Заткнись!
ВИКТОРИЯ (сквозь смех). Я… я… я – не могу!
КАМАЕВ (вскакивает). Кончай смеяться!.. Убью!
Виктория забивается в угол и смеется там себе в рукав. Камаев снова ложится на кровать.
Открывайте! Скажите, что она моя сестра, с ней истерика… Открывайте!
Анна Тимофеевна открывает дверь.
Появляется Борис, молодой человек около тридцати. На его плечи накинут белый халат, в руках у него портфель.
БОРИС. В чем дело?..
АННА ТИМОФЕЕВНА. Борис?
БОРИС. Что это значит?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Ты один? (Она загородила ему дорогу.)
БОРИС. Что такое?.. Что ты здесь делаешь?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Я спрашиваю: ты один?
БОРИС. Что?.. Санитар в машине… В чем дело?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Проходи. (Закрывает за ним дверь.) Нам повезло. Со скорой приехал Борис… Слава богу.
КАМАЕВ (садится). Уф!.. Здравствуйте, Борис Семеныч.
БОРИС. И ты здесь… Что же все это значит?
Борис останавливается перед Викторией, которая сейчас вытирает слезы.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Ну вот. Вся семья в сборе.
БОРИС (Виктории). Что с тобой?
ВИКТОРИЯ. Не могу…
БОРИС. Что с ней?
КАМАЕВ. Она здорова. Не в ней дело.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, вылезай! Сын приехал.
БОРИС. Что же все это значит? Объясните вы или нет?.. Зачем вы вызвали врача?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!
Небольшая пауза.
(Громко.) Семен!
КАМАЕВ. Вылезайте, Семен Николаич. Опасность миновала.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!.. Ты что там, оглох?
Пауза.
Семен!.. Что с ним? (Заглядывает под кровать.)
Борис бросается к кровати, отодвигает ее. Камаев ему помогает.
КАМАЕВ. Осторожнее…
Вдвоем они убирают кровать в сторону. Баохин лежит на полу, не шевелясь.
БОРИС. Папа?.. (Склоняется над Баохиным.) Папа!.. Папа!
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!.. Что с ним?
БОРИС. Папа!.. (Берет Баохина на руки, укладывает его на кровать.) Вы что тут наделали, идиоты? (Прослушивает Баохина.)
АННА ТИМОФЕЕВНА. Мы?.. Мы сами недавно приехали. Как он?
Борис достает из портфеля лекарства и шприц. Все молчат. Борис делает Баохину уколы и снова его прослушивает.
Ну что?
БОРИС. Кипяток! Быстро!.. Грелку к ногам!
Виктория бросается выполнять поручение Бориса.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Он был здесь, у нее в комнате… Понимаешь?.. Ему стало плохо. А она позвонила мне… Мы недавно приехали.
БОРИС. Почему он был под кроватью?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Мы… Мы его спрятали. А что было делать?
КАМАЕВ. Подумайте, если бы приехали не вы, а кто-нибудь посторонний…
БОРИС. Идиоты!
АННА ТИМОФЕЕВНА. Но пойми, Борис! На карту была поставлена честь твоего отца…
БОРИС. Дура! Ему нельзя шевелиться!
Небольшая пауза.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Но ведь мы о нем заботились… Разве нет? Только о нем и думали…
ВИКТОРИЯ. Плохо вы о нем думали.
БОРИС. Замолчите все!
Пауза. Борис снова слушает его пульс.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Как он?.. Как?
БОРИС. Папа!.. Папа!.. Папа!
Пауза.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Как?.. Ну что же ты молчишь?.. Ну!
БОРИС. Он умирает…
АННА ТИМОФЕЕВНА (громко). Умирает?.. А!
Баохин стонет.
Семен!
БАОХИН (вдруг). Что она сказала?.. Борис?.. Это ты сказал?
БОРИС. Папа!
БАОХИН. Я слышал. Она сказала, что я умираю… Это правда?
БОРИС. Папа… Нет, папа!
БАОХИН. Нет, это правда… Я и сам чувствую, что умираю… Все. Комедия окончена…
БОРИС. Папа!.. Все будет хорошо, но тебе нельзя разговаривать.
БАОХИН. Не надо меня обманывать. Я умираю…
БОРИС. Папа…
БАОХИН. Ты сам сказал, что я умираю.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, дорогой… (Всхлипывает, утирается платком.)
БАОХИН. Аня, не надо притворяться. Хватит. Комедия окончена.
БОРИС. Я запрещаю тебе говорить!
