- Этого еще не хватало. Помоги раздвинуть, что ли…
- Не утруждайся, - ответил он, взял свою сумку и вышел.
Внизу он встретил Нелю.
- Ну как? - спросила она. - Все устроилось? С вашей однофамилицей.
- Более или менее. Вы не хотите погулять перед сном? Если, конечно, я не нарушаю ничьих планов.
- Нарушаете. Но это как раз и хорошо…
Выходя из отеля, они наткнулись на Кремневу. Она криво усмехнулась и сказала:
- Вы, конечно, как хотите, но я бы вам не советовала.
…К отелю они вернулись, когда он уже был погружен в темноту. Сквозь стеклянную витрину Неля увидела, что в полутемном холле в кресле сидит Дима.
- Боюсь, планы остались не нарушены, - сказала Неля. Капустин прильнул носом к стеклу.
- Он?
- Он, - сказала Неля.
Капустин протянул было руку к звонку.
- Не надо, - Неля отвела его руку. - А то опять до утра выяснять отношения. И так каждую ночь не высыпаюсь.
- И вы тоже? Ну нет, так просто мы им не дадимся…
Светлана Николаевна проснулась рано. Отель еще спал. Она посмотрела на часы. Встала, выглянула в окно. На площадке перед отелем выстроились в ряд автобусы, на которых они приехали.
Она пошла вдоль автобусов, заглядывая в окна. В предпоследнем она заметила, что спинки двух сидений откинуты. Снизу не было видно, кто там находится. Она огляделась и, убедившись, что никто ее не видит, встала на колесо.
В креслах спали Капустин и Неля.
Автобусы мчались по шоссе. Капустин и Светлана Николаевна ехали в разных автобусах.
В Синае автобусы остановились на площади, откуда вверх поднималась канатная дорога. Туристы вышли из автобусов и двинулись к кабинкам канатной дороги. Когда размещались по кабинкам, Капустин сел рядом со Светланой Николаевной.
Светлана Николаевна отодвинулась.
- Не смей прикасаться!
- Света…
- И не смей обращаться ко мне по имени.
- Товарищ Капустина…
Кабинка пошла вверх.
- Я не Капустина. Я возьму девичью фамилию.
- Но пока мы еще не развелись.
- Тебя это не останавливает.
- Света…
- Я же просила.
- Светлана Николаевна… Ну что за глупая ревность.
- Ревность? Не смеши меня. Ты свободный человек, путайся с кем хочешь. Но не при всех. Не ставь меня в дурацкое положение. Я понимаю, на меня тебе наплевать, но ты бы хоть о нем подумал. Он же влюблен в нее, это за версту видно, а ты… Я не знала, что ты так циничен.
- Светочка, да что с тобой?
- Уйди, прошу тебя!
- Куда? - Он посмотрел вниз - под ними была пропасть. - Ты терпела столько лет, потерпи еще пять минут,
- Негодяй… Права мама: прежде чем выходить за вас замуж, надо с вами развестись - иначе не узнаешь.
- Иногда твоя мама высказывает здравые мысли.
- Оставь в покое маму! Мало того, что ты мне испортил жизнь…
- Ну вот, опять двадцать пять, - перебил он ее.
Кабинка остановилась.
- Если бы мы были дома, - сказала она выходя, - я бы сегодня же уехала. Но поскольку это невозможно, возьми себя в руки и веди прилично. Хотя бы до государственной границы.
Наверху, посреди площади перед отелем, стоял маленький мальчик и плакал. Светлана Николаевна огляделась, родителей не было видно.
- Ты что? - присела она перед ним, - потерялся? - Он посмотрел на нее и заплакал еще сильнее. - А где же твои родители, а? Папа? Мама? - Мальчик заревел пуще прежнего. - Ну перестань плакать, придет сейчас твоя мама. - Она снова огляделась. Никто не шел. - А как тебя зовут? А? Ну имя у тебя есть?… Не понимаешь… Ну я вот, я - Светлана. Тетя Света. - Она протянула ему руку. - А ты?
Он посмотрел на протянутую руку и снова заплакал.
- Ну а я по-румынски не понимаю, видишь, какая история. - Она погладила его по голове. Чувствовалось, что она не часто имела дело с детьми.
Мальчик затряс ногой.
- Ты что?… Ты, наверное, это хочешь?… Не знаю, как это по-вашему… Пи-пи?
Он закивал головой.
- Да… Ну а где же тут?
Она огляделась. Туалета нигде не было видно. Да и места подходящего тоже. Она направилась с ним к кафе.
В холле были две двери, на одной был нарисован мужчина, на другой - женщина.
- Ну вот, - сказала она мальчику. - А ты сам-то справишься?
Он потянул ее за руку.
