В нижнем тоннеле смрад стоял совершенно невыносимый. От едких испарений слезились глаза и ныли едва затянувшиеся раны. Проводник зажег цилиндрический, оправленный в металлическую сетку фонарь. Уж не знаю, что там горело – спирт, керосин или какое-нибудь масло, но света хватало только на то, чтобы разглядеть кончики пальцев вытянутой руки. Затем он сбросил один из своих сапог – высокий, почти до паха – и, как журавль стоя на одной ноге, передал его мне. И как раз вовремя – моя собственная обувь грозила вот-вот развалиться. А как же он сам, интересно? Неужели собирается босиком шлепать по этой гадости? Но он поступил иначе – кошкой вспрыгнул мне на спину и расстался с другим сапогом.
Ладно, пусть едет. Мне не жалко. Лишь бы дорогу указывал. Потом посмотрим, кто сверху будет.
Его сапоги здорово меня выручили. Уж не знаю, из чего они были сделаны, но сухими остались до самого конца путешествия в клоаке. Когда я наконец увидел впереди пятно тусклого света и почувствовал на лице дуновение свежего ветерка, поток смешанных со смертельным зельем нечистот уже достигал моих бедер, а дохлые крысы плавали в нем, как клецки в супе.
Последняя преграда представляла собой мощную решетку, облепленную всякой засохшей дрянью. Многозубый запор с лязгом отскочил, едва мой седок вставил витой стержень в железное кольцо, вделанное в стену. От решетки до него было шагов пять. Хитрый замок – снаружи не откроешь.
Не доходя до устья коллектора, уже при ясном свете, проводник придержал меня. Показав три пальца, он серией быстрых жестов изобразил вооруженного человека. Значит, выход охраняют по меньшей мере трое. Хорошенькое дельце! Опять мордобой намечается.
Как умел, я задал ему вопрос на языке глухонемых: «Поможешь?», но он, все так же оценивающе глядя на меня, решительно отмежевался.
Ну и черт с тобой! Обойдусь. Бесцеремонно сбросив седока на сухое место, я подобрался поближе к выходу из тоннеля. Шум моих шагов заглушал грохот потока, низвергавшегося во вместительный отстойник, содержимое которого было густым, маслянистым и черным, как мазут. На поверхности этой жижи ясно отражались фигуры трех стражников, стоявших на берегу чуть повыше меня. Располагались они, надо сказать, тактически грамотно. Двое – шагов на десять вправо от порученной их охране дыры, третий – настолько же влево. Пока будешь заниматься той парочкой, их товарищ всегда успеет выстрелить или вызвать подмогу. Эх, имей я толкового напарника…
Ну да ладно. Не торчать же здесь вечно. Встав рядом с проводником, я разулся. Один сапог вернул хозяину, а другой до краев наполнил адским коктейлем из отравленного потока. Смертельной опасности он еще не представлял, но глаза и слизистые оболочки мог сжечь запросто.
Выскочив из своей норы, как чертик из табакерки, я швырнул сапог в одиноко стоявшего стражника, а сам бросился на двух других. Бежать пришлось вверх по крутому склону, и поэтому вместо трех прыжков я сделал все пять. Каждый из них запечатлелся в моем сознании, словно кадры замедленной киносъемки.
Первый прыжок. Сапог еще в полете. Меня заметили, но действенно отреагировать пока не успели.
Второй. Стражник, в которого брошен сапог, вскидывает руки, не то защищаясь от неожиданного подарка, не то собираясь ловить его. Двое других потянулись к оружию.
Третий. Сапог попадает стражнику в грудь, и тот с ног до головы окатывается едким душем. Его товарищи вcкидывают свои фузеи. Кремневое ружье, заменившее мушкет в XVII–XIX вв.


Четвертый. Сапог свою задачу выполнил, опасность слева не угрожает. Зато справа два ствола смотрят мне прямо в лицо.
Пятый. За мгновение до выстрелов я кувырком кидаюсь на землю. Белые шарики уносятся в сторону, а я всей своей массой, помноженной на приличное ускорение, сбиваю стрелков с ног. Все! Финиш! Лежите, ребята, не дергайтесь, пока я добрый.
Проводник мой тем временем тоже выбрался на бережок, приблизился к ослепленному стражнику, которого боль заставила принимать самые невероятные позы, и ногой отшвырнул его оружие подальше. Принял, так сказать, посильное участие в боевых действиях.
