Теперь, должно быть, ты все поняла.
Он вгляделся в глаза Бесс, и она молча кивнула, затаив дыхание. Он решительно продолжал:
— Ты нужна мне — и знаешь об этом. Когда ты покинула Италию, я убеждал себя, что это к лучшему. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу предложить. Ты — пылкая, любящая, великодушная женщина, тебе чуждо коварство. Ты должна иметь все: любовь, преданность, брак, детей, — все, что полагается. У меня нет ни малейшего права лишать тебя этих радостей, однако именно так я и поступаю. — В его глазах медленно разгоралось пламя, чувственные губы смягчились. — Обними меня, сага. Какое бы решение ты ни приняла, я хочу, чтобы сейчас ты была рядом.
В вихре чувств Бесс обвила его руками, склонила голову к нему на плечо, становясь беспомощной и слабой, когда его ладонь нежно пригладила ее волосы, а другая скользнула по телу, дразнящим движением приблизившись к груди.
Дыхание Бесс стало прерывистым и торопливым, а он пробормотал:
— Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной: в моей жизни, в моем доме, в моей постели. И я знаю, ты тоже этого хочешь.
Передвинувшись выше, его ладонь мягко обхватила ее грудь, и Бесс закрыла глаза, судорожно вздохнув, едва ее плоть отозвалась на ласку. Она чувствовала, как нарастает в нем напряжение, как мелкая дрожь дает ей понять, что сдерживаться он сможет совсем недолго.
Как она могла отвергать его? Как могла отрицать свои желания? Он был воплощением всего, о чем она мечтала, и если ее любовь достаточно сильна и глубока, то разве не пробудит она ответного чувства? Но…
— Я боюсь, — честно прошептала Бесс, обнимая его. Она боялась, что ей никогда не удастся тронуть его сердце, боялась, что наступит время, когда она обнаружит, что стала для него привычкой.
Привычки надоедают, а он должен двигаться вперед. И настанет день, когда он наконец примет решение жениться на какой-нибудь утонченной красавице, которая не моргнув глазом согласится на брак без любви и будет готова подарить ему наследников.
Если Льюк наконец предложит расстаться, сердце Бесс разорвется на мелкие части!
— Не бойся, — тихо пробормотал он ей на ухо, касаясь языком мочки. Нечестная игра, решила Бесс, но тут же поняла, что она не возражает. Она подставила Льюку губы, и он принялся
покрывать их быстрыми, легкими поцелуями. — Все будет хорошо, все будет прекрасно, я обещаю. Я ни в коем случае не стану мешать тебе в делах. Ты только что обнаружила, что способна сделать карьеру, и это очень важно.
Не прекращая целовать ее, он спустился губами по шее Бесс, и она прижалась к нему так крепко, как только смогла. Из ее груди вырвался едва слышный стон. Льюк продолжал низким и страстным голосом, удовлетворенный реакцией Бесс на его поцелуи:
— Временами нам придется расставаться. Работа, твоя и моя, ненадолго будет разлучать нас. Мне досадно думать об этом, но мы всегда будем помнить, что вскоре вернемся домой, друг к другу.
Всегда! Он сказал всегда! Возможно, это случайность, но какая разница? Значит, надежда еще не потеряна!
Одно-единственное, чудесное слово, произнесенное в связи с будущими отношениями, открыло Бесс больше, чем понимал сам Льюк!
Его губы переместились к основанию ее горла, ладонями распахнули белый жакет. Бесс томно пошевелилась на коленях Льюка и услышала, как его сердце ускорило бег, а дыхание участилось, когда ее полные груди появились под греховно тонкой дымкой белых кружев.
— Любимая… — У него перехватило горло, глаза закрылись как от боли. Сжав руки на талии Бесс, он мягко отстранил ее, заставляя выпрямиться. Старательно запахнув жакет, он спрятал ее тело. — Было бы слишком легко взять тебя,
заставить признать, что мы принадлежим друг другу как любовники. Твое тело уже знает это, — глухим, подрагивающим голосом объяснил он, — но с рассудком труднее справиться. Обещаю: больше я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не решишься отдаться мне.
— Я уже приняла решение, — хрипло прошептала она, обхватив нежными ладонями его любимое лицо и вглядываясь в суровые и прекрасные черты.
— И что же? — Он затих, пронизывая ее взглядом. — Что ты решила, сага?
Она опустила голову, ее глаза затуманились от любви.
— Я буду с тобой. — Бесс чуть не добавила всегда, но сдержалась: время еще не пришло. Но оно непременно придет. Когда-нибудь ей представится случай договорить — в это Бесс верила твердо.
