Соседом Якова стал военнопленный капитан Рене Блюм – сын председателя Совета министров Франции Леона Блюма.
Специальным приказом на коменданта лагеря полковника фон Вахместера возлагалась персональная ответственность за советского пленного. Джугашвили не разрешалось получать продовольственные посылки и письма, что разрешалось заключенным полякам, французам, англичанам, которые получали даже денежное довольствие. По решению собрания польские офицеры ежемесячно выделяли Якову продовольствие.
Продолжая пропагандистскую кампанию воздействия на советских людей, фашисты распространяли даже буклеты, где были и фотографии Я. Джугашвили. В одном из них с 54 фотографиями две посвящались Якову с комментарием: «Даже сын Сталина, старший лейтенант Джугашвили бросил это бессмысленное сопротивление». «Командиры и бойцы Красной Армии! Взгляните на эти картины из германских лагерей военнопленных! Такова действительность в германском плену! Фотографии не лгут! А лгут ваши комиссары! Прекратите бессмысленное сопротивление! Переходите к нам! Эти ваши товарищи прекратили бессмысленную войну против мощной, непобедимой германской армии. Даже сын Сталина, старший лейтенант Джугашвили, бросил это бессмысленное сопротивление…»
Есть основания предположить, что в это время наступил новый период более интенсивной обработки Джугашвили. В качестве основного средства давления Якову стали предъявлять листовки, газеты, где были сфабрикованы его заявления. Об этом свидетельствует бывший польский поручик Мариан Венцлевич: «4 мая 1942 года трое вооруженных автоматами охранников во главе с капитаном ввели в наш барак пленного в советской военной форме. Этот тщательно охраняемый пленный и был старший лейтенант Джугашвили. Мы сразу узнали его: без головного убора, черноволосый, точно такой же, как на фотографии, помещенной в фашистской газете… Несколько раз мне удавалось встретиться с Яковом с глазу на глаз. Он рассказывал о том, что никогда не делал немцам никаких заявлений, и просил, что если ему больше не придется увидеть своей Родины, сообщить отцу, что он остался верен воинскому долгу. Все, что состряпала фашистская пропаганда, – ложь».
Подтверждает это также бывший польский военнопленный капитан Александр Салацкий: «Во время пребывания в Любеке Джугашвили сблизился и подружился с поляками. К его близким друзьям относились поручик Кордани, свободно говоривший по-русски, поручик Венцлевич и поручик Мысловский. Мы обсуждали разные темы, играли в карты, шахматы… Рассказывая о своих трагических переживаниях, он подчеркивал, что никогда не изменит Родине, что заявления немецкой прессы ничем не прикрытая ложь. Он верил в победу Советского Союза».
Вскоре группа польских офицеров предприняла попытку совершить побег. Их постигла неудача. Яков был вывезен в лагерь смерти Заксенхаузен и помещен в отделение, где находились пленные, являвшиеся родственниками высокопоставленных, руководителей союзных стран антигитлеровской коалиции.
Лагерь был самым тяжелым из всех существовавших для пленных. В его стенах погибло 100 тысяч советских граждан. Наиболее вероятно, что делалась ставка оказать давление, сыграть на чувствах Верховного Главнокомандующего, чтобы он обратился к гитлеровскому руководству с просьбой вернуть пленного сына.
В этом плане жизнь Якова, о плене которого, конечно, знал Гитлер, Неожиданно стала зависеть от плачевно закончившейся для немцев Сталинградской битвы. Ход событий сложился так, что Яков занял особое место в планах Гитлера по сведению счетов с теми, на кого он хотел переложить ответственность за поражение. С ним он, видимо, связывал надежды обмена фельдмаршала Фридриха Паулюса (участника 1-й и 2-й мировых войн, одного из главных авторов плана «Барбаросса», командующего армией, отдавшего под Сталинградом приказ своим войскам о прекращении сопротивления и сдаче в плен) на Якова Джугашвили.
