– Ты никогда не хотела детей. Лишь на этом условии ты согласилась выйти за меня замуж. – Голос его звучал все раздраженнее, он начал размахивать левой рукой. – Даже на свадебном ужине ты заставила меня поклясться, что я никогда не попрошу тебя об этом. Ты теряешь голову, Анна. Мы должны действовать. Необходимо сделать эти обследования, провести тесты. Понять, что происходит. Нужно остановить это! Черт-черт-черт!
Анна отодвинулась на противоположный конец кровати.
– Дай мне еще несколько дней. Должно быть другое решение.
– И какое же?
– Не знаю. Несколько дней. Пожалуйста.
Он снова лег, укрылся простыней с головой.
– Я позвоню Акерманну в следующую среду.
Благодарить не имело смысла: Анна даже не знала, зачем ей эта отсрочка. К чему отрицать очевидное? Болезнь захватывает – нейрон за нейроном – все отделы ее мозга.
Она скользнула под одеяло, оставаясь на безопасном от Лорана расстоянии, и начала размышлять о своем странном нежелании иметь детей. Почему она заставила мужа дать ей эту клятву? Чем тогда руководствовалась? Ответа она не знала. Ее собственная личность становилась для нее загадкой.
Анна мысленно вернулась на восемь лет назад. Ей было двадцать три года, когда она вышла замуж. А что она действительно помнит из того времени?
Усадьба в Сен-Поль-де-Ванс, пальмы, выжженная солнцем трава газонов, смех детей. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть былые ощущения. Круг, растекающийся китайскими тенями по лужайке, косы из цветов, белые руки…
Внезапно из глубин памяти Анны выскользнул газовый шарф: ткань крутанулась перед глазами, разрывая круг, замутняя зелень травы, притягивая свет причудливым танцем.
Вуаль подплыла так близко, что Анна почувствовала кожей фактуру ткани. Шарф лег ей на губы, Анна рассмеялась, но внезапно газ начал заползать ей в горло. Анна судорожно вдохнула, и шарф стремительным движением прилепился к нёбу. И был он уже не из газа – из марли.
Хирургической марли, которая душила ее.
Она закричала в ночи – не издав ни единого звука. Открыла глаза: оказывается, она заснула. И уткнулась ртом в подушку.
Когда же все это кончится? Анна выпрямилась, почувствовала, что снова вспотела. Ощущение удушья спровоцировал тот липкий кусок ткани.
Она встала и пошла в ванную. Нашла на ощупь ручку, вошла, закрыла за собой дверь и только тогда зажгла свет. Потом повернулась к зеркалу над раковиной.
Лицо у нее было в крови.
На лбу – красные полоски, под глазами, у ноздрей, вокруг губ – мелкая труха высохших капелек.
Она было подумала, что поранилась, но, вглядевшись внимательнее, поняла, что это всего лишь носовое кровотечение. Наверное, она инстинктивно попыталась утереться, вот и выпачкалась собственной кровью. Текло сильно – так, что намокла ночная рубашка.
Анна отвернула кран холодной воды, подставила под струю руки, и в раковину потек розоватый ручеек. Внезапно Анну посетило озарение: эта кровь олицетворяла собой ту истину, что пыталась вырваться, высвободиться из глубин ее существа. Секрет, который ее сознание отказывалось разгадывать, формулировать, органическим потоком истекал из ее тела.
Анна подставила лицо под освежающий холод воды, и ее слезы смешались с прозрачными струйками. А она все шептала и шептала бегущей воде:
– Что со мной? Да что же со мной такое?

Часть II
7
Маленькая золотая шпажка.
Так выглядел в его воспоминаниях простой медный нож для разрезания бумаги с резной рукояткой в испанском стиле. Восьмилетний Поль украл его из мастерской отца и спрятался в своей комнате. Он прекрасно помнил, как все тогда было. Закрытые ставни. Удушающая жара. Расслабленность и тишина послеобеденного отдыха.
Конец дня – не хуже и не лучше других.
Разница заключалась лишь в том, что эти несколько часов навсегда перевернули всю его жизнь.
– Что ты прячешь за спиной?
Поль сжал кулак. На пороге стояла его мать.
– Покажи мне, что ты там прячешь.
В ее спокойном голосе прозвучало любопытство. Поль еще сильнее сцепил пальцы. Она пошла к нему, двигаясь в полумраке комнаты: на полу лежали полоски солнечного света, проникавшего через деревянные щели створок. Она присела на край кровати, аккуратно разжала побелевшие от напряжения пальцы Поля.