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен, молчи, тебе нельзя…
БАОХИН. Я сказал: хватит прикидываться. Всю жизнь прикидывалась, так хоть сейчас перестань!
БОРИС (Анне Тимофеевне). Молчи! (Баохину.) Ты не должен волноваться, слышишь.
БАОХИН (Борису). Ты видел, как твой отец валялся под кроватью?
БОРИС. Папа, я должен тебя послушать.
БАОХИН. Нет. Не надо. Ничего уже мне не надо.
БОРИС. Но, папа…
БАОХИН. Некрасиво вышло… по-дурацки…
БОРИС. Папа, если ты будешь волноваться…
БАОХИН. Ну и что? Какое это сейчас имеет значение?
КАМАЕВ. Я прошу прощения, Семен Николаич, но может, в клинику позвонить, профессорам?
БАОХИН. ЧТО?
КАМАЕВ. Я говорю, может, в клинику…
БАОХИН (приподнялся на локтях). Как?.. Он еще здесь? Еще не убрался?.. Он еще находит возможным…
КАМАЕВ. Кто, Семен Николаич?
БАОХИН (вдруг сел на постели). Ты!.. Ты еще здесь?
КАМАЕВ. Это вы мне?
БАОХИН. Тебе! Именно тебе… Сутенер!
КАМАЕВ (не сразу). То есть, вы хотите сказать…
АННА ТИМОФЕЕВНА (Камаеву). Помолчи…
КАМАЕВ. Не понимаю, я всегда уважал Семена Николаича и…
АННА ТИМОФЕЕВНА. Помолчи, тебе говорят…
БАОХИН (Анне Тимофеевне). А ты? Думаешь, ты лучше?
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен!
БАОХИН. Чем ты лучше его?
БОРИС. Папа…
БАОХИН. Не мешай мне! Пусть эта подлая баба хоть раз услышит, что я о ней думаю.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Ты не можешь…
БАОХИН. Нет, могу!.. Хватит! Я хочу взглянуть правде в глаза. Перед смертью…
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Я не хочу, чтобы ты умирал…
БАОХИН (лег). Врешь… С самого начала… С тех пор, как ты стала моей женой… все пять лет… каждый день и каждый час ты ждала этой минуты.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Неправда, Семен…
БАОХИН. Нет, правда… Тебе нужны мои деньги и мои вещи… (Снова приподнимается на локтях.) Так вот же! Все это я отдам кому угодно, только не тебе… Бумагу и ручку!.. Борис, ты получишь дачу, а деньги… деньги я оставлю (указал на Викторию) ей.
ВИКТОРИЯ (испуганно). Мне не надо!
БАОХИН. Нет, я прошу вас, ради справедливости… примите…
За дверью раздается голос Лохова: «Раздалась команда: поднять якоря, свист боцманской дудки раздался…»
Это Лохов. Позовите его сюда.
БОРИС. Нет! Тебе нужен полный покой. В конце концов я врач и…
БАОХИН. Не мешай мне!
Анна Тимофеевна всхлипнула.
Не мешайте!.. Не давали мне житья, так дайте хоть помереть по-человечески!
БОРИС. Хорошо. Делай, что хочешь, но только успокойся, прошу тебя.
БАОХИН (лег). Позовите его. Он мой друг… Я хочу с ним поговорить.
Виктория выходит. Пауза.
Виктория возвращается, за ней – Лохов. Он в прежнем виде, небрит и неподстрижен.
ЛОХОВ. Мое почтенье… Кого я вижу! Сам Семен Николаевич! Так вот ты где, оказывается! А я тебя по всему городу ищу.
БАОХИН. Здравствуй, Юра, проходи…
ЛОХОВ. Дарданеллы! Что ты тут делаешь?
БАОХИН. Помираю, Юра.
ЛОХОВ. Помираешь?.. Дарданеллы! Что это ты вздумал? От хорошей жизни да помирать! Не-ет, ты это, Семен, брось!
БАОХИН. Нет, Юра. Кончено. Собрался я… Все. Вот… имущество распределяю… Юра, я хочу тебе оставить машину. Ты не против?
ЛОХОВ. Брось, Семен!
БАОХИН. Юра, когда-то ты мечтал о машине, я ведь помню…
КАМАЕВ. Простите, Семен Николаич. Хоть вы меня и третируете, но относительно…
БОРИС. Замолчи!
КАМАЕВ. Относительно вашей машины я не могу не высказаться.
БОРИС. Слушай! Тебе сейчас лучше помолчать, тебе не кажется?
КАМАЕВ. Не могу молчать. Семен Николаич…
БАОХИН. Говори, говори… Оба говорите.