Мог ли Сталин пойти на это? Советовался ли он с кем-то по этому вопросу? Или принял решение сам? Узнать трудно. Официальный ответ, переданный через председателя шведского Красного Креста графа Бернадотта, гласил: «Солдата на маршала не меняю».
Такое решение, было приговором не только пленному лейтенанту Джугашвили, но и многим другим советским воинам, находящимся в гитлеровских застенках.
До нас дошел официальный документ, составленный бывшими узниками о его смерти и хранящийся в архиве мемориала лагеря Заксенхаузен: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безвыходное свое положение. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что „нет военнопленных – есть изменники Родины“. Возможно, это и подтолкнуло его на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 года Яков отказался войти в барак и бросился в мертвую зону. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно.
И тогда труп бросили на проволочный забор, находившийся под высоким напряжением. «Попытка к бегству», – рапортовало лагерное начальство. Останки Якова Джугашвили были сожжены в лагерном крематории…»
Вот что вспоминает о кончине Якова офицер СС Конрад Харфик, дежуривший в этот день при ограждении лагеря: «Джугашвили пролез через проволоку и оказался на нейтральной полосе. Затем он поставил ногу на следующую полосу колючей проволоки и одновременно левой рукой схватился за изолятор. Отпустив его, схватился за электрический провод. Мгновение он стоял неподвижно с отставленной назад правой ногой, грудью вперед, закричав: „Часовой! Вы же солдат, не будьте трусом, застрелите меня!“ Харфик выстрелил из пистолета. Пуля попала в голову… Смерть была мгновенной.
В заключении о смерти Джугашвили, сделанном врачом дивизии «Мертвая голова», говорится: «14 апреля 1943 года, когда я осмотрел пленного, я констатировал смерть пленного от выстрела в голову. Входное пулевое отверстие расположено в четырех сантиметрах ниже уха, сразу же под скуловой дугой. Смерть должна была наступить немедленно после этого выстрела. Очевидная причина смерти: разрушение нижней части мозга».
И, наконец, обратимся к письму Гиммлера Риббентропу от 22 апреля 1943 года, хранящемуся в отделе трофейных документов Национального архива США, в котором сообщается, что «военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был расстрелян при попытке к бегству из особого блока „А“ в Заксенхаузене, близ Ораниенбурга».
Но на все ли эти вопросы дают ответ цитируемые тексты? Почему Я. Джугашвили отказался войти в барак? Почему он предпочел смерть от пули часового? Кто, кроме него, находился в этот момент в бараке? Был ли этот случай известен на Родине?
В воспоминаниях бывшего военнопленного Александра Салацкого, опубликованных в первом номере «Военно-исторического обозрения» за 1981 год в Варшаве, говорится, что «в бараке, кроме Якова и Василия Кокорина, содержались еще четыре английских офицера: Уильям Мерфи, Эндрю Уолш, Патрик О'Брайсн и Кушинг. Отношения между ними были напряженными.
То, что англичане вытягивались перед немцами по стойке «смирно», было в глазах русских оскорбительным, признаком трусости, о чем они не раз давали понять. Отказы русских отдавать честь немецким офицерам, саботирование распоряжений и открытые вызовы доставляли англичанам много неприятностей. Англичане часто высмеивали русских за их национальные «недостатки». Все это, а может, еще и личная неприязнь приводили к ссорам.
Атмосфера накалялась. В среду 14 апреля 1943 года после обеда произошла бурная ссора, перешедшая в драку. Кушинг бросился на Якова с обвинениями в нечистоплотности. В конфликт ввязались все остальные заключенные. О'Брайен со злобной миной встал перед Кокориным и обозвал его «большевистской свиньей». Кушинг также обозвал Якова и ударил его кулаком по лицу. Именно этого последний пережить не мог. Для него это явилось кульминационной точкой пребывания в плену. Его можно понять. С одной стороны, сын самого Сталина, постоянно оказывавший сопротивление, несмотря на наказания, с другой – пленный, заложник, чье имя стало мощным элементом в дезинформации. Что могло ждать его, если даже он был бы освобожден и отправлен в СССР?
