Тряхнув рукой, он вынужден был оставить перчатку в сомкнутых челюстях животного, поскольку звал, что ротвейлеры даже в смерти не ослабят своей хватки. Он извлек из уха собаки нож я вытер его о джинсы охранника, забрался в машину и подрулил к массивному портику особняка.Очутившись в тени огромных колонн, он выключал зажигание. До Дук подхватил докторский чемоданчик и поднялся по лестнице к входной двери.— Мистер Гольдони?Шикарно одетый мужчина, стоявший в дверях, отрицательно покачал головой.— Доминик Гольдони... э-э... отсутствует.До Дук нахмурился, вытащил какие-то бумаги и принялся рассматривать их.— Этот особняк принадлежит семье Гольдони?— Да, — ответил шикарно одетый мужчина. Лицо с крупными чертами было красивым и выдавало в нем уроженца Средиземноморья. Карие выразительные влажные глаза. Ему было под пятьдесят, явно не американец. На нем прекрасно сидел костюм от Бриони, итальянская шелковая рубашка, на ногах — туфли, не меньше чем тысяча долларов за пару.— Вы из компании «Лилко»?— Да, — ответил До Дук, небрежно махнув своим удостоверением я проходя в дверь.Взгляд мужчины скользнул по пластиковой поверхности удостоверения.— Я — Тони де Камилло, шурин мистера Гольдони.— Известное дело, — усмехнулся До Дук, впечатывая свой кулак ему в солнечное сплетение.Тони начал хватать ртом воздух, и в этот момент До Дук, поддерживая его почти нежно, нанес коленом удар в челюсть.Бесчувственное тело Тони сползло на пол. До Дук наклонился над ним и оценивающим взглядом окинул кольцо с бриллиантом, дорогие часы, запонки, булавку для галстука. Затем он подхватил Тони под мышки и втащил по мраморному полу вестибюля в гардероб для верхней одежды. Колони и локти его он перехватил эластичным жгутом. Затем снял с полки шарф и запихал его целиком в рот Тони, заклеив губы пластырем.Кухарок в доме не было; Маргарита де Камилло сама считала себя прекрасной поварихой. Но была живущая в доме прислуга — До Дук обнаружил ее в кухне, за приготовлением собственного ужина. Он неслышно подошел к ней сзади, набросил ей на шею жгут и затянул. Женщина раскрыла рот, пытаясь закричать. Ее скрюченные пальцы хватали воздух, она оцарапала ими руку До Дука. По тут воздух в ее легких кончился, и она рухнула на банки с томатами. Он оставил лежать ее там, где она упала.Вернувшись в вестибюль, До Дук начал подниматься по ступенькам широкой, красного дерева лестнице. Доски под его ногами были отполированы так, что он мог видеть в них свое отражение. Толстый персидский ковер заглушал звуки шагов. * * * Маргарита де Камилло блаженствовала в горячей ванне. Ее голова покоилась на специальной резиновой подушечке; с полузакрытыми глазами она наслаждалась теплом, проникающим сквозь поры. Это было ее излюбленное время дня, когда она могла позволить себе отключиться от внешнего мира, расслабиться в ни о чем не думать. Дополнительная ответственность, которую взвалил на себя ее муж, сделала его совсем неузнаваемым. Она знала, что он занят выше головы и сейчас, по-видимому, у него какие-то неприятности.Знала она и то, что была единственной в мире, кто мог бы помочь ему, но, принимая во внимание его происхождение — сицилиец, она отдавала себе отчет в том, что действовать должна очень осторожно. Не следовало напоминать ему о тех деятелях шоу-бизнеса, которые стали его клиентами благодаря ей.«Серениссима», ее детище, косметическая фирма, которая поставляла свою продукцию исключительно кинозвездам Голливуда и Нью-Йорка, процветала благодаря ее фантазийному творческому характеру. Вся эта публика искала с ней знакомств, многих из них она спихивала своему мужу.Предаваясь всем этим размышлениям, она непроизвольно массировала пальцами свое тело — особенно синяки и ссадины. Тепло воды успокаивало боль, она расслабилась.Неожиданно, как это всегда бывает, мысли ее вернулись к Франсине. Пятнадцать лет — трудный возраст. Еще не женщина, но уже и не девочка. Ее рано сформировавшееся тело только осложняло ситуацию. Уже несколько раз, еще до того как ее брат попал под опеку ФПЗС — Федеральной программы по защите свидетелей, она обращалась к его помощи, чтобы решить кое-какие школьные проблемы дочери или избавить ее от слишком назойливых великовозрастных ухажеров.