Помещение за этими колоннами до задней стены представляло Святая Святых, тогда как остальное пространство скинии было открыто доступу священнослужителей. Такое распределение скинии знаменовало собой изображение всего мироздания: третья часть ее, которая отделялась четырьмя колоннами и в которую был запрещен доступ священнослужителям, изображала небо как местопребывание Господа Бога, остальное же пространство в двадцать локтей было открыто для одних священнослужителей наподобие того, как земля и море доступны человеку. По фронту здания, где находился вход в него, были воздвигнуты покоившиеся на медных подножиях золотые колонны, числом пять. Скиния была покрыта коврами из виссона с вотканными пурпуровыми, фиолетовыми и красными узорами. Первый ковер представлял собой квадрат, стороны которого имели длину в десять локтей каждая; он покрывал заднюю часть скинии вплоть до тех колонн, которые отделяли переднюю часть святилища от Святая Святых, так что внутренность последнего оставалась совершенно незримою. Все сооружение носило название святилища, а место за четырьмя колоннами, куда был запрещен доступ, называлось Святая Святых.
4. Чудно украшена многоразличными, самыми разнообразными изображениями цветов, какие только производит земля, и всякими другими узорами, исключая изображения живых существ, была завеса, разделявшая обе части храма. Другая же завеса, совершенно схожая с этою как по величине, так и по узору и цвету, была устроена между пятью колоннами входа и, будучи прикреплена сбоку каждой колонны, доходила от вершины последней лишь до середины столбов, так что остальное пространство внизу служило входом для священнослужителей. Поверх этой завесы тянулась еще холщевая, одинаковой с нею величины, которую можно было с помощью шнуров раздвигать в обе стороны; к шнурам и ткани были приделаны кольца, при помощи которых можно было раздвигать и собирать по углам [входа] эту завесу, для того чтобы открывался, особенно в торжественные дни, вид во внутрь святилища. По другим же дням и особенно в непогоду вход плотно закрывался задернутым вытканным занавесом. Отсюда и у нас возник обычай при построении храма устраивать такого же рода завесы у входа. Кроме того, имелось еще десять других ковров, шириною каждый по четыре локтя, а длиною в двадцать восемь, с золотыми застежками, которыми они привязывались так плотно друг к другу, что казались состоящими из одной сплошной массы. Их настилали поверх святилища, и они настолько закрывали также обе боковые и заднюю стены, что свешивались поверх земли еще на один локоть. Кроме того, были еще другие ковры, одинаковой с этими ширины, но числом на один больше и несколько длиннее, так как длина каждого из них составляла тридцать локтей. Они были сотканы из козьей шерсти, но так же тонко, как и первые, и спускались до самой земли. Над входом они образовывали как бы фронтон или навес; для этого предназначался одиннадцатый ковер. Наконец, поверх всех этих ковров лежали еще другие, сделанные из кожи, служа защитой и покровом тканым коврам от палящего зноя или проливного дождя. Кто издали смотрел на это сооружение, невольно поражался, потому что все это сверкало и переливалось так, как сверкает сияющее, ясное небо. Покровы, сделанные из козьей шерсти и из кожи, также спускались над входной завесой, защищая и ее от зноя и проливных дождей.
5. Таким образом была сооружена скиния. Для Господа Бога был затем воздвигнут кивот из прочного неподдающегося гниению дерева, которое на нашем языке носит название «эрон». Устройство же самого кивота было следующее: длина его обнимала пять спифамов, ширина и вышина по три спифама. Весь он был как снаружи, так и изнутри окован золотом, так что совсем не видно было дерева. Сверху же кивот имел удивительной работы золотую крышку, прикрепленную к нему золотыми же винтами, которая совершенно ровно покрывала кивот, ни в одной части не выступая над ним и не нарушая такими выдающимися углами симметрии всего сооружения. У каждой из более длинных стен кивота выступали золотые кольца, проходившие сквозь дерево; в них у каждой [продольной] стенки кивота были пропущены позолоченные [деревянные] шесты, при помощи которых можно было, в случае необходимости, переносить кивот; дело в том, что последний доставлялся с места на место не на повозках, но его носили священнослужители. На крышке кивота были сооружены две фигуры; евреи называют их херувимами, и они имеют вид крылатых существ, нисколько, однако, не похожих на те создания, которых видим мы летающими по воздуху. Моисей уверял, что он видел такие существа изображенными на троне Господа Бога. В этот кивот он положил те две скрижали, на которых были начертаны десять заповедей, по пяти на скрижали, причем на каждой стороне было записано по две с половиной, а сам кивот поместили в Святая Святых.