Вечером Яков отказался войти в барак и потребовал коменданта, а после отказа свидания с ним с криками: «Застрелите меня! Застрелите меня!» – внезапно бросился в сторону забора колючей проволоки и бросился на нее. Сработала сигнализация, и зажглись все прожектора на сторожевых башнях…»
Гитлеровцы скрыли смерть Якова Джугашвили. Даже мертвый он по-прежнему был им нужен. Можно предположить также, что они боялись, что последуют ответные действия по отношению к пленным немцам, находящимся в СССР.
После капитуляции фашистской Германии многие документы, связанные с пребыванием в плену Я. Джугашвили, попал» в руки англо-американской группы и были скрыты от общественности на многие годы. С какой целью? Была ли сделана в очередной раз попытка использовать как-то Я. Джугашвили в своих интересах или были другие, более гуманные мотивы? Не дает окончательного ответа на этот вопрос, хотя и подтверждает одну из причин смерти Якова, письмо чиновника Британского МИДа Майкла Вайнена от 27 июля 1945 года коллеге в США: «Наше мнение по этому случаю таково, что следует отказаться от намерения проинформировать об этом маршала Сталина. Несомненно, было бы плохо обращать внимание на то, что смерть сына вызвана англо-русской ссорой».
Причастны к скрытию сведений и американские официальные органы. Если обратиться к делу Т-176, хранящемуся в Национальном архиве США, то мы найдем несколько интересных Документов, среди которых телеграмма от 30 июня 1945 года исполняющего обязанности государственного секретаря США Грю послу США в СССР Гарриману: «Сейчас в Германии объединенная группа экспертов государственного департамента и британского министерства иностранных дел изучает важные германские секретные документы о том, как был застрелен сын Сталина, пытавшийся якобы совершить побег из концлагеря. На сей счет обнаружено: письмо Гиммлера к Риббентропу в связи с данным происшествием, фотографии, несколько страниц документации. Британское министерство иностранных дел рекомендовало английскому и американскому правительствам передать оригиналы указанных документов Сталину, а для этого поручить английскому послу в СССР Кларку Керру информировать о найденных документах Молотова и просить у Молотова совета, как наилучшим образом отдать документы Сталину. Кларк Керр мог бы заявить, что это совместная англоамериканская находка, и презентовать ее от имени британского министерства и посольства США. Есть мнение, однако, что передачу документов следует произвести не от лица нашего посольства, а от госдепартамента. Суждение посольства о способе вручения документов Сталину было бы желательно знать в госдепартаменте. Вы можете обратиться к Молотову, если сочтете это полезным. Действуйте сообща с Кларком Керром при наличии у него аналогичных инструкций».
Однако через три недели американский посол в Москве получил указание не сообщать информацию. 5 июля 1945 года немецкие документы были отправлены в Вашингтон. После рассекречивания их в 1968 году к делу была подшита справка: «После более тщательного изучения этого дела и его сути Британское министерство иностранных дел предложило отвергнуть первоначальную идею передачи документов, которые по причине их неприятного содержания могли огорчить Сталина. Советским должностным лицам ничего не сообщили, а государственный департамент информировал посла Гарримана в телеграмме от 23 августа 1945 года, что достигнута договоренность не отдавать документы Сталину».
Такая постановка вопроса на многие десятилетия скрыла от человечества судьбу одного из миллионов советских военнопленных, погибших вдали от Родины.
Документы не были переданы. Но Сталин и без них знал о судьбе своего сына.
Писатель И. Ф. Стаднюк, беседовавший по этому поводу с В. М. Молотовым, рассказал автору, что Сталин первоначально узнал о плене Якова из сообщений немецкого радио, а потом – из листовок.
