Еще через десять минут она ехала в совершенно пустом вагоне метро и диву давалась, куда среди бела дня подевались жители Москвы.
Но, видимо, ей просто везло. Транспорт приходил без задержек, на кафедре с ней все были очень любезны, и даже Монстр, она же «снежный человек» лебезила перед Машей.
«Видимо, сегодня воистину мой день», – решила Маша.
У Большого Театра Стас стоял с огромным букетом. Вручив его однокашнице, он и сам понял свою опрометчивость. Носить такой букет было крайне неудобно. И они приняли совместное решение – подарить его артистам после спектакля, на который он купил билеты. Пока же Стас сам решил носить букет.
Маша вздохнула с облегчением. Попутчик постоянно говорил ей комплименты, все обращали на них внимание и в фойе театра, и на улице, и в ресторане. Маша давно не ощущала такой приподнятой и приятной атмосферы.
Предусмотрительный Стас сегодня сам вез ее домой на своей машине, оставленной на стоянке. Прощаясь с Машей, он поцеловал ей руку и пригласил завтра поехать с ним на дачу. Счастливая и возбужденная однокашница конечно согласилась. Именно завтра у нее не было занятий, и ей хотелось опять быть в центре внимания.
Она уже давно отвыкла от такого прекрасного расположения духа. Одиночество и угрюмость – стали нормой ее поведения. И вдруг такой подарок Судьбы. «Как это славно!» – думала она.
Уснула она, не раздеваясь, прямо в зале на диване. Утром опять были цветы и ожидавший у подъезда Стас в своем лимузине. Они тихо со вкусом катили по шоссе. Осень стояла, как на картине. Воздух прозрачный, деревья в золоте.
Стас привез ее в какую-то закрытую зону. Здесь в еловом лесу стояло десятка два «маленьких замков» – так называла Маша эти домики. За домом Стаса был огромный пруд необычайной красоты.
Они расположились на берегу, на маленьком диване-качалке. И Маша вдруг задремала. Заботливый Стас укрыл ее пледом и пошел организовывать шашлык.
И тут перед Машей явился дед. Он засмеялся весело и задорно и подал Маше огромную корзину грибов. Белые и подосиновики – чудо, что за грибы. Маша взяла их. И тут откуда-то донесся голос Стаса.
– Ну ты даешь, Машунь! Когда это ты успела?
Маша открыла глаза и обомлела. Стас показывал ей на корзину грибов, стоящую у ее ног.
– Где ты корзину-то взяла? – заинтересовался Стас.
– На веранде твоего дома, – почему-то соврала она.
– Сколько здесь бывал, – заметил Стас, – никогда мне не удавалось собрать столько белых грибов. Выходит, Солнышко, ты у нас спец по этому делу. Ох, какое сейчас жаркое мы приготовим, – говорил ее друг, предвкушая великолепную трапезу.
У Маши в голове все смешалось. Она уже не понимала, где сон, а где действительность. «Просто наваждение какое-то, этот старик», – думала она, перебирая и моя грибы.
Разделавшись с грибами, они со Стасом пошли посмотреть картины в доме. Машу поразила одна из них. Хрустальная пирамида, а в ней планета – вроде Земли – зелено-голубая, с горами, реками, лесами, степями, городами. Называлась картина «Ялмез».
«Что-то знакомое», – подумалось Маше, но Стас отвлек ее, пригласив обедать у воды. Там уже был накрыт стол, уставленный яствами. В центре – блюдо с грибами в сметане.
Разлив шампанское, Стас произнес тост:
– За старую любовь, – сказал он, – которая, как известно, не ржавеет!
Они выпили и стали пробовать грибы, которые своим ароматом перебивали все запахи на столе. Отведав по несколько штук, они почувствовали, что произошло что-то невероятное.
Взявшись за руки, они полетели между облаков и звезд. Это было пьянящее и необыкновенно приятное путешествие. Они летели и оба понимали невозможность этого.
– Стас, что с нами? – спросила Маша.
– У меня такое чувство, – ответил Стас, – что мы летим с тобой в золотом океане счастья и любви.
Блаженство этого полета невозможно было описать словами. Они парили в открытом космосе, пролетая мимо различных планет. И вдруг под ними оказалась огромная, стеклянная, как им показалось, пирамида, внутри которой была заключена необыкновенная планета.
