Здесь выложена электронная книга Роман о девочках автора по имени Высоцкий Владимир Семенович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Высоцкий Владимир Семенович - Роман о девочках.
Размер архива с книгой Роман о девочках равняется 30.11 KB
Роман о девочках - Высоцкий Владимир Семенович => скачать бесплатную электронную книгу
Владимир Высоцкий
Роман о девочках
Высоцкий Владимир
Роман о девочках
В Л А Д И М И Р В Ы С О Ц К И Й
Р О М А Н О Д Е В О Ч К А Х
Девочки любили иностранцев. Не то, чтобы они не любили своих соотечественников. Напротив... Очень даже любили, но давно, очень давно, нет, лет 6-7 назад. Например, одна из девочек - Тамара, которая тогда и вправду была совсем девочкой, любила Николая Святенко, взрослого уже и рослого парня, с двумя золотыми зубами, фантазера и уголовника, по кличке коллега.
Прозвали его так, потому, должно быть, что с ним всегда хорошо было и надежно иметь любые дела. В детстве и отрочестве Николай гонял голубей, подворовывал и был удачлив. Потому что голуби дело опасное, требует смекалки и твердости, особенно когда "подснимаешь" их в соседних дворах и везешь продавать на "Конку" с Ленькой Сопелей - от слова сопля, кличка такая. Сопеля - компаньен и одноделец, кретин и бездельник, гундосит, водку уже пьет, словом - тот еще напарник, но брат у него на "Калибре" работает. И брат этот сделал для Леньки финку с наборной ручкой, а лезвие из наборной стали, из напильника. И Ленька ее носит с собой.
С ним-то и ездил коллега Николай на конку продавать "подснятых" голубей, монахов, шпанцирей, иногда и подешевше - сорок и прочих - по рублю, словом, как повезет. А на рынке уже шастают кодлы обворованных соседей и высматривают своих голубей, и кто знает - может и у них братья на "Калибре" работают, а годочков им пока еще до шестнадцати, так что больших сроков не боятся, ножи носить - по нервам скребет, могут и пырнуть по запарке, да в горячке.
- Сколько хочешь за пару?
- 150.
- А варшавские почем?
- Одна цена.
- А давно они у тебя? - И уже пододвигаются потихоньку и берут в круг и сплевывают сквозь зубы, уже бледнеют и подрагивают от напряжения и предчуствия... Уже мошонки подобрались от страха-то, и в уборную хочется, и рученки потные рукоятки мнут.
Вот тут-то и проявлял коллега невиданное чутье и находчивость. Чуял он - если хозяева ворованных голубей. И тогда начинал подвывать, пену пускал, рвал от ворота рубаху и кричал с натугой, как бы страх свой отпугивая.
- Нате, волки позорные, берите всех, - и совал шпанцирей и монахов опешившим врагам своим. Еще он успевал вставить, обиженно хныкая:
- Сами только взяли по 120 у Шурика Малюшеки.
Мал был Колька коллега и удал уже, и хитер, и смекалист. Назвал он имя известного его врагам голубятника, жившего поблизости с обворованными.
- Ну, ты артист! - восхищался Сопеля, когда удавалось вырваться, потому что вся ватага устремлялась на поиски Шурика и, возможно, найдя его, била нещадно.
- Артист ты, - заикаясь, повторял Ленька, - и где ты так наблатыкался. Я уже чуть было рыжему не врезал. А тут ты как раз заорал. Ну ты, коллега, даешь!
Вырос Колька во дворе, жил во дворе, во дворе и влюбился. Когда Тамара с ним познакомилась, вернее - он с ней, она-то про него давно знала и видела часто и снился он ей, сильный и бесстрашный, да легенды о нем ходили по всему району - как он запросто так по карнизу ходил, как избил да выгнал четверых или пятерых даже ханыг, которые к ним в подьезд поддавать ходили и со второго этажа подглядывать в женские бани. Их жильцы водой да помоями поливали, но они все равно шли, как на работу. Что за напасть? И глядеть-то они могли только в предбанник, где и не все голые, да и видно только от поясницы и ниже, а выше-то не видно, а какой интерес видеть зад без лица?
Колька их выгнал и избил еще. Но это так все - для Колькиной, что ли характеристики. Было ему 25, водились у него деньжата, играл он на гитаре и пел. Жалобные такие, блатные - преблатные, переживательные песни, курил что-то пахучее. Возьмет папироску, надкусит кончик, сдвинет тонкую бумажку с гильзы вперед, табак вытрясет, смешает с чем-то, пальцами помнет и обратно в папироску, потом надвинет обратно на гильзу и затягивается глубоко, как дышит, для чего держит ее губами неплотно, а рукой мелко трясет, чтобы подольше в легкие с воздухом, потом подержит, сколько возможно, и только тогда выдохнет это что-то, пахнущее терпко и вкусно.