Долю секунды ей показалось, что Льюк не расслышал, но затем его глаза потемнели от страсти, а хищная улыбка приподняла уголки губ.
— Ну, в таком случае… — Он завел руку за спину, и, словно по волшебству, спинка шезлонга опустилась. — Я слишком жажду тебя, чтобы отнести в постель, которую нам предстоит делить в будущем. Мы займемся любовью прямо здесь, на солнце. — Он ловко снял с нее жакет и принялся за пояс юбки. — Нас никто не увидит, нам не помешают.
С незначительной помощью Бесс он расстегнул юбку и спустил ее по бедрам, то же он проделал и с колготками.
Потом со стоном зарылся лицом в ее тонкое кружевное белье, спазмы желания сотрясали его сильное тело.
— Помоги мне, Бесс… помоги мне. Господи, как я хочу тебя!
Нежно, томительно, любя его все сильнее с каждой минутой, наполненной страстью, любя за мужскую беспомощность, Бесс помогала ему, как могла. Она расстегнула его рубашку и спустила ее с мощных плеч, провела пальцами по широкой груди, прежде чем медленно передвинуться ниже, проникнуть под пояс его брюк, продолжая соблазнительное исследование, пока он сбрасывал их, не прекращая яростных поцелуев.
Низким голосом он воскликнул: «Ведьма!» — и обратил пытку на нее, срывая оставшуюся одежду, пока она не осталась совершенно нагой под солнцем, ласкающим гибкое тело.
* * *
Сгустились сумерки; они наконец дремотно улыбнулись, глядя друг другу в глаза, и Лука отвел с лица Бесс спутанные волосы.
— Ты прекрасна! Я никак не могу насытиться тобой! Но нам пора одеваться, — с сожалением добавил он, а затем расплылся в медленной ослепительной улыбке. — Мы поможем друг другу. — Он провел гибким пальцем по ложбинке между ее грудей. — Это займет больше времени, гораздо больше, но будет восхитительно. А потом мы вместе съездим за твоими вещами. Скажем твоей подруге, что ей придется подыскать себе другую соседку.
Бесс медленно выпрямилась и посерьезнела.
— Нет, Лука. Я не могу. Его губы сжались.
— Ты передумала? — воскликнул он и схватил ее за предплечья, впиваясь пальцами в кожу. — Нет, ты не можешь так поступить со мной! Ты не сделаешь такое с нами! Я не отпущу тебя!
— Нет, — едва дыша, отозвалась она. Мерцающие зеленые глаза умоляли его понять. — Я не передумала, но всему свое время. После уик-энда я переберусь к тебе, обещаю. — Ее голос дрогнул. Бесс цеплялась за немногие оставшиеся у нее принципы. Она нервничала и ничего не могла с собой поделать. Открытое сожительство с любовником было серьезным шагом для женщины, прежде следующей безупречным правилам.
Но нельзя забывать еще об одном, утешала она себя: о верности человеку, которого любишь. А она любила Луку. Больше жизни.
Глаза Луки стали ледяными, и Бесс содрогнулась, не в силах вынести это. Она начала торопливо разбирать свою одежду. Вероятно, Лука считал, что ее охватил запоздалый приступ стыдливости, но, если объяснить ему, в чем дело, он наверняка все поймет.
— Промедление, Бесс? — холодно спросил он, натягивая рубашку. — К чему откладывать то, что мы оба считаем неизбежным?
— Ничего я не откладываю! — возразила Бесс, запихивая колготки в сумочку и сунув босые ступни в туфли. — Но я не могу переехать к тебе, пока не повидаюсь с Томом и не объявлю, что расторгаю помолвку. Он будет в ужасе, если узнает о нас прежде, чем я поговорю с ним. Постарайся это понять.
Лука поднялся, возвышаясь над ней, его взгляд переместился на безымянный палец Бесс.
— У тебя была уйма времени, чтобы поговорить с Томом. Так почему ты медлила? — Он уставился в лицо Бесс, глаза вспыхнули мрачным подозрением. — Не знала, кого выбрать? Он готов жениться на тебе, а я — нет, в этом все дело? Потому ты и не смогла заставить себя поговорить с ним? И теперь хочешь выиграть время, чтобы решить, кто из нас будет лучшей добычей? Отвечай, Бесс! — резко потребовал он. — Неужели кольцо и клочок бумаги так много значат для тебя? Больше, чем есть у нас? Такие ловушки могут быть совершенно бесполезными, это известно мне по собственному опыту.