Маргарита вздохнула. Больше всего на свете она любила свою дочь. Это чувство переполняло ее. Она разрывалась между своей работой и одиночеством Франсины. Она вполне отдавала себе отчет в том, что ей никогда не удавалось уделять достаточно времени дочери. А что же было ей делать? Она бы содрогнулась и умерла, если бы была слишком привязана к дому. У Тони тоже не было времени и терпения заниматься ребенком женского пола.Маргарита чувствовала, что Тони явно недоволен тем, что у него нет сына — его наследника, о котором он все время мечтал. Но случилось так, что больше детей Маргарита иметь не могла. Одна Франсина. Из-за этого-то Тони все время и хмурится.Ванна была вырезана из огромного цельного куска черного оникса; теплая вода в ее овале, благоухающая ароматами бальзамов, приготовленных по рецептам самой Маргариты, действовала успокаивающе на ее ноющее тело. Кран был из чистого золота, формой он напоминал лебединую шею. Ниша, в которой располагалась ванна, была от пола до потолка выложена зеркалами, неожиданно отразившими фигуру До Дука, появившуюся на пороге.Маргарита вздрогнула, инстинктивно прикрывая груди руками. Глаза ее от удивления расширились.— Кто вы такой? Что вам здесь нужно?— У меня есть к вам предложение. — Голос До Дука звучал мягко.Маргарита не могла вымолвить ни слова. Тем не менее, спустя секунду она, собравшись с силами и глядя на незваного гостя, произнесла:— Как вы сюда попали? Что вы сделали с моим мужем?— Он еще жив. Если вы это имеете в виду.Он медленно приблизился к ней.Маргарита смотрела на него, как кролик на удава: объятая ужасом, но не в силах отвести взгляд.— Он даже не ранен. Просто спит.Наклонившись над краем ванны, До Дук в упор рассматривал Маргариту. Она была исключительно красива, даже в свои тридцать с лишним. Высокие скулы, правильный овал лица, прямой нос, ясные глаза, вьющиеся темные волосы, сейчас мокрые, ниспадающие на великолепной лепки плечи. Однако в лице ее явственно читался вызов. Такая не сдастся. Подобный взгляд До Дук неоднократно видел у удачливых игроков. Маргарита пришла в себя от первоначального испуга, и румянец вернулся на ее щеки.До Дука поразило то, что она не выказала того ужаса, который, казалось, должна была бы испытывать.— Вы сказали что-то насчет предложения?До Дук кивнул головой, отметив про себя хладнокровие, звучавшее в ее голосе.— Именно так. У каждого из нас есть нечто такое, что заинтересует другого. — Он позволил себе улыбнуться. — Например, мне бы хотелось знать, где находится Доминик Гольдони.На лице Маргариты отразилось облегчение, она усмехнулась.— Тогда вы пришли не по адресу. Обратитесь в ФБР. Я не представляю, где может быть сейчас мой брат. — Она негодующе фыркнула. — А теперь убирайтесь вон, ничтожество.— А разве вам не интересно, что могу сказать я? — не обратив внимания на ее слова, задал свой вопрос До Дук.— Интересно было бы... — улыбнулась она.Он перешагнул через борт ванны, и вода выплеснулась через край на пол. Прижав одну руку к ее лицу, а другую к груди, он погрузил ее резким движением в воду. Через некоторое время он, схватив ее за густые волосы, дал ей глотнуть воздуха. Маргарита кашляла и фыркала. Глаза слезились, груди тяжело вздымались. До Дук убедился, что она наконец поняла серьезность ситуации.— А сейчас? — спросил он. — Нам все-таки есть о чем поговорить, вы согласны?— Ублюдок, — простонала она. — Как ты смеешь... Но ты же еще ничего не видела, детка, довольно усмехаясь, подумал он про себя.— Мне нечего тебе сказать, — Маргарита убрала волосы с лица.Она села на край ванны, не обращая ни малейшего внимания на свою наготу.— Моя жизнь для меня ничего не значит. Я никогда не предам своего брата. Даже если бы я знала, куда они его дели.До Дук снял с крючка вешалки купальное полотенце неимоверных размеров и бросил ей.— Завернитесь, — сказал он, выбираясь из ванны. — Не желаете ли взглянуть?Он за руку вытащил ее из ванной комнаты. Она успела накинуть на себя купальное полотенце — оно скрывало ее от грудей до колен.— Какой же ты идиот! Что бы ты со мной ни делал, я не отвечу. Я не знаю ровным счетом ничего. Об этом позаботились фэбээровцы.Он протащил ее через спальню мимо отделанного мрамором камина. На каминной полке невозмутимо тикали часы.