- Нет, ну погоди, куда же ты меня тянешь? Это же для мужчин. Может, мы лучше сюда пойдем? - она быстро направилась к другой двери, но остановилась в нерешительности.
Мальчик снова заплакал.
Она в растерянности оглянулась, ища помощи, и увидела Капустина, который с интересом наблюдал за ней.
- Слушай, пойди с ним. Туда. - Она мотнула головой. - А то сейчас несчастье будет.
- А где его родители?
- Не знаю. Капустин пожал плечами, сказал мальчику:
- Ну пошли, - и взял его за руку.
- А ты… сможешь?… - Она не договорила.
Капустин поглядел на нее и грустно усмехнулся.
Когда они вышли, Капустин платком стал вытирать мальчику руки. Было ясно, что он делает это впервые в жизни.
- Ну ты что? Догадался! - сердито сказала Светлана Николаевна. - Грязным платком - ребенка.
- Он чистый. Сам стирал.
- Представляю себе. - Светлана Николаевна достала из сумки белоснежный платок, присела перед мальчиком. - Давай.
Мальчик спрятал руку за спину.
- Ну, что я с тобой, драться буду? - ласково сказала Светлана Николаевна. - Ты же сильнее меня.
Она поймала его руку, хотела вытереть, но мальчик ее вырвал.
Тут из зала вышла молодая женщина с бутылкой лимонада и бутербродами, завернутыми в салфетку.
- Коля, ну куда ты делся?! - сказала она сердито мальчику. - Вечно ты… Говорила тебе, не подходи к иностранцам.
Она взяла Колю за руку и, не обратив на Капустиных ни малейшего внимания, пошла с ним к двери.
В дверях Коля обернулся и состроил Светлане Николаевне рожицу.
Капустины посмотрели друг на друга. Оба чувствовали себя смущенно.
В Брашове, после экскурсии на тракторный завод, Светлана Николаевна зашла в шляпный магазин примерить шляпку. Когда она смотрелась в зеркало, увидела сквозь витрину, что в машине на противоположной стороне сидит седовласый человек и смотрит в ее сторону.
В гостиницу она шла пешком. Машина медленно ехала за ней…
Не поднимаясь в номер, Светлана Николаевна села за столик открытого кафе. Взяла меню. К ней кто-то подошел, она решила - официант, подняла голову, собираясь сделать заказ. Перед ней стоял седовласый мужчина и смотрел на нее улыбаясь. Светлана Николаевна пожала плечами.
- Простите, вы что-то спросили?
Он молчал и улыбался. Она тоже улыбалась, но - несколько неуверенно. Потом отвернулась. Мужчина не уходил. Она снова обернулась.
- Я не понимаю, вы что, сесть хотите?
Он тихо засмеялся и сказал с румынским акцентом:
- Не узнали…
Светлана Николаевна посмотрела на него внимательно.
- А мы разве знакомы?
- Теперь можно сказать, что уже и нет, - медленно, подбирая слова, ответил он. - Столько лет… Ты не ответила ни на одно письмо.
- Я?!
Он грустно усмехнулся.
- Постарел, значит. И усы сбрил. Наверное, в этом дело.
Не похож.
- На кого?
- На того глупого парня, который вообразил бог знает что…
- Слушайте, по-моему, вы сейчас вообразили бог знает что. Я не знаю вас, никогда не видела, никогда не была здесь.
- Не была?
- Ты разве не из Ярославля?
- Ну, из Ярославля, допустим. Когда-то жила там. Давно.
Ну и что?
- Давно, - кивнул он. - И приехала сюда.
- Не приезжала я сюда.
- Ты врач?
- Допустим.
- Ну вот видишь. Врач - и Ярославль.
Она потерла себе виски.
- Я, кажется, опять схожу с ума. А что я тут делала?…
О, господи, я уже заговариваюсь… Что та делала? Которая врач из Ярославля.
- Я не знаю, что она делала, я знаю, что делала ты. Ты была с пионерлагерем. Сопровождала детей. Забыла?
- Детей?!
- Да.
- Но я не детский врач.
- Да, я знаю. Ты очень нервничала тогда, говорила, не помнишь детских болезней, у тебя тройка была в институте по педиатрии.
- Я так говорила?
- Да. А разве не тройка?
- Тройка.
- Ну вот видишь.
- Вижу. Жаль только, что у меня по психиатрии тоже тройка была, может, я тогда понимала бы, что происходит.
- А я работал от завода - директором лагеря. И ты смеялась надо мной, говорила - как это бездетному человеку доверяют кормить детей. - Он вздохнул. - А теперь у меня трое. Дочки. Жаль, сына нет. Я бы рассказал ему про одну женщину, у которой в глазах всегда было солнце, даже когда небо было в тучах, даже ночью… Я никогда больше не видел таких глаз, таких солнечных… - Он посмотрел на нее. - Они все такие же.
