Джеймс Гривc
Возвращение к людям



Джеймс (Джимми) Гривc
Возвращение к людям

Я – алкоголик

Сначала человек тянет чарку,
Потом чарка тянет чарку,
Потом чарка тянет человека.
Старая китайская пословица

Меня зовут Джимми Гривc. Я – профессиональный футболист. И я – алкоголик.
Решившись сделать это признание на собрании «Анонимных алкоголиков», Общество «Анонимных алкоголиков» (Alcoholics Anonymous) – международная организация помощи желающим излечиться от алкоголизма. Представляет собой добровольное объединение в виде групп самопомощи. Основной принцип лечения – групповая психотерапия. (Здесь и далее примечания переводчика и редактора.)

я смог спасти свою жизнь. До этого пьянство медленно, но верно убивало меня. В общество «Анонимных алкоголиков» меня привело отчаяние, и там я обрел путь к нормальной жизни.
Но помощь эта пришла слишком поздно. Семья, в которой я был счастлив почти двадцать лет, уже была потеряна, и моя деловая карьера тоже потерпела крах.
Сейчас день за днем я постепенно учусь жить по-новому, и мне хотелось бы поделиться своим опытом – и плохим и хорошим – в надежде, что это поможет людям избежать тех ошибок, которые разрушили мою жизнь. В особенности я хочу, чтобы мои слова дошли до молодых футболистов, которые, может быть и не подозревая того, ступили на ту же скользкую дорожку.
Пишу эту книгу не ради выгоды. Сколько бы я на ней ни заработал, все уйдет на уплату задолженности по налогам, образовавшейся за годы пьянства. Откровенный рассказ о моих бедах будет и самому мне полезен, а если он еще откроет глаза хотя бы одному потенциальному алкоголику и принесет поддержку и надежду тем, кого уже затянула выпивка, тогда все горе и страдания, что я испытал, не будут совсем уж напрасны.
У каждого алкоголика есть свое «дно». Для многих это денатурат и жалкие опивки в чужих стаканах. Единственным, что меня спасало от этого, была возможность пить так называемые «приличные» напитки и физическая выносливость, позволявшая быстро оправляться даже после самых жестоких пьянок. Но и у меня было свое «дно» – мусорный ящик в дальнем конце нашего сада, где холодным зимним утром я рылся в поисках выброшенных женой пустых водочных бутылок в надежде найти хоть несколько оставшихся капель. Это было зимой 1977 года. Нет смысла спрашивать меня, когда точнее происходили события последних пяти лет, потому что пьянство разрушило в первую очередь мою память. Я могу почти досконально вспомнить все, что связано с футболом, но в памяти начисто стерты все самые жуткие эпизоды моих пьянок.
Но я все же хорошо помню тот момент, когда впервые понял, что стал отпетым алкоголиком. Как-то, когда я забылся пьяным сном в кресле, моя теперь уже бывшая жена Ирена нашла запрятанный мной запас водки и в ярости вылила все содержимое в раковину, а бутылки выбросила в мусорный ящик. Я проснулся, весь горя желанием выпить, перерыл все шкафы и ящики, ища, как маньяк, эти бутылки. Кончилось тем, что я упал около мусорного ящика и начал вытряхивать в рот оставшиеся в бутылках капли. Ниже катиться было некуда.
Тогда казалось: обратной дороги нет. Мне необходимо было выпить полбутылки водки, чтобы встать с постели и начать день. Я уже не мог унять дрожь в. руках, а думал лишь о том, где и как бы выпить еще. Пивные только открывались, а я уже стоял у входа. Для начала я всегда брал кружку пива – в нем было по крайней мере что-то питательное. Это была вся моя еда за день.
Подожди, пока бармен отвернется, Джимбо. Не надо, чтобы он видел, как трясутся у тебя руки. Вот так лучше. Ну, теперь еще кружечку пива, и я иду к себе в офис.
В течение дня я выпивал двенадцать, тринадцать, а то и четырнадцать кружек пива. И хоть бы что! Выпитое на меня тогда почти не действовало, и только тот, кто давно меня знал, мог бы сказать, что я в подпитии. А затем я шел домой и там уже пил водку, иногда даже две бутылки за вечер.
Говорю здесь о том, сколько я пил, не для того, чтобы произвести впечатление. Просто мне хочется, чтобы стало понятно, насколько далеко зашло дело. Просто чудо, что я тогда выжил и могу сейчас судить об это трезво и спокойно. Довольно часто я и машину вел в тяжелом опьянении. Однажды мне даже случилось заснуть пьяным за рулем и меня разбудил патрульный полицейский. Я сказал, что остановил машину, потому что от усталости начал засыпать. Он поверил, посоветовал открыть окна, предупредил, что ставить так машину на дороге опасно, и отпустил меня. Было бы лучше, если бы он отправил меня в участок.
Во время запоев я становился невыносим для самых близких и дорогих мне людей. Но в такие моменты я был просто не в состоянии понять, какое зло им причиняю. И это самое худшее, что есть в алкоголизме. Он губит не только свою жертву, но и окружающих. Только теперь, оглядываясь назад, я в полной мере осознаю, каким мучительным бременем я был для своей семьи и деловых партнеров. Бывали периоды почти полной невменяемости, когда я впадал в ярость, терроризировал и оскорблял домашних. Своих сотрудников я подводил из-за необязательности и неспособности надлежащим образом вести работу.
