В медленном скорбно-торжественном проходе к столику в центре зала Пэстора сопровождали двое таанцев, один – в мундире офицера таанской таможенной службы, второй – в мундире генерального почтмейстера. Чиновников более высокого ранга не нашлось. Сам Пэстор, согласно требованию Вечного Императора, был одет в штатское.
Наконец Пэстор остановился перед столиком. Махони поднял голову – и это было единственным движение в зале после того, как Пэстор замер на месте. Махони и Пэстор встретились глазами, глядя друг на друга исподлобья.
Пэстор знал, что имперские солдаты поставили на всех площадях большие экраны, которые сейчас показывают крупным планом каждое его движение. И миллионы таанцев наблюдают за ним. Его долг – как-то сберечь и свою, и их честь. До каких пределов унижения ему позволено дойти?
Второго стула не было. И никто не предлагал.
Махони, не вставая, придвинул бумагу к Пэстору.
– Подписывайте! – коротко велел он.
Пэстор дрожащей рукой дотянулся до ручки и поставил на документе свое имя. Махони передвинул документ в свою сторону и тоже подписался. Затем кусок пергамента был отдан адъютанту. Лишь после этого Махони снова поднял глаза на Пэстора. Глаза, полные ненависти. Однако именно эта ненависть внесла успокоение в душу Пэстора. Как раз ее он понимал.
– Это все, – сказал Махони.
И в гробовом молчании гражданин Пэстор повернулся и вышел вон.

* * *

Адмирал Стэн шагал взад и вперед по коридору. Из динамиков в обоих концах коридора несся голос комментатора, который рассказывал взахлеб о происходящем в банкетном зале. Шагая по коридору, Стэн поглядывал на дверь, которая вела в апартаменты Вечного Императора. В любой момент Стэна могли вызвать к верховному главнокомандующему. Стэн был одним из немногих, кто с точностью знал, что Император находится на борту "Нормандии".
– Говорит, что он режиссер этого спектакля, – передал Махони слова властителя, – и просто обязан быть где-то поблизости, в последнем ряду, даже если ему нельзя лично появиться на сцене.
Стэн понимал обуревавшие Императора чувства и не мог не восхищаться его силой воли: в такой момент остаться за кулисами! На его месте Стэн похерил бы все протоколы и обязательно пошел бы поглядеть, как противник корчится в последней агонии.
Но не это было предметом размышлений Стэна, покуда он мерил шагами коридор. У него в голове роилось множество вопросов, которые, впрочем, сводились к одному: что босс поручит ему сейчас? Стэн был сыт по горло секретными операциями, подготовкой тайных убийств и прочим официально благословленным насилием. Он достаточно наубивал в своей жизни, от мысли о новом насилии уже мутило. И ему надоело, что им постоянно манипулируют. Надоело отдавать приказы и видеть, как люди гибнут, пытаясь их выполнить. Впервые на нем красовалась новенькая адмиральская форма, а уже и она ему надоела. Стэну смутно виделась жизнь, никак не связанная с армейской службой. Он мог только гадать, способен ли он жить спокойной мирной жизнью вне армии, но так приятно было хотя бы помечтать об этом.
Сент-Клер и Л'н были заняты продажей Сакс-клуба. Быть может, ему стоит присоединиться к ним, если они вложат деньги в какой-то бизнес. Да черт возьми, Ида для него заработала процентами такой капитал, что он может купить несколько улиц игорных домов!.. Или заняться шоу-бизнесом? Бр-р! Что-то не тянет. Нужно посоветоваться с Килгуром. А то объединиться и на пару затеять что-нибудь на одной из далеких планет Фронтира, поглядеть, как живут и что затевают тамошние аборигены.
Тут створка двери с легким шипением отошла, и охранник-гурк жестом пригласил его внутрь.
Стэн зашел и вытянулся по стойке "смирно" у порога. Вечный Император нажал на клавишу, и телеэкран перед ним погас.
– Вольно, адмирал, без формальностей! – нетерпеливо бросил властитель. – Сыт по горло церемониями. Надеюсь, вас не обижает, когда я говорю, что все эти солдафонские штучки у меня вот где сидят.
Стэн рассмеялся, нисколько не обидевшись, и сел в кресло – не спрашивая разрешения у Его Величества. Император встал, взял бутылку стрегга и два стакана. Наполнил оба стакана до краев.
