Единственный газовый светильник, расположенный над дверью, освещал пустой холл с черно-белым кафелем, простиравшимся от входа до скрытой в полумраке лестницы в дальнем конце. Здесь не было даже дежурившего лакея. Мэгги нахмурилась, сняла свой платок и шляпу и положила их на столик, чтобы утром миссис Першинг убрала эти вещи. Внезапные шаги заставили ее похолодеть. Мэгги посмотрела в зеркало, но ничего не обнаружила, кроме стены позади себя. Ее внимание сосредоточилось на тяжелой стеклянной вазе, стоявшей на столике рядом со шляпой, и Мэгги потянулась к ней левой рукой, а правой нащупала в кармане револьвер.
– Куда ты ходила, Мэгги?
Эджингтон… В воздухе повеяло холодом его слов. Мэгги на мгновение закрыла глаза, тяжело дыша, потом медленно повернулась и увидела барона – он стоял в дверном проеме гостиной, красивый, безупречный, в дорогом вечернем костюме.
Почему, глядя на него, у нее сжимается сердце? Потому, что он прекрасен, как божество? Или дело не только в этом?
– Я просто гуляла, – ответила Мэгги. – Вы написали, что не приедете сегодня.
Эджингтон изогнул бровь, выражая пренебрежение к ее словам.
– Смысл моего вопроса не в этом.
Мэгги смотрела на него, подавляя желание обхватить себя руками.
– Я навещала Перл Бланк.
Лицо Эджингтона вытянулось.
– Должно быть, тебе пришлось пройти полгорода.
– Треть, – уточнила Мэгги.
– Ты боишься Дэнни, который – вынужден напомнить – послал своих парней избить твою подругу, и тем не менее решилась с наступлением темноты пойти одна через весь Лондон? – сказал барон бесстрастным тоном, с каменным выражением лица, хотя в голосе его звучало осуждение.
– На улице я в большей безопасности, чем здесь, – резко сказала Мэгги. – По крайней мере никто из людей Дэнни не знал, где я была. И там я оказалась не по его воле.
Барона удивили ее слова.
– Что значит, «не по его воле»? – спросил он, сузив глаза.
Мэгги вздохнула, внезапно ощутив усталость.
– Это долго объяснять. Может, мы присядем?
Барон посмотрел на нее долгим взглядом, потом сделал шаг в сторону, молча приглашая Мэгги войти в гостиную. Она прошла мимо него, непроизвольно среагировав на его близость: это не было, как прежде, волнение, связанное с неопределенностью и нерешительностью; в данный момент она испытывала знакомое сладостное чувство предвкушения.
Эджингтон включил светильники и закрыл дверь. Мэгги села на диван у окна, и барон без приглашения с самоуверенной грацией устроился рядом. Он находился так близко, что, казалось, его крупная фигура заполнила весь диван, подавляя ее.
Мэгги тяжело вздохнула.
– Перл дала мне письмо от какого-то джентльмена, в котором тот просит ее устроить так, чтобы я оказалась в театре на том самом прослушивании, где вы нашли меня.
Эджингтон нахмурился:
– В письме не могло быть предусмотрено, что я буду там именно в этот день. Никто, кроме моей сестры, не знал, что я ищу женщину с определенной целью.
– Там была указана дата, – сказала Мэгги. – Однако получилось так, что я пришла на это прослушивание и вы выбрали меня именно в этот день. Теперь я здесь, и Дэнни сказал, что очень доволен этим обстоятельством…
– Может быть, Дэнни имел в виду что-то другое? – предположил барон. – Возможно, его план провалился, но он хотел, чтобы ты думала, будто бы все идет так, как замыслил он.
– Кто знал, что вы будете на этом прослушивании? Может быть, он хотел, чтобы вы встретили меня, но имел другой замысел относительно того, что будет потом, – предположила Мэгги.
– Лучше спросить, кто не знал о моем предполагаемом присутствии в театре, – сказал Чарлз. – Там, как всегда, были Дайнс и Гиффорд, и я бываю по меньшей мере на восьми из десяти прослушиваний. Едва ли это является секретом. – Он задумчиво поджал губы. – Я люблю оперу.
Мэгги раздраженно тряхнула головой:
– Но почему Дэнни – или кто-то другой – хотел, чтобы я оказалась на вашем пути?
– Я не уверен, что кто-то специально устроил эту встречу, – сказал барон.
«А я уверена», – подумала Мэгги, с трудом удержавшись от резкого возражения. Весь ее жизненный опыт говорил ей, что здесь дело нечисто, что все эти совпадения подозрительны, и если бы она не была такой простофилей, то могла бы заметить…
Барон посмотрел на нее, сдвинув брови:
– Если ты действительно считаешь, что тебя послали на это прослушивание, чтобы мы встретились, значит, ты подозреваешь…
Мэгги беспокойно задвигалась.
– Я только хотела сказать, что вы невольно были вовлечены в какую-то непонятную игру.
Эджингтон проигнорировал ее замечание, распознав попытку Мэгги уклониться от сути дела.
– Ты знаешь меня уже достаточно хорошо, – сказал барон. – Возможно, пару недель назад твои увертки сработали бы. Если, по-твоему, Дэнни хотел, чтобы ты попала в этот дом, тогда логично предположить, не приложил ли и я к этому руку. – Эджингтон говорил ровным, спокойным тоном.
– Да, – тихо сказала Мэгги. – Прочитав это письмо, я действительно на мгновение заподозрила, что вы решили завлечь меня к себе обманом с какой-то нехорошей целью. – Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо. – В самом деле, что я знаю о вас? Мне известно лишь ваше имя и положение, известно, что у вас есть мать и сестра и дом за пределами Лондона, где через несколько недель вы устраиваете прием, а также известно немного о том, что вам нравится или не нравится. Вот и все. Больше я ничего не знаю, хотя думаю, что вы не такой человек, который позволит вовлечь себя в подозрительное дело. – Барон молчал, не отрывая от Мэгги взгляда. По выражению его лица, казалось, что он был сейчас где-то очень далеко. Мэгги робко откашлялась, после чего продолжила: – Я понимаю, что говорю не то, но хочу сказать. Большинство джентльменов вашего положения не стали бы заботиться о такой девушке, как я, то есть они не стали бы беспокоиться о том, что будет со мной, если даже я делю с ними постель. Конечно, они много говорят о чести, о достоинстве джентльмена и прочих благородных вещах, но это значит лишь то, что они стремятся вы глядеть джентльменами исключительно перед другими джентльменами. А вы другой. Иногда, находясь с вами, я забываю, что мы из разных миров. – Барон сидел не шевелясь и молчал, а Мэгги, запинаясь, добавила: – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Да, – сказал он глухим, низким голосом. – Я понимаю, хотя не заслуживаю такого доверия.
Мэгги смотрела на него, сбитая с толку.
– Почему не заслуживаете?
Его улыбка была скорее похожа на гримасу.
– Потому что я распутничал и пьянствовал вместе с большинством из известных джентльменов. Играл в азартные игры, уклонялся от оплаты счетов портного и использовал других людей для своего удовольствия так же, как мои предки в течение длительного времени. И это давно всем известно.
Мэгги покачала головой, отрицая услышанное:
– Нет, этого не может быть. Вы всегда казались серьезным, правильным человеком…
– Я стараюсь исправиться, – согласился Чарлз. – Однако не все можно исправить. Как говорится, сделанного не переделаешь.
– Но что такого вы могли натворить? – спросила Мэгги, протестуя.
– Обычные безумные прегрешения, которые совершают мужчины моего круга. Ты никогда не слышала, что грехи отцов переходят к сыновьям? – спросил Эд-жингтон.
Мэгги покачала головой, а в его глазах промелькнули веселые искорки.
– Тебе известно о таком понятии, как «голос крови»?
– Да… хотя я не верю в это.
– Почему? – Казалось, он искренне заинтересовался.
Мэгги нахмурилась:
– Моя мать была дешевой ирландской проституткой, и, как я слышала, когда у нее не стало клиентов, она окончательно погрязла в пьянстве. Мой отец – я сомневаюсь, что мать знала его имя, – вероятно, был не лучше. Когда она умерла во время эпидемии холеры, ее унесли и закопали на клочке земли, который стал ее единственной собственностью. Возможно, я создана не для того, чтобы добиться многого в этой жизни, однако я не верю, что мне уготовлена такая же судьба.
Барон на мгновение закрыл глаза, погруженный в свои мысли.
– Полагаю, – сказал он, – в моем случае дело обстоит иначе. Что тебе оставила мать после смерти?
Эти слова напомнили Мэгги о старой боли, такой старой, что она уже не воспринимала ее как боль.
– Ничего. Не оставила даже имени.
– А отец оставил мне в наследство имущество, титул и запятнанную репутацию Эджингтонов, – сказал барон. – Как мог я принять одно и избежать другого? Земли перешли ко мне со всеми долгами, а титул – с сознанием вины. И эта вина, являясь следствием жизни отца, не может исчезнуть с его смертью, как и грехи предков до одиннадцатого поколения, которые не могли не оставить свой след. – Все прошлые прегрешения Эджингтонов находят отражение в настоящее время, ложась пятном на мою репутацию.
Мэгги снова была поражена тем, насколько Эджингтон похож на марионетку, ведомую своими предрассудками, но теперь эта аналогия казалась более зловещей, чем абсурдной: какой-то ужасный призрак порочил человека, который вопреки своему желанию соглашался с этим.
– Но все это должно когда-то закончиться. Грехи всех предков слишком тяжелое бремя для одного человека, чтобы он мог выдержать его, – сказала Мэгги. – После стольких поколений невозможно справиться с такой непосильной ношей.
– Зло, совершенное людьми, долго живет после них, а добро оказывается погребенным вместе с их костями, – тихо произнес Чарлз. Его губы изогнулись в подобие улыбки, но глаза оставались печальными. Мэгги вопросительно взглянула на него, и он пояснил: – Боюсь, все не так просто. Ты знаешь о моем пари с сестрой. И мне кажется странным все то, что произошло после этого, начиная с нашей случайной встречи до настоящего момента. – Брови Эджингтона иронично изогнулись. – Я стараюсь исправить ошибки отца или по крайней мере смягчить их последствия, обеспечивая внебрачного ребенка моей гувернантки.
– Его ребенка! – догадалась Мэгги.
– Да, это его ребенок и ее позор, – сказал Чарлз. – Мисс Барретт уволили через год после того, как моя мать наняла ее, и я никогда не спрашивал почему. Я узнал причину, только когда занялся бумагами отца через несколько месяцев после его смерти. Там было письмо от хозяйки дешевого пансиона, где жила бывшая гувернантка, в котором сообщалось, что мисс Барретт умерла и что ее дочь выставят на улицу, если отец не оплатит долг за аренду помещения.
– Он сделал это? – спросила Мэгги.
Барон покачал головой:
– Его в большей степени волновали карточные долги или покупка новой лошади. Я узнал из письма только имя внебрачной дочери отца и ничего более. Однако, когда я нашел ее, мне стало известно еще кое-что.
– Что именно?
Лицо Эджингтона было напряжено, а голос лишен эмоций.
– Оказалось, что отец овладел гувернанткой против ее воли, а когда она через некоторое время призналась, что беременна, и попросила о помощи, он заявил, что не знает, действительно ли ребенок от него, после чего обозвал ее шлюхой и выгнал на улицу с пятью фунтами и без каких-либо рекомендаций. Молодая женщина – еще почти девочка – была вынуждена продать все свое имущество и заняться стиркой белья. Когда же она не смогла больше обеспечивать себя и свою дочь таким способом, ей пришлось просить милостыню у моего отца, который посылал ей иногда несколько фунтов, а иногда – только проклятия.
– О, Чарлз! – сказала Мэгги и тут же спохватилась, осознав свою фамильярность. – Простите, я не имела в виду…
– Думаю, с моей стороны разумней принимать за оскорбление мой титул, чем мое имя. – Эджингтон глухо рассмеялся. – Я нашел Лили Барретт в отчаянном положении. Она выросла, получив образование и все то, чем могла обеспечить ее мать, однако этого было недостаточно, чтобы бедная девушка могла стать леди.
– И что вы сделали? – спросила Мэгги.
– Некий полковник имел долг, который не смог вернуть моему отцу до его смерти, – сказал Чарлз. – Я договорился с ним так, чтобы он взял Лили в свой дом в качестве дальней родственницы, имеющей небольшое, но достаточное приданое, которое я ей обеспечил. Возможно, ей удастся познакомиться с каким-нибудь молодым человеком из хорошей семьи – третьим или четвертым сыном не слишком богатого лорда или просто порядочного джентльмена. Ему, несомненно, уготована служба в церкви или в армии, и он с удовольствием возьмет в жены хорошенькую, молодую, умную женщину с приличным состоянием, ведущую добропорядочный образ жизни.
– Однако каким-то образом в это дело вмешалась ваша сестра, – предположила Мэгги.
– Мою дорогую сестру Милли раздражало присутствие Лили в обществе, и она решила избавиться от нее, заявив на балу у Рашуэртов, что не понимает, почему здесь принимают безродную девушку, не имеющую порядочной семьи, – сказал Чарлз безжизненным тоном.
– А потом последовало это пари, – сказала Мэгги. – Вы представите меня в качестве леди, и если общество примет меня… что тогда?
– Милли устроит бал в честь Лили Барретт, – сказал Чарлз с холодной улыбкой. – Затем последуют извинение и восстановление девушки в прежнем положении.
– Похоже, это рискованное дело, чреватое неприятностями, – выразила сомнение Мэгги.
– Но очень важное, – твердо заявил Чарлз.
Мэгги сдвинула брови.
– Вы слишком благородны, чтобы отвечать за грехи отца.
– Если я такой благородный, то зачем прихожу сюда почти каждый вечер? – спросил он с мрачным видом.
Мэгги затаила дыхание в смятении и предвкушении.
– Что вы имеете в виду?
– Певичку из варьете и барона, – сказал Чарлз, склонив голову, так что в свете лампы блеснули его золотисто-каштановые волосы. – Это звучит не лучше, чем барон и гувернантка.
– Я хочу быть с вами, – сказала Мэгги. – Это совсем другое дело.
– Но когда все кончится, что станет с тобой? Я продолжу вести прежний образ жизни, а ты… будешь до самой смерти влачить жалкое существование в каком-нибудь дешевом пансионе или работном доме, потому что слишком горда, чтобы обратиться ко мне за помощью? – заключил Чарлз.
– Вам не стоит беспокоиться относительно работного дома. Если я не покорюсь воле Дэнни, то долго не проживу, – цинично заявила Мэгги.
– Что?! – Барон резко выпрямился. – Все настолько серьезно?
Мэгги закрыла лицо ладонями.
– Он самый могущественный негодяй в Лондоне! Отчего, по-вашему, он получил такую известность? Вы видели, что он сделал с Нэн, и к тому же он убивает людей. Думаете, я шутила? Похоже, вы не верите в его существование, но он вполне реален.
– А если ты сделаешь то, чего он хочет…
– Тогда проживу немного дольше: несколько недель или месяцев, – заключила Мэгги. – Но вам не надо беспокоиться об этом. Когда ваш план осуществится, я уеду в Канаду или Америку или еще куда-нибудь; я сохранила каждый фартинг, который вы давали мне, и использую накопленные деньги на проезд и начало новой жизни на новом месте. Я должна сделать это. Салли поедет со мной и, думаю, Фрэнки тоже… Хорошо, если бы вы оставили Джайлса в школе на несколько лет и пристроили куда-нибудь Нэн, Молл и Джо на какое-то время. Гарри уже вступил в новую жизнь, и он позаботится о них, как только получит первую должность…
– Мэгги, – прервал ее Чарлз, – ради тебя я оставлю Джайлса в школе и даже позабочусь о нем во время каникул, хотя многие могут подумать, что он мой внебрачный ребенок. – Он криво усмехнулся. – И я даже отправлю его в Оксфорд или Кембридж, если он захочет продолжить обучение, или добьюсь присвоения ему офицерского звания в армии или на флоте, если он того пожелает. Что касается Нэн и ее малышей, уверен, что смогу найти для нее подходящее занятие, пока дети не подрастут, чтобы их можно было также отправить в школу, после чего Нэн получит постоянную работу в качестве домашней прислуги.
– И вы сделаете все это ради меня? – прошептала Мэгги сдавленным от волнения голосом. – Не думаю, что Нэн или Джайлс смогут отблагодарить вас за это. Да и я не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить вам…
– Ты можешь отплатить мне тем, что останешься здесь, – сказал Чарлз немного грубовато.
У Мэгги перехватило дыхание.
– Что это значит?
Лицо его выражало решимость.
– Я не могу отпустить тебя в Америку. Ты должна остаться здесь. Живи в этом доме, пользуйся каретой, копи деньги на будущее. Я говорил, что не хочу иметь любовницу, и это правда. Я не хочу любовницу. Я хочу тебя.
– Но я не могу оставаться здесь, – выпалила Мэгги. – Дэнни не оставит меня в покое. Находясь здесь, рядом с вами, я буду постоянно подвергаться опасности, потому что он попытается использовать меня.
– Я обеспечу тебе защиту, – продолжал настаивать Чарлз.
Мэгги покачала головой, хотя готова была запрыгать от радости, оттого что ей предлагали убежище, хотя и весьма иллюзорное. Она будет видеть барона каждый вечер, каждую неделю; он будет беседовать с ней, слушать ее и иногда даже улыбаться. Она будет наслаждаться его поцелуями, ощущать его горячее тело и его неподдельную страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27