6. В святилище Моисей поместил стол, похожий на те, которые находятся в дельфийском храме, длина его была в два локтя, ширина в один локоть, а вышина в три спифама. У этого стола ножки были в нижней половине своей изящно выточены и походили на те подставки, на которые дорийцы обыкновенно кладут ложа. На этом подножии лежала искусно сделанная четырехугольная доска, которая была окружена со всех сторон ободком величиной в человеческую руку кверху и книзу. У каждой ножки было приделано по кольцу под самой крышкой стола, и сквозь эти кольца продевались золоченые шесты из вышеупомянутого отличного дерева; их нельзя было вынимать, потому что они не проходили насквозь под столом, а упирались концами в углубления, из которых одно было сделано в самой доске стола, а другие в каждой из его ножек. С помощью этих шестов стол переносился во время путешествий. На этом столе, который помещался в святилище с северной стороны, невдалеке от Святая Святых, были разложены друг против друга рядами по шести штук десять опресноков, выпеченных из двух ассаронов (эта мера у евреев равняется семи аттическим котилам) самой чистой и лучшей муки. На эти хлебы насыпался из двух золотых чаш фимиам, и эти хлебы заменялись новыми по прошествии каждой недели, в день, называемый нами субботним, так как седьмой день именуется у нас Sabbat. О причине этого обычая мы скажем в другом месте.
7. Напротив этого стола, ближе к южной стене, был поставлен золотой светильник чеканной работы, внутри пустой, весивший сто мин, что евреи обозначают словом «кинхар», а в переводе на греческий язык это передается «талант». Он состоял из круглых трубок, шаровидных лилий, изображений гранатовых яблок и чашечек, числом до семидесяти, которые все исходили из одного общего основания и возвышались кверху, образуя такое количество ветвей, сколько существует планет вместе с солнцем, именно семь чашечек, расположенных по одной линии (на одинаковой высоте) друг против друга. На этих чашечках помещалось семь лампочек, тоже по числу планет. Так как светильник поставлен накось, то и лампочки были обращены к востоку и югу.
8. Как раз между светильником и столом помещался алтарь для сожжения жертв, из такого же точно дерева, из какого, как я упомянул уже, были сделаны и все раньше описанные предметы. Дерево это не могло поддаваться гниению, и вдобавок оно было покрыто плотной [золотой] броней. Каждая сторона поверхности этого алтаря имела локоть длины, а вышиной весь он был вдвое больше. На нем помещался золотой очаг, окруженный с каждой стороны по краям венкообразным возвышением, сделанным тоже из золота. К этому борту были прикреплены также кольца и шесты, с помощью которых алтарь несли священнослужители во время путешествий. Кроме того, перед скиниею был воздвигнут еще медный жертвенник, подножие которого было деревянное. Каждая сторона его имела пять локтей в длину и три в вышину, и он был так же украшен, как и золоченый алтарь, именно кованою медною бронею; под очагом тянулась медная сеть, и так как под жертвенником было пустое пространство, то уголья падали через эту сетку на землю. Против этого алтаря стояли: чаша для возлияния, сосуды, кадила и плошки, сделанные из золота; все прочие, нужные для священнодействий приборы были медные. Таково было устройство скинии со всеми ее принадлежностями.