Не зная, возможно, подробностей, Сталин владел определенной информацией о пребывании Якова в плену.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях приводит следующий разговор с ним:
«– Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?
На этот вопрос он ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:
– Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.
Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагиваясь к еде».
Сталин также знал и о смерти сына. В 1945 году советская администрация в Германии направила ему телеграмму, в которой на основании показаний бывшего немецкого военнопленного-антифашиста сообщалось о месте захоронения Якова. Сталин на телеграмму не отреагировал.
О гибели сына Сталин знал намного раньше. Притом довольно точно даже о времени – весна 1943 года.
«В конце августа я говорила из Сочи с отцом по телефону – пишет С. Аллилуева в книге „Двадцать писем к другу“. – Юля стояла рядом, не сводила глаз с моего лица. Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: „Яша попал в плен“. И прежде, чем я успела открыть рот, добавил: „Не говори ничего его жене пока что…“
Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то умышленно «выдал» и «подвел», и не причастна ли к этому Юля… Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он сказал мне: «Яшина дочка пусть останется пока у тебя… А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет в этом разобраться…»
Юля была арестована в Москве осенью 1941 года и пробыла в тюрьме до весны 1943 года, когда «выяснилось», что она не имела никакого отношения к этому несчастью, и когда поведение самого Яши в плену наконец-то убедило отца, что он тоже не собирался сам сдаваться в плен…»
Когда Яков Джугашвили исчез, Генеральный штаб направил в войска специальную директиву по проведению поиска. Специальные группы проводили работу в районе линии фронта, а также в тылу. Впоследствии для вызволения его из плена стали засылаться диверсионные группы, направление которых, видимо, было прекращено из-за невозможности осуществить подобную операцию. Долорес Ибаррури в своих мемуарах, вышедших в Барселоне в 1985 году, сообщила, что в сентябре 1942 года был сформирован и переброшен через линию фронта специальный отряд, в составе которого было трое испанцев. Отряд этот вскоре погиб. По этому поводу Д. А. Волкогонов писал, что в «СССР этот факт не нашел ни подтверждения, ни опровержения».
Во время войны и особенно после в СССР и за рубежом возникло много легенд о судьбе Якова. Какое-то количество их «дожило» до наших дней.
«В конце войны я был на Третьем Украинском фронте, – пишет Л. Т. Чернявский, старший лейтенант из Гомеля. – Работал помощником военного коменданта железнодорожного участка и станции Варна. Вскоре после Победы, в мае – июне 1945 года, в одном из номеров газеты на болгарском языке я прочитал коротенькую хроникерскую заметку о том, что в германских газетах опубликовано, по тарифу объявления, обращение генералиссимуса Сталина о том, что он просит за крупное денежное вознаграждение (миллион западногерманских марок) сообщить ему достоверные сведения о судьбе артиллерийского офицера, военнослужащего Якова Джугашвили. Какая это была газета, я сейчас не помню. Читал я в то время много газет, но чаще всего – „Отечествен фронт“, „Работническо дело“, „Земеделско знаме“. Достоверен ли этот факт или это газетная утка, каких в то время вылетало в газетах очень много?»
«Я не верю, – пишет О. Максимчук из Ивано-Франковска, – что Яков Сталин погиб в концентрационном лагере, по следующей причине.
Я работал в Мюнхене, на мебельно-матрацной фабрике Зайдера. В 1944 году американская авиация разбомбила фабрику. Останки ее и часть рабочих были перевезены в село Гехендорф Штамберского района. Здесь была организована антифашистская группа.
Однажды, в феврале 1945 года, вечером из Мюнхена приехал к нам руководитель этой группы – немецкий коммунист Йозеф Геслер – и лично мне сообщил: немецкие коммунисты выкрали из лагеря Равенсбрук сына Сталина и доставили в Минск.