Приземлились они в каком-то очень красивом зеленом городке, посредине которого находилось огромное синее озеро. Город был окружен вековым лесом. Воздух здесь казался хрустальным. Ощущение, что они помещены в хрустальную оболочку вместе с этим городком, не оставляло их. Они долго молчали, наконец, Стас сказал:
– Я не пойму, Маша, что произошло? Может, нас похитили инопланетяне? Но ни корабля, ни каких-либо представителей, управляющих нашим полетом, я не видел.
– Я тоже, – ответила она. – Все это более чем странно. Групповые глюки – это уже что-то. Но с другой стороны, здесь так хорошо! Какой-то хрустальный воздух и очень вкусный. Ты не находишь?
– Да, – ответил Стас. – Здесь, как в раю. И я предлагаю, Машуня, пройтись по этому городку. Удивительно, однако, место такое прекрасное, а народа не видно вообще.
– Пойдем скорее, – вскочила на ноги Маша, всегда готовая путешествовать. Глаза у нее блестели, щеки горели, и Стасу показалось, что Машуне сейчас лет двадцать, не больше.
– Ты очень помолодела, подруга дней моих суровых, – сказал он. – Ей Богу, я не дал бы тебе больше двадцати лет.
– Спасибо, Стасик, ты очень любезен. Но мне не терпится понять, что произошло и куда мы переместились?
– А главное, благодаря кому? – заметил ее друг.
Маша замерла, что-то соображая, и вдруг очень удивила Стаса, заявив:
– А вот благодаря кому, я как раз, кажется, догадываюсь.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Стас.
И Маша взахлеб стала рассказывать Стасу о старике, о ее снах, о кольце. Стас с любопытством смотрел на кольцо, повернул его прямо на пальце у Маши, и они очутились у входа в старинный особняк с башенками и колоннами, находящийся в глубине заросшего сада. Над дверью значилось: «улица Ореховая, 7».
Маша, как зачарованная, смотрела на табличку.
– Ты знаешь, – почему-то шепотом сказала она, обращаясь к Стасу, – мой незнакомец оставил мне записку с этим адресом.
Пока друзья ошалело таращились друг на друга, дверь перед ними сама отворилась, и они невольно шагнули за порог, оказавшись в большом холле с двумя зеркалами от пола до потолка, находящимися друг против друга. В холле стояли маленькие, старинные кушеточки и камин с большими золотыми вазами.
Из холла дверь была открыта, и они вошли в другое помещение. Судя по всему, это был зал. Он был весь в зеркалах, с очень красивым паркетом. Плафон потолка украшали какие-то нимфы и другие небожители.
– Это, наверное, танцевальный зал, – сказала Маша. – Одно меня удивляет, почему нигде нет людей?
Стас недоуменно пожал плечами, взял ее за руку и повел в следующее помещение. По-видимому, это был кабинет. Здесь стояло бюро красного дерева с множеством ящичков, письменный стол со всеми принадлежностями. И что странно, чернила в чернильницах были совершенно свежими.
Великолепное кресло с высокой спинкой и кожаный диван дополняли комплект мебели. Стеллажи с книгами занимали целую стену. Но, как гром среди ясного неба, явились для наших путешественников два портрета, расположенных друг напротив друга. На них были изображены Маша – в очень богатом, не иначе, как княжеском наряде – и Стас во фраке.
– Что это может значить, Стас? – с каким-то внутренним ужасом спросила Маша. – Это наши дальние родственники или это мы с тобой?
Как зачарованные они смотрели на портреты, и не было сил оторваться от них. Огромным усилием воли Стас повернулся спиной к кабинету и, схватив Машу за руку, повел ее в другое помещение. Они увидели будуар в голубом шелке. Огромная кровать под балдахином, а напротив – свадебный портрет. И опять с участием наших друзей.
– У меня такое чувство, побледнев, сказала Маша, – что когда-то очень давно, я жила в этом доме. Вот в этом секретере, – она указала на шкафчик, – хранился мой дневник.
Стас с ужасом, смешанным с любопытством, подошел к секретеру, выдвинул средний ящичек и достал альбом в атласном голубом переплете. На первой страничке стояло «Оболенская Лиза».