Глава седьмая
1. Для священнослужителей были сделаны особые облачения, притом одни для всех тех, которые носят название хаанеев, и особенно для первосвященника, именующегося аравархом, что означает архиерея. Общее для всех прочих священнослужителей облачение было следующее: всякий раз, как иерей приступал к богослужению, он очищался сообразно ритуальному постановлению и затем для начала надевал так называемый менахасен, что означает повязку и представляет сделанные из сученого виссона панталоны для нижней части тела; их и надевали на ноги, как панталоны, и они доходили до половины тела, оканчиваясь у бедер, над которыми они крепко стягивались.
2. Поверх этой одежды священник носил льняное облачение из двойного тонкого виссона, которое называлось хефоменою, что значит «льняная одежда», так как лен у нас называется хефоном. Эта одежда представляла из себя плотно прилегавший к телу и доходивший до конца ног хитон с узкими, облегавшими руки рукавами. Его стягивали под грудью поясом, охватывавшим тело, шириною в четыре пальца. Пояс этот был так тонко выткан, что казался сделанным из кожи змеи, так как в нем были вытканы пестревшие красным, пурпуровым и фиолетовым отливом узоры. Основа же его состояла из чистого виссона. Пояс этот, начинаясь вблизи груди, около которой он несколько раз обвивался, спускался затем оттуда до низа ног. Иерей носил его в виде прелестного украшения до тех пор, пока не приступал к богослужению. Когда же приходилось приносить жертву или служить, то он откидывал концы пояса на левое плечо, чтобы они не мешали ему при отправлении его обязанностей. Моисей назвал пояс этот аванифом, мы же именуем его по-вавилонски емианом, как его называют в Вавилонии. Упомянутый хитон не имеет пазухи, но оставляет шею и верхнюю часть груди открытыми, причем прикрепляется к обоим плечам шнурами, идущими от передней и задней обшивки его верхних краев. [Эта верхняя часть хитона] называется массавазаном.
3. На голове у иерея убор в форме усеченного конуса, который покрывает не всю голову, но несколько более половины ее. Убор этот называется маснаемфом и похож на венок, так как плотно скручен из тканой льняной материи и состоит из частых стеганых и затем сшитых складок. Сверху к этой шапке прикрепляется вуаль, которая обматывается вокруг него и спускается до глаз, скрывая швы головного убора и все, что могло бы казаться в нем неизящным. Это покрывало плотно охватывает голову. Весь этот убор так крепко сидит на голове священнослужителя, что не может с него свалиться во время богослужения. Итак, мы описали устройство облачения обыкновенных иереев.
4. Первосвященник же облачается так же, как и последние, так как надевает на себя решительно все те же части, о которых мы только что рассказывали. Но сверх того он надевает еще пурпурно-фиолетовый хитон, который также доходит до пят. На нашем языке риза эта называется меиром, она охватывается поясом такого же рисунка, как мы показали выше, только в этот пояс вотканы еще золотые узоры. К подолу этого облачения пришиты кисти, похожие по виду и цвету на гранаты, а также, для большего изящества, золотые колокольчики таким образом, что между двумя кистями приходится по колокольчику, а между двумя колокольчиками по кисти. Хитон этот не состоит из двух отдельных кусков материи, которые были бы сшиты на плечах и с боков, но по всей длине своей соткан из одного куска, не имеет наверху широкого поперечного разреза, но снабжен продольным от груди до половины спины отверстием, края которого обшиты, для большей красоты, каймою. Равным образом хитон этот имеет разрезы в тех местах, где продеваются руки.