КАМАЕВ. Я, конечно, не претендую, но хочу сказать, что такая классная машина должна попасть в квалифицированные руки.
БОРИС. Ну и нахал. (Анне Тимофеевне.) Слушай, уведи отсюда этого дебила.
КАМАЕВ. Что? Что вы сказали, Борис Семеныч?
БОРИС. Выйди!
КАМАЕВ. Как вы меня назвали?
БОРИС. Уходи!.. Неужели не понимаешь?
БАОХИН. А вы подеритесь… Ну. Что вам стоит. (Лохову.) Ты видишь, Юра. Они готовы здесь подраться. Из-за машины.
БОРИС. Папа, при чем здесь машина?
БАОХИН (приподнялся на локтях). При том, что ты готов из-за нее подраться. Здесь! Сейчас!
БОРИС. Отец! Ну что ты говоришь!
БАОХИН. И это мой сын! Отец умирает, а сын готов подраться из-за его машины. Здесь! У этой постели!
БОРИС. Папа!
БАОХИН. Юра, полюбуйся на них! И это мои родные, мои родственники… Сын! Жена!
ЛОХОВ. Жена?
БАОХИН. Видишь, как она убивается…
ЛОХОВ. Дарданеллы! Да разве можно такую молодую вдовой оставлять! Да ты что? Нельзя, Семен, не имеешь права!
БАОХИН (снова лег на подушку). Эх, Юра, Юра! Хороший ты человек… «Вдовой оставлять…» (Приподнял голову.) Да она – вот она! Она сюда своего хахаля привела! Прямо сюда! Вот он! Стоит здесь и требует своей доли… (Кричит.) Вон отсюда! Все трое! Вон!
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен…
БАОХИН (Анне Тимофеевне). Вон!
БОРИС. Папа…
БАОХИН (Борису). Вон!
БОРИС. Папа!
БАОХИН. Вон, я вам говорю! Хочу умереть среди порядочных людей!.. Вон! Вон!
ЛОХОВ. Семен, Дарданеллы, что это ты?
БОРИС (Анне Тимофеевне и Катаеву). Выходите, так будет лучше.
КАМАЕВ (на пороге). Дебила я не знаю, но нахала, Борис Семеныч, я вам никогда не прощу.
Борис выводит Анну Тимофеевну и Катаева. Сам останавливается на пороге.
БОРИС. Папа, я останусь. Как врач. Должен я наконец тебя послушать!
БАОХИН. К черту! Не нуждаюсь! Я и сам себя слышу!
БОРИС (от каждого крика отца он испуганно вздрагивает). Хорошо, хорошо, только успокойся, я тебя умоляю…
БАОХИН (орет). Уходи!
Борис в отчаянии разводит руками, трясет головой и выходит.
Баохин в изнеможении роняет голову на подушку.
Ну все… Кончено… Я слышу, как у меня разрывается сердце…
ЛОХОВ. Не вздумай, Семен, не вздумай…
ВИКТОРИЯ. Конечно! Разве можно вам так волноваться?
БАОХИН. Родственники!.. Всю жизнь мне испортили и помереть спокойно не дают… (Приподнимается.) Под кровать меня засунули!.. Уголовники… Не пускайте их сюда. Ни в коем случае! (Уронил голову на подушку.) Спасибо… Тебе, Юра… И тебе, милая, благородная девушка… Спасибо, что вы здесь, со мной… Вы мне родные, вы мне и близкие… Вы мне и глаза закроете…
ЛОХОВ. Близкие мы или далекие, а помереть мы тебе не дадим. Даже не рассчитывай! Что ты, помирать сюда пришел?
БАОХИН. Нет… (Улегся.) Не помирать я сюда шел, другая у меня была цель…
ЛОХОВ. Нет, Семен, так дело не пойдет. В кой-то веки зашел – и на тебе, улегся. Да еще помирать собираешься.
БАОХИН (снова приподнялся). Перед тобой, Юра, виноват… я… Прости…
ЛОХОВ. За что, Семен?
БАОХИН. Забыл я тебя… Друга забыл. Стыдно сказать, в одном городе жили – тридцать с лишним лет носу не показывал… А пришел, знаешь, зачем?
ЛОХОВ. Дарданеллы! Что за разговор такой неинтересный? Ты лежишь, как бревно, а я торчу тут… Вставай, Семен! Помереть ты всегда успеешь. Давай-ка лучше выпьем! За встречу… Ну, Семен! Как бывало!.. Что? Плохо у нас бывало?
БАОХИН. Хорошо бывало…
Виктория, стоя у дверей, время от времени пошептывает что-то в коридор.