После моего возвращения на Родину я все время вспоминал об этом сообщении и молчал. Молчал потому, что не знал последствий моего сообщения, так как не читал в прессе и не слышал по радио никаких официальных сообщений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Специальным приказом на коменданта лагеря полковника фон Вахместера возлагалась персональная ответственность за советского пленного. Джугашвили не разрешалось получать продовольственные посылки и письма, что разрешалось заключенным полякам, французам, англичанам, которые получали даже денежное довольствие. По решению собрания польские офицеры ежемесячно выделяли Якову продовольствие.
Продолжая пропагандистскую кампанию воздействия на советских людей, фашисты распространяли даже буклеты, где были и фотографии Я. Джугашвили. В одном из них с 54 фотографиями две посвящались Якову с комментарием: «Даже сын Сталина, старший лейтенант Джугашвили бросил это бессмысленное сопротивление». «Командиры и бойцы Красной Армии! Взгляните на эти картины из германских лагерей военнопленных! Такова действительность в германском плену! Фотографии не лгут! А лгут ваши комиссары! Прекратите бессмысленное сопротивление! Переходите к нам! Эти ваши товарищи прекратили бессмысленную войну против мощной, непобедимой германской армии. Даже сын Сталина, старший лейтенант Джугашвили, бросил это бессмысленное сопротивление…»
Есть основания предположить, что в это время наступил новый период более интенсивной обработки Джугашвили. В качестве основного средства давления Якову стали предъявлять листовки, газеты, где были сфабрикованы его заявления. Об этом свидетельствует бывший польский поручик Мариан Венцлевич: «4 мая 1942 года трое вооруженных автоматами охранников во главе с капитаном ввели в наш барак пленного в советской военной форме. Этот тщательно охраняемый пленный и был старший лейтенант Джугашвили. Мы сразу узнали его: без головного убора, черноволосый, точно такой же, как на фотографии, помещенной в фашистской газете… Несколько раз мне удавалось встретиться с Яковом с глазу на глаз. Он рассказывал о том, что никогда не делал немцам никаких заявлений, и просил, что если ему больше не придется увидеть своей Родины, сообщить отцу, что он остался верен воинскому долгу. Все, что состряпала фашистская пропаганда, – ложь».
Подтверждает это также бывший польский военнопленный капитан Александр Салацкий: «Во время пребывания в Любеке Джугашвили сблизился и подружился с поляками. К его близким друзьям относились поручик Кордани, свободно говоривший по-русски, поручик Венцлевич и поручик Мысловский. Мы обсуждали разные темы, играли в карты, шахматы… Рассказывая о своих трагических переживаниях, он подчеркивал, что никогда не изменит Родине, что заявления немецкой прессы ничем не прикрытая ложь. Он верил в победу Советского Союза».
Вскоре группа польских офицеров предприняла попытку совершить побег. Их постигла неудача. Яков был вывезен в лагерь смерти Заксенхаузен и помещен в отделение, где находились пленные, являвшиеся родственниками высокопоставленных, руководителей союзных стран антигитлеровской коалиции.
Лагерь был самым тяжелым из всех существовавших для пленных. В его стенах погибло 100 тысяч советских граждан. Наиболее вероятно, что делалась ставка оказать давление, сыграть на чувствах Верховного Главнокомандующего, чтобы он обратился к гитлеровскому руководству с просьбой вернуть пленного сына.
В этом плане жизнь Якова, о плене которого, конечно, знал Гитлер, Неожиданно стала зависеть от плачевно закончившейся для немцев Сталинградской битвы. Ход событий сложился так, что Яков занял особое место в планах Гитлера по сведению счетов с теми, на кого он хотел переложить ответственность за поражение. С ним он, видимо, связывал надежды обмена фельдмаршала Фридриха Паулюса (участника 1-й и 2-й мировых войн, одного из главных авторов плана «Барбаросса», командующего армией, отдавшего под Сталинградом приказ своим войскам о прекращении сопротивления и сдаче в плен) на Якова Джугашвили.