— Ничего подобного, — в отчаянии прошептала она и потупилась. Тяжесть подозрений Луки гнула ее к земле. — Я не хочу ссориться с тобой по этому поводу, попытайся меня понять: я должна поговорить с ним при встрече, а не по телефону.
— Ладно! — мрачно заявил Лука и, нахмурившись, посмотрел на часы. — Я отвезу тебя туда сейчас же. Ты увидишься с ним и все объяснишь сегодня. Мы вернемся обратно еще до полуночи.
Едва договорив, Лука направился в дом, подобрав сброшенные пиджак и галстук. Бесс в ужасе побежала за ним.
Она безумно любила его — гораздо сильнее, чем он когда-либо полюбит ее, в этом Бесс не сомневалась, — но он не имеет права распоряжаться ее жизнью. Так поступали слишком многие с тех пор, как она родилась. Теперь Бесс была охвачена стремлением самостоятельно принимать решения.
— Нет, Лука. — Бесс обогнала его и остановилась, повернувшись к нему лицом. — Я съезжу туда в воскресенье утром. Одна. Я справлюсь с этой задачей сама — или вообще не стану браться за нее, — предупредила она, ненавидя себя за эту ссору, но понимая, что избежать ее невозможно.
Она вздрогнула и побледнела, услыхав холодный вопрос Луки:
— Это ультиматум, Бесс? Или шантаж? Я не приемлю ни того, ни другого.
— Это просто факт.
Бесс не собиралась послушно сдаваться, сколько бы Лука ни значил для нее. Вопрос был слишком важным. Его решению предстояло задать тон их будущим взаимоотношениям — конечно, если Лука еще не отказался от них. Судя по тому, как он смотрел на нее сейчас, меньше всего он думал о продолжении связи.
Она понимала, что многим рискует, но, несмотря на хаос в душе, заявила спокойным тоном:
— Я приняла решение. Оно касается не только нас двоих, Лука. Надо подумать и о других людях. После встречи с Томом я намерена сообщить новость моим родителям. В конце концов, отец Тома — папин партнер. Наши семьи дружны между собой. А сегодня уже слишком поздно делать и то, и другое. Надеюсь, ты это понимаешь? Я должна всеми силами попытаться смягчить удар.
Зеленые глаза столкнулись с ледяным взглядом Луки, и что-то умерло в душе Бесс, когда он резко кивнул. Его лицо помрачнело, и он произнес мучительно-вежливым и нестерпимо-холодным голосом:
— Как хочешь. Если ты готова, я отвезу тебя домой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лука по-прежнему дуется, огорченно размышляла Бесс, сворачивая на улицу Брейлингтона, ведущую к старой церкви. По крайней мере она искренне надеялась, что его молчание — не что иное, как проявление мужского самолюбия. С тех пор как Бесс отказалась поехать с ним к родителям в тот вечер, от Луки не было слышно ни слова.
Раз или два во время возвращения домой она испытывала искушение капитулировать, заявить: Едем! Пусть все будет по-твоему. Я сегодня же поговорю с Томом, если это необходимо, чтобы ты перестал хмуриться. Но что-то удерживало ее, и Бесс понимала, что поступает правильно.
Вместо этого она вновь попыталась убедить Луку в своей правоте:
— Если я переберусь к тебе прежде, чем поговорю с Томом с глазу на глаз, мои родители будут в ужасе. Особенно мама. Она заявит, что это и называется жить во грехе, начнет драматизировать, назовет меня падшей женщиной и так далее.
Она старалась говорить небрежным тоном, но ответ Луки оказался вовсе не таким, на который она надеялась. Он холодно заявил:
— И ты этого не вынесешь. Несмотря ни на что, их мнение — единственное, что имеет для тебя значение.
— Но это справедливо — разве не так? — с жаром отозвалась Бесс, желая, чтобы поездка поскорее закончилась, и вместе с тем мечтая, чтобы она продолжалась бесконечно, а у нее появилось время поговорить с Лукой. Она не могла попрощаться с ним, не разрешив спора.
— Жизнь несправедлива, — отрезал он.
Бесс стиснула зубы, досчитала до десяти, а затем более или менее спокойно возразила:
— Ты ошибаешься: мнение родителей для меня вовсе не самое важное. Но оно имеет значение. Зачем пренебрегать им, если я этого не хочу? Я всегда была, что называется, примерной дочерью — старалась угодить, отступала на задний план, никогда не совершала неожиданных поступков и не доставляла родителям ни малейшего беспокойства. — Бесс искоса взглянула на Луку, но его лицо по-прежнему оставалось мрачным и застывшим: должно быть, потому, что он просто не привык считаться с чужими желаниями. Она поняла, что вряд ли чего-нибудь добьется, но продолжала: — Мои родители любят Тома, а нашу помолвку считают совершенно естественным поступком. Узнав, что я отдала ему кольцо и вознамерилась переехать к тебе, они…
— Не будем об этом, ладно? — прервал ее Лука, сжав руки на руле так, словно хотел выдернуть его с корнем. — Я понял абсолютно все. Ты довольна? Так давай забудем об этом.