ЛОХОВ. Эх, Дарданеллы! «На воде, в небесах и на суше…» Да и тут, Семен, в комнатке в этой бывали чудеса, а, Семен?
БАОХИН. Да… Хорошо жили…
ЛОХОВ. А что? Законно жили.
БАОХИН. Помнишь, буксир был «Григорий Котовский»…
ЛОХОВ. «Котовский»? Ну как же! На «Котовском» матросами ходили…
БАОХИН. Матросами…
ЛОХОВ. За лесом ходили.
БАОХИН. За лесом… А «Лейтенант Шмидт»? (Плачет.)
ЛОХОВ. Ну как же!
БАОХИН (плачет). А «Иван Тургенев»?
ЛОХОВ. А помнишь ты, как гудели мы однажды в Зарецке? Крепко!
БАОХИН (сквозь слезы). Ну как не помню!.. На «Тургеневе» и было…
ЛОХОВ. Без нас так и отвалил, пароход-то. Эх, Дарданеллы! Давай-ка, Семен, выпьем! (Достает из-за пазухи бутылку.) Ей-богу, это тебе не повредит! Дай-ка, нам, дочка, стаканчики!
ВИКТОРИЯ. С ума сходите, дядя Юра! Умирает же человек, а вы…
ЛОХОВ. Давай, говорю, стакан. Да закройся-ка пока на ключ!
ВИКТОРИЯ. Не дам. Вам можно, а ему…
БАОХИН. А мне тем более. Мне сейчас все можно. Двадцать лет в рот не брал, врачи не рекомендовали. А сейчас… Какое это сейчас имеет значение! Дайте нам стаканы… В последний раз…
Виктория закрывает двери на ключ и подает стакан. Лохов разливает вино. Баохин садится на постели.
ЛОХОВ. Ну, Семен, будь здоров!
БАОХИН. Не шути, Юра. Грех так шутить… Выпьем за наши молодые годы… (Плачет.)
ЛОХОВ. Будь здоров, Семен.
Оба выпивают.
БАОХИН. Что это?.. Портвейн?.. Врачи мне говорили, нет ничего хуже портвейна. Но сейчас это не имеет никакого значения… Что-то я не припомню, Юра, был в те годы портвейн?
ЛОХОВ. Портвейн?.. Портвейн… Дарданеллы! Тоже не помню. Мадера, та была…
БАОХИН. Мадера – да…
ЛОХОВ. «Сливянку» помню…
БАОХИН. «Спотыкач»…
ЛОХОВ. «Ерофей Павлович»… Это сладкие. А еще «Колгановая»…
БАОХИН. «Кориандровая»…
ЛОХОВ. Сорокаградусная…
БАОХИН. «Можжевеловая»…
ЛОХОВ. А эта – тридцати…
БАОХИН. «Тминная», «Горный дубняк»… Юра! А не грех мне это вспоминать? Перед смертью-то, а?
ЛОХОВ. Брось, Семен! Давай-ка лучше споем… (Поет.)
У южного пирса эсминец стоял,
Матросы с родными прощались…
Баохин машет рукой и подхватывает.
А море таило покой красоты
И где-то вдали исчезало…
Стук в дверь. Баохин и Лохов продолжают пение.
А там, у садочка, где пел соловей,
Он пел свои песни, играя,
С девчонкой прощался матрос молодой,
Надолго ее покидая…
Баохин плачет. В дверь стучат.
ЛОХОВ. Семен… Ну что ты, Дарданеллы…
БАОХИН. Юра… Юра! Слушай! Ты знаешь, зачем я сюда пришел?.. Подлец я, Юра. Думаешь, навестить тебя пришел? Нет, Юра. Я пришел сюда с другой целью. Ты знаешь, почему на Дальней реке склад затопило?..
ЛОХОВ. Знаю, Семен…
БАОХИН. По чьей вине, знаешь?
ЛОХОВ. По твоей, Семен, по твоему приказу.
БАОХИН. Мой был риск, моя авантюра. Отличиться хотел… А сегодня – выкрутиться.
ЛОХОВ. Да вот ездил я сейчас, искал тебя… Бумагу я получил. Поговорить с тобой собирался, посоветоваться.
БАОХИН. Прости, друг… Ты искал меня, предупредить искал, посоветоваться, а я сюда пришел – провести тебя хотел, задобрить… Прости, Юра…
Стук в дверь. Виктория приоткрыла дверь и информирует изгнанников.
Прости… (Положил голову на подушку.)