5. Сверх этих облачений первосвященник надевает еще третью ризу, носящую название ефуда и похожую на греческий наплечник. Устройство ее следующее: она состоит из вытканной разноцветными с золотом узорами материи длиною в локоть, спускается до середины груди, снабжена рукавами и общим видом напоминает хитон. На остающейся не закрытой этим облачением части груди находится величиной в спифам кусок материи, украшенный золотыми и такого же цвета узорами, как и ефуд. Он носит название ессена, чему на греческом языке соответствует слово Logion, т. е. оракул, и вполне закрывает собою то место груди, которое остается открытым от ефуда. К ефуду этот нагрудник прикрепляется при помощи устроенных на каждом углу его золотых колец, которым на ефуде соответствуют также кольца, соединяющиеся с первыми фиолетовым шнуром, проходящим через них. А для того, чтобы сквозь отверстия колец ничего не просвечивало, под них подложены полоски фиолетово-пурпуровой ткани. Ефуд сдерживается на плечах двумя сардониксами, которые оправлены в золотые ободы, устроенные в форме удобно замыкающихся браслетов. На этих камнях вырезаны еврейскими буквами имена сыновей Иакова, по шести на каждом из камней, причем имена старших помещаются на правом плече. Также на нагруднике помещаются двенадцать удивительной величины и красоты драгоценных камней, которые представляют украшение столь значительной ценности, что человек не был бы в состоянии приобрести себе таковое. Эти камни крепко вделаны в ткань четырьмя рядами по три в ряд. Каждый из камней вделан в золотую оправу, концы которой проникают в ткань, так что они не могут вывалиться. Первый ряд камней состоит из сардоникса, топаза и смарагда; второй - из рубина, яшмы и сапфира; третий - из яхонта, аметиста и агата; в четвертом, наконец, первое место занимает хризолит, затем идет оникс, а замыкается ряд бериллом. На всех этих камнях выгравированы имена сыновей Иакова, которых мы считаем родоначальниками отдельных колен наших, причем на каждом камне помещается по одному в последовательном порядке рождения носителей этих имен. Но так как маленькие кольца слишком слабы, чтобы выдержать тяжесть всех этих камней, то в ткань нагрудника вделаны еще другие два кольца побольше, именно в том месте каймы, где она подступает к шее. Через эти кольца пропущены кованые цепочки, которые идут к золотым филигранной работы брошкам на предплечьях. Концы этих цепочек тянутся через плечо и снизу прикрепляются к кольцам, имеющимся на нижней кайме ефуда, так что благодаря этому последний прикреплен совершенно плотно и не может сдвигаться с места. К ефуду примыкает пояс, тканый из той же материи с золотом и такого же цвета, как я уже говорил раньше. Он охватывает все тело, стягивается в месте своего шва, и концы его свешиваются вниз. Каждый конец его украшен кистями, состоящими из цельных золотых трубочек.
6. У первосвященника был такой же головной убор, как и у прочих священнослужителей, но поверх этого убора у него был еще другой, сделанный из узорчатой фиолетовой ткани. Вокруг него идет золотой тройной кованый венок, на котором сверкает золотая чашечка, похожая на цветок растения, которое у нас называется сахарным стручком, а у греческих знатоков ботаники именуется hyoskyamos. Для тех, кто, хотя и видел это растение, все-таки не запомнил его формы или же, будучи знаком с ним понаслышке, сам не видал его, я здесь дам его описание. Растение это часто достигает высоты более трех спифамов, имеет корень, похожий на свекловичный (это будет сравнением особенно удачным), и листья, похожие на листья эвзомы. На концах стеблей выступают почки, обтянутые кожицей, само собой раздвигающейся при появлении плода. Такая почка величиною в сустав мизинца и по округленности своей напоминает чашу. Впрочем, я и ее опишу подробнее для лиц, незнакомых с этим растением. Представляя полукруг, она примыкает нижним круглым концом к стеблю, от которого поднимается, образуя закругление; затем середина ее вновь несколько сплющена красивым изгибом, который кверху опять расходится для того, чтобы образовать по краям складки, подобные тем, которые представляет срезанный гранат. Над этим покоится другой полукруг, и притом такой правильной формы, что его можно принять за выточенный, по нем тянутся те складки цветка, которые я сравнил со складками граната. Они похожи на шипы терновника и оканчиваются тонкими, крайне острыми иглами. Под этим покровом покоится плод, занимающий все пространство внутри чашечки и похожий на семена растения sideritis, которое имеет цветок, подобный маку. На этот (описанный мною) цветок похож металлический венчик [на шапке первосвященника], по крайней мере в задней его части, от темени до обоих висков; над лицом же находится не эта ephielis, как называется украшение, но золотая бляха, на которой вырезано священное имя Господа Бога.