И опять я оказался в глупейшем положении. Меня, видавшего виды волка, вели как собачонку на поводке, и я даже не пробовал огрызаться. И, главное, шли мы совсем не туда, куда вроде бы полагалось идти беглецам – подальше от города, в глушь, – а в противоположном направлении, к бастионам, уже обозначившимся на горизонте. Такой маневр не мог не озадачить меня.
Несколько раз я дергал моего проводника за одежду и многозначительно тыкал большим пальцем себе за спину, но он лишь ухмылялся, продолжая энергично следовать прежним курсом. При этом он тщательно обходил открытые места, придерживаясь лощин и густых зарослей какого-то полузасохшего злака. Он не забывал ободрять меня, очень забавно изображая жевательно-глотательные движения, ожидающие нас впереди, а также долженствующее наступить после этого чувство желудочного удовлетворения.
Зачем, спрашивается, я иду за этим клоуном? Кругом вольная воля или по крайней мере ее видимость. Ни люди, ни животные поблизости не обретаются. Обозримое пространство похоже на вспаханное, но заброшенное поле, только плуг, совершивший это благое дело, имел, надо думать, космические размеры: лес на склонах ближайшей борозды кажется гребенкой побуревшего жнивья. Затеряться в подобном пейзаже сущий пустяк. Сбежать, что ли? Прямо сейчас. Босому, натощак, в истлевшем тряпье. Нет, подожду. Надеюсь, еще не поздно.
Когда стена города оказалась от нас на таком расстоянии, что стали различимы покрывавшие ее поверхность замысловатые узоры – не то каббалистические знаки, не то следы давней осады, – мы спустились в неглубокую извилистую канаву и дальнейший путь продолжили ползком. В ста шагах от цели (если только стена была этой целью) среди заросших мхом и кустарником развалин, уже почти утративших всякое сходство с искусственным сооружением, нас дожидалась заранее припрятанная одежда, обувь и еда. Здесь же, как я вскоре понял, мы должны были неопределенно долгий срок дожидаться кого-то или чего-то.
Проводник мой времени даром не терял. Едва я успел переодеться и утолить голод, как он стал задавать мне вопросы – вернее, один-единственный вопрос, но на разных языках. Знал он их, надо признать, немало, но на Тропе встречаются полиглоты и позаковыристей. Временами отдельные слова казались мне смутно знакомыми, но общий смысл фразы оставался за пределами разумения. Взаимопонимание было достигнуто лишь после того, как мой визави добрался до языка лукавого племени урвакшей, давно утративших свою родину и промышлявших в разных мирах Тропы торговлей, соглядатайством, а нередко и разбоем.
– Какие побуждения привели тебя в наши пределы, добрые или злые? – приблизительно так понял я смысл первого вопроса.
– Случай. – Я долго подыскивал подходящее слово, поскольку успел основательно подзабыть язык урвакшей.
– Откуда ты родом и как прозываешься?
– Я странствую так давно, что уже позабыл родную страну. – Такой ответ избавлял меня от лишних расспросов. – В краю, из которого я попал сюда, меня звали Вахикештара, что означает: Пожиратель Рыбьих Потрохов. Есть у меня и другие имена. Артем, Клайнор, Метч, Эджер, Схинай…
– Достойному мужу приличествуют достойные имена. Меня ты можешь называть просто Хавр. Хавр Развеселый, если угодно. Я полноправный обитатель этого города, хотя и стал таким уже в зрелые годы. Жить за стенами имеет право только тот, кто там родился. Но для меня было сделано исключение. Надеюсь, то же самое ожидает и тебя.
– Не люблю исключений, – сдержанно ответил я. – И в этом городе задерживаться не собираюсь. Скорее всего я даже не войду в него.
– Позволь узнать, а куда же ты денешься?
– Пойду куда глаза глядят. Должны же здесь быть такие места, где на людей не охотятся с… огненными копьями. – На языке урвакшей не существовало слово «огнемет».
– Вокруг ты найдешь много всяких любопытных мест. Но, насколько мне известно, среди них нет ни одного, где человек бы чувствовал себя в безопасности. Особенно – чужак. Сомневаюсь, что ты сможешь перевалить через те холмы. – Он махнул рукой куда-то назад. – Самым разумным для тебя будет вернуться вместе со мной в город.
– Повторяю, я попал сюда случайно. Зачем тебе удери живать меня? Поступай как знаешь, а я пойду своей дорогой.
– Тут нет твоей дороги.
– Тут нет, – согласился я. – Но за пределами вашего мира она существует.