Когда они очутились в прихожей, Маргарита почувствовала, как горло ее перехватила судорога. Она поняла, куда он ее тащит.— Нет, нет, ради Бога, нет!Он разжал пальцы, и она ринулась от него в другую спальню. Следуя за ней по пятам, До Дук едва успел подхватить сваливавшееся с Маргариты длинное полотенце. Его конец он намотал себе на левую руку, появившись на пороге спальни. По-видимому, это была детская — на кровати тут и там валялись разбросанные мягкие игрушки.— Франсина!До Дук спокойно смотрел на представшую перед его глазами сцену: обнаженная мать, в отчаянии закрывающая лицо руками, и тем не менее не в силах оторвать взгляд от своей пятнадцатилетней дочери, подвешенной за лодыжки к люстре.— О Боже, Франсина!Налитое кровью миловидное личико девочки абсолютно ничего не выражало. Глаза полузакрыты, рот полуоткрыт.— Она еще не мертва, — произнес До Дук. — Но она непременно умрет, если ты не сделаешь так, как я скажу.— Ладно, ладно, только опусти ее вниз!— Только после того, как ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу. И мы снова перейдем на «вы». Я не желаю ей зла. Но имейте в виду, что ее жизнь в ваших руках. — Он пересек комнату, бросив ей конец полотенца, который держал в руке. — Ну, теперь-то мы понимаем друг друга?Маргарита бросила на него взгляд — о как хорошо был знаком ему подобный взгляд! — в нем читалось ее желание вонзить ему меж ребер нож для распечатывания писем. На мгновение ему даже стало любопытно — неужели он у нее под рукой, неужели она действительно готова совершить поступок, идущий вразрез с ее естеством? В данную минуту его интересовал только этот вопрос.— Чего вы от меня хотите? — спросила она.Они вместе спустились в библиотеку, там он плеснул в бокалы по глотку бренди. Он даже позволил ей одеться, но только под своим присмотром. Она накинула на себя черную комбинацию, кремового цвета блузку, ноги сунула в расшитые золотой нитью шлепанцы. Он оценил то достоинство и скорость, с которыми она оделась.И все-таки она сначала отказалась отвечать на его вопросы.— Выпейте, — обратился До Дук к ней. — Это вас успокоит.Она приняла от него фужер, сделала медленный глоток. Усаживаясь на диван рядом с ней, До Дук пригубил свой бокал.— Значит, договорились? Это все, что я от вас требую. Когда ваш брат позвонит, вы уведомите меня о его местонахождении.Она поставила свой фужер на столик.— Вы с ума сошли! Этого никогда не произойдет. Никто из них никогда не станет звонить мне по этому вопросу.— И тем не менее, он позвонит.Какое-то время Маргарита смотрела на него в упор, перед тем как вытащить из серебряного ящичка сигарету. Она потянулась за ней; блуза на ее груди натянулась. Ага, сказал про себя До Дук, все эти женские провокации были ему хорошо известны. Ну что ж, это только ускоряло развязку...— Ублюдок! ФБР опекает моего брата Доминика уже в течение полугода, а то и больше. Ему разрешили взять с собой жену и детей. И с тех пор я о нем ничего не слышала. Точно так же, как его мать. Ему совершенно недвусмысленно дали понять: никаких контактов с родственниками или друзьями, в противном случае ФБР не гарантирует его безопасности.В его руке блеснула серебряная зажигалка; чуть поколебавшись, Маргарита все же решилась наклониться к ней, чтобы прикурить. Глубоко затянувшись, она выпустила дым, стараясь, чтобы он заметил ее волнение.— Хочу еще заметить, что ни один из свидетелей, пользующихся покровительством ФПЗС, за всю ее историю ни разу не соблюдал всех положенных инструкций. Об этом я знаю от мистера Маршалла, заместителя директора программы. А после всего того, что имело место, я знаю, что Доминик запомнил это. Он вовсе не спешит в могилу, совсем наоборот. Ему есть для чего и для кого жить.Она оборвала себя на полуфразе, и До Дуку стало ясно, с каким нетерпением ждет она хоть какой-то его реакции на ее слова. До Дук понял, что она пытается взять реванш. Он решил промолчать.Маргарита докурила свою сигарету до конца. Затушила окурок в пепельнице. До Дук ожидал, что она тут же закурит новую, но Маргарита снова удивила его своей силой воли. Сложив руки на коленях, она повернулась к нему.— Освободи мою дочь, — мягким голосом сказала она.