И Тамаре давал затянуться, он ей и вина давал понемногу, он и соблазнил ее как-то случайно и просто - целовал, целовал, влез под кофточку, расстегнул пуговки - одну, другую, а там уже она неожиданно вдруг сказала:
- Пусти! Я сама. И сама действительно разделась.
Было это после девятого класса, после каникул летних даже. Тамара ездила пионервожатой в лагерь, как и всегда - в тарусу. Место это знаменитое, старинное, с речкой, лесами, да погодами теплыми, да вечерами душистыми, теплыми, когда любопытные отряды, где были уже и взрослые балбесы, которые тоже по ночам шастать хотят по девочкиным палаткам, и некоторые и шастают даже, да бог с ними - дело молодое, - собираются, значит, вожатые на эдакие вечеринки. Вечеринки тайные и тихие, чтобы начальник и воспитатели повода не имели сказать что-нибудь или, еще хуже, отправить домой, а в школу написать про моральный облик.
Они - начальник и воспитатели - знают, конечно, про вечеринки эти, посиделки, и сами бы не прочь, но на них бремя власти и им негоже.
А вожатые сидят где-нибудь в лесу, поют всякие нежности и неприличности и их же - нежности и неприличности - совершают. Разбредаются по парам по шалашам, где влюбленным рай, хотя они и не влюбленные вовсе, а так - от того, что кровь играет, да ночь теплая и звездная. Шалаши эти днем дети строили. Спасибо им, пионерам, хоть здесь от них прок. Особых, конечно, вольностей, не было, потому, что стеснялись девичества девушки и юноши боялись ударить в грязь лицом и опозориться, да некоторые и не знали, что делать дальше, после обьятий. На практике не знали, хотя теоретически давно изучили все до тонкостей из ботаники, зоологии и анатомии, которая в 9 классе преподается под хихиканье и сальные шуточки. Знали они про первородный грех Адама и Евы и последующие до наших времен ибо жили они по большей части в одной комнате с родителями, и родители думали, что они спят, конечно же... Но они не спали и все слышали. Справедливо, все-таки, замечено древними: во всем виноват квартирный вопрос.
Но даже призвав на помощь все свои духовные силы и познания, ни один из вожатых не перешагнул предела. Тамарин мальчик тоже ничего не рискнул и сохранил ее для Николая коллеги, бывшего голубятника, потом уголовника и фантазера, по которому тюрьма плакала призывно и давно. И доплакалась. Он ее не обошел. Все это рассказано к тому, что Тамара после каникул вернулась загорелой, похудевшей, с выгоревшими волосами и голубыми полукружьями у глаз - от забот о детях и от неоправданных ночных недосыпаний. И можно ли ее было не соблазнить? Никак, конечно, нельзя было.
Он и соблазнил ее, но не бросил, как положено, а просто пошел под суд за какую-то неудавшуюся кражу. Тамара по нему не плакала, да и он повел себя благородно, и разговор меж ними вышел такой:
- Ты меня не жди. Не на фронт иду!
- Я и не собиралась!
- Вот и хорошо, что не собиралась. Ты еще пигалица, и школу надо кончить.
- Я и собираюсь.
- И я говорю.
Потом была пауза во время которой тоже ничего особенного не было. Потом конвой повел Николая Святенко в зал суда вершить над ним суд. Он только крикнул напоследок:
- Вернусь - разберемся. - Помахал руками, снова сложил их за спину и пошутил с конвоирами:
- Если б тебе такую, хотел бы на мое место?
Она в зал не пошла - что ей там делать? Да и стыдно. Пошла домой.
А ведь у таких ребят бывают такие верные подруги, что и не верится даже. Он и по 6-7 сроков мотает и каждый раз возвращается, отмотав срок, а она на месте и хлопочет вокруг, и работает на него, потому что после 6-7 срока-то он инвалид совсем, легкие отбиты, кровью харкает и рука одна не гнется. А был он раньше золотой щипач и в лагерях был в законе, а теперь вот он какой-никакой, только прошлое у него, да и то - какое у него оно прошлое. Удали да дури - хоть отбавляй, а свободы мало. Только успеешь украсть да прибарахлиться, только пиджаку рукава обрежешь, чтобы не видать, что с чужого плеча, а уже и снова тюрьма. А она снова ждет, а потом встречает и работает на него, - он ведь и захочет теперь, а работать не сможет - рука у него или нога и внутри все... А украсть - она больше ему не даст украсть, потому что дети у них уже подросли и начинают кое-что кумекать. И про отца тоже. Вот и пусть сидит с детишками, пока она крутитсяя с газировкой - летом, да с пивом - зимой. Дело надежное: недоливы, пена, разбавка и другие всякие премудрости - и жить можно. А он пусть с ребятишками. И больной он - пусть хлопочет пенсию по инвалидности, как пострадавший на работе в исправительно-трудовых лагерях.