– Никогда не говори такого при горожанах. За пределами нашего мира существует одна только Изнанка. Попасть туда не так уж сложно, но это гораздо хуже, чем живьем лечь в могилу. Постарайся запомнить эти слова.
– Не говори загадками.
– Разве мои слова кажутся тебе загадкой? Боюсь, ты еще не в состоянии понять все хитросплетения нашей жизни.
– Может быть. Тогда хотя бы объясни мне, чего ради мы сидим в этой куче мусора?
– Нам необходимо пробраться за стены. Здесь оставаться опасно. Я жду удобного момента.
– Разве нас не впустят в ворота?
– Меня, возможно, и впустят. Хотя потом и не миновать неприятностей. Тебя же непременно постараются убить.
– За что? Почему меня преследуют с таким ожесточением? Зачем вам моя кровь?
– Ты не понимаешь вещей настолько очевидных, что мне даже трудно объяснить их. Коренные жители могли бы воспринять твой вопрос как грубую издевку. Но я сам пришлый здесь и могу как-то понять твое недоумение. Когда случается… Сокрушение… или Перемежевка, называй как знаешь, в наш мир проникают порождения Изнанки. Они могут быть чем угодно: свирепым зверьем, неизлечимым мором, ордами кровожадных дикарей, всякой нежитью, жуткими явлениями, которым и названия даже не подберешь. Однажды, еще до возведения стен, это была прекрасная женщина, но сколько горя она принесла. Поэтому мы беспощадны к любым исчадиям Изнанки, даже самым невинным с виду. Всю дрянь, проникающую в наш мир, мы уничтожаем огнем и травилом.
– И вы уверены, что это идет на благо? – Из его слов я понял, что катаклизм, забросивший меня в эту страну, называется Сокрушением. И в понимании горожан я отнюдь не его жертва, а некое, так сказать, побочное проявление. Вроде как один из мелких бесов, сопровождающих пришествие Сатаны.
: – Вне всяких сомнений, – ответил он, ловко поигрывая ножом, которым недавно резал то, что здесь считается пищей. – Вокруг города расстилается огромная страна, чье население считает Сокрушения едва ли не благодатью и никак не борется с их последствиями. Знал бы ты только, что там творится. Хаос, дикость, беззаконие, насилие, злое чародейство. Люди, перемешавшись с перевертнями, сражаются друг с другом и с безмерно расплодившимися чудовищами. Многие сами уже давно перестали быть людьми. Сокрушения, поражающие этот край, куда более грандиозны и разрушительны, чем здесь. Еще ребенком мне приходилось спасаться и от стай гигантских росомах, и от легионов всепожирающих насекомых. Почти все мои сестры и братья умерли от неведомых болезней, а те, кто выжил, переродились в жутких монстров. Однажды граница разрушения прошла через наш дом. Видел бы ты, какие мрачные чудеса могут сопутствовать этому явлению. И тогда я сказал себе – все! Такая жизнь не для меня. Лучше быть последним метельщиком в городе, чем повелителем перевертней вне его стен.
– Значит, для тебя я по-прежнему остаюсь врагом? – Трудно было подыскивать нужные слова в этом языке полунамеков, предназначенном не столько для выражения мыслей, сколько для сокрытия их истинного смысла. – Порождением той самой неизвестной мне Изнанки? Зачем же тогда ты взялся помогать мне?
– Ну, например, меня могли об этом попросить, – загадочно улыбнулся Хавр.
– Кто? Туземцы, у которых я отбирал рыбу?
– И кроме того… – Безо всякой видимой причины он внезапно ударил меня ножом в руку, чуть повыше ладони, туда, где под кожей бился пульс. – …Кроме того, ты можешь здесь кое-кому помочь.
– Зачем ты это сделал? – Я машинально глянул на свое запястье, еще хранившее легкую белую вмятину, оставленную стальным лезвием.
– Ты обиделся? – опять ухмыльнулся он. – Разве я причинил тебе вред или хотя бы боль? Тот кинжал, который ты получил в подарок, имел один коварный секрет. Рукоять откована таким образом, что непременно изранит любую обхватившую его ладонь. Я специально держу такие штучки на видном месте. Как приманку для коварных друзей. А у тебя даже царапины не осталось. Отправляясь на последнюю встречу с тобой, я надел специальную одежду, защищающую от травила. Только благодаря ей я уцелел. Ты же барахтался в растворе травила, как ребенок в купели. И огонь для тебя не помеха. С людьми, даже вооружейными, ты расправляшься, как паук с мухами. Ты первое исчадие Изнанки, счастливо миновавшее все уготовленные ему ловушки.