ЛОХОВ. Ладно, Семен… Ладно уж, Дарданеллы…
БАОХИН. Нехорошо… Некрасиво… Друга хотел купить… Да что, Юра! Разное со мной бывало. И на службе бывало, и в личной жизни. Жену, помнишь ты ее, Клаву, сам я ее бросил. Сам, а устроил все так, что…
ЛОХОВ. Слышал я, Семен…
БАОХИН. Выгнал ее, можно сказать. И сын с ней ушел. И правильно он сделал.
Стук в дверь.
Откройте ему. Сыну моему откройте…
Виктория открывает дверь, впускает Бориса и снова запирается.
БОРИС. Папа! Как ты?
БАОХИН. Сядь, сынок. Не сердись на отца.
БОРИС (берет в руку руку Баохина). Папа, позволь мне…
БАОХИН (высвобождает руку). Не надо, сынок. Со мной все ясно. Скоро конец… Скоро. Я чувствую, как у меня останавливается сердце. (Предупреждает новую попытку Бориса.) Не надо. Послушай лучше, как отец в своих грехах кается… Скажи мне, как мать? Здорова она?
БОРИС. Ничего, папа, здорова.
БАОХИН. Жаль, что я ее не увижу…
После длительного перерыва издалека снова доносится крик вороньей стаи.
А, вот они…
Крик вороньей стаи.
Откуда их столько?
ЛОХОВ. Дарданеллы… Этого добра здесь всегда хватало.
БАОХИН. Мне кажется… Сегодня все, сколько их есть, они собрались сюда…
Стук в дверь.
(Борису.) А что Аня?.. Как она там?
БОРИС. Плачет.
БАОХИН. Впустите ее… Она не виновата… Ведь я знал, что она меня не любит. И что обманывает знал. Знал, а делал вид, что не знаю. Жил, как поспокойнее. Лицемерие… А ей что? Она молодая, красивая, ей жить хочется… Выходит, сам я виноват… Пусть она войдет.
Виктория открывает дверь. Входит Анна Тимофеевна.
АННА ТИМОФЕЕВНА. Семен! Как ты?
БАОХИН. Аня, бог с тобой, прощаю я тебя… И ты меня прости… Не поминай лихом… Похороните меня, и выходи замуж. Ничего… Замуж выходи обязательно, ребенка тебе надо, пока не поздно… Да вот за него и выходи, за этого… Если вы друг друга любите.
Анна Тимофеевна заплакала.
Пусть-ка он сюда войдет.
Виктория впускает Камаева.
Ну?.. Оба молодые, цветущие… Юра, что ты скажешь?
ЛОХОВ. Ну что? Хорошая пара, Дарданеллы…
БАОХИН. Ну и бог с вами… Будьте счастливы.
АННА ТИМОФЕЕВНА (сквозь громкий плач). Семен!.. Век тебя не забудем!..
КАМАЕВ. Какой человек, а?.. Какой человек!
БАОХИН. Ладно… Борис, матери передай, винился, мол, и думал перед смертью о ней…
БОРИС. Папа! (Берет отца за руки.)
БАОХИН. Ну вот… Из-за имущества, надеюсь, не подеретесь… Борис, забирай себе машину, а вы – остальное… Есть у меня просьба: ходите за садом. Не бросайте его… Позовите садовника… Яблони привить. Сам их сажал… Живите дружно… За деньгами не гоняйтесь, за чинами – тоже… Главное, чтобы совесть была чиста… Если бы я мог прожить еще одну жизнь, я жил бы совсем по-другому. Подумайте об этом пока не поздно…
Крик ворон в отдалении.
Слышите?
Крик ворон ближе.
Слушайте, слушайте… Хотя бы иногда… Не думайте, что это вас не касается… Не думайте…
Пауза.
БОРИС (вдруг). Папа… Ты… У тебя… Пульс у тебя почти нормальный!
Пауза.
Папа! У тебя хороший пульс!
БАОХИН (садится на постели). Что?.. Что ты сказал?
БОРИС. У тебя хороший пульс, клянусь тебе!.. Постой! Я измерю давление! (Занимается своим делом.)
Пауза.
Папа! (Обнимает отца.) Давление вполне приличное!
БАОХИН. Не может быть!
БОРИС. Я тебе говорю! Ты будешь жить!
БАОХИН. Но… Как же так?
ЛОХОВ. Ну! Дарданеллы! Что я говорил!
БАОХИН (он потрясен). Это… это невероятно…
БОРИС. Ты мне не веришь?.. Было плохо, но теперь… Ты скоро сможешь подняться.
ЛОХОВ. Вставай, Семен! Это дело надо отметить!
1 2 3 4