Единственно, что я могу сейчас сделать, хотя, наверное, это уже бесполезный жест, – это принести свои самые глубокие извинения тем, кого заставлял страдать, и просить их если не простить меня, то хотя бы понять. Прежде всего я обращаюсь к Ирене, которая всегда была прекрасной женой и матерью. Прежде чем окончательно со мной расстаться, она вынесла все, что было в человеческих силах. Единственной причиной нашего разрыва было мое пьянство.
Какой же ты дурак, Джимбо! Ты можешь надеяться только на то, что Ирена поймет, как тяжело ты был болен. Писатель Чарльз Джексон назвал одну свою книгу об алкоголике «Пропавший выходной». Для меня пропавшими были последние пять лет.
Слава богу, все мои четверо детей здоровы, периоды моих запоев не принесли им большого вреда; хотя переживаний у них было достаточно, по характеру они сильные и стойкие. Теперь я стал им гораздо ближе, чем прежде. У меня две красивые дочери и два отличных, обожающих спорт парня. Я стараюсь проводить с ними как можно больше времени. Живу я отдельно от семьи, но всегда могу прийти к детям, зная, что мне будут рады, если я не пьян. Несмотря на разрыв, мы с Иреной – в особенности Ирена – сумели все-таки сохранить для детей семейную атмосферу.
Не думайте, что я не пытался бороться со своей болезнью. Я проходил лечение у двух лучших психиатров и по крайней мере раз десять лечился в самых дорогих частных клиниках. Но кончилось все в бесплатном отделении для алкоголиков в наркологической лечебнице в Уорли, графство Эссекс, куда, не помню уже в который раз, я попал в сильнейшем опьянении. И тогда мне сказали, что уже ничем помочь не могут.
Почему я пристрастился к спиртному? Как случилось, что я потерял контроль над собой? Я задавал себе эти вопросы десятки раз. Считают, что алкоголики пьют, чтобы забыться. На это могу ответить горькой шуткой, что я забыл то, что пытался забыть. Однако то, что я пережил, далеко не смешно.
Со стороны можно было подумать, что в жизни мне все само шло в руки. Футболист международного класса, в делах – удачлив, в браке – счастлив, четверо детей, великолепный дом и много преданных друзей. Но если внимательнее вглядеться в жизнь Джимми Гривса, то можно найти ответ, почему я обращался к выпивке в поисках утешения и выхода. Но это был выход, ведущий в ад.
Когда мне только исполнилось девятнадцать, нас с Иреной постигло огромное несчастье. Наш старший сын Джимми Гривс-младший умер от воспаления легких четырех месяцев от роду. Я был воспитан в религиозной католической семье, но с того момента стал подвергать сомнению все, чему меня учили и что мне говорили о боге и церкви. Теперь я во много раз крепче духом, и все же, когда вспоминаю ту трагедию, мне хочется кричать от гнева, бессилия и боли. Это несчастье так и осталось для нас глубокой, незаживающей раной.
В течение нескольких недель после смерти нашего Джимми я был в таком безумном потрясении, что удивительно, как не сошел с ума. С этим несчастьем связан и переезд в Милан, но он нисколько не помог избавиться от того кошмара, и мне представлялось, что только выпивка может из него вывести. Я пробыл в Милане четыре месяца. Но казалось, прошли долгие годы. Уезжал я в Милан мальчишкой, а когда благодаря клубу «Тоттенхем» смог вернуться оттуда, чувствовал себя человеком с богатым жизненным опытом.
В «Тоттенхеме», чтобы снять напряжение от игры, я продолжал здорово пить. В мое время страсти в большом футболе достигли невероятного накала, и поражение воспринималось как бесчестье. Перед игрой мы были так возбуждены, а во время игры адреналин подскакивал у нас до такого уровня, что после матча многим игрокам необходимо было какое-то средство, чтобы успокоиться и привести себя в норму.
Меня всегда считали игроком с холодной головой, железными нервами, хотя в действительности я человек неуравновешенный и легко возбудимый и много курю, чтобы снять напряжение.
В «Тоттенхеме» к любителям выпить относились спокойно. Я продолжал пить, и мне это стало нравиться. Ко времени перехода в клуб «Вест Хэм» я уже находился на начальной стадии алкоголизма: выпивка превратилась для меня в необходимость.
Однако по-настоящему я запил только после того, как ушел (сравнительно рано, в тридцать один год) из футбольной лиги. Именно тогда мне стала угрожать реальная опасность.
Слишком поздно я понял, что ушел из большого спорта, когда впереди у меня было еще немало лет настоящей игры. От своего бессилия что-либо изменить я хватался за горлышко бутылки. Но вскоре сама бутылка схватила меня за горло. Я стал ее рабом.
Зимой 1977 года я попал в больницу в наркологическое отделение психиатрической больницы в Колчестере, графство Эссекс. У меня была белая горячка, и когда меня из нее вывели, то предупредили, что я медленно, но верно свожу себя в могилу.
В лечебнице я увидел людей, потерявших человеческий облик, увидел загнанное выражение их широко раскрытых глаз, и в меня закрался страх, что я могу остаться там навсегда. Вскоре я потребовал, чтобы меня выписали.
Через несколько недель меня снова забрали в психиатрическую больницу, на этот раз в Уорли. Журналисты с Флит-Стрит Улица в Лондоне, где находятся редакции большинства крупнейших газет.