7. Таково облачение первосвященника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
4. Чудно украшена многоразличными, самыми разнообразными изображениями цветов, какие только производит земля, и всякими другими узорами, исключая изображения живых существ, была завеса, разделявшая обе части храма. Другая же завеса, совершенно схожая с этою как по величине, так и по узору и цвету, была устроена между пятью колоннами входа и, будучи прикреплена сбоку каждой колонны, доходила от вершины последней лишь до середины столбов, так что остальное пространство внизу служило входом для священнослужителей. Поверх этой завесы тянулась еще холщевая, одинаковой с нею величины, которую можно было с помощью шнуров раздвигать в обе стороны; к шнурам и ткани были приделаны кольца, при помощи которых можно было раздвигать и собирать по углам [входа] эту завесу, для того чтобы открывался, особенно в торжественные дни, вид во внутрь святилища. По другим же дням и особенно в непогоду вход плотно закрывался задернутым вытканным занавесом. Отсюда и у нас возник обычай при построении храма устраивать такого же рода завесы у входа. Кроме того, имелось еще десять других ковров, шириною каждый по четыре локтя, а длиною в двадцать восемь, с золотыми застежками, которыми они привязывались так плотно друг к другу, что казались состоящими из одной сплошной массы. Их настилали поверх святилища, и они настолько закрывали также обе боковые и заднюю стены, что свешивались поверх земли еще на один локоть. Кроме того, были еще другие ковры, одинаковой с этими ширины, но числом на один больше и несколько длиннее, так как длина каждого из них составляла тридцать локтей. Они были сотканы из козьей шерсти, но так же тонко, как и первые, и спускались до самой земли. Над входом они образовывали как бы фронтон или навес; для этого предназначался одиннадцатый ковер. Наконец, поверх всех этих ковров лежали еще другие, сделанные из кожи, служа защитой и покровом тканым коврам от палящего зноя или проливного дождя. Кто издали смотрел на это сооружение, невольно поражался, потому что все это сверкало и переливалось так, как сверкает сияющее, ясное небо. Покровы, сделанные из козьей шерсти и из кожи, также спускались над входной завесой, защищая и ее от зноя и проливных дождей.
5. Таким образом была сооружена скиния. Для Господа Бога был затем воздвигнут кивот из прочного неподдающегося гниению дерева, которое на нашем языке носит название «эрон». Устройство же самого кивота было следующее: длина его обнимала пять спифамов, ширина и вышина по три спифама. Весь он был как снаружи, так и изнутри окован золотом, так что совсем не видно было дерева. Сверху же кивот имел удивительной работы золотую крышку, прикрепленную к нему золотыми же винтами, которая совершенно ровно покрывала кивот, ни в одной части не выступая над ним и не нарушая такими выдающимися углами симметрии всего сооружения. У каждой из более длинных стен кивота выступали золотые кольца, проходившие сквозь дерево; в них у каждой [продольной] стенки кивота были пропущены позолоченные [деревянные] шесты, при помощи которых можно было, в случае необходимости, переносить кивот; дело в том, что последний доставлялся с места на место не на повозках, но его носили священнослужители. На крышке кивота были сооружены две фигуры; евреи называют их херувимами, и они имеют вид крылатых существ, нисколько, однако, не похожих на те создания, которых видим мы летающими по воздуху. Моисей уверял, что он видел такие существа изображенными на троне Господа Бога. В этот кивот он положил те две скрижали, на которых были начертаны десять заповедей, по пяти на скрижали, причем на каждой стороне было записано по две с половиной, а сам кивот поместили в Святая Святых.