Ты куда это?
- На бега.
- Это что еще за новости?
- А не твоего, Клава, мелкого ума дело.
- Ага! Мое, значит, дело обстирывать тебя да облизывать, да ублюдков твоих тоже. Вон рты поразевали - жрать просят. Мое, значит, дело на больных ногах с семи утра твоих же товарищей - пьяниц пивом поить? Мое - значит? А это не мое? Куда пес идешь?
- Сказал же, на бега!
- А кой черт тебе там?
- Там Левка Москва и Шурик Внакидку поедут. Шурик месяц, как освободился. Повидать, да и дело есть.
- Ты, никак, опять намылился? Поклянись, сейчас вот поклянись здоровьем ребятишек, что ни на какое дело не пойдешь! Сейчас поклянись!
- Да что ты, Клава, как с цепи сорвалась? Сказал же - вернусь скоро! Разберемся.
И не возвращался опять скоро. А наоборот - года через 4, и то хорошо, и все-таки с ним она.
Вот такие бывают у таких ребят подруги.
Но Тамара такой не была. И не дожидалась коллегу Николая да и не долго вспоминала. А когда он вернулся - девочки любили иностранцев. Не одного какого-нибудь иностранца, а вообще иностранцев, как понятие, как символ чего-то иного и странного.
Во-первых, они чаще всего живут в отелях, а при отелях рестораны, а после - номера, их теперь обставляют шведы, финны и даже французы. Попадаешь сразу в чистоту, тепло и вот сразу же, как со страниц виденных уже "Пентхаузов" и "Плейбоев" с мисс и мистерами америка за 197... С удивительными произведениями дизайнеров: дома, туалеты, ванные и бассейны, спальни и терассы и в них невесты в белых платьях, элегантные жены с выводками упитанных и элегантных же детей, и, конечно, мужчины в машинах, лодках с моторами "джонсон", в постелях и во всем, подтянутые и улыбающиеся, почти как тот, что тебя сюда привел. Он, правда, не такой подтянутый и лет ему раза в два с половиной больше, чем тебе, но у него вот они - эти самые журналы с рекламами "Марльборо", и курят их голубоглазые морщинистые ковбои в шляпах и джинсах - сильные и надежные самцы, покорители дикого Запада, фермеры и миллионеры. А тот, который тебя сюда привел, с таинственным видом вынимает хрустящий такой пакетик от "Бон марше", который есть ни что иное как рынок или просто универмаг, а вовсе никакой не Пьер Карден, но ты-то этого не знаешь. Ты пакетик разворачиваешь, Тамара, Галя, Люда, Вера, и достаешь, краснея - колготки и бюстгальтер, который точно на тебя, потому что все вы теперь безгрудые, почти по моде сделанные Тамары, Гали, Люды, Веры. И 2-й номер - он для вас всех выбрал безошибочно.
И, взвизгнув, вы или ты бежите его примерять. Здесь же в ванной комнате, а иностранец улыбается вашей непосредственности и откупоривает уже валентайн и "Тоник" и другие красивые посудины и ждет.
Он не плохой дядя, этот вот с проседью, и у него в кармане - в эдаком бумажнике, что открывается гармошкой - и в каждом отделении - жена и дети, а ты ему, правда, нравишься, а почему бы нет? - Ты молодая, красивая, загорелая. Не такая, конечно, как 7 лет назад для Коли Святенко, но все-таки хороша. Вот ты выбежала из ванной - себя и лифчик показать. Вы оба понравились, потому что вас поцеловали одобрительно и для начала в локоток.
А могли бы ведь Тамары, Веры, Люды и Галины пойти, скажем, в Мосторг и купить там то, другое, третье и даже джинсы и "Марльборо", и тогда трудно было бы дорогим нашим иностранным гостям без знания почти что языка, доволакивать их до постелей в номерах отелей.
Не только, однако, за презенты... Но и за...
- С ними хорошо и спокойно. Они ухаживают, делают комплименты, зажигалки подносят к сигарете и подают надежду на женитьбу. Это случается иногда, но не часто, потому что предыдущий иностранец рассказал уже этому - кто ты, что ты, что любишь иностранцев как явление, и он - этот - прекрасно понимает, что ты с ним, как "символом" иного и странного.
Есть смешная байка про то, как певица ездила с разными оркестрами по всем городам и всегда ее приглашали после концерта почему -то контрабасисты и все поили ее пивом, а потом вели к себе. Однажды она спросила: "Не странно ли вам, дорогой, что я всегда бываю приглашена только контрабасами и все они поят меня пивом и потом... Почему это? "
Вместо ответа музыкант показал ей ноты, которые передавались одним оркестром другому, и там было написано на партии контрабаса: "Певица любит пиво, потом на все согласна. "
Похоже, не правда ли? Так и чужеземцы, наверное, на чистом их языке обьясняют друг другу все про вас, Тамары, Веры, Люды, Гали. И каждый последующий подает вам надежду на бракосочетание только с определенной целью и коварной своей целью, а, может, и не подает вовсе, а просто хорошо воспитан.