пронюхали, что со мной происходит, и когда о моей болезни стало широко известно, я понял, что дальше катиться некуда.
Два года я состоял в обществе «Анонимных алкоголиков», но относился к нему недостаточно серьезно. Однако после газетной шумихи я понял, что должен самым серьезным образом следовать советам и рекомендациям, которые получал в этом обществе, иначе жизнь свою я утоплю в бутылке.
В то время меня постоянно преследовала мысль о Хью Галлахере – гении шотландского футбола, забившем несметное количество голов; он, как и я, играл в свое время за «Челси». С ним на протяжении всей моей футбольной карьеры меня постоянно сравнивали. Уйдя из футбола, Галлахер превратился в алкоголика. В сорок четыре года, потеряв семью, оставшись без друзей, всеми забытый, он спрыгнул с платформы под поезд и погиб.
Обо мне говорили, что я забиваю голы, как Галлахер. Может быть, меня ждет тот же путь на кладбище? Мысль о возможности такого конца не оставляла меня. И когда все вокруг рушилось, я знал, что есть край платформы, ступив с которого, я могу разом покончить со всеми бедами.
Мысль о самоубийстве приходила ко мне давно. Не раз в минуту глубокой депрессии я брался за бритву, чтобы перерезать вены. Но то ли склонность к долгим раздумьям, то ли трусость не дали мне довести дело до конца. Я был тогда действительно очень болен.
Мне повезло больше, чем Галлахеру. Вокруг меня были люди, друзья, которым я был небезразличен. Самыми верными среди них были Норман Куик и его чудесная жена Джин. Норман, фоторепортер с Флит-Стрит, уже двадцать лет мой ближайший друг. В самые беспросветные периоды моей жизни он и Джин помогли мне выжить, к ним обращалась Ирена, когда я устраивал пьяные скандалы дома.
Другой мой хороший друг, вызволявший меня из беды, – Дейв Ундервуд, председатель клуба «Барнет» южной лиги. За этот клуб я имею честь и удовольствие выступать во время футбольного сезона и сейчас.
В тот страшный период, чтобы как-то попытаться самому справиться со своей бедой, я было начал играть в «Брентвуде», а затем в «Челмсфорде», но из этого ничего не вышло, и я предался безудержному пьянству. И тут на выручку пришел Дейв Ундервуд, который, действуя тактично, деликатно, сумел вернуть меня в футбол, потому что знал: Джимми Гривсу без футбола придет конец. Если бы не его помощь, я был бы сейчас законченным алкоголиком.
О моей беде теперь в клубе «Барнет» знают все. В футбольном мире слава алкоголика – тяжкая слава, но для меня лучше, что это перестало быть тайной. Такое испытание необходимо. Оказавшись в центре внимания, я должен доказать всем, и в особенности самому себе, что у меня есть мужество и сила воли, чтобы справиться со своей бедой.
От алкоголизма избавиться непросто. К сожалению, это не просто «причуда». Но если удастся продержаться трезвым хотя бы день, то, значит, можно начать выруливать на правильную дорогу.
Живи сегодняшним днем, Джимбо. Все, что от тебя требуется, это прожить еще двадцать четыре часа без выпивки. И сегодня я не возьму в рот ни капли.
Меня часто спрашивают, как становятся алкоголиками? Ответ прост: для этого надо пить.
Вступив в общество «Анонимных алкоголиков», я понял, что «одна рюмка – много, а двадцать – недостаточно». Чтобы излечиться от алкоголизма, нужно пройти три этапа. Среди «анонимных алкоголиков» они известны как «три» «п». Первое – признание себя алкоголиком, второе – привыкание к новому образу жизни, третье – преодоление болезни.
Я прошел первый этап и, возможно, для многих самый тяжелый. Трудно признать себя алкоголиком.
Меня зовут Джимми Гривс. Я – профессиональный футболист. И я – алкоголик.