Он и вправду не хотел больше слушать ее, размышляла Бесс, не желал знать, что она всего лишь стремится следовать правилам приличия: сначала сообщить новость Тому, затем — родителям, дать им время переварить услышанное, а потом объяснить, что она влюбилась в Луку и переезжает к нему.
Предстоящий разговор вовсе не радовал Бесс. В сущности, она испытала физическую тошноту, когда под шинами захрустел гравий на дорожке у родительского дома. Освещенный теплым утренним солнцем, дом выглядел мирно, а ей предстояло уничтожить эту безмятежность. Выключив двигатель, Бесс некоторое время сидела, вслушиваясь в тишину, и гадала, простит ли ее когда-нибудь Лука за отказ подчиниться его требованиям, понадобится ли ей переезжать к нему, или он просто прикажет забыть об этом.
Родители не ждали ее приезда. Бесс звонила домой дважды, и оба раза безуспешно, и отказалась от дальнейших попыток. Наверняка они будут настолько потрясены ее сообщением, что неожиданный приезд покажется по сравнению с ним пустяком.
В приливе внезапной тревоги Бесс пожалела о том, что Луки нет с ней. Она нуждалась в его поддержке, и он ее предлагал — разумеется, на своих условиях, — но она отказалась от нее и теперь должна понести наказание.
Она тяжело вздохнула. С этой задачей ей предстоит справиться самостоятельно.
Через минуту из дома вышла Хэлен, и Бесс наблюдала за ней сквозь окно машины.
В легком кремовом платье, с золотистыми волосами, спадающими по спине, Хэлен выглядела прелестно, как всегда, а простой покрой платья с пышной юбкой и бесхитростная прическа смягчали ее облик.
Что она подумает, узнав, что Бесс и Лука были близки? Совсем недавно — и, как подозревала Бесс, весьма краткое время — Хэлен и Лука были любовниками.
Почувствует ли Хэлен себя отвергнутой? Бесс искренне надеялась, что этого не произойдет. Или же сестра просто забудет об этом эпизоде? Ведь в ее мире богатые и прославленные люди не отличаются постоянством, когда речь заходит о любовных связях.
Бесс мрачно поежилась. Хватит ли ее любви, чтобы удержать Луку? Или же он уже списал ее? Бесс понимала, одно: что бы ни случилось между ней и Лукой Ваккари, она не сможет выйти замуж за Тома. Кроме того, Хэлен уже узнала автомобиль и теперь медленно, почти нехотя направлялась в его сторону.
Бесс вышла из машины и взглянула на сестру. Хэлен редко обращала на нее внимание, и потому Бесс заранее приготовилась увидеть обычную пренебрежительную гримаску. Но прелестное лицо выражало тревогу, хотя слишком поспешное мы не ждали тебя на этот уик-энд ничего не объясняло.
— Я знаю: мама предпочитает, чтобы о визитах ее извещали заранее — даже родная дочь, — и желательно в письменной форме, — сухо произнесла Бесс. — Но все вышло неожиданно. — Она не могла признаться, зачем приехала сюда. Тому будет неприятно узнать, что Хэлен, его заклятый враг, услышала о решении Бесс раньше, чем он сам.
Хэлен окинула сестру настороженным и несколько озадаченным взглядом.
— Ты изменилась. — Ее глаза прошлись по белым узким джинсам и свободной шелковой блузке цвета корицы, которые Бесс выбрала для поездки. — Должно быть, потому, что перестала зачесывать волосы назад. По крайней мере ты отказалась от алого костюма. И правильно сделала — этот цвет тебе не идет.
Хэлен пожала плечами, словно обсуждение внешности сестры наскучило ей.