Мог ли Сталин пойти на это? Советовался ли он с кем-то по этому вопросу? Или принял решение сам? Узнать трудно. Официальный ответ, переданный через председателя шведского Красного Креста графа Бернадотта, гласил: «Солдата на маршала не меняю».
Такое решение, было приговором не только пленному лейтенанту Джугашвили, но и многим другим советским воинам, находящимся в гитлеровских застенках.
До нас дошел официальный документ, составленный бывшими узниками о его смерти и хранящийся в архиве мемориала лагеря Заксенхаузен: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безвыходное свое положение. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что „нет военнопленных – есть изменники Родины“. Возможно, это и подтолкнуло его на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 года Яков отказался войти в барак и бросился в мертвую зону. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно.
И тогда труп бросили на проволочный забор, находившийся под высоким напряжением. «Попытка к бегству», – рапортовало лагерное начальство. Останки Якова Джугашвили были сожжены в лагерном крематории…»
Вот что вспоминает о кончине Якова офицер СС Конрад Харфик, дежуривший в этот день при ограждении лагеря: «Джугашвили пролез через проволоку и оказался на нейтральной полосе. Затем он поставил ногу на следующую полосу колючей проволоки и одновременно левой рукой схватился за изолятор. Отпустив его, схватился за электрический провод. Мгновение он стоял неподвижно с отставленной назад правой ногой, грудью вперед, закричав: „Часовой! Вы же солдат, не будьте трусом, застрелите меня!“ Харфик выстрелил из пистолета. Пуля попала в голову… Смерть была мгновенной.
В заключении о смерти Джугашвили, сделанном врачом дивизии «Мертвая голова», говорится: «14 апреля 1943 года, когда я осмотрел пленного, я констатировал смерть пленного от выстрела в голову. Входное пулевое отверстие расположено в четырех сантиметрах ниже уха, сразу же под скуловой дугой. Смерть должна была наступить немедленно после этого выстрела. Очевидная причина смерти: разрушение нижней части мозга».
И, наконец, обратимся к письму Гиммлера Риббентропу от 22 апреля 1943 года, хранящемуся в отделе трофейных документов Национального архива США, в котором сообщается, что «военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был расстрелян при попытке к бегству из особого блока „А“ в Заксенхаузене, близ Ораниенбурга».
Но на все ли эти вопросы дают ответ цитируемые тексты? Почему Я. Джугашвили отказался войти в барак? Почему он предпочел смерть от пули часового? Кто, кроме него, находился в этот момент в бараке? Был ли этот случай известен на Родине?
В воспоминаниях бывшего военнопленного Александра Салацкого, опубликованных в первом номере «Военно-исторического обозрения» за 1981 год в Варшаве, говорится, что «в бараке, кроме Якова и Василия Кокорина, содержались еще четыре английских офицера: Уильям Мерфи, Эндрю Уолш, Патрик О'Брайсн и Кушинг. Отношения между ними были напряженными.
То, что англичане вытягивались перед немцами по стойке «смирно», было в глазах русских оскорбительным, признаком трусости, о чем они не раз давали понять. Отказы русских отдавать честь немецким офицерам, саботирование распоряжений и открытые вызовы доставляли англичанам много неприятностей. Англичане часто высмеивали русских за их национальные «недостатки». Все это, а может, еще и личная неприязнь приводили к ссорам.
Атмосфера накалялась. В среду 14 апреля 1943 года после обеда произошла бурная ссора, перешедшая в драку. Кушинг бросился на Якова с обвинениями в нечистоплотности. В конфликт ввязались все остальные заключенные. О'Брайен со злобной миной встал перед Кокориным и обозвал его «большевистской свиньей». Кушинг также обозвал Якова и ударил его кулаком по лицу. Именно этого последний пережить не мог. Для него это явилось кульминационной точкой пребывания в плену. Его можно понять. С одной стороны, сын самого Сталина, постоянно оказывавший сопротивление, несмотря на наказания, с другой – пленный, заложник, чье имя стало мощным элементом в дезинформации. Что могло ждать его, если даже он был бы освобожден и отправлен в СССР?