Первая капля

Кому б ни выпал жизни скучный путь,
Куда бы ни вела его дорога,
Мог каждый вспомнить и вздохнуть
О том тепле, что путника встречало за порогом.
Уильям Шестой (1714 – 1 763)

Когда вы стараетесь вылечиться от алкоголизма, самой тяжелой является необходимость навсегда отказаться от всего того, что раньше доставляло удовольствие. Мне сейчас не хватает не столько самой выпивки, сколько той атмосферы и той обстановки, которые ее сопровождают.
Вспоминая те годы, когда я только начинал карьеру профессионального футболиста в «Челси», могу честно признаться, что больше всего наслаждался атмосферой товарищества, царившей в нашем клубном баре. Лишь много позже (когда выпивка превратилась в необходимость) меня стало занимать не то, что вокруг, а только то, что в стакане.
В юности я пил очень умеренно. Пара кружек легкого пива, и мне было хорошо. Теперь я понимаю, что причина такой умеренности заключалась не во врожденной склонности к трезвой жизни, а в ограниченных средствах: только это мешало мне пуститься в обход всех пивных, что тянутся вдоль Кингс Роуд. Мой заработок, когда я женился в восемнадцать лет на Ирене, составлял 17 фунтов в неделю во время футбольного сезона и 8 фунтов в межсезонье. Мы жили в однокомнатной квартире в Уимблдоне, и чтобы было легче платить за нее, я в «мертвый сезон» подстригал газоны.
Привычка выпивать у меня появилась уже в клубе «Челси», но пил я тогда очень мало. Насколько помню, напился впервые я в день своей свадьбы в 1957 году, но опьянел тогда не столько от количества выпитого, сколько от того, что пришлось пить. До дня свадьбы я не пил ничего крепче пива, а тут – виски и бренди, которые конечно же сразу ударили мне в голову. К этим напиткам я пристрастился лишь много лет спустя.
В мое время футболисты даже материально не имели возможности удариться в разгул. Сейчас молодые игроки пьют гораздо больше. И если мы заказывали обычно только пиво, то они – бакарди с кока-колой или джин с тоником. Сам был не раз свидетелем того, как юнцы платили за выпивку столько, сколько я обычно зарабатывал в «Челси» за неделю.
Может быть, и нет большого вреда в том, чтобы немного выпить. После сложного матча или тяжелой тренировки неплохо на часок расслабиться с товарищами по команде в каком-нибудь пабе, Пивной бар.

– это самый легкий способ снять огромное напряжение, которого требует от игроков большой футбол. Но я настойчиво взываю к каждому футболисту: пусть пережитый мной кошмар послужит предостережением тому, кто чаще, чем другие, тянется к бутылке, пусть даже с пивом. Алкоголизм – хитрая болезнь. Она подкрадывается незаметно, и вот ты уже у нее на крючке. Мне казалось, что я могу бросить пить в любой момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16