоса. — Успокойся, Димитрис, и слезай. У Челси нога болит.
— Несильно, — заверила она, когда ребенок послушно спрыгнул на пол. — Кресло мне совсем ненужно.
— Вы останетесь в нем до вечера по крайней мере, — твердо заявил Никос. — Утром придет с визитом доктор и скажет, можно ли без него обойтись.
Синие глаза кокетливо округлились.
— Слушаюсь, сэр!
— Никос усмехнулся.
— Так-то лучше. Люблю, когда меня слушаются.
— Сыграешь с нами в «виселицу»? — с надеждой спросил Димитрис, прежде чем Челси успела подыскать подходящий ответ. — Я тебя научу.
Отец развел руками, показывая всем видом, что смирился со своей участью.
— Дай мне несколько минут. Я должен переодеться.
— Мы будем на моем балконе, — сказала Челси, разворачивая кресло. — Если мне придется торчать в доме, я могу по крайней мере наслаждаться свежим воздухом.
— Я распоряжусь, чтобы опустили навес. — Никос направился к двери. Димитрис со счастливым видом семенил рядом. — Только вы, англичане, способны сидеть на солнце в самое жаркое время дня!
Не успели они добраться до балкона, как появился молодой человек, который сопровождал сегодня с пляжа Челси и Димитриса, и опустил навес, о наличии которого она даже не подозревала.
Димитрис принес еще один карандаш вдобавок к тем двум, которыми они пользовались накануне, и новый блокнот. Челси с умилением смотрела, как он готовит три места для игроков на небольшом столике с мраморной столешницей. Сейчас невозможно поверить, что всего несколько часов назад он был на волосок от смерти. Хорошо, что дети быстро забывают плохое.
Она повернула голову: на балконе появился Никос. При виде его мускулистых бедер, обтянутых голубыми джинсовыми шортами, сердце у нее подскочило. Без официальной одежды он смотрелся так необычно. Внезапно она представила себе на секунду, как бы он выглядел вообще без одежды.
— Готовы играть? — спросила она, надеясь, что голос не выдаст ее тайных мыслей.
— Иначе не пришел бы, — усмехнулся он.
— Я выберу первое слово, — с важным видом объявил Димитрис и принялся рисовать черточки. — В слове шесть букв. За каждую, которую ты угадаешь, можешь нарисовать одну палочку виселицы, — объяснил он отцу. — За каждую неправильную я рисую одну палочку своей виселицы. Если я закончу свой рисунок раньше, чем ты угадаешь слово, я выиграл. Будем играть по-английски, чтобы Челси тоже могла участвовать, — великодушно добавил он.
— Мы должны научить Челси нашему языку, — заметил Никос, глядя ей в глаза. — Тогда между нами не будет недоразумений.
А их и так нет, напрашивался ответ. Его цель достаточно ясна — на любом языке.
— «С», — сказала она наугад и получила довольный кивок от младшего Пандроссоса, нарисовавшего первую черточку с таким энтузиазмом, что карандаш чуть не сломался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16