Вечером Яков отказался войти в барак и потребовал коменданта, а после отказа свидания с ним с криками: «Застрелите меня! Застрелите меня!» – внезапно бросился в сторону забора колючей проволоки и бросился на нее. Сработала сигнализация, и зажглись все прожектора на сторожевых башнях…»
Гитлеровцы скрыли смерть Якова Джугашвили. Даже мертвый он по-прежнему был им нужен. Можно предположить также, что они боялись, что последуют ответные действия по отношению к пленным немцам, находящимся в СССР.
После капитуляции фашистской Германии многие документы, связанные с пребыванием в плену Я. Джугашвили, попал» в руки англо-американской группы и были скрыты от общественности на многие годы. С какой целью? Была ли сделана в очередной раз попытка использовать как-то Я. Джугашвили в своих интересах или были другие, более гуманные мотивы? Не дает окончательного ответа на этот вопрос, хотя и подтверждает одну из причин смерти Якова, письмо чиновника Британского МИДа Майкла Вайнена от 27 июля 1945 года коллеге в США: «Наше мнение по этому случаю таково, что следует отказаться от намерения проинформировать об этом маршала Сталина. Несомненно, было бы плохо обращать внимание на то, что смерть сына вызвана англо-русской ссорой».
Причастны к скрытию сведений и американские официальные органы. Если обратиться к делу Т-176, хранящемуся в Национальном архиве США, то мы найдем несколько интересных Документов, среди которых телеграмма от 30 июня 1945 года исполняющего обязанности государственного секретаря США Грю послу США в СССР Гарриману: «Сейчас в Германии объединенная группа экспертов государственного департамента и британского министерства иностранных дел изучает важные германские секретные документы о том, как был застрелен сын Сталина, пытавшийся якобы совершить побег из концлагеря. На сей счет обнаружено: письмо Гиммлера к Риббентропу в связи с данным происшествием, фотографии, несколько страниц документации. Британское министерство иностранных дел рекомендовало английскому и американскому правительствам передать оригиналы указанных документов Сталину, а для этого поручить английскому послу в СССР Кларку Керру информировать о найденных документах Молотова и просить у Молотова совета, как наилучшим образом отдать документы Сталину. Кларк Керр мог бы заявить, что это совместная англоамериканская находка, и презентовать ее от имени британского министерства и посольства США. Есть мнение, однако, что передачу документов следует произвести не от лица нашего посольства, а от госдепартамента. Суждение посольства о способе вручения документов Сталину было бы желательно знать в госдепартаменте. Вы можете обратиться к Молотову, если сочтете это полезным. Действуйте сообща с Кларком Керром при наличии у него аналогичных инструкций».
Однако через три недели американский посол в Москве получил указание не сообщать информацию. 5 июля 1945 года немецкие документы были отправлены в Вашингтон. После рассекречивания их в 1968 году к делу была подшита справка: «После более тщательного изучения этого дела и его сути Британское министерство иностранных дел предложило отвергнуть первоначальную идею передачи документов, которые по причине их неприятного содержания могли огорчить Сталина. Советским должностным лицам ничего не сообщили, а государственный департамент информировал посла Гарримана в телеграмме от 23 августа 1945 года, что достигнута договоренность не отдавать документы Сталину».
Такая постановка вопроса на многие десятилетия скрыла от человечества судьбу одного из миллионов советских военнопленных, погибших вдали от Родины.
Документы не были переданы. Но Сталин и без них знал о судьбе своего сына.
Писатель И. Ф. Стаднюк, беседовавший по этому поводу с В. М. Молотовым, рассказал автору, что Сталин первоначально узнал о плене Якова из сообщений немецкого радио, а потом – из листовок.
Не зная, возможно, подробностей, Сталин владел определенной информацией о пребывании Якова в плену.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях приводит следующий разговор с ним:
«– Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?