– Зачем ты взял этот ножик?
Ее лицо оставалось в тени.
– Чтобы защитить тебя.
– Защитить от кого?
Молчание.
– Защитить меня от папы?
Она наклонилась, и ее лицо попало в полосу света – распухшее, покрытое синяками, один глаз с красным белком смотрел на Поля, как светофор. Она повторила:
– От папы, ведь так?
Поль кивнул. Она на мгновение замерла, а потом обняла его, как нахлынувшая на берег волна, но Поль оттолкнул ее: он не хотел ни слез, ни жалости. Сейчас имело значение только будущее сражение. Клятва, которую он дал самому себе накануне вечером, когда отец – вусмерть пьяный – избивал его мать до тех пор, пока она не рухнула без сознания на пол в кухне. Страшный человек обернулся, увидел маленького Поля – тот дрожал от страха, застыв в дверях, – и пригрозил:
– Я вернусь. Вернусь и убью вас обоих!
Вот почему Поль вооружился и теперь ждал возвращения отца, зажав в кулаке нож.
Но Нерто-старший не вернулся. Ни на следующий день, ни через день. По какому-то странному стечению обстоятельств Жан-Поля Нерто прикончили в ту самую ночь, когда он грозился убить свою семью. Его тело нашли два дня спустя, в его собственном такси, рядом с нефтехранилищами порта в Женвилье.
Узнав об убийстве, Франсуаза, его жена, отреагировала более чем странно: вместо того чтобы отправиться на опознание, она захотела поехать на место происшествия и убедиться, что «пежо-504» цел и невредим и у них не будет проблем с компанией такси.
Поль помнил мельчайшие детали: поездку на автобусе до Женвилье; бормотанье оглоушенной матери; собственный страх перед загадочным происшествием и восторг, испытанный в доках. Гигантские стальные конструкции на пустырях, сорная трава и колючий кустарник среди бетонных развалин. Стальные прутья ржавели, как металлические кактусы. Пейзаж из вестерна, похожий на нарисованную пустыню из мультиков.
Под раскаленным небом мать и сын шли мимо складов и на самом краю заброшенной территории, среди серых дюн, увидели семейный «пежо» – машина была наполовину засыпана песком. Полицейские в форме; блестящие на солнце наручники; тихие голоса; ремонтники с грязными руками, суетящиеся вокруг машины…
Ему понадобилось всего несколько мгновений, чтобы понять: отца закололи ножом прямо за рулем, и одна секунда, чтобы заметить через приоткрытую дверцу, как изрезана спинка сиденья.
Убийца сидел сзади, он проткнул отца черезсиденье.
Это зрелище потрясло мальчика, открыв ему тайный смысл события. Накануне он захотел, чтобы его отец умер. Вооружился, рассказал матери, и его признание обрело силу проклятия: какое-то таинственное существо исполнило его желание. Нож был не в его руке, но именно он мысленно отдал приказ о казни.
С этого момента он больше ничего не помнил. Ни похорон, ни стенаний матери, ни денежных трудностей, свалившихся на их семью. Все существо Поля зациклилось на ужасной истине: он – единственный виновник.
Великий распорядитель бойни.
Много позже, в 1987 году, он записался на факультет права Сорбонны. Подрабатывая тут и там, собрал достаточно денег, чтобы снимать в Париже комнату и держаться подальше от матери, которая беспробудно пила. Она всю жизнь проработала уборщицей и с ума сходила от счастья при мысли о том, что ее сын будет адвокатом. Но у Поля были другие планы.
Получив в 1990 году диплом, он поступил в школу инспекторов полиции Канн-Эклюз и два года спустя закончил ее первым в своем выпуске, получив право работать в Центральном бюро по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ЦББНОН), куда мечтали попасть все начинающие сыщики. Храм охотников за наркотиками.
Казалось, его путь был предопределен. Четыре года в центральном отделении или в элитной бригаде, потом – конкурс на должность комиссара. Прежде чем ему исполнится сорок, Поль Нерто получит высокий пост в Министерстве внутренних дел на площади Бово, за золочеными гардинами Большого Дома. Блистательный успех для мальчика из так называемой «неблагополучной среды».