— Кстати, ты приехала зря: папа играет в гольф, а мама в центре садоводства вместе с Барбарой Клейтон. Вероятно, вернутся они только к ленчу. И я тоже занята. Я уже собралась уходить, когда услышала шум машины. — Она снова оглянулась на дом, словно не могла дождаться, когда закончится разговор. — Полагаю, мама рассказала тебе о моей затее? Мы хотели хранить тайну до тех пор, пока все не будет готово, но ты же знаешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Он вгляделся в глаза Бесс, и она молча кивнула, затаив дыхание. Он решительно продолжал:
— Ты нужна мне — и знаешь об этом. Когда ты покинула Италию, я убеждал себя, что это к лучшему. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу предложить. Ты — пылкая, любящая, великодушная женщина, тебе чуждо коварство. Ты должна иметь все: любовь, преданность, брак, детей, — все, что полагается. У меня нет ни малейшего права лишать тебя этих радостей, однако именно так я и поступаю. — В его глазах медленно разгоралось пламя, чувственные губы смягчились. — Обними меня, сага. Какое бы решение ты ни приняла, я хочу, чтобы сейчас ты была рядом.
В вихре чувств Бесс обвила его руками, склонила голову к нему на плечо, становясь беспомощной и слабой, когда его ладонь нежно пригладила ее волосы, а другая скользнула по телу, дразнящим движением приблизившись к груди.
Дыхание Бесс стало прерывистым и торопливым, а он пробормотал:
— Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной: в моей жизни, в моем доме, в моей постели. И я знаю, ты тоже этого хочешь.
Передвинувшись выше, его ладонь мягко обхватила ее грудь, и Бесс закрыла глаза, судорожно вздохнув, едва ее плоть отозвалась на ласку. Она чувствовала, как нарастает в нем напряжение, как мелкая дрожь дает ей понять, что сдерживаться он сможет совсем недолго.
Как она могла отвергать его? Как могла отрицать свои желания? Он был воплощением всего, о чем она мечтала, и если ее любовь достаточно сильна и глубока, то разве не пробудит она ответного чувства? Но…
— Я боюсь, — честно прошептала Бесс, обнимая его. Она боялась, что ей никогда не удастся тронуть его сердце, боялась, что наступит время, когда она обнаружит, что стала для него привычкой.
Привычки надоедают, а он должен двигаться вперед. И настанет день, когда он наконец примет решение жениться на какой-нибудь утонченной красавице, которая не моргнув глазом согласится на брак без любви и будет готова подарить ему наследников.
Если Льюк наконец предложит расстаться, сердце Бесс разорвется на мелкие части!
— Не бойся, — тихо пробормотал он ей на ухо, касаясь языком мочки. Нечестная игра, решила Бесс, но тут же поняла, что она не возражает. Она подставила Льюку губы, и он принялся
покрывать их быстрыми, легкими поцелуями. — Все будет хорошо, все будет прекрасно, я обещаю. Я ни в коем случае не стану мешать тебе в делах. Ты только что обнаружила, что способна сделать карьеру, и это очень важно.
Не прекращая целовать ее, он спустился губами по шее Бесс, и она прижалась к нему так крепко, как только смогла. Из ее груди вырвался едва слышный стон. Льюк продолжал низким и страстным голосом, удовлетворенный реакцией Бесс на его поцелуи:
— Временами нам придется расставаться. Работа, твоя и моя, ненадолго будет разлучать нас. Мне досадно думать об этом, но мы всегда будем помнить, что вскоре вернемся домой, друг к другу.
Всегда! Он сказал всегда! Возможно, это случайность, но какая разница? Значит, надежда еще не потеряна!
Одно-единственное, чудесное слово, произнесенное в связи с будущими отношениями, открыло Бесс больше, чем понимал сам Льюк!
Его губы переместились к основанию ее горла, ладонями распахнули белый жакет. Бесс томно пошевелилась на коленях Льюка и услышала, как его сердце ускорило бег, а дыхание участилось, когда ее полные груди появились под греховно тонкой дымкой белых кружев.
— Любимая… — У него перехватило горло, глаза закрылись как от боли. Сжав руки на талии Бесс, он мягко отстранил ее, заставляя выпрямиться. Старательно запахнув жакет, он спрятал ее тело. — Было бы слишком легко взять тебя,
заставить признать, что мы принадлежим друг другу как любовники. Твое тело уже знает это, — глухим, подрагивающим голосом объяснил он, — но с рассудком труднее справиться. Обещаю: больше я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не решишься отдаться мне.
— Я уже приняла решение, — хрипло прошептала она, обхватив нежными ладонями его любимое лицо и вглядываясь в суровые и прекрасные черты.
— И что же? — Он затих, пронизывая ее взглядом. — Что ты решила, сага?
Она опустила голову, ее глаза затуманились от любви.
— Я буду с тобой. — Бесс чуть не добавила всегда, но сдержалась: время еще не пришло. Но оно непременно придет. Когда-нибудь ей представится случай договорить — в это Бесс верила твердо.