– Опять ты про свою Изнанку! Да я про нее и слыхом не слыхивал. Ты путаешь меня с кем-то.
– Нет, не путаю. – Его глаза вдруг опасно блеснули. – Скажи, есть способ убить тебя?
– Даже если и есть, не надейся, что я тебе его открою! – огрызнулся я.
– Может быть, ты и в самом деле человек, но человек необыкновенный. Было бы в высшей мере глупо потерять тебя. Ты сумеешь принести городу огромную пользу.
– Ты так уверен в этом? – Мое раздражение не проходило.
– Конечно. Ты ведь говорил о каком-то своем пути?
– Говорил. Это главная цель моей жизни. Потому-то я и не могу остаться здесь.
– Не остаться. Задержаться. Пойми, как бы ни был ты силен и ловок, тебе не уйти далеко от города. Ты даже не подозреваешь, какие опасности подстерегают путников в этой стране, а особенно в Окаянном Краю и Приокоемье. Самое коварное Сокрушение не может сравниться с тем, что там считается чуть ли не обыденным делом. Мало кто знает об этом больше моего. Если ты послужишь городу, я послужу тебе.
– От лица кого ты говоришь? Если ты представляешь городскую власть, все можно было бы обделать намного проще, без лишней беготни и потасовок. А если за тобой никто не стоит, так и выражайся. Помоги, дескать, мне, а потом, быть может, я выручу тебя.
– Сейчас ты просто не в состоянии понять суть моих побуждений. Ты очень мало знаешь о нас. Тебе нужно оглядеться, обжиться. Для этого понадобится какой-то срок. Не нужно только торопиться. – Говоря так, он все время оглядывался то на окрестные пространства, то на городскую стену, то на небо.
– Не стоит меня уговаривать, как несмышленое дитя. Я всегда был довольно понятливым и, думаю, очень скоро дойду до всего своим умом. Но, если ты просветишь меня кое в чем, возражать не стану. Интересно, как ты сумел обнаружить меня в подземелье? Да и не один раз. Зачем подложил кинжал с режущей ручкой? Испытать меня хотел? Значит, заранее знал, что я не совсем обычный человек. От кого узнал? Кто попросил тебя помочь мне? Как ты выведал, что меня будут выкуривать из канализации травилом, – так, кажется, вы называете эту дрянь? Где раздобыл ключи от решетки? Для чего ведешь обратно в город? Похоже, ты наперед знаешь, как я поступлю в следующий раз, хотя я сам этого еще не знаю. Кто ты – колдун, предсказатель, ясновидец? Зачем я тебе нужен? И это еще не все вопросы, которые накопились у меня, Хавр Развеселый! Пока я не получу на них ответа, клянусь, даже пальцем для тебя не пошевелю.
– Я уже сказал: не торопись. Не все сразу. Даже многие из тех, кто родился и вырос в этом мире, не способны разобраться в его противоречиях. Кроме того, я недостаточно хорошо владею этим языком, чтобы выражаться предельно ясно. Потерпи немного, и ты узнаешь все, что тебя интересует, или все, что сможешь понять. А теперь помолчим. Мне нужно сосредоточиться. Мы и так уже заболтались. В этом городе каждый живет от Срока до Срока и никогда не может быть уверен в своем будущем. Мой Срок еще не близок, но он неотвратимо приближается. Время уходит, как кровь из раны. Сейчас моя, а значит, и твоя жизнь во многом зависит от удачи. – Он умолк и некоторое время спустя прошептал, обращаясь уже не ко мне, а к кому-то совсем другому: – О, Предвечные, повелители Исконников и перевертней, вспомните обо мне…
Лежа безо всякого дела в колючих кустах, под прикрытием древних камней, я развлекался тем, что, уподобив свой мозг ристалищу, стравливал на нем свой инстинкт (или предчувствие, если угодно) со своей же логикой. Инстинкт гнал меня назад, на опасный, но вольный простор. Логика советовала последовать вслед за Хавром в город. В конце концов победу с незначительным преимуществом одержала именно она. Решающий довод был таков: Хавр знает намного больше, чем говорит, и эти сведения из него нужно вытянуть любой ценой. Постигнув природу Сокрушения и тайны пресловутой Изнанки, я, быть может, сумею без особых трудностей выбраться из этого мира. Как говорил мой дядя, гостиничный швейцар: не найдя входа, нечего искать и выход.
Хавр вел себя как-то чудно.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Тропа - 5. Бастионы Дита'


1 2 3 4 5 6