6. В святилище Моисей поместил стол, похожий на те, которые находятся в дельфийском храме, длина его была в два локтя, ширина в один локоть, а вышина в три спифама. У этого стола ножки были в нижней половине своей изящно выточены и походили на те подставки, на которые дорийцы обыкновенно кладут ложа. На этом подножии лежала искусно сделанная четырехугольная доска, которая была окружена со всех сторон ободком величиной в человеческую руку кверху и книзу. У каждой ножки было приделано по кольцу под самой крышкой стола, и сквозь эти кольца продевались золоченые шесты из вышеупомянутого отличного дерева; их нельзя было вынимать, потому что они не проходили насквозь под столом, а упирались концами в углубления, из которых одно было сделано в самой доске стола, а другие в каждой из его ножек. С помощью этих шестов стол переносился во время путешествий. На этом столе, который помещался в святилище с северной стороны, невдалеке от Святая Святых, были разложены друг против друга рядами по шести штук десять опресноков, выпеченных из двух ассаронов (эта мера у евреев равняется семи аттическим котилам) самой чистой и лучшей муки. На эти хлебы насыпался из двух золотых чаш фимиам, и эти хлебы заменялись новыми по прошествии каждой недели, в день, называемый нами субботним, так как седьмой день именуется у нас Sabbat. О причине этого обычая мы скажем в другом месте.
7. Напротив этого стола, ближе к южной стене, был поставлен золотой светильник чеканной работы, внутри пустой, весивший сто мин, что евреи обозначают словом «кинхар», а в переводе на греческий язык это передается «талант». Он состоял из круглых трубок, шаровидных лилий, изображений гранатовых яблок и чашечек, числом до семидесяти, которые все исходили из одного общего основания и возвышались кверху, образуя такое количество ветвей, сколько существует планет вместе с солнцем, именно семь чашечек, расположенных по одной линии (на одинаковой высоте) друг против друга. На этих чашечках помещалось семь лампочек, тоже по числу планет. Так как светильник поставлен накось, то и лампочки были обращены к востоку и югу.
8. Как раз между светильником и столом помещался алтарь для сожжения жертв, из такого же точно дерева, из какого, как я упомянул уже, были сделаны и все раньше описанные предметы. Дерево это не могло поддаваться гниению, и вдобавок оно было покрыто плотной [золотой] броней. Каждая сторона поверхности этого алтаря имела локоть длины, а вышиной весь он был вдвое больше. На нем помещался золотой очаг, окруженный с каждой стороны по краям венкообразным возвышением, сделанным тоже из золота. К этому борту были прикреплены также кольца и шесты, с помощью которых алтарь несли священнослужители во время путешествий. Кроме того, перед скиниею был воздвигнут еще медный жертвенник, подножие которого было деревянное. Каждая сторона его имела пять локтей в длину и три в вышину, и он был так же украшен, как и золоченый алтарь, именно кованою медною бронею; под очагом тянулась медная сеть, и так как под жертвенником было пустое пространство, то уголья падали через эту сетку на землю. Против этого алтаря стояли: чаша для возлияния, сосуды, кадила и плошки, сделанные из золота; все прочие, нужные для священнодействий приборы были медные. Таково было устройство скинии со всеми ее принадлежностями.
Глава седьмая
1. Для священнослужителей были сделаны особые облачения, притом одни для всех тех, которые носят название хаанеев, и особенно для первосвященника, именующегося аравархом, что означает архиерея. Общее для всех прочих священнослужителей облачение было следующее: всякий раз, как иерей приступал к богослужению, он очищался сообразно ритуальному постановлению и затем для начала надевал так называемый менахасен, что означает повязку и представляет сделанные из сученого виссона панталоны для нижней части тела; их и надевали на ноги, как панталоны, и они доходили до половины тела, оканчиваясь у бедер, над которыми они крепко стягивались.