Светлана Николаевна взглянула наверх, заметила Капустина, наблюдавшего за ними с лоджии, и стала собираться.
- Ты торопишься? - огорчился румын.
- Да, мне пора.
- А может… Ты не хотела бы съездить?… Туда…
- Куда?
- Где был наш лагерь. Где мы… Это недалеко здесь. За городом. Вернемся в нашу молодость.
- Скоро стемнеет, - она взглянула как бы на небо. Капустин по-прежнему стоял над ними.
- Нет, еще не скоро. Ну а даже если… У нас же будут твои глаза.
- Она вдруг улыбнулась:
- А собственно, почему бы и нет?
- Конечно. Хотя говорят, что в прошлое страшно возвращаться.
- Это в свое. А в чужое… - она подняла голову и сказала Капустину: - Будь добр, кинь мне плащ.
- Это твой муж? - румын был обескуражен.
- Нет… Это… сосед по номеру.
- Сосед? Мужчина?
- У нас не хватило номеров…
- Но как же вы?…
- Ах, полноте, в нашем-то возрасте…
С лоджии спустился плащ. Он был привязан к ночной рубашке, которая, в свою очередь, была привязана к красному галстуку.
- Зубная щетка в кармане, - сказал Капустин. - Вот только галстук, извини, не совсем пионерский.
Когда они шли к машине, им встретилась Кремнева. Она оглядела их осуждающе и сказала Светлане Николаевне:
- Вы, конечно, как хотите, но я бы вам не советовала…
22
Светлана Николаевна вернулась вечером. Румын подвез ее на машине к подъезду отеля, вышел, открыл дверцу, помог выбраться. Она взглянула наверх - Капустина в лоджии не было. Но он смотрел на нее сквозь стеклянную стену холла.
- Ну вот, - сказал румын, - совсем не страшно. Грустно скорее.
- Да. Грустно.
- А вам почему? Если это не ваше прошлое?
- А может, мое…
- Но вы же говорили…
- Оно не наше, не наше с вами. Оно отдельно ваше и отдельно мое. И мы побывали в нем. Хотя мое - было не здесь, и не в лагере… Это был детский сад, и он был не директором, а физкультурником, но он тоже говорил что-то похожее, что-то насчет солнца и пасмурной погоды… И насчет моей тройки по педиатрии. Я вообще думаю теперь, что у всех людей одно прошлое. Только будущее у всех разное… - Она протянула ему руку. - Спасибо вам, что напомнили мне об этом. - Он склонился и поцеловал ей руку. А она вдруг, неожиданно даже для самой себя, коснулась губами его седого виска. - А без усов вам лучше, - сказала она смущенно и вошла в подъезд отеля.
Теплоход шел по морю.
Капустин сидел в шезлонге - одетый в брюки и рубашку с длинными рукавами, чем заметно выделялся среди загорающих пассажиров. Светлана Николаевна была в купальнике.
По судовому радио объявили:
- Уважаемые пассажиры, наш теплоход прибывает в болгарский порт Варну. Желающие посетить международный фестиваль песни запишитесь у руководителя круиза…
- Ты желаешь? - спросил он ее.
- Что? - Она открыла глаза.
- Посетить фестиваль. Объявили только что.
- Да?
- Витаешь? - Он усмехнулся. - Все еще в Румынии. - Она не ответила. - Может, попросишь своего первого мужа, чтоб он обратно повернул? Ко второму.
- Олег, в конце концов…
- Конечно, теперь это не имеет значения…
- Это никогда не имело значения. Не может иметь значения то, чего не было. Это совпадение. Шалости памяти. Не знаю, что еще…
- У двоих сразу? Шалуны…
- Слушай, ну, чтоб покончить с этим… Ну как ты думаешь, стала бы я теперь говорить тебе неправду?
- А раньше, значит, стала бы?
Она вдруг обнаружила, что злится, и сказала:
- Ну а собственно, что я оправдываюсь…
И замолчала, отвернулась.
Он протянул руку, дотронулся до ее руки. Она руку не отняла. Оба словно замерли. Потом он тихо спросил:
- А с этим вот, седым?…
Она резко поднялась и пошла.
Он пожал плечами, закрыл глаза. Потом открыл, почувствовав, что кто-то на него смотрит. В соседнем шезлонге сидела Неля. У нее был такой вид, будто она сидит тут очень давно.
- Вы? - удивился Капустин. - Откуда вы взялись?
- Из будущего, - загадочно улыбнулась Неля.
- Из какого будущего?
- Из вашего.
Он засмеялся.
- Хорошо, что предупредили.
- Я девушка честная.