Они уселись на кровать и стали листать дневник. Почерк был, действительно, машин, но в дневнике описывался каждый день какой-то Лизы Оболенской с 16 января 1902 года до 16 января 1903 года.
Одна страница была исписана мужским почерком. Это был день 7 июля 1902 года. Мужской почерк принадлежал Стасу, но подпись гласила, что писал Жан де Лон. И этот де Лон делал девице Лизе предложение руки и сердца.
Положив дневник на место, они в совершенно подавленном настроении вошли в столовую. Здесь их ожидал еще один сюрприз. Стол был накрыт на три персоны. На столе стояли французские вина, фрукты, сыры.
Как бы повинуясь чьему-то указанию, они молча сели за стол. В ту же минуту дверь отворилась, и вошел старик – Машин знакомец. Он был во фраке, в парике, очень элегантен и называл Машу Лизой.
И она вдруг изрекла:
– Bonjour papa!
Мужчина с ярко зелеными озорными глазами, высокий и статный, грациозный и величавый, склонился над Машей и поцеловал ее голову. Затем – поклон в сторону Стаса. И вот он занимает место хозяина стола.
Откуда-то появились слуги. Они разливали вина, сменяли блюда. Разговор за столом шел на французском языке. Обсуждался отъезд Лизы с мужем Жаном в Париж. Лизе было очень тяжело расставаться с отцом. Но тот обещал приехать к ним в Париж в сентябре. Они нежно распрощались, и Лиза всю дорогу плакала, сидя в коляске, уносившей ее далеко от родины. Жан успокаивал ее, рисуя картины прекрасной жизни в Париже.
***
Маша и Стас тихо сидели у воды на его даче. Они не могли говорить. В руках у Маши было старое, пожелтевшее письмо какой-то тети Эллы, сообщавшей, что князь Оболенский погиб, не доехав до Парижа, от рук каких-то бандитов 10 сентября 1903 года.
– Значит, он встретился с нами 10 сентября 2003 года, – сказал Стас. – Всего лишь через век. – Он горько усмехнулся, подошел и обнял Машу. – Видишь, сколько лет мы уже вместе с тобой, дорогая. Я всегда знал, что буду любить тебя вечно.
1 2
Но, видимо, ей просто везло. Транспорт приходил без задержек, на кафедре с ней все были очень любезны, и даже Монстр, она же «снежный человек» лебезила перед Машей.
«Видимо, сегодня воистину мой день», – решила Маша.
У Большого Театра Стас стоял с огромным букетом. Вручив его однокашнице, он и сам понял свою опрометчивость. Носить такой букет было крайне неудобно. И они приняли совместное решение – подарить его артистам после спектакля, на который он купил билеты. Пока же Стас сам решил носить букет.
Маша вздохнула с облегчением. Попутчик постоянно говорил ей комплименты, все обращали на них внимание и в фойе театра, и на улице, и в ресторане. Маша давно не ощущала такой приподнятой и приятной атмосферы.
Предусмотрительный Стас сегодня сам вез ее домой на своей машине, оставленной на стоянке. Прощаясь с Машей, он поцеловал ей руку и пригласил завтра поехать с ним на дачу. Счастливая и возбужденная однокашница конечно согласилась. Именно завтра у нее не было занятий, и ей хотелось опять быть в центре внимания.
Она уже давно отвыкла от такого прекрасного расположения духа. Одиночество и угрюмость – стали нормой ее поведения. И вдруг такой подарок Судьбы. «Как это славно!» – думала она.
Уснула она, не раздеваясь, прямо в зале на диване. Утром опять были цветы и ожидавший у подъезда Стас в своем лимузине. Они тихо со вкусом катили по шоссе. Осень стояла, как на картине. Воздух прозрачный, деревья в золоте.
Стас привез ее в какую-то закрытую зону. Здесь в еловом лесу стояло десятка два «маленьких замков» – так называла Маша эти домики. За домом Стаса был огромный пруд необычайной красоты.
Они расположились на берегу, на маленьком диване-качалке. И Маша вдруг задремала. Заботливый Стас укрыл ее пледом и пошел организовывать шашлык.
И тут перед Машей явился дед. Он засмеялся весело и задорно и подал Маше огромную корзину грибов. Белые и подосиновики – чудо, что за грибы. Маша взяла их. И тут откуда-то донесся голос Стаса.