2. Поверх этой одежды священник носил льняное облачение из двойного тонкого виссона, которое называлось хефоменою, что значит «льняная одежда», так как лен у нас называется хефоном. Эта одежда представляла из себя плотно прилегавший к телу и доходивший до конца ног хитон с узкими, облегавшими руки рукавами. Его стягивали под грудью поясом, охватывавшим тело, шириною в четыре пальца. Пояс этот был так тонко выткан, что казался сделанным из кожи змеи, так как в нем были вытканы пестревшие красным, пурпуровым и фиолетовым отливом узоры. Основа же его состояла из чистого виссона. Пояс этот, начинаясь вблизи груди, около которой он несколько раз обвивался, спускался затем оттуда до низа ног. Иерей носил его в виде прелестного украшения до тех пор, пока не приступал к богослужению. Когда же приходилось приносить жертву или служить, то он откидывал концы пояса на левое плечо, чтобы они не мешали ему при отправлении его обязанностей. Моисей назвал пояс этот аванифом, мы же именуем его по-вавилонски емианом, как его называют в Вавилонии. Упомянутый хитон не имеет пазухи, но оставляет шею и верхнюю часть груди открытыми, причем прикрепляется к обоим плечам шнурами, идущими от передней и задней обшивки его верхних краев. [Эта верхняя часть хитона] называется массавазаном.
3. На голове у иерея убор в форме усеченного конуса, который покрывает не всю голову, но несколько более половины ее. Убор этот называется маснаемфом и похож на венок, так как плотно скручен из тканой льняной материи и состоит из частых стеганых и затем сшитых складок. Сверху к этой шапке прикрепляется вуаль, которая обматывается вокруг него и спускается до глаз, скрывая швы головного убора и все, что могло бы казаться в нем неизящным. Это покрывало плотно охватывает голову. Весь этот убор так крепко сидит на голове священнослужителя, что не может с него свалиться во время богослужения. Итак, мы описали устройство облачения обыкновенных иереев.
4. Первосвященник же облачается так же, как и последние, так как надевает на себя решительно все те же части, о которых мы только что рассказывали. Но сверх того он надевает еще пурпурно-фиолетовый хитон, который также доходит до пят. На нашем языке риза эта называется меиром, она охватывается поясом такого же рисунка, как мы показали выше, только в этот пояс вотканы еще золотые узоры. К подолу этого облачения пришиты кисти, похожие по виду и цвету на гранаты, а также, для большего изящества, золотые колокольчики таким образом, что между двумя кистями приходится по колокольчику, а между двумя колокольчиками по кисти. Хитон этот не состоит из двух отдельных кусков материи, которые были бы сшиты на плечах и с боков, но по всей длине своей соткан из одного куска, не имеет наверху широкого поперечного разреза, но снабжен продольным от груди до половины спины отверстием, края которого обшиты, для большей красоты, каймою. Равным образом хитон этот имеет разрезы в тех местах, где продеваются руки.