Долю секунды ей показалось, что Льюк не расслышал, но затем его глаза потемнели от страсти, а хищная улыбка приподняла уголки губ.
— Ну, в таком случае… — Он завел руку за спину, и, словно по волшебству, спинка шезлонга опустилась. — Я слишком жажду тебя, чтобы отнести в постель, которую нам предстоит делить в будущем. Мы займемся любовью прямо здесь, на солнце. — Он ловко снял с нее жакет и принялся за пояс юбки. — Нас никто не увидит, нам не помешают.
С незначительной помощью Бесс он расстегнул юбку и спустил ее по бедрам, то же он проделал и с колготками.
Потом со стоном зарылся лицом в ее тонкое кружевное белье, спазмы желания сотрясали его сильное тело.
— Помоги мне, Бесс… помоги мне. Господи, как я хочу тебя!
Нежно, томительно, любя его все сильнее с каждой минутой, наполненной страстью, любя за мужскую беспомощность, Бесс помогала ему, как могла. Она расстегнула его рубашку и спустила ее с мощных плеч, провела пальцами по широкой груди, прежде чем медленно передвинуться ниже, проникнуть под пояс его брюк, продолжая соблазнительное исследование, пока он сбрасывал их, не прекращая яростных поцелуев.
Низким голосом он воскликнул: «Ведьма!» — и обратил пытку на нее, срывая оставшуюся одежду, пока она не осталась совершенно нагой под солнцем, ласкающим гибкое тело.
* * *
Сгустились сумерки; они наконец дремотно улыбнулись, глядя друг другу в глаза, и Лука отвел с лица Бесс спутанные волосы.
— Ты прекрасна! Я никак не могу насытиться тобой! Но нам пора одеваться, — с сожалением добавил он, а затем расплылся в медленной ослепительной улыбке. — Мы поможем друг другу. — Он провел гибким пальцем по ложбинке между ее грудей. — Это займет больше времени, гораздо больше, но будет восхитительно. А потом мы вместе съездим за твоими вещами. Скажем твоей подруге, что ей придется подыскать себе другую соседку.
Бесс медленно выпрямилась и посерьезнела.
— Нет, Лука. Я не могу. Его губы сжались.
— Ты передумала? — воскликнул он и схватил ее за предплечья, впиваясь пальцами в кожу. — Нет, ты не можешь так поступить со мной! Ты не сделаешь такое с нами! Я не отпущу тебя!
— Нет, — едва дыша, отозвалась она. Мерцающие зеленые глаза умоляли его понять. — Я не передумала, но всему свое время. После уик-энда я переберусь к тебе, обещаю. — Ее голос дрогнул. Бесс цеплялась за немногие оставшиеся у нее принципы. Она нервничала и ничего не могла с собой поделать. Открытое сожительство с любовником было серьезным шагом для женщины, прежде следующей безупречным правилам.
Но нельзя забывать еще об одном, утешала она себя: о верности человеку, которого любишь. А она любила Луку. Больше жизни.
Глаза Луки стали ледяными, и Бесс содрогнулась, не в силах вынести это. Она начала торопливо разбирать свою одежду. Вероятно, Лука считал, что ее охватил запоздалый приступ стыдливости, но, если объяснить ему, в чем дело, он наверняка все поймет.
— Промедление, Бесс? — холодно спросил он, натягивая рубашку. — К чему откладывать то, что мы оба считаем неизбежным?
— Ничего я не откладываю! — возразила Бесс, запихивая колготки в сумочку и сунув босые ступни в туфли. — Но я не могу переехать к тебе, пока не повидаюсь с Томом и не объявлю, что расторгаю помолвку. Он будет в ужасе, если узнает о нас прежде, чем я поговорю с ним. Постарайся это понять.
Лука поднялся, возвышаясь над ней, его взгляд переместился на безымянный палец Бесс.
— У тебя была уйма времени, чтобы поговорить с Томом. Так почему ты медлила? — Он уставился в лицо Бесс, глаза вспыхнули мрачным подозрением. — Не знала, кого выбрать? Он готов жениться на тебе, а я — нет, в этом все дело? Потому ты и не смогла заставить себя поговорить с ним? И теперь хочешь выиграть время, чтобы решить, кто из нас будет лучшей добычей? Отвечай, Бесс! — резко потребовал он. — Неужели кольцо и клочок бумаги так много значат для тебя? Больше, чем есть у нас? Такие ловушки могут быть совершенно бесполезными, это известно мне по собственному опыту.