– До того, как я погоню вас отсюда, у нас будет время осушить по стаканчику, а потом еще по одному. Как только эти поганые таанцы уберутся с "Нормандии", я отдам приказ лететь прочь.
– Направляетесь домой, сир? – спросил Стэн.
– Черта с два, – ответил Император. – Прежде придется выполнить миллион формальных обязанностей. Вы знаете всю эту петрушку: пожимать руки, целовать детишек, позволять фотографировать себя с людьми, которых я разрешаю считать важными персонами, благодарить моих союзников за то, что они сто раз заносили нож для удара мне в спину, но так и не осмелились осуществить задуманное... Ну и всячески раздувать свою популярность всеми доступными средствами.
Да, не видать мне Прайм-Уорлда в ближайшие шесть месяцев! И я заранее устал от всей этой белиберды. Что ни говорите, настроение у меня совсем неподобающее.
Он встал, чтобы произнести тост.
– Выпьем за неподобающее отношение.
Стэн чокнулся со своим эксцентричным боссом, и оба опрокинули в себя море огня – чистый стрегг штука забористая. Император налил еще по стакану.
Итак, выпьем и это – и гуляй, Стэн, иди на все четыре стороны. Неужели... свобода?
– Вот когда я вернусь из этого дурацкого рекламного турне, тогда завертится настоящее дело. И мне потребуется помощь.
Стэн понял, что мечту о свободе можно оставить.
– Мне приходилось перестраивать мою чертову Империю не один раз, – продолжал Император. – Но я не думал, что на этот раз дела обстоят так погано. Пойми правильно – я знаю, что именно надо перестраивать. Но после этой войны рядом совсем не осталось толковых людей, которые в состоянии помочь мне в этом.
Сулламоре и его прихлебателям только бы набить собственную мошну. Бездарные хапуги. Честным бизнесом они бы и гроша не заработали. Живут коррупцией. Короче, мысль о них не повышает мне настроение. Нужна свежая кровь, талантливые парни вроде тебя. Будет трудно. Подожмем яйца лет на пятьдесят-шестьдесят, но потом свое возьмем. Так, чтоб мы могли гордиться новым, очищенным миром.
Стэну разговор не понравился с самого начала; когда же в него заскочило это "мы", он встревожился не на шутку.
– Извините, Ваше Величество, – сказал он, – но я не уверен, что смогу оправдать ваши ожидания.
Император остановил его нетерпеливым жестом.
– Об этом не волнуйся. У меня миллион идей.
– Я не о том волнуюсь, – сказал Стэн. – И не хочу казаться неблагодарным. Однако... – Он заробел, но все же решился: – Видите ли, у меня большие сомнения насчет того, где и как я намерен провести ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет. Одно кажется несомненным – не на военной службе. Мне тоже военная рутина надоела не меньше, чем вам – рутина императорская.
Властитель рассмеялся.
– И к какой же карьере молодца клонит?
– Точно не знаю, – промолвил Стэн. – Надо пока уйти на покой. Пару годков просто поболтаюсь без дела. Хочу поглядеть со стороны, куда ветер дует.
Император пристально посмотрел на Стэна. Потом улыбнулся, тряхнул головой и молча чокнулся со своим собеседником. Аудиенция подошла к концу.
Стэн осушил стакан и встал. Поставив стакан, он отдал Императору честь. Очевидно, в последний раз. Император встал и тоже четким движением поднял руку к виску.
– Через шесть месяцев, – предрек он, – безделье вам осточертеет. А к тому времени я как раз вернусь домой. Вот тогда и загляните ко мне.
Уверенный на все сто, что Император заблуждается в своих расчетах, Стэн повернулся на каблуках и вышел вон.

Глава 57

Вечный Император не спеша спускался на землю по трапу "Нормандии". Телохранители-гурки шли вокруг него тесной толпой. Выйдя из люка корабля, властитель на секунду остановился и облегченно вздохнул. Его приказ был выполнен – никаких толп встречающего народа в соуардском главном космопорте Прайм-Уорлда. Лишь немного в отдалении стояли его персональный гравитолет и машины сопровождения, чтобы ехать в мрачным бункер под руинами замка.