А вы, если не хамит, не бьет по голове бутылкой и не выражается, уже и думаете - жениться хочет. Словом девочки любили иностранцев. И ходили к ним охотно, и подарки их, купленные без ущерба для семейного их бюджета, брали. И так было уже им привычно - девочкам - с иностранцами, так они их любили, что Тамара взяла както утром без спросу даже у фргешного немца Петера 800 марок из вышеупомянутого бумажника. Трясло ее, когда брала, и подташнивало, и под ложечкой посасывало, от вчерашнего ими выпитого, или от новизны предприятия, выхватила их все - и за лифчик, но успела, все-таки, фотографии посмотреть, где петеровская Гретхен с детишками. Посмотрела и сразу успокоилась, а успокоившись, разозлилась. "Еще жениться обещал, паразит", хотя он и не обещал вовсе, а если бы и так, - она бы все равно не поняла, потому что в ин-яз ее не взяли еще шесть лет назад, и с тех пор в языкознании она продвинулась мало - хеллоу знала только, гудбай да бонжур, а также виски-сода, виски-тоник и ай лав ю. Петер из ванной вышел бодрый, бритый и сразу к бумажнику. Пропажу обнаружил и смотрит вопросительно. А она отрицательно - дескать, знать ничего не знаю! Не видала я твоих вонючих марок! Нужны больно! Как не стыдно думать такое! Я что, б... какая-нибудь? Хочешь и лифчик свой паршивый обратно возьми! - Она выкрикнула все это очень даже натурально, с негодованием, гневом, покраснела даже от гнева и сделала вид, что снимает лифчик, но не сняла, - в нем деньги были. К счастью Петер стал протестовать против возврата лифчика; замахал руками, давая понять, что ничего такого не думал - показал жестами, что, дескать он сам вчера был под шафе - здесь щелкнул себя по шее - в России-то он давно, жесты пьяные изучил уже, щелкнул, но от волнения промахнулся и попал в кадык, от чего нелепо закашлялся, и оба рассмеялись. Эх! Знать бы Тамаре, что Гретхен-то бывшая, что дети-то - ее, и что развод уже оформлен и перед ней вполне холостой и вдовый гражданин ФРГ, и гражданин этот, по делам фирмы приезжающий вот уже шестой раз за последние пять месяцев, последние два раза приезжает из-за нее, и что вот-вот бы еще чуть-чуть повремени она с кражей, - и досталось бы ей все Петерово невеликое богатство, накопленное бережливым и скромным его владельцем. И попала бы Тамара с самотеки в эти перины и ванны и, глядишь, через какой-нибудь месяц щелкали бы невесту молодую в белом платье, подвенечном все же платье, репортеры, и подруги бы здесь закатывали глаза - счастливая! Да, счастье было так возможно. Но Петер, хоть и виду не подал, а уверен был, что преступление совершено предметом его вожделений и намерений.
Был этот самый Петер Онигман немцем, со всеми вытекающими отсюда сантиментами, да еще уже и в России нахватался, насмотрелся пьяных слез и излияний, и почти заплакал петер онигман над разбитыми своими надеждами, потому что он готов был жениться на ней, даже если у нее незаконченное высшее образование, даже если она комсомолка, секретарь генерала КГБ, вдова или мать-героиня, но он не мог, если она без просу взяла, нет, даже нет - просто раскрыла его бумажник. Но плакал Петер про себя, вслух же он только смеялся до слез и повел подругу свою бывшую вниз кормить последним завтраком.
Внизу, в холле развернулись неожиданные уже события. Неожиданные для обоих. Трое молодых людей с невинными лицами безбоязненно подошли к иностранцу и его спутнице, скучая как бы, попросили у него прощения на нечистом арийском языке, а ее попросили пройти в маленькую такую, незаметную дверцу под лестницей. Там ее уже ждали другие за столом и за стопкой чистой бумаги.
Роман о девочках - Высоцкий Владимир Семенович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Роман о девочках автора Высоцкий Владимир Семенович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Роман о девочках у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Роман о девочках своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Высоцкий Владимир Семенович - Роман о девочках.
Если после завершения чтения книги Роман о девочках вы захотите почитать и другие книги Высоцкий Владимир Семенович, тогда зайдите на страницу писателя Высоцкий Владимир Семенович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Роман о девочках, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Высоцкий Владимир Семенович, написавшего книгу Роман о девочках, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Роман о девочках; Высоцкий Владимир Семенович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн