Сара разостлала на одной скамье пальто, сняла перчатки и сильно потерла лицо. Себастьян занял вторую скамью.
- Мальчиком я лежал здесь, представляя, что так будет, когда я умру.
- По-моему, это ужасно.
- Не так ужасно, как вы думаете. В главном поместье нашей семьи в Уилтшире есть огромный мавзолей, построенный в 1725 году, когда мой предок Уортем был возведен в графское достоинство. Мой знаменитый прадед, ставший первым графом Уортемом, видимо, был уверен, что граф заслуживает лучшего места упокоения, чем простой барон, от которого он унаследовал богатство. Начиная с него, любой из рода Уортемов должен быть похоронен там, включая каждого неженатого мужчину и незамужнюю женщину.
- Почему вам это не нравится? - Сара недоуменно сдвинула брови. - Знать, что там всегда будет место для вас, что вам даже не придется беспокоиться насчет могилы. В этом есть удобство.
- Для меня это принуждение, а не удобство. Большую часть моей жизни определили до моего рождения. Каким я должен быть, где и в какой школе учиться, кем должен стать. Поскольку я граф Уортем, я должен прилежно учиться. Я должен заниматься благоустройством своих поместий. Я должен быть надежным вигом. Я должен знать свои обязанности, чтить и выполнять их. Мой отец стал таким, как мой дед, который стал таким, каким был его отец. Мне совсем не нравилось, какими они были, я не стал одним из них. Я не хочу занимать предназначенное мне место рядом с ними даже после смерти.
Он вдруг замолчал, удивленный тем, сколь далеко завел его вопрос Сары. Никогда в жизни он не задумывался над своими эмоциями. Никогда в жизни не старался понять свою яростную антипатию к тому, что было так дорого отцу. Он просто ненавидел отца за то, кем тот был, и ненавидел все, что любил отец.
- Мы поразительно разные, - медленно сказала Сара. - Хотя в сущности хотим одного и того же - быть самими собой. Меня не устраивает общество, которое ничего не даст женщине вроде меня, потому что я хочу выразить себя как личность. Вас не устраивает общество, которое дало вам все и заранее определило, кем вы должны быть, чем заниматься и где лежать после смерти, потому что хотите остаться самим собой.
- Да, - ответил Себастьян, понимая, насколько она права. - Я знаю, что не должен жаловаться. Я богат. Я знатен. Имею власть. Я не хочу от всего этого отказываться. И не буду. Но я хочу большего, как бы эгоистично, мелко и непрактично это ни выглядело.
- При желании я могла бы провести остаток жизни как гость в доме моей лучшей подруги, - тихо сказала Сара. - Могла бы иметь удобства и роскошь, о каких раньше даже не подозревала. Но я тоже хочу большего. Если вы мелочны и непрактичны, значит, и я такая же.
Себастьян невесело засмеялся.
- Вы по крайней мере имели мужество отказаться от предложения вашей подруги.
- Но я не рождена для этого, и ничего, что имеет она, не принадлежит мне. А все, что есть у вас, это ваша собственность, и вы можете поступить с ней по своему выбору. Такова разница между вами и мной.
Себастьян почувствовал холодок, пробежавший по спине, как будто за ним стоял не одобряющий его призрак отца. Насколько же он позволил этому воспоминанию управлять его жизнью! Он больше десяти лет упорно игнорировал предписания умершего человека, и не потому, что собственные желания вели его в этом направлении, а потому, что был по-детски слеп и непослушен.
- Если вы несчастливы, - прибавила Сара, словно прочтя его мысли, - тогда вам, может быть, следует просто сделать другой выбор. Который вы хотите сделать. Честь и прилежание не так плохи, если даже их портит воспоминание о вашем отце. Вы можете выбрать главные достоинства и отказаться от остальных. Вы не предаете себя, принимая лучшие качества своего отца, пока не принимаете его пороки.
Себастьян импульсивно обхватил руками ее лицо.
- Вы правы. Благодарю вас.
Он попытался стереть размазанную косметику, но только еще больше испачкал ей лицо своей грязной перчаткой. Внезапно Себастьян понял, до чего милой и смешной она выглядит с серьезным выражением на испачканном лице, с растрепанной ветром прической, несмотря на все попытки сохранить ее.
В этот важный момент жизни Себастьяну следовало быть мрачным и серьезным, но, облегчив бремя воспоминаний о прошлом, он почувствовал вдруг непреодолимое желание рассмеяться.
Смешок, который он не сумел подавить, мгновенно перешел в смех, громкий, звучный, а потом в искренний хохот, перекрывший шум дождя.