Пора что-то делать с этими руинами, напомнил он себе. Следует по-настоящему ускорить работы по восстановлению дворца. Он тосковал не по внешнему великолепию дворца, а по тому комфорту, который был внутри, по возможности действительно уединиться от всего мира. Как будет приятно предаться давней безумной мечте – воссоздать рецепт лака, которым великий Страдивари покрывал свои скрипки.
В какие-то моменты Император ощущал, что если кто-то опять подойдет к нему с просьбой решить то-то и то-то или обратить внимание на горестное положение того-то и того-то, он просто расплачется навзрыд. Беда в том, что Императоры, которые позволяли себе публичные проявления слабости, очень недолго оставались вечными. Однако именно по-детски расплакаться – вот чего ему хотелось временами. Когда казалось, что уже никакие силы не вызовут улыбку в момент, когда на него устремлена сотня телекамер. Когда рука опухала от рукопожатий. О, с какой силой ему жали эту несчастную руку, стараясь выказать свое восхищение и доказать, что считают его великим героем!
Он подумал о другом герое и весело заморгал, усмехнувшись уголками рта. После одной битвы адъютант того героя сказал своему начальнику: "Отныне вы стали великим героем". "Но если бы я проиграл эту битву, я стал бы величайшим мерзавцем в истории человечества", – ответил тот. Как же звали того героя? А Бог его знает. Кажется, какой-то пруссак. В истории было столько героев – всех и не упомнишь.
Вечный Император внутренне встряхнулся и зашагал в сторону своего гравитолета. Несколько лет назад он бы завалился спать на несколько суток, а потом переоделся бы Рашидом, чтобы улизнуть из дворца и пропустить стаканчик-другой в "Ковенанторе" и переспать с Яниз. Но ни "Ковенантора", ни Яниз больше не существует. Из-за предательства. И любимое место отдыха, и любимая женщина погибли. По его вине. И он как-то с этим смирился. И как-то забыл.
Мастер раздваиваться. Мастер скрывать свои подлинные мысли. Ба! Разве не в этом твоя беда, инженер Рашид? Ты дьявольски усложняешь каждую мелочь. Будь проще, глупее – и, может быть, миллионам твоих подданных будет легче дышать. И было бы меньше трупов. И меньше тех, кто превозносит его на коленях. А это, пожалуй, хуже смерти.
Идя к своей машине, Вечный Император чувствовал груз каждого дня из своей жизни, которая длилась вот уже три тысячи лет. А потом заметил улыбающееся лицо Сулламоры и даже тихо застонал. Затем чуть было не застонал уже громко, когда Сулламора схватил его руку и стал ее пожимать.
– Добро пожаловать домой, Ваше Величество, – елейным голосом пропел Сулламора. – Мы гордимся вами!
"Еще бы вам мной не гордиться, – отметила про себя рашидовская часть сознания. – Вы спите и видите, как бы своими интригами втравить меня в новую войну с кем-нибудь, чтобы наживаться на военных поставках". Но вечно-императорская часть его сознания повелела губам сперва улыбнуться, а затем сложиться в вежливые слова благодарности.
– У меня маленькая просьба, – продолжал Сулламора. – Знаю, как вы торопитесь домой, но...
Император поднял брови. Он был готов взорваться гневом. Однако он так устал, что язык не ворочался. И вяло махнул рукой Сулламоре: продолжайте.
– Это касается персонала космопорта, – затараторил Сулламора. – Они ждали вас несколько часов, чтобы увидеть...
Император посмотрел туда, куда показывал промышленник, и увидел небольшую группу портовых служащих, которые сгрудились у главных ворот.
О нет! Опять улыбаться и жать руки! О-о-ох!..
– Нет, не могу, Танз, – сказал Император. – Пусть с ними пообщается Махони. Он задерживается на "Нормандии". Выйдет через минуту-другую.
Властитель уже занес ногу на приступку гравитолета, но Сулламора настаивал:
– Это будет совсем не то, Ваше Величество. Они хотят именно вас видеть. Я понимаю, эти люди н е настоящие воины и так далее. Однако и они старались во время войны. Поэтому я бы очень вас просил...
Вечный Император сдался и двинулся к воротам. Он хотел побыстрее покончить с этим, а потому зашагал быстро, и его гуркам пришлось поспешать на своих коротких ногах.