Но Поля карьера не интересовала. У его призвания сыщика была другая подоплека, связанная с давним чувством вины. Пятнадцать лет прошло со дня их с матерью поездки в порт Женвилье, но его все еще мучило раскаяние, он руководствовался единственным желанием – исправить ошибку, замолить грех, вернуть утраченную невинность.
Пытаясь усмирить страхи и тоску, Поль изобрел собственные методики сосредоточения. Поль Нерто стал несгибаемым. В «конторе» его либо ненавидели, либо боялись, либо восхищались им – но никто не любил. Никто из коллег не понимал: непреклонность этого человека, его желание преуспеть – страховочная лонжа, спасательный трос. Способ держать в подчинении личных демонов. Никто не знал, что в правом углу ящика письменного стола Поль Нерто по-прежнему хранит тот самый медный ножик для разрезания бумаги…
Он крепче сжал руль и сосредоточился на дороге.
Какого черта он разворошил все это дерьмо именно сегодня? Дождь повлиял? Или воскресенье – самый тухлый день недели?
По обеим сторонам дороги тянулись черные борозды вспаханных полей. Линия горизонта напоминала последний рубеж обороны, опрокидывающийся в бездну неба. В этом месте не могло случиться ничего, кроме медленного погружения в отчаяние.
Он бросил взгляд на карту, лежавшую на пассажирском сиденье. Ему нужно было съехать с шоссе А-1 на шоссе государственного значения, ведущее в Амьен. Потом десять километров по департаментской дороге 235 – и он на месте.
Чтобы прогнать мрачные мысли, Поль стал думать о человеке, к которому ехал, единственном сыщике, с которым он в принципе не хотел встречаться. Никогда. Поль снял копию с досье в Генеральной инспекции по надзору и мог бы наизусть рассказать всю его биографию…
Жан-Луи Шиффер, родился в 1943 году в Олнэ-су-Буа, Сена – Сен-Дени. В зависимости от обстоятельств, его называли либо Цифером, либо Шухером. Цифером – за привычку «снимать процент» со всех дел, которые он вел; Шухером – из-за репутации беспощадного сыскаря с гривой длинных седых шелковистых волос.
Получив аттестат в 1959 году, Шиффер отправился служить в армию – в Алжир, в гористую местность близ пустыни Сахара. В 1960 году его переводят в столицу этой африканской страны, и он становится офицером разведки, служит в Оперативном подразделении поддержки (ОПП).
В 1963 году Шиффер в звании сержанта возвращается во Францию и поступает на работу в полицию. Сначала – обычным полицейским, позже, в 1966-м, следователем территориальной бригады 6-го округа. Он очень быстро выделился – благодаря врожденному чувству улицы и способности «внедряться». В мае 1968 года он бросается в гущу событий и растворяется среди студентов. В то время он носит хвост, курит гашиш и под шумок записывает в блокнот имена политических заводил.
В ходе столкновения на улице Гей-Люссак, когда бунтари забрасывали служителей порядка камнями, Шиффер спасает жизнь бойцу отряда особого назначения.
Первый акт мужества.
Первое отличие.
Подвиги Шиффера множатся. В 1972 году его переводят в уголовный розыск, он становится инспектором и продолжает совершать героические поступки, не боясь ни стрельбы, ни драк. В 1975-м Шиффер получает медаль за Акт мужества. Кажется, ничто не может остановить его восхождение на самый верх. Тем не менее, после недолгого пребывания в 1977 году в знаменитой Бригаде по борьбе с мафией, его внезапно переводят. Поль обнаружил среди документов рапорт, составленный и подписанный лично комиссаром Бруссаром, с резолюцией на полях: «Неуправляем».
Шиффер находит свою охотничью территорию в 10-м округе, в Первом подразделении уголовной полиции. Отказываясь от любого повышения или перевода, Шиффер двадцать лет царит и правит в Восточном квартале, на участке между бульварами, Западным и Северным вокзалами, устанавливает закон и порядок в турецком квартале и других зонах компактного проживания иммигрантов.
Все эти годы он руководит сетью осведомителей, контролирует азартные игры, проституцию, торговлю наркотиками, поддерживая тесные – «на грани фола», – но весьма эффективные отношения с главами всех преступных сообществ.
Кроме того, Шиффер добивается фантастического уровня раскрываемости в делах, которые ведет.
По мнению самых высоких инстанций, ему и только ему общество было обязано относительным спокойствием, царившим в период с 1978-го по 1998 год в этой части 10-го округа. Жан-Луи Шифферу – исключительный случай! – даже продлевают срок службы на три года, с 1999-го по 2001-й.
В апреле 2001 года полицейский официально уходит в отставку. В его активе: пять наград, в том числе орден «За заслуги», двести тридцать девять арестов и четверо убитых им при задержании преступников. К пятидесяти восьми годам он так и остался простым инспектором, знатоком улицы, хозяином одной и той же территории.
Таким был Шухер.
Цифер появляется на сцене в 1971 году, когда сыщика замечают за избиением проститутки на улице Мишодьер в квартале Мадлен. Расследование внутреннего отдела и полиции нравов заканчивается, практически не начавшись. Ни одна девушка не желает давать показания против инспектора с серебряными волосами. В 1979 году регистрируется новая жалоба. Поговаривают, что Шиффер «крышует» проституток на Иерусалимской улице и улице Сен-Дени.
Новое расследование, новая неудача.
Цифер умеет прикрывать свои тылы.
Серьезные проблемы начинаются в 1982 году. Крупная партия героина исчезает из комиссариата Бон-Нувель после разгрома сети турецких дилеров.
Имя Шиффера у всех на устах. За ним устанавливают наблюдение, но год спустя расследование прекращают. Нет ни доказательств, ни свидетелей.
Проходят годы, возникают новые подозрения. Процент от рэкета, азартных игр и букмекерства, делишки с воротилами из квартала, сутенерство… Старый легавый прогнил насквозь, но никому не удается его уличить. Шиффер «держит» свой сектор, и держит крепко. Следователям из отдела внутренних расследований отказывают в помощи даже бывшие коллеги Шиффера – полицейские.
В глазах всех Шиффер – это прежде всего Шухер. Герой, защитник общественного порядка.
Последняя ошибка едва не погубила Шиффера. Октябрь 2000 года. На рельсах Северного вокзала найдено тело турка-нелегала Газиля Гемета. Накануне Гемет, заподозренный в торговле наркотиками, был арестован лично Шиффером. Сыщика обвиняют в «преднамеренной жестокости», но он заявляет, что освободил подозреваемого прежде, чем истек срок задержания, – что совершенно не в его духе.
Умер ли Гемет от побоев Шиффера? Вскрытие не дает ответа на этот вопрос – поезд в 8.10 ужасно изуродовал труп. Но повторная экспертиза находит следы странных «повреждений», наводящих на мысль о пытках. Кажется, что на сей раз Шиффе-ру не отвертеться от тюрьмы.
Тем не менее в апреле 2001 года прокуратура снова отказывается от преследования. Что же произошло? Кто помог Жан-Луи Шифферу? Поль говорил с офицерами из отдела внутренних расследований, но они не захотели отвечать: все это было слишком омерзительно. Несколько недель спустя Шиффер лично пригласил их на «отвальную».
Продажный негодяй и горлопан.
Вот с этим-то мерзавцем и предстояло встретиться Полю.
Съездная дорога на Амьен вернула его к реальности. Он перебрался с автобана на национальную, ему оставалось проехать несколько километров до указателя на Лонжер.
Вскоре Поль добрался до городка, но останавливаться не стал и вырулил на шоссе, ведущее в залитую дождем долину. Он ехал мимо блестящих от воды зарослей высокой травы, и внезапно его осенило – он понял, почему думал о своем отце по пути к Жан-Луи Шифферу.
Счетовод был в каком-то смысле отцом всех сыщиков. Полугерой-полудемон, он воплощал в себе лучшее и худшее, жестокость и продажность, Добро и Зло. Отец Основатель, Великое Все, и Поль восхищался им против своей воли, как восхищался – ненавидя – своим жестоким отцом-алкоголиком.
8
Поль с трудом удержался от смеха, увидев здание, которое искал. Крепостная стена и две башенки-колокольни делали дом престарелых для бывших полицейских в Лонжере похожим на тюрьму.
По другую сторону стены сходство еще больше усиливалось. Во дворе в форме подковы стояли три корпуса с черными проемами галерей. Несколько человек играли под дождем в петанк. Все они были в спортивных костюмах и напоминали заключенных всех тюрем на свете. Неподалеку трое полицейских в форме, приехавшие навестить родственников, успешно играли роль надзирателей.
Поль оценил иронию момента. Богадельня в Лонжере, содержавшаяся на средства Национального общества взаимопомощи полицейских, была самым большим домом престарелых во Франции.
1 2 3 4 5 6