– Ну ты даешь, Машунь! Когда это ты успела?
Маша открыла глаза и обомлела. Стас показывал ей на корзину грибов, стоящую у ее ног.
– Где ты корзину-то взяла? – заинтересовался Стас.
– На веранде твоего дома, – почему-то соврала она.
– Сколько здесь бывал, – заметил Стас, – никогда мне не удавалось собрать столько белых грибов. Выходит, Солнышко, ты у нас спец по этому делу. Ох, какое сейчас жаркое мы приготовим, – говорил ее друг, предвкушая великолепную трапезу.
У Маши в голове все смешалось. Она уже не понимала, где сон, а где действительность. «Просто наваждение какое-то, этот старик», – думала она, перебирая и моя грибы.
Разделавшись с грибами, они со Стасом пошли посмотреть картины в доме. Машу поразила одна из них. Хрустальная пирамида, а в ней планета – вроде Земли – зелено-голубая, с горами, реками, лесами, степями, городами. Называлась картина «Ялмез».
«Что-то знакомое», – подумалось Маше, но Стас отвлек ее, пригласив обедать у воды. Там уже был накрыт стол, уставленный яствами. В центре – блюдо с грибами в сметане.
Разлив шампанское, Стас произнес тост:
– За старую любовь, – сказал он, – которая, как известно, не ржавеет!
Они выпили и стали пробовать грибы, которые своим ароматом перебивали все запахи на столе. Отведав по несколько штук, они почувствовали, что произошло что-то невероятное.
Взявшись за руки, они полетели между облаков и звезд. Это было пьянящее и необыкновенно приятное путешествие. Они летели и оба понимали невозможность этого.
– Стас, что с нами? – спросила Маша.
– У меня такое чувство, – ответил Стас, – что мы летим с тобой в золотом океане счастья и любви.
Блаженство этого полета невозможно было описать словами. Они парили в открытом космосе, пролетая мимо различных планет. И вдруг под ними оказалась огромная, стеклянная, как им показалось, пирамида, внутри которой была заключена необыкновенная планета.
Приземлились они в каком-то очень красивом зеленом городке, посредине которого находилось огромное синее озеро. Город был окружен вековым лесом. Воздух здесь казался хрустальным. Ощущение, что они помещены в хрустальную оболочку вместе с этим городком, не оставляло их. Они долго молчали, наконец, Стас сказал:
– Я не пойму, Маша, что произошло? Может, нас похитили инопланетяне? Но ни корабля, ни каких-либо представителей, управляющих нашим полетом, я не видел.
– Я тоже, – ответила она. – Все это более чем странно. Групповые глюки – это уже что-то. Но с другой стороны, здесь так хорошо! Какой-то хрустальный воздух и очень вкусный. Ты не находишь?
– Да, – ответил Стас. – Здесь, как в раю. И я предлагаю, Машуня, пройтись по этому городку. Удивительно, однако, место такое прекрасное, а народа не видно вообще.
– Пойдем скорее, – вскочила на ноги Маша, всегда готовая путешествовать. Глаза у нее блестели, щеки горели, и Стасу показалось, что Машуне сейчас лет двадцать, не больше.
– Ты очень помолодела, подруга дней моих суровых, – сказал он. – Ей Богу, я не дал бы тебе больше двадцати лет.
– Спасибо, Стасик, ты очень любезен. Но мне не терпится понять, что произошло и куда мы переместились?
– А главное, благодаря кому? – заметил ее друг.
Маша замерла, что-то соображая, и вдруг очень удивила Стаса, заявив:
– А вот благодаря кому, я как раз, кажется, догадываюсь.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Стас.
И Маша взахлеб стала рассказывать Стасу о старике, о ее снах, о кольце. Стас с любопытством смотрел на кольцо, повернул его прямо на пальце у Маши, и они очутились у входа в старинный особняк с башенками и колоннами, находящийся в глубине заросшего сада. Над дверью значилось: «улица Ореховая, 7».
Маша, как зачарованная, смотрела на табличку.
– Ты знаешь, – почему-то шепотом сказала она, обращаясь к Стасу, – мой незнакомец оставил мне записку с этим адресом.