По мере того, как он приближался, небольшая толпа разразилась криками ликования. А Император, как профессионал, который не привык разочаровывать публику, нацепил ослепительную улыбку и стал пожимать руки. Он у каждого спрашивал имя, пожимая руку, ласково брал человека другой рукой за локоть. Это двойное рукопожатие казалось наиболее теплым. К тому же можно левой рукой незаметно контролировать силу, с которой человек трясет твою руку.
Пройдя примерно треть шеренги служащих космопорта, властитель подошел к очень бледному молодому человеку с чрезмерным блеском в глазах. Император спросил его имя и наградил стандартным двойным рукопожатием. Он не расслышал невнятно произнесенное имя, поэтому не мог повторить его, а просто добросердечно улыбался юноше.
Потом потянул свою руку.
Молодой человек ее не отпускал.
Вечный Император не успел и на одну десятую долю секунды удивиться, потому что сразу увидел, как левой рукой молодой человек вынимает пистолет. Император резко качнулся назад, но пистолет уже громыхнул – четыре раза подряд, хотя Император ощутил только страшные удары в живот – и никакой боли...
Гурки повалили Чаппеля и вонзили в него десяток кинжалов. Убийца был мертв, но его палец в последней судороге давил на курок уже разряженного пистолета. Все произошло так быстро, что толпа не успела что-либо осознать и броситься врассыпную.
Сулламора стоял пригвожденный к месту тем, что он находится так близко к месту убийства, даром что убийство заказано им самим. Танз стал наклоняться на одно колено рядом с лежащим на земле Императором.
На форме Императора были небольшие пятнышки крови – там, где вошли пули. И в какое-то мгновение Сулламоре показалось, что властитель странным образом не пострадал.
Но в следующее мгновение сомнения рассеялись. Император был мертв.
И тогда оказалось, что Тайный Совет нарвался на джокера в императорской колоде.
Имплантированная в тело властителя бомба взорвалась. Сила взрыва была запланирована тысячи лет назад. Сулламора мгновенно погиб. И все гурки. И вся рыдающая толпа. И все в радиусе одной восьмой километра...
При всех взрывах происходят случайные странные вещи, и этот не был исключением. Неделей позже сотрудник патологоанатомической лаборатории нашел лицо Чаппеля. Да-да, только лицо. Причем без единого пятна или ссадины.
Лицо Чаппеля улыбалось.

Глава 58

Махони прижал большой палец к сенсору, который считывал отпечатки, и створка двери в личный кабинет Вечного Императора с легким шипением отошла в сторону.
Махони заколебался – входить ли? Вероятно, это последняя возможность. Этот сенсор пропускал и прежде всего нескольких человек – и в ближайшие час-два Махони будет оставаться тем, кому доступ сюда позволен.
Но затем память аппарата будет изменена, старый список людей с допуском заменят новым. И нет ни малейшей надежды на то, что его имя попадет в этот новый список. В этом Махони был столь же уверен, как и в том, что происходит что-то не то. Эта уверенность появилась у него уже тогда, когда он бросил горсть земли на гроб Вечного Императора и отступил, давая возможность другим также отдать погибшему последние почести.
Пять оставшихся в живых членов императорского Тайного Совета стояли чуть в стороне от небольшой группы высших сановников, допущенных на похороны. Рядом высились розовые кусты, спешно посаженные садовниками во исполнение последней воли Императора касательно его погребения.
Однако на каждом кусте был только один распустившийся цветок. И заметив эту особенность кустов, Махони вдруг осознал присутствие Совета Пяти.
Они стояли сплоченной группой, поодаль от остальных, как будто боялись смешаться с толпой. Они не говорили между собой, у них были замкнутые, суровые лица. Такое впечатление, как будто они ощущают чувство какой-то вины, подумалось Махони. Потом он отмел эти мысли, как свойственный ему наивный романтизм.
Однако этот визуальный образ запал ему в голову, и он вспомнил о тех пятерых, что держались особняком, когда узнал из вечерних новостей, что созвана экстренная сессия Парламента.
"Друг мой, что же в этом особенного? – тут же подумал он. – Ведь и в самом деле обстановка требует экстренного сбора... Момент, конечно, ответственный, но, Ян, старая ты ирландская задница, разве ты не понимаешь, в чем тут закавыка? Сессию Парламента созывает Тайный Совет!"
Даже не будучи юристом. Махони отлично понимал, что тем самым Совет превышал свои конституционные полномочия. Ладно. Но почему же ни один член Парламента не выступил с резким возражением?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46