5. Сверх этих облачений первосвященник надевает еще третью ризу, носящую название ефуда и похожую на греческий наплечник. Устройство ее следующее: она состоит из вытканной разноцветными с золотом узорами материи длиною в локоть, спускается до середины груди, снабжена рукавами и общим видом напоминает хитон. На остающейся не закрытой этим облачением части груди находится величиной в спифам кусок материи, украшенный золотыми и такого же цвета узорами, как и ефуд. Он носит название ессена, чему на греческом языке соответствует слово Logion, т. е. оракул, и вполне закрывает собою то место груди, которое остается открытым от ефуда. К ефуду этот нагрудник прикрепляется при помощи устроенных на каждом углу его золотых колец, которым на ефуде соответствуют также кольца, соединяющиеся с первыми фиолетовым шнуром, проходящим через них. А для того, чтобы сквозь отверстия колец ничего не просвечивало, под них подложены полоски фиолетово-пурпуровой ткани. Ефуд сдерживается на плечах двумя сардониксами, которые оправлены в золотые ободы, устроенные в форме удобно замыкающихся браслетов. На этих камнях вырезаны еврейскими буквами имена сыновей Иакова, по шести на каждом из камней, причем имена старших помещаются на правом плече. Также на нагруднике помещаются двенадцать удивительной величины и красоты драгоценных камней, которые представляют украшение столь значительной ценности, что человек не был бы в состоянии приобрести себе таковое. Эти камни крепко вделаны в ткань четырьмя рядами по три в ряд. Каждый из камней вделан в золотую оправу, концы которой проникают в ткань, так что они не могут вывалиться. Первый ряд камней состоит из сардоникса, топаза и смарагда; второй - из рубина, яшмы и сапфира; третий - из яхонта, аметиста и агата; в четвертом, наконец, первое место занимает хризолит, затем идет оникс, а замыкается ряд бериллом. На всех этих камнях выгравированы имена сыновей Иакова, которых мы считаем родоначальниками отдельных колен наших, причем на каждом камне помещается по одному в последовательном порядке рождения носителей этих имен. Но так как маленькие кольца слишком слабы, чтобы выдержать тяжесть всех этих камней, то в ткань нагрудника вделаны еще другие два кольца побольше, именно в том месте каймы, где она подступает к шее. Через эти кольца пропущены кованые цепочки, которые идут к золотым филигранной работы брошкам на предплечьях. Концы этих цепочек тянутся через плечо и снизу прикрепляются к кольцам, имеющимся на нижней кайме ефуда, так что благодаря этому последний прикреплен совершенно плотно и не может сдвигаться с места. К ефуду примыкает пояс, тканый из той же материи с золотом и такого же цвета, как я уже говорил раньше. Он охватывает все тело, стягивается в месте своего шва, и концы его свешиваются вниз. Каждый конец его украшен кистями, состоящими из цельных золотых трубочек.
6. У первосвященника был такой же головной убор, как и у прочих священнослужителей, но поверх этого убора у него был еще другой, сделанный из узорчатой фиолетовой ткани. Вокруг него идет золотой тройной кованый венок, на котором сверкает золотая чашечка, похожая на цветок растения, которое у нас называется сахарным стручком, а у греческих знатоков ботаники именуется hyoskyamos. Для тех, кто, хотя и видел это растение, все-таки не запомнил его формы или же, будучи знаком с ним понаслышке, сам не видал его, я здесь дам его описание. Растение это часто достигает высоты более трех спифамов, имеет корень, похожий на свекловичный (это будет сравнением особенно удачным), и листья, похожие на листья эвзомы. На концах стеблей выступают почки, обтянутые кожицей, само собой раздвигающейся при появлении плода. Такая почка величиною в сустав мизинца и по округленности своей напоминает чашу. Впрочем, я и ее опишу подробнее для лиц, незнакомых с этим растением. Представляя полукруг, она примыкает нижним круглым концом к стеблю, от которого поднимается, образуя закругление; затем середина ее вновь несколько сплющена красивым изгибом, который кверху опять расходится для того, чтобы образовать по краям складки, подобные тем, которые представляет срезанный гранат. Над этим покоится другой полукруг, и притом такой правильной формы, что его можно принять за выточенный, по нем тянутся те складки цветка, которые я сравнил со складками граната. Они похожи на шипы терновника и оканчиваются тонкими, крайне острыми иглами. Под этим покровом покоится плод, занимающий все пространство внутри чашечки и похожий на семена растения sideritis, которое имеет цветок, подобный маку. На этот (описанный мною) цветок похож металлический венчик [на шапке первосвященника], по крайней мере в задней его части, от темени до обоих висков; над лицом же находится не эта ephielis, как называется украшение, но золотая бляха, на которой вырезано священное имя Господа Бога.
7. Таково облачение первосвященника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22