Пока друзья ошалело таращились друг на друга, дверь перед ними сама отворилась, и они невольно шагнули за порог, оказавшись в большом холле с двумя зеркалами от пола до потолка, находящимися друг против друга. В холле стояли маленькие, старинные кушеточки и камин с большими золотыми вазами.
Из холла дверь была открыта, и они вошли в другое помещение. Судя по всему, это был зал. Он был весь в зеркалах, с очень красивым паркетом. Плафон потолка украшали какие-то нимфы и другие небожители.
– Это, наверное, танцевальный зал, – сказала Маша. – Одно меня удивляет, почему нигде нет людей?
Стас недоуменно пожал плечами, взял ее за руку и повел в следующее помещение. По-видимому, это был кабинет. Здесь стояло бюро красного дерева с множеством ящичков, письменный стол со всеми принадлежностями. И что странно, чернила в чернильницах были совершенно свежими.
Великолепное кресло с высокой спинкой и кожаный диван дополняли комплект мебели. Стеллажи с книгами занимали целую стену. Но, как гром среди ясного неба, явились для наших путешественников два портрета, расположенных друг напротив друга. На них были изображены Маша – в очень богатом, не иначе, как княжеском наряде – и Стас во фраке.
– Что это может значить, Стас? – с каким-то внутренним ужасом спросила Маша. – Это наши дальние родственники или это мы с тобой?
Как зачарованные они смотрели на портреты, и не было сил оторваться от них. Огромным усилием воли Стас повернулся спиной к кабинету и, схватив Машу за руку, повел ее в другое помещение. Они увидели будуар в голубом шелке. Огромная кровать под балдахином, а напротив – свадебный портрет. И опять с участием наших друзей.
– У меня такое чувство, побледнев, сказала Маша, – что когда-то очень давно, я жила в этом доме. Вот в этом секретере, – она указала на шкафчик, – хранился мой дневник.
Стас с ужасом, смешанным с любопытством, подошел к секретеру, выдвинул средний ящичек и достал альбом в атласном голубом переплете. На первой страничке стояло «Оболенская Лиза».
Они уселись на кровать и стали листать дневник. Почерк был, действительно, машин, но в дневнике описывался каждый день какой-то Лизы Оболенской с 16 января 1902 года до 16 января 1903 года.
Одна страница была исписана мужским почерком. Это был день 7 июля 1902 года. Мужской почерк принадлежал Стасу, но подпись гласила, что писал Жан де Лон. И этот де Лон делал девице Лизе предложение руки и сердца.
Положив дневник на место, они в совершенно подавленном настроении вошли в столовую. Здесь их ожидал еще один сюрприз. Стол был накрыт на три персоны. На столе стояли французские вина, фрукты, сыры.
Как бы повинуясь чьему-то указанию, они молча сели за стол. В ту же минуту дверь отворилась, и вошел старик – Машин знакомец. Он был во фраке, в парике, очень элегантен и называл Машу Лизой.
И она вдруг изрекла:
– Bonjour papa!
Мужчина с ярко зелеными озорными глазами, высокий и статный, грациозный и величавый, склонился над Машей и поцеловал ее голову. Затем – поклон в сторону Стаса. И вот он занимает место хозяина стола.
Откуда-то появились слуги. Они разливали вина, сменяли блюда. Разговор за столом шел на французском языке. Обсуждался отъезд Лизы с мужем Жаном в Париж. Лизе было очень тяжело расставаться с отцом. Но тот обещал приехать к ним в Париж в сентябре. Они нежно распрощались, и Лиза всю дорогу плакала, сидя в коляске, уносившей ее далеко от родины. Жан успокаивал ее, рисуя картины прекрасной жизни в Париже.
***
Маша и Стас тихо сидели у воды на его даче. Они не могли говорить. В руках у Маши было старое, пожелтевшее письмо какой-то тети Эллы, сообщавшей, что князь Оболенский погиб, не доехав до Парижа, от рук каких-то бандитов 10 сентября 1903 года.
– Значит, он встретился с нами 10 сентября 2003 года, – сказал Стас. – Всего лишь через век. – Он горько усмехнулся, подошел и обнял Машу. – Видишь, сколько лет мы уже вместе с тобой, дорогая. Я всегда знал, что буду любить тебя вечно.
1 2