На этот вопрос он ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:
– Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.
Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагиваясь к еде».
Сталин также знал и о смерти сына. В 1945 году советская администрация в Германии направила ему телеграмму, в которой на основании показаний бывшего немецкого военнопленного-антифашиста сообщалось о месте захоронения Якова. Сталин на телеграмму не отреагировал.
О гибели сына Сталин знал намного раньше. Притом довольно точно даже о времени – весна 1943 года.
«В конце августа я говорила из Сочи с отцом по телефону – пишет С. Аллилуева в книге „Двадцать писем к другу“. – Юля стояла рядом, не сводила глаз с моего лица. Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: „Яша попал в плен“. И прежде, чем я успела открыть рот, добавил: „Не говори ничего его жене пока что…“
Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то умышленно «выдал» и «подвел», и не причастна ли к этому Юля… Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он сказал мне: «Яшина дочка пусть останется пока у тебя… А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет в этом разобраться…»
Юля была арестована в Москве осенью 1941 года и пробыла в тюрьме до весны 1943 года, когда «выяснилось», что она не имела никакого отношения к этому несчастью, и когда поведение самого Яши в плену наконец-то убедило отца, что он тоже не собирался сам сдаваться в плен…»
Когда Яков Джугашвили исчез, Генеральный штаб направил в войска специальную директиву по проведению поиска. Специальные группы проводили работу в районе линии фронта, а также в тылу. Впоследствии для вызволения его из плена стали засылаться диверсионные группы, направление которых, видимо, было прекращено из-за невозможности осуществить подобную операцию. Долорес Ибаррури в своих мемуарах, вышедших в Барселоне в 1985 году, сообщила, что в сентябре 1942 года был сформирован и переброшен через линию фронта специальный отряд, в составе которого было трое испанцев. Отряд этот вскоре погиб. По этому поводу Д. А. Волкогонов писал, что в «СССР этот факт не нашел ни подтверждения, ни опровержения».
Во время войны и особенно после в СССР и за рубежом возникло много легенд о судьбе Якова. Какое-то количество их «дожило» до наших дней.
«В конце войны я был на Третьем Украинском фронте, – пишет Л. Т. Чернявский, старший лейтенант из Гомеля. – Работал помощником военного коменданта железнодорожного участка и станции Варна. Вскоре после Победы, в мае – июне 1945 года, в одном из номеров газеты на болгарском языке я прочитал коротенькую хроникерскую заметку о том, что в германских газетах опубликовано, по тарифу объявления, обращение генералиссимуса Сталина о том, что он просит за крупное денежное вознаграждение (миллион западногерманских марок) сообщить ему достоверные сведения о судьбе артиллерийского офицера, военнослужащего Якова Джугашвили. Какая это была газета, я сейчас не помню. Читал я в то время много газет, но чаще всего – „Отечествен фронт“, „Работническо дело“, „Земеделско знаме“. Достоверен ли этот факт или это газетная утка, каких в то время вылетало в газетах очень много?»
«Я не верю, – пишет О. Максимчук из Ивано-Франковска, – что Яков Сталин погиб в концентрационном лагере, по следующей причине.
Я работал в Мюнхене, на мебельно-матрацной фабрике Зайдера. В 1944 году американская авиация разбомбила фабрику. Останки ее и часть рабочих были перевезены в село Гехендорф Штамберского района. Здесь была организована антифашистская группа.
Однажды, в феврале 1945 года, вечером из Мюнхена приехал к нам руководитель этой группы – немецкий коммунист Йозеф Геслер – и лично мне сообщил: немецкие коммунисты выкрали из лагеря Равенсбрук сына Сталина и доставили в Минск.
После моего возвращения на Родину я все время вспоминал об этом сообщении и молчал. Молчал потому, что не знал последствий моего сообщения, так как не читал в прессе и не слышал по радио никаких официальных сообщений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20