— Ничего подобного, — в отчаянии прошептала она и потупилась. Тяжесть подозрений Луки гнула ее к земле. — Я не хочу ссориться с тобой по этому поводу, попытайся меня понять: я должна поговорить с ним при встрече, а не по телефону.
— Ладно! — мрачно заявил Лука и, нахмурившись, посмотрел на часы. — Я отвезу тебя туда сейчас же. Ты увидишься с ним и все объяснишь сегодня. Мы вернемся обратно еще до полуночи.
Едва договорив, Лука направился в дом, подобрав сброшенные пиджак и галстук. Бесс в ужасе побежала за ним.
Она безумно любила его — гораздо сильнее, чем он когда-либо полюбит ее, в этом Бесс не сомневалась, — но он не имеет права распоряжаться ее жизнью. Так поступали слишком многие с тех пор, как она родилась. Теперь Бесс была охвачена стремлением самостоятельно принимать решения.
— Нет, Лука. — Бесс обогнала его и остановилась, повернувшись к нему лицом. — Я съезжу туда в воскресенье утром. Одна. Я справлюсь с этой задачей сама — или вообще не стану браться за нее, — предупредила она, ненавидя себя за эту ссору, но понимая, что избежать ее невозможно.
Она вздрогнула и побледнела, услыхав холодный вопрос Луки:
— Это ультиматум, Бесс? Или шантаж? Я не приемлю ни того, ни другого.
— Это просто факт.
Бесс не собиралась послушно сдаваться, сколько бы Лука ни значил для нее. Вопрос был слишком важным. Его решению предстояло задать тон их будущим взаимоотношениям — конечно, если Лука еще не отказался от них. Судя по тому, как он смотрел на нее сейчас, меньше всего он думал о продолжении связи.
Она понимала, что многим рискует, но, несмотря на хаос в душе, заявила спокойным тоном:
— Я приняла решение. Оно касается не только нас двоих, Лука. Надо подумать и о других людях. После встречи с Томом я намерена сообщить новость моим родителям. В конце концов, отец Тома — папин партнер. Наши семьи дружны между собой. А сегодня уже слишком поздно делать и то, и другое. Надеюсь, ты это понимаешь? Я должна всеми силами попытаться смягчить удар.
Зеленые глаза столкнулись с ледяным взглядом Луки, и что-то умерло в душе Бесс, когда он резко кивнул. Его лицо помрачнело, и он произнес мучительно-вежливым и нестерпимо-холодным голосом:
— Как хочешь. Если ты готова, я отвезу тебя домой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лука по-прежнему дуется, огорченно размышляла Бесс, сворачивая на улицу Брейлингтона, ведущую к старой церкви. По крайней мере она искренне надеялась, что его молчание — не что иное, как проявление мужского самолюбия. С тех пор как Бесс отказалась поехать с ним к родителям в тот вечер, от Луки не было слышно ни слова.
Раз или два во время возвращения домой она испытывала искушение капитулировать, заявить: Едем! Пусть все будет по-твоему. Я сегодня же поговорю с Томом, если это необходимо, чтобы ты перестал хмуриться. Но что-то удерживало ее, и Бесс понимала, что поступает правильно.
Вместо этого она вновь попыталась убедить Луку в своей правоте:
— Если я переберусь к тебе прежде, чем поговорю с Томом с глазу на глаз, мои родители будут в ужасе. Особенно мама. Она заявит, что это и называется жить во грехе, начнет драматизировать, назовет меня падшей женщиной и так далее.
Она старалась говорить небрежным тоном, но ответ Луки оказался вовсе не таким, на который она надеялась. Он холодно заявил:
— И ты этого не вынесешь. Несмотря ни на что, их мнение — единственное, что имеет для тебя значение.
— Но это справедливо — разве не так? — с жаром отозвалась Бесс, желая, чтобы поездка поскорее закончилась, и вместе с тем мечтая, чтобы она продолжалась бесконечно, а у нее появилось время поговорить с Лукой. Она не могла попрощаться с ним, не разрешив спора.
— Жизнь несправедлива, — отрезал он.
Бесс стиснула зубы, досчитала до десяти, а затем более или менее спокойно возразила:
— Ты ошибаешься: мнение родителей для меня вовсе не самое важное. Но оно имеет значение. Зачем пренебрегать им, если я этого не хочу? Я всегда была, что называется, примерной дочерью — старалась угодить, отступала на задний план, никогда не совершала неожиданных поступков и не доставляла родителям ни малейшего беспокойства. — Бесс искоса взглянула на Луку, но его лицо по-прежнему оставалось мрачным и застывшим: должно быть, потому, что он просто не привык считаться с чужими желаниями. Она поняла, что вряд ли чего-нибудь добьется, но продолжала: — Мои родители любят Тома, а нашу помолвку считают совершенно естественным поступком. Узнав, что я отдала ему кольцо и вознамерилась переехать к тебе, они…
— Не будем об этом, ладно? — прервал ее Лука, сжав руки на руле так, словно хотел выдернуть его с корнем. — Я понял абсолютно все. Ты довольна? Так давай забудем об этом.
Он и вправду не хотел больше слушать ее, размышляла Бесс, не желал знать, что она всего лишь стремится следовать правилам приличия: сначала сообщить новость Тому, затем — родителям, дать им время переварить услышанное, а потом объяснить, что она влюбилась в Луку и переезжает к нему.
Предстоящий разговор вовсе не радовал Бесс. В сущности, она испытала физическую тошноту, когда под шинами захрустел гравий на дорожке у родительского дома. Освещенный теплым утренним солнцем, дом выглядел мирно, а ей предстояло уничтожить эту безмятежность. Выключив двигатель, Бесс некоторое время сидела, вслушиваясь в тишину, и гадала, простит ли ее когда-нибудь Лука за отказ подчиниться его требованиям, понадобится ли ей переезжать к нему, или он просто прикажет забыть об этом.
Родители не ждали ее приезда. Бесс звонила домой дважды, и оба раза безуспешно, и отказалась от дальнейших попыток. Наверняка они будут настолько потрясены ее сообщением, что неожиданный приезд покажется по сравнению с ним пустяком.
В приливе внезапной тревоги Бесс пожалела о том, что Луки нет с ней. Она нуждалась в его поддержке, и он ее предлагал — разумеется, на своих условиях, — но она отказалась от нее и теперь должна понести наказание.
Она тяжело вздохнула. С этой задачей ей предстоит справиться самостоятельно.
Через минуту из дома вышла Хэлен, и Бесс наблюдала за ней сквозь окно машины.
В легком кремовом платье, с золотистыми волосами, спадающими по спине, Хэлен выглядела прелестно, как всегда, а простой покрой платья с пышной юбкой и бесхитростная прическа смягчали ее облик.
Что она подумает, узнав, что Бесс и Лука были близки? Совсем недавно — и, как подозревала Бесс, весьма краткое время — Хэлен и Лука были любовниками.
Почувствует ли Хэлен себя отвергнутой? Бесс искренне надеялась, что этого не произойдет. Или же сестра просто забудет об этом эпизоде? Ведь в ее мире богатые и прославленные люди не отличаются постоянством, когда речь заходит о любовных связях.
Бесс мрачно поежилась. Хватит ли ее любви, чтобы удержать Луку? Или же он уже списал ее? Бесс понимала, одно: что бы ни случилось между ней и Лукой Ваккари, она не сможет выйти замуж за Тома. Кроме того, Хэлен уже узнала автомобиль и теперь медленно, почти нехотя направлялась в его сторону.
Бесс вышла из машины и взглянула на сестру. Хэлен редко обращала на нее внимание, и потому Бесс заранее приготовилась увидеть обычную пренебрежительную гримаску. Но прелестное лицо выражало тревогу, хотя слишком поспешное мы не ждали тебя на этот уик-энд ничего не объясняло.
— Я знаю: мама предпочитает, чтобы о визитах ее извещали заранее — даже родная дочь, — и желательно в письменной форме, — сухо произнесла Бесс. — Но все вышло неожиданно. — Она не могла признаться, зачем приехала сюда. Тому будет неприятно узнать, что Хэлен, его заклятый враг, услышала о решении Бесс раньше, чем он сам.
Хэлен окинула сестру настороженным и несколько озадаченным взглядом.
— Ты изменилась. — Ее глаза прошлись по белым узким джинсам и свободной шелковой блузке цвета корицы, которые Бесс выбрала для поездки. — Должно быть, потому, что перестала зачесывать волосы назад. По крайней мере ты отказалась от алого костюма. И правильно сделала — этот цвет тебе не идет.
Хэлен пожала плечами, словно обсуждение внешности сестры наскучило ей.
— Кстати, ты приехала зря: папа играет в гольф, а мама в центре садоводства вместе с Барбарой Клейтон. Вероятно, вернутся они только к ленчу. И я тоже занята. Я уже собралась уходить, когда услышала шум машины. — Она снова оглянулась на дом, словно не могла дождаться, когда закончится разговор. — Полагаю, мама рассказала тебе о моей затее? Мы хотели хранить тайну до тех пор, пока все не будет готово, но ты же знаешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17