- Почему вы смеетесь? - удивилась Сара.
- Я… испачкал… вам лицо, - выговорил он и протянул вперед перчатки, которые успел снять. - Грязь. Мне очень жаль!
- Вы размазали грязь по моему лицу? Себастьян кивнул:
- Извините меня. - Он сумел подавить смех, еще рвущийся наружу. - Вы были правы. Ваши слова привели меня к прозрению. И в такой серьезный момент, когда я хотел вас поблагодарить, я вместо этого размазал по вашему лицу грязь. - Он беспомощно взглянул на нее. - Это было смешно.
Ее лицо выражало бурю эмоций, но Себастьян был не готов к пригоршне мокрых листьев, которую Сара с девическим хихиканьем швырнула в него. Когда она наклонилась за второй, он бросился к ней и после короткой борьбы, сопровождавшейся обоюдным смехом, ловко уложил ее на скамью.
- Вы, сэр, не джентльмен, - с улыбкой сказала она. - У вас листья в волосах.
- А вы, мадам, единственная леди, которую я хочу.
Она замерла под ним, а Себастьян, услышав собственные слова, вздрогнул. Неужели он их сказал? Неужели он действительно так думал? К своему удивлению, он понял, что так оно и есть.
Сара опомнилась первой.
- Очень мило, - заверила она. - Правда. Я знаю, что вы так не думаете. Я только пытаюсь сказать, что в пылу…
- Молчите, - оборвал Себастьян, и она закусила нижнюю губу. - Я не даю вам никаких обещаний. Не могу этого сделать, как бы ни хотел. Но мое, пусть и непреднамеренное, признание не становится от этого менее искренним.
- Б-благодарю вас.
- Нет, это я благодарю вас, - с легкой насмешкой сказал он.
Сара высвободила руку, чтобы притянуть его к себе. Ее губы, мягкие, жаждущие, раскрылись в ожидании поцелуя. Тело у него сразу напряглось, в паху разлился жар, целуя ее, он начал поднимать юбки.
- Себастьян, мы не можем! Не здесь!
- А кто увидит? Кто придет сюда? Под дождем, в самый заброшенный угол на острове?
Сара с тревогой посмотрела на щель.
- Вы уверены, что нас не застанут? - В голосе сомнение, но глаза молили о подтверждении.
- Совершенно уверен.
- Надеюсь, вы не ошибаетесь. Уткнувшись лицом ей в шею, Себастьян находил самые чувствительные места и дразнил их ртом, пока она приглашающе не подняла бедра к его паху. Он посмотрел на нее: лицо напряглось от желания, широко открытые глаза были темны и манящи, как грех.
- Такой вы мне очень нравитесь. Я люблю смотреть на вас.
Он довольно усмехнулся и, скользнув рукой по ее гладкому бедру до влажного холмика, надавил большим пальцем на самую чувствительную точку, помедлил, чтобы определить ее реакцию, и пальцы ритмично заскользили внутри, убыстряя темп, который заставил ее вскрикнуть от удовольствия.
- Подождите, - вдруг простонала она. - Это слишком быстро…
Выгнув спину, она судорожно вцепилась в его одежду и закусила губы, чтобы сдержать рвущиеся стоны. Он сделал долгожданный толчок… и встретил сопротивление.
- Не спешите, - хрипло сказала она.
Уже зная об этом, Себастьян обуздал себя и осторожными толчками продвигался все глубже, пока ее мышцы, пытавшиеся не впустить его, наконец охотно сжали его плоть.
- Господи, Сара, - пробормотал он. - Я долго не выдержу.
Она не заставила его ждать, опередив на пару секунд, и их обоих омыло восхитительным пламенем, оставив затем оглушенными и бездыханными.
- Господи, Сара, - повторил он.
Медленно встав, он перешел к другой скамье и тяжело опустился на нее. Сара тоже села. Ее волосы спутались, лицо было красным и даже более грязным, но сейчас она казалась Себастьяну еще привлекательнее.
- Почему такое иногда происходит? Я слишком груб? Слишком нетерпелив?
Она тихо вздохнула.
- Нет. У меня всегда так. Иногда легко, иногда… нет. Думаю, я так создана, - извиняющимся тоном сказала она.
Себастьян поспешил успокоить ее:
- Раз я не делаю вам больно, вы не должны считать, что это плохо. - Легкая дрожь пробежала по его телу, когда он вспомнил ее чудесную напряженность. - В сущности, это даже к лучшему.