— Мы говорили о твоем брате Доминике, — ответил ей До Дук.Он с некоторым волнением наблюдал за тем, как на ее лбу выступали капельки пота. Они сливались вместе и скатывались затем по ее щекам. Его начинало охватывать знакомое возбуждение, подобное тому, когда он видел ауру вокруг совершенно незнакомых ему людей. В ушах слышался странный звон.Голова Маргариты клонилась вниз, губы трепетали.— О'кей, — сказала она, — предположим, Доминик и вправду позвонит. И что?— Назначишь ему встречу тотчас же, и без всяких штучек со стороны ФПЗС.— Он не пойдет ни на какую встречу.До Дук достал из серебряной коробочки очередную сигарету, прикурил и протянул ей.— Пойдет, Маргарита, — возразил он. — Мне известно, раньше он уже звонил сюда несколько раз. Последний раз, помнится, не из-за того ли, что некий информатор сообщил ему о том, что сотворил с тобой Тони за закрытыми дверями?Из уст Маргариты вырвался слабый стон. Она инстинктивно подтянула колени — казалось, его слова доставили ей физическую боль. Она была бледна и тяжело дышала полуоткрытым ртом.— На этот раз Доминик получит информацию о том, что твой муж избил Франсину.Сказано это было таким спокойным тоном, будто он продиктовал ей номер из телефонной книги, и эта его прозаическая манера была наиболее пугающей.— Он непременно позвонит, не так ли? И тогда наступит твоя очередь сыграть свою роль. Ты изобразишь неподдельную истерику, и, даже если он не среагирует на нее, ты все равно будешь настаивать на встрече.— Какой же ты подонок!Она закрыла глаза. Из-за этого гада все полетит к черту, подумала Маргарита.Она чувствовала, что теряет контроль над собой, соленые слезы текли по щекам, казалось, мозг превратился в какое-то размягченное желе — ее охватила паника. Пытаясь придать своим мыслям хоть какую-то последовательность, она спросила:— Ты хоть знаешь, о чем меня просишь?До Дук неожиданно хлопнул в ладони, причем удар пришелся по ее бокалу с бренди, который с громким хрустом разлетелся на мелкие осколки, заставив Маргариту подскочить на месте. Ему понравилось, как эта «шутка» отразилась на выражении ее глаз — в сознании всплыл образ Мадам X, запечатленный на полотне Сарджента.Он сказал:— Я уже убил охранника, ротвейлера и служанку. Не стоит и секунды сомневаться в том, что я убью твою дочь.Она не могла оторвать взгляда от его мерцающих глаз.— Как я уже заметил, жизнь Франсины в буквальном смысле находится в твоих руках.Маргарита ткнула окурок в пепельницу.— Боже праведный, как ты можешь спать по ночам?До Дук поднялся:— Интересный вопрос, услышанный из уст сестры Доминика Гольдони. Разве ты не пользуешься своей девичьей фамилией — его фамилией — в своем собственном бизнесе? Несомненно, пользуешься. — По лицу До Дука скользнула доверительная улыбка. — Интересно, что чувствует Тони в связи с твоей известностью под именем Маргариты Гольдони? Не от этого ли он приходит в ярость и изливает ее на тебя?Она посмотрела на него с каким-то благоговейным ужасом, ощущение некоей внезапной перемены резануло ее, подобно бритве. До Дук обошел диван и остановился у огромного полотна Генри Мартина, на котором был изображен сельский пейзаж: поле, засеянное колосящейся пшеницей. Он наслаждался мастерством композиции и выбором цветовой гаммы.— Маргарита, ты достаточно умна, чтобы понять — каждый из вас по-своему выбирает наиболее целесообразные пути решения той или иной проблемы, вряд ли здесь уместны фанатизм или справедливость.Рассматривая ландшафт на картине Мартина, изображенный живописцем с волшебной силой, До Дук ждал ответа. Он думал о том, что с удовольствием бросил бы все, даже свою постоянную игру со смертью, позволяющую ему поддерживать себя в форме, ради способности написать хотя бы одну картину, подобную этой. У него не было детей — по крайней мере, о существовании которых он бы знал, — но подобный шедевр лучше всякого ребенка, поскольку, подобно божеству, воображение и мастерство художника дают возможность как бы остановить мгновение. Большей награды для себя в этой жизни он бы не пожелал.— Как интересно, такой зверь — и ценитель высокого искусства, — голос Маргариты прозвучал где-то у его локтя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67