В молодые годы, когда формируются наши привычки и характер, полемизировать мне было особенно не с кем. Те же разговоры, которые приходилось вести, полемикой назвать трудно. Нет, этим искусством я не владею. И все же мое сбивчивое предисловие имеет некоторое отношение к воспоминаниям, которые оно предваряет. Их ведь тоже не раз обвиняли в сбивчивости, в пренебрежении к хронологии (что само по себе - преступление), в нетрадиционной форме (что совершенно непростительно). Мне с раздражением говорилось, что читателю не понравится неформальный характер моих воспоминаний . "Поймите, - пытался вяло протестовать я, - не начинать же мне с сакраментальных слов: "Я родился тогда-то и там-то"! Удаленность моего места рождения лишила бы это заявление всякого смысла. Со мной не происходило увлекательных приключений, которые могли бы печататься seriatim. Я не встречался со знаменитостями, в адрес которых мог бы отпустить несколько глубокомысленных замечаний, не был участником исторических событий, не был замешан в скандалах. Моя книга это нечто вроде психологического документа, не более того, причем без всяких обобщений с моей стороны". Критик мой, однако, был неумолим. "Ваши слова, - сказал он, - могут служить доказательством того, что не надо было вообще браться за перо, а вовсе не апологией того, что уже написано". И верно: доказать, что за перо браться не стоило , очень легко. Но раз уж книга написана, хочу сказать в ее защиту только одно: если эти воспоминания и созданы вразрез с установленными правилами, это вовсе не значит, что здесь нет своей логики и своей задачи. Здесь есть надежда и цель. Надежда, что после прочтения этих страниц у читателя, быть может, возникнет наконец представление о личности автора, написавшего за свою жизнь такие разные произведения, как, скажем, "Каприз Олмейера" и "Тайный агент", - и тем не менее личности и в словах и в делах осмысленной и незлокозненной. В этом заключается моя надежда. Цель же, неразрывтесно связанная с надеждой, состоит в том, чтобы правдиво и непосредственно передать те чувства и ощущения, которые я испытал, когда писал свою первую книгу и впервые соприкоснулся с морем. Найдутся, быть может, доброжелатели, которые различат в резонансе этого двойного натяжения едва различимую гармонию.
Ю. К. К

1 2