- Я бы так не сказала. - Она ненадолго умолкла. - Это следствие моего позорного детства. С двенадцати до шестнадцати лет…
Себастьян скрыл удивление. Он знал, что она женщина с прошлым, возможно, с обширным, как многие женщины из низших классов. Но с двенадцати…
- Простите мою дерзость, но вы не производите впечатления, что сами выбрали эту жизнь.
- Честно говоря, я боялась побоев. Когда мне исполнилось двенадцать, старуха, владевшая шайкой детей, умерла. Ее муж объявил себя нашим новым хозяином. Джонни занимался шантажом, а не детьми, поэтому от нас требовалось лишь приносить ему фунт каждую неделю. Иначе он бил нас и заставлял спать в мокром подвале. Большинство детей занимались воровством, другие попрошайничали. Я никогда ловкостью рук не обладала, но приносила достаточно денег, и старуху удовлетворяла моя сдельная работа. Но фунт в неделю шитьем не заработаешь.
- Поэтому вы делали что могли, - согласился он. Сара крепко сжала губы, взгляд помрачнел от застарелой боли.
- Я не была невинной с тех пор, как Грязный Дэвид, насчет которого предупреждали всех детей, поймал меня в темном переулке за неделю до смерти старухи. Очень трудно было уговорить одну из мадам, чтобы она меня взяла, поскольку я была не так хороша, как другие девочки. Но вскоре я уже имела список постоянных клиентов. Некоторые любили меня просто за… часто тугой низ, как они это называли, другие… они платили за несколько часов и велели мне притворяться, что я им сопротивляюсь. Этих я особенно боялась, потому что порой забывала, что я только притворяюсь…
- Вы должны были это ненавидеть, - с горечью сказал Себастьян, увидев затравленное выражение в ее глазах.
Двенадцать лет. Сара была в возрасте Аделы, когда ее изнасиловали, но там не было никого, кто покарал бы ту уличную крысу. Никого это не заботило.
Сара покачала головой:
- Нет, будь все так просто, мне бы пришлось ненавидеть себя. Моралисты уверены, что все проститутки ненавидят то, чем занимаются, но это неправда. Есть женщины, которые говорят, что они не проститутки, они вынуждены продавать себя, потому что честная работа не может прокормить даже одинокую женщину, а тем более женщину с детьми. Но как правило, они бывают самыми дешевыми. Зато профессионалки обеспечивают себе хорошую жизнь всего за несколько часов ежедневной работы. Некоторые действительно получают от этого удовольствие, а большинство просто не думает, что происходите их телом, как с ним обращаются, это рабочий инструмент. Кто они, их не волнует.
Себастьян подумал обо всех проститутках, с которыми встречался за беспутные годы своей жизни. О тех, кого нанимал для вечеринок, кого привозили его друзья, кого выбирал сам. Он никогда раньше не задумывался о том, что, кроме денег, могло заставить их выбрать свою профессию. Рядовые были вульгарными, зачастую весьма пышнотелыми, куртизанки или оперные певицы - более изысканными, сдержанными, застенчивыми, но, в сущности, по циничной обезличенности своих душ они были одинаковыми.
- Занятие проституцией оплачивается вдвое лучше, чем, скажем, работа экономки, не говоря уж о служанках, - продолжала Сара.
- Вы можете оценивать это с такой стороны? - произнес Себастьян.
- Да, - согласилась она. - Первое открытие, которое делает проститутка, весьма неприятно. Как бы ее разум ни отвергал прикосновение мужчины, ее тело реагирует на него. Пусть это не настоящее желание, но когда ты вообще не хочешь ничего чувствовать, даже мимолетное удовольствие бывает самым ужасным ощущением. Я не боялась этого, потому что страдала от угрызений совести. Я боялась другого: входя в комнату с мужчиной, я знала, что он выйдет отсюда с частью меня.
- Тогда почему вы пришли ко мне? - спросил Себастьян.
- Вы еще не понимаете? - Сара то ли засмеялась, то ли всхлипнула. - Вы не искали себе любую проститутку, которая исполнит ваши причуды или может стать воплощением тайных иллюзий. По каким-то причинам вы хотели меня.
- Я хотел возмездия, - ответил Себастьян.
- Я в этом уверена. Но я не была женщиной, в которой могут воплотиться ваши иллюзии. А вы не были мужчиной, который делал это прежде, но для меня это было как прекрасная мечта. - Сара покачала головой. - Я не понимаю одного. Считая меня проституткой мистера де Лента, вы пренебрегли опасностью, которую я могла для вас представлять.
- У де Лента много свойств, и среди них особая извращенность. Я должен был знать, где он проводит несколько последних ночей. К тому же мысль о том, что я сделал, причиняла мне боль. Я хотел подарить вам нечто такое, чего у вас нельзя отнять.
- Иногда я вас не понимаю, Себастьян.
- Если б вы меня всегда понимали, - улыбнулся он, - вы стали бы единственной, кому это удалось.
Глава 18
Под шум дождя и шелест деревьев, гнущихся от порывов ветра, они молча сидели в склепе. Сара покоилась в объятиях Себастьяна, чувствуя тепло его тела, слушая дождь и не желая ничего большего.
Постепенно ветер стих, дождь только слабо моросил.
- Не пора ли нам идти? - смущенно произнесла Сара, почувствовав беспокойство в желудке. - Утром я съела всего пару булочек и теперь, кажется, проголодалась.
- Конечно, - тут же ответил Себастьян.
Они снова протиснулись в щель, Сара не без труда надела кринолин, по возможности разгладила влажные испачканные юбки. Придав себе относительно приличный вид, они направились к пристани, где несколько часов назад оставили свою лодку.
Барка и гондолы давно покинули остров, и на мутной воде лагуны одиноко подпрыгивала лодка Себастьяна. Два гондольера, праздно сидевшие рядом, вскочили при их появлении. Себастьян что-то сказал им по-итальянски и, получив ответ, перевел его Саре.
- Они переждали грозу внутри гондолы.
- Рада слышать, что люди не вымокли по нашей вине.
Пока гондола возвращалась к Большому каналу, Сара сонно смотрела на завораживающие, полупрозрачные волны, убегавшие к линии горизонта, скрытой облаками. Она глубоко вдыхала свежий запах дождя, смешанный с запахами лагуны.
- Я собираюсь устроить маскарад в палаццо Контарини. Через три дня.
- Что? - Забыв сонливость и голод, Сара недоуменно взглянула на Себастьяна. - Вы шутите!
Но тот выглядел вполне серьезным.
- Я думал снять апартаменты именно для этого случая, но вы так замечательно отремонтировали палаццо, что было бы стыдно его не использовать. Кроме того, я не хочу лишать вас благоприятной возможности сыграть роль хозяйки дома.
- Но еще далеко не все сделано, - возразила Сара. - В приемном зале работа даже не началась. И вы сами видели, в каком состоянии столовая. К тому же требуется особая подготовка, если вы намерены принимать такое количество гостей.
Себастьян улыбнулся:
- Я абсолютно в вас уверен. Можете выбрать любую тему и соответствующее оформление комнат. Я беру на себя еду и развлечения, а также подробно объясню слугам их обязанности. Наймите еще сотню рабочих, если нужно. Я уверен, что вы прекрасно справитесь.
Сара покачала головой, не представляя, как можно все это сделать за такой короткий срок. Несмотря на опасения, она решила не спорить и остаток пути думала о предстоящей работе. Она была настолько поглощена своими раздумьями, что даже не заметила, как гондольеры пришвартовали лодку к причальной лестнице и ушли в палаццо Контарини. Она поняла это, лишь когда Себастьян, откинув полог, шагнул на тротуар. Он пропустил няньку с двумя детьми, затем протянул руку Саре. Она ухватилась за нее и вышла из лодки, посторонившись, когда мимо проходил, шаркая ногами, худой сутулый мужчина. Она была уверена, что выглядит сейчас, как…
Неожиданно сутулый мужчина выпрямился и прыгнул к Себастьяну. Инстинктивно Сара так резко отскочила в сторону, что дернула Себастьяна за собой. Потом увидела тусклый блеск стали, услышала его вскрик. Объединенная сила их инерции отбросила ее вместе с Себастьяном на мраморную стену палаццо. Она еще ловила ртом воздух, а он уже повернулся к нападавшему. Тот, мгновенно измерив взглядом его рост, ширину его плеч, швырнул нож и бросился прочь.
- Себастьян! - Она тронула его за руку. - Вы ранены?
Он поморщился.
- Ничего серьезного благодаря вам. - Оглядевшись, Себастьян увидел с десяток зевак, остолбенело взиравших на них. - Идемте в дом.
Она кивнула и хотела его поддержать, но он без посторонней помощи вошел в палаццо, где за черными дверями уже собрались испуганные слуги.
- Мистер Гарца! - позвала Сара, заметив в толпе высокого дворецкого. - Требуется горячая вода, тряпки и бинты.
- Принесите их в мой кабинет, - добавил Себастьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25