Маргарет Сен-Клер
Мальчик, который предсказывал землетрясения
Вы тоже почувствовали недоверие? – спросил Веллман.
Он взял со стола пилюлю и торопливо запил ее стаканом воды. – Это естественно и очень понятно, иначе и быть не могло. Думаю, что большая часть наших ребят разделяла те же чувства, когда редакция канала решила включить маленького Герберта в программу. Да и мне, не скрою, казалось, что мы сядем на мель, представляя зрителям передачу такого рода.
Веллман решительно провел рукой по подбородку, опустив глаза под пристальным взглядом Рида.
– Но я был неправ, – продолжал он, хлопнув по столу. – И рад тому, что ошибся на все 1000 процентов. Самая первая передача парнишки, которая – я подчеркиваю это – не имела рекламы, вызвала настоящий поток зрительских писем. Пятнадцать тысяч, чтобы быть точным. Что касается его сегодняшних показателей…
Он наклонился к Риду и прошептал цифру ему в ухо.
– Ого! – выдохнул Рид.
– Мы еще не объявляли, чтобы не подбрасывать этим газетным акулам повод обвинить нас в жульничестве. Они просто нам не поверят. Но это чистая правда. Сегодня нет такой популярной программы, которую бы не перекрыл наш мальчишка. Понадобится по меньшей мере два почтовых фургона, чтобы привезти почту каждой из его передач. Рид, я чертовски рад, что вы, ученые, наконец-то решили им заняться…
– Ну и как он? – спросил Рид.
– Кто, парень? О, сама простота, само спокойствие… Признаться, я просто влюблен в него. А его отец… Как раз то, что зовут «персонажем».
– А что передача? Как она, собственно, идет?
– Вы хотите знать, каким образом Герберту удается то, что он делает? Честно сказать, Рид, это вам решать. Мы не имеем никакого представления… Ни малейшего.
– Конечно же, – продолжал Веллман, – я могу сообщить вам технические детали передачи. Мы запускаем ее два раза в неделю, по понедельникам и пятницам. Герберт никогда не пользуется конспектом, и это для нас впрямь китайская головоломка. – Веллман удивленно наморщил лоб. – Он говорит, что любые записки на память тормозят его воображение и мешают мысли. Ему отводится двенадцать минут эфирного времени. Большую часть он проводит, рассказывая о том и другом: пересказывает зрителям свои школьные новости, говорит о книге, которую только что прочел или собирается читать – словом, обычная для воспитанного школьника болтовня. Но он никогда не упустит сделать одно-два предсказания. По крайней мере одно, но не больше трех. Обычно речь идет о том, что произойдет в течение ближайших двух суток. Герберт утверждает, что за пределами этого времени он не видит.
– И все действительно сбывается? – спросил Рид, хотя это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Ну да, сбывается, на все 100 процентов, – ответил Веллман. – Авиакатастрофа на Гуаме в прошлом апреле, ураган, опустошивший штаты у Мексиканского залива, результаты выборов – это и многое другое точное предсказано Гербертом. Знаете ли вы, что по понедельникам и пятницам в студии дежурит агент ФБР, который следит за тем, чтобы малый не допустил ничего такого, что нарушило бы общественный порядок? Да, они следят за этим всерьез! После того, как я узнал, что Университет решился заняться его изучением, я с большим вниманием прочел вчера его досье. Передача идет уже полтора года, по два раза в неделю. Всего Герберт сделал 106 предсказаний. И каждое из них – повторяю, каждое – подтвердилось. Сегодня доверие к нему зрителей так велико… – Веллман закусил губу, стараясь подыскать подходящий образ. -…что никто не усомнился бы ни на миг, если бы Герберт предсказал конец света или итоги розыгрыша Большого Кубка. Я не шучу, Рид. В области телевидения Герберт – самое великое открытие после изобретения селеновой пленки. Вы больше не можете, не должны недооценивать его… Не пойти ли нам посмотреть его передачу? Она начнется с минуты на минуту.
Веллман провел Рида по лабиринту коридоров, который вывел их в комнату просмотра студии «8Г», где сидел Герберт Пиннер.
Да, тот самый тип благовоспитанного юноши, подумал Рид, наблюдая его через органическое стекло студии. Ему было около пятнадцати лет, роста он был высокого, лицо имел приятное, умное, но будто встревоженное. Он совершал последние приготовления к передаче с абсолютным спокойствием, которое, впрочем, могло свидетельствовать и о некотором волнении.
– …Я дочитываю очень интересную книгу, – говорил Герберт зрителям. – Она называется «Граф Монте-Кристо». Думаю, что большинство из вас с удовольствием ее прочтут. – Тут он поднял книгу так, чтобы можно было увидеть название. – Я также принялся за труд по астрономии, написанный неким Данканом. И сразу захотел иметь свой телескоп. Папа дал мне понять, то купит небольшой телескоп к концу учебной четверти, если я буду хорошо трудиться и получать хорошие отметки. Когда мне купят телескоп, я обязательно расскажу вам о том, что увижу.
– Этой ночью земля будет трястись на севере штатов Восточного Побережья. Материальные убытки будут серьезные, но обойдется без жертв. Завтра утром, в десять часов, найдут Гвендолин Бокс, которая пропала в Сиерре и с прошлой среды не подавала о себе вестей. У нее сломана нога, но кроме этого все в порядке.
– Когда у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в Общество наблюдателей пульсаров. Пульсация звезд характеризуется периодическим изменением их блеска под воздействием различных факторов…
После передачи Веллман представил Риду молодого Пиннера. Рид нашел его очень милым, вежливым, но несколько замкнутым.
– Я не знаю, как мне все это удается, – заявил Герберт после того, как ему задали предварительные вопросы. – Это вовсе не картинки, как вы полагаете, и не слова. Это… как бы вам сказать… это как бы происходит у меня в душе. Иначе я не могу объяснить. Я уже заметил, что не способен предсказать явление, если хотя бы немного не разбираюсь в его природе. Землетрясения я предсказываю потому, что любой примерно представляет себе, что это такое. Но я бы не предсказал о Гвендолин Бокс, если бы не знал, что она пропала. У меня просто было бы чувство, что найдут что-то или кого-нибудь.
– Если я правильно понял, ты не можешь предсказать что-то в точности, если оно уже не находится в твоем сознании? – спросил Рид, нахмурив лоб в раздумии.
– Пожалуй, да, – ответил Герберт. – Скажем так, что оно как бы оставляет пятно в моей душе. Пятно слишком размытое, чтобы я мог его точно описать. Как будто смотришь на свет с закрытыми глазами. Знаешь, где свет, но сказать о нем ничего не можешь. Вот почему я так много читаю. Мне нужно как можно больше знаний, чтобы уметь предсказывать. Что здесь срабатывает, я не знаю. Но знаю, что это работает.
К ним присоединился отец Герберта, невысокий мужчина, подвижный и энергичный, что сказывалось в каждом его жесте.
– Будете изучать Герберта, да? – живо спросил он после того, как представился. – Отлично! Боюсь показаться вам невежливым, но скажу вот что: поздновато вы за него взялись.
– При чем здесь вежливость, – начал Рид с улыбкой. – Сначала мне необходимо добиться нужных ассигнований на исследования – вот в чем загвоздка…
– Скажите лучше, что хотите знать: будет ли землетрясение? – с лукавым смешком заметил Пиннер. – Слушать, как это объявляет Герберт – одно; дойти до этого факта самому – совсем другое. А я вам скажу: землетрясение будет, и не позже, чем сегодня ночью! Что же касается этой Бокс, то ее найдут. Слово Пиннера!
Землетрясение произошло тем же вечером, в четверть десятого. Рид, устроившись в мягком кресле, читал последний отчет Общества физических исследований, когда его внимание привлек глухой нарастающий гул. Минуту спустя земля затряслась у него под ногами.
На следующее утро, едва прибыв на работу, он связался с Гаффнером, случайно знакомым ему сейсмологом. На том конце провода голос Гаффнера показался ему решительным и даже грубым.
– Да нет же, никакой возможности предсказать землетрясение нет! Даже а час до него… Иначе мы бы незамедлительно предупреждали власти об эвакуации населения из зоны бедствия, и никаких жертв не было бы. Сейчас мы способны лишь определить возможную зону землетрясения, не более того. И то на это уходят годы. Что же касается точной даты, точного часа… это все равно, что спросить у агронома о рождении новой звезды. Но откуда у вас этот внезапный интерес к сейсмологии? Он как-то связан со вчерашним предсказанием юного Пиннера?
– В общем, да… Мы решили заняться его изучением.
– Да ну! Вы только сейчас занялись им? Черт возьми, да в каких это башнях из слоновой кости вы жили до сих пор, вы, светила психологии?
– А вы уверены, что дело стоит того?
– За меня ответит вчерашнее землетрясение: да.
В полдень Рид вышел пообедать и, купив свежие газеты, обнаружил, что, как и обещал Герберт, мисс Бокс найдена.
И все же он медлил. Он раздумывал до среды, до того самого дня, когда ему было назначено представить результат своих предварительных исследований. Но медлил он не потому что стыдился расходовать зря деньги, отпущенные Университетов и не потому, что жалел свое время. Ему было страшно.
Наконец, срок настал. Он набрал номер и сообщил своему декану, что нет никакой необходимости тратить средства текущего бюджета. Он обойдется двумя сотрудниками, которые в пятницу пойдут с ним на телестудию.
Когда они вошли в студию «8Г», они нашли там Герберта в окружении всей редакции передачи во главе с Веллманом. Старый Пиннер расхаживал по комнате, подавая признаки глубокого отчаяния. В обсуждение вмешался даже агент ФБР, до сих пор деликатно державшийся в тени. Что касается Герберта, то окруженный всеми этими людьми, он только тряс головой и тихо шептал:
– Нет, я не могу – нет, нет, не могу…
– Но объясни хотя бы, почему? – кричал его отец. – Герби, мальчик мой, ну почему ты не хочешь делать эту передачу?
– Не могу, и все тут, – ответил Герберт. – Не спрашивай.
Рид заметил, что мальчик все время сжимает кулаки, и так сильно, что хрустят кости.
– Герби, я тебе обещаю: у тебя будет все, что захочешь… Слышишь меня? Все. Ну хотя бы тот телескоп, о котором ты мечтал… мы купим его завтра. Даже сегодня! Сегодня вечером.
– Мне не нужен телескоп, – ответил Герберт. – Я не хочу им пользоваться.
– Ну тогда я куплю тебе пони или скейт-борд, а хочешь – целый плавательный бассейн! Герби, только скажи мне, чего ты хочешь…
– Ничего, – сказал Герберт.
Мистер Пиннер так и бродил вокруг него с затравленным видом. Заметив в другом конце студии Рида, он бросился к нему так быстро, как только мог на своих маленьких ножках.
– Придумайте, что с ним делать, мистер Рид! – задохнулся он.
Рид закусил губу. В каком-то смысле это было его работой. Не без труда он пробрался к Герберту и положил руку на плечо мальчика.
– Это правда, что они говорят, Герберт? Ты не хочешь продолжать передачу?
Герберт поднял голову. В его глазах читалась такая усталость, что Рид сразу же почувствовал смущение и чувство вины.
– Я… не могу. Прошу вас, мистер Рид, я не могу участвовать в этом.
Рид снова закусил губу, до боли. Не входит ли в задачу психолога проблема человеческого общения и сообщения?
– Если ты не выйдешь в эфир этим вечером, Герберт, ты многих подведешь.
Герберт нахмурился.
– Не могу, – заявил он.
– Подумай о тех, кто испугается. Они сразу же решат, что что-то произошло. Кто знает, что придет им в голову?
– Может быть, вы и правы, – начал Герберт. – Но я все-таки…
– Ты должен, Герберт.
Герберт внезапно сдался.
– Хорошо, – сказал он. – Я попробую.
Вздох облегчения вырвался у всех, кто стоял в студии. Все направились в комнату просмотра. Где-то раздался нервный смех, зашептались. Кризис прошел, беды не случилось.
Первая часть передачи прошла нормально. Конечно, голос у парня звучал не так уверенно, как обычно, а руки немного дрожали, но это мог заметить только пристальный взгляд. Не прошло и пяти минут, как Герберт отложил в сторону какие-то промышленные чертежи, которые показывал зрителям, и произнес необыкновенно мрачным голосом:
– Сейчас я хочу поговорить с вами о завтрашнем дне. Завтра…
Он прервался и с усилием сглотнул.
– Завтрашний день будет непохожим на сегодня, на вчера, на любой из прошлых дней. Завтра будет началом нового мира, лучшего нового мира.
При этих словах мальчика Рид почувствовал холодок недоверия. Он оглянулся вокруг и увидел, что окружающие слушают Герберта с нарастающим внимание. Веллман с отвисшей челюстью поглаживал улиток, которыми был разрисован его галстук.
– До сих пор, – продолжал Герберт, – жизнь была нелегкой. Мы знали войны, и их было немало; мы знали голод и эпидемии. У нас случались экономические кризисы, которые мы не могли преодолеть, люди страдали от голода при полных закромах и умирали от излечимых болезней. Мы истощали земные ресурсы, и голод все больше и больше угрожал нам. Мы много страдали…
– Но с завтрашнего дня, – его голос окреп, – все изменится. Войн больше не будет. Мы станем как братья. Мы больше не будем убивать друг друга, мы забудем о бомбах. Оба полушария станут цветущим садом, и его богатства будут принадлежать всем. Люди будут счастливы и будут умирать только в глубокой старости. Они позабудут страх. Впервые за всю историю, люди будут жить так, как предначертано жить человеческому роду.
– В городах расцветет культура. Повсюду будут музыка, искусство и книги. Все народы, живущие на Земле, примут участие в этом расцвете. Мы станем мудрыми, счастливыми и богатыми, какими никто до нас еще не был. А потом… – Он замялся, будто упустив ход мысли. – Потом мы примемся за исследование Вселенной. Мы освоим Марс, Венеру и Юпитер… Достигнем границ Солнечной системы, увидим Уран и Плутон. Потом мы полетим к звездам… На сегодня все. Спокойной вам ночи. Спите с миром.
Первые мгновения после окончания передачи никто не шевельнулся. Затем возник шепот, который превратился в настоящий гам. Рид смотрел по сторонам и без всякого удивления замечал, что лица окружающих все больше бледнеют, а глаза хлопают все чаще и чаще.
– Знать бы, какое место в новом мире займет телевидение… – начал Веллман, будто говорил сам с собой.
Галстук плясал у него на груди.
– Телевидение останется, это точно! Телевидение – часть того лучшего, что есть в этом мире!
Он обернулся к Пиннеру, который весь, казалось, спрятался в свой носовой платок.
– Уведите его отсюда, быстрее! Иначе он задохнется в этой давке,
Пиннер кивнул, вытер мокрые глаза, кинулся в толпу, запрудившую студию, и тут же вернулся, толкая перед собой Герберта. Рид, работая локтями, помог им, и они с трудом выбрались в коридор, а потом через вестибюль на улицу. Там они быстро поймали такси.
Рид без спроса залез в машину и уселся лицом к лицу с Гербертом, откинув спинку сидения. Тот казался подавленным, но на губах его блуждала едва заметная улыбка.
– Если не хотите, чтобы вас раздавила толпа, я бы не советовал вам возвращаться домой, – сказал Рид Пиннеру-отцу. – Лучше поедем в более спокойное место.
Пиннер согласно кивнул головой.
– Отель Трилер, – бросил он шоферу такси. – Только помедленнее, друг мой. Нам нужно подумать.
Он обнял сына за плечи и прижал к себе. Его глаза блестели.
– Герби, маленький мой, я горжусь тобой!… Горжусь, как только может отец гордиться своим сыном. То, что ты сказал… Это было великолепно, да, великолепно!
Шофер замедлил ход. С округлившимися от удивления глазами он обернулся на Герберта.
– Молодой мистер Пиннер, не так ли? Ну и ну… Я только что смотрел вашу передачу! Могу ли я пожать вашу руку?
Герберт помешкал, прежде чем наклониться к переднему сидению. Шофер с почтением принял его рукопожатие.
– Разрешите поблагодарить вас… Извините, мистер Герберт, но ваши слова глубоко тронули меня. Я воевал, знаете ли.
Машина двигалась к центру города. Рид быстро понял, что просьба ехать медленнее была излишней. Улицы чернели от народа, и пешеходы толпились уже на проезжей части. Такси замедлило ход и поползло, как черепаха. Рид быстро опустил жалюзи, чтобы сохранить мальчика от посторонних взглядов.
Со всех сторон доносились крики разносчиков газет. Пиннер воспользовался тем, что машина на какое-то время остановилась, и выскочил, а затем вернулся, нагруженный газетами.
«ПРИШЕСТВИЕ НОВОГО МИРА» – гласила одна из них. «ЦАРСТВО МИРА И ДОБРА» – заявляла другая. «РАДОСТЬ МИРУ» – вступала третья.
– Это великолепно, не правда ли, Герберт? – воскликнул Пиннер. Его глаза блестели, как алмазы. Он сжал руку Герберта. – Ну разве это не великолепно? Ты счастлив?
– Да, – ответил Герберт.
Наконец они прибыли в гостиницу, где после регистрации получили номер на шестом этаже. Снизу доносился шум толпы.
– Устраивайся, Герберт, и постарайся немного отдохнуть, – сказал Пиннер. – Ты устал. И в этом нет ничего удивительного:
1 2