- Ну, если вы честная, - попытался перевести разговор Капустин, - то скажите мне честно: стоит идти на этот фестиваль?
- Конечно.
- А что там особенного будет?
- Особенного? Моя сестра будет петь.
- Тоже певица?
- Она? Это я - тоже. Я вон все по круизам, а она давно солистка радио.
- Ну, не знаю, я, может, не большой специалист, но мне очень нравится, как вы поете.
- Это вы мою Элку не слыхали…
Традиционный летний фестиваль эстрадной песни проходил в огромном концертном зале под открытым небом. Только сцена находилась под навесом.
Пробираясь по проходу. Капустин увидел Нелю, разговаривающую с Димой и музыкантами ансамбля. Неля помахала ему рукой и подошла. Светлана Николаевна сказала: «Я сяду», - и пошла на свое место.
- Ну как? - спросил Капустин. - Видели сестру?
- Не прилетела еще. - Неля нахмурилась. - Поезд не переносит, всегда самолетом, и вот - пожалуйста. Должна была еще утром, а до сих пор нет.
- Рискованно. Она в каком отделении?
- Да уж перенесли во второе.
К ним стремительно подошел полный мужчина с затравленными глазами.
- Слушай, - сказал он Неле, не обратив на Капустина внимания - слушай, полный кошмар. Не успеет. Я практически
уже с выговором.
- Познакомьтесь, - сказала Неля Капустину, - это товарищ Васюков, представитель Министерства культуры.
- Бывший представитель, - сказал Васюков.
- Бедная Элка, - сказала Неля, - она так готовилась.
- При чем здесь Элка? По одному певцу от страны.
- Что же делать?
- Надо рисковать. Хуже не будет. Лучше так, чем никак.
- Как - так?
- В конце концов, ты тоже Кострова. А в лицо они ее не знают.
- Да ты что, ты в уме?
- __ Не знаю. Это решит начальство.
- Да не пойду я! Надо же такое придумать. Я ж не готовилась.
- Артист готовится всю жизнь, а не три дня.
- И в таком зале никогда не пела. Тут же несколько тысяч.
- А там, - Васюков кивнул назад, - двести восемь миллионов. И они не поймут тебя, если ты откажешься.
- Да, - подтвердил Капустин, - не поймем.
- Вот, - обрадовался Васюков, - и товарищ соврать не даст. А вы кто? - вдруг спросил он с подозрением.
- Один из них. Из миллионов, - ответил Капустин.
- Но мне не в чем петь, - сказала Неля. - Не могу же я в этом…
Васюков поглядел на ее тельняшку и шорты.
- Да, это серьезно…
- А какой у вас размер? - спросил Капустин.
- Сорок шестой, - ответила Неля. - А что?
- Сорок шестой?… - Капустин огляделся. По проходу шла наша туристская группа. - Не ходовой. - Наконец он заметил среди зрителей худощавую женщину в длинном открытом платье. - Вот что, - сказал он Неле, - идите за кулисы и ждите.
Дима смотрел им вслед.
Худощавая женщина стояла в компании нескольких мужчин и разговаривала.
- Простите, - обратился к ней Капустин, - вы не говорите по-русски?
- Но, - ответила она. - Парле ву франсе?
- Ах, франсе?… Франсе - нет. Чего нет, того нет. Но, минуточку, сейчас. Айн момент, - добавил он для убедительности.
Он поискал глазами Светлану Николаевну и замахал ей рукой, прося подойти. Она подошла.
- Слушай, помоги объясниться. Она - только по-французски.
- А зачем тебе? - удивилась Светлана Николаевна.
- Потом. И ничему не удивляйся - просто переводи.
- Но я сто лет не разговаривала. Читать - туда-сюда…
- Ничего, напрягись. - Он улыбнулся француженке. - Извините, это моя… знакомая, она поможет нам.
- Так и сказать? - холодно осведомилась Светлана Николаевна. - Знакомая?
- Ну не объяснять же ей всю историю нашей жизни. Скажи, что у меня к ней большая просьба.
Светлана Николаевна стала переводить - медленно, поправляясь и смущаясь своих ошибок. Но француженка, похоже, все поняла.
- Скажи, что мне очень нужно… - Капустин помялся, - ее платье.
- Что?!
- Ты переведи, только дословно.
- Ты что - с ума сошел?
- Переводи, нету времени.
- Так приспичило? - Светлана Николаевна передернула плечами и перевела.
Француженка засмеялась и спросила:
- Только и всего?
Светлана Николаевна повторила ее вопрос по-русски.
- Да, - сказал Капустин. - На один час. Для певицы. - Он показал на сцену.
- Так-так, - сказала Светлана Николаевна сквозь зубы, - события развиваются не по дням, а по часам.
- Скажи ей, что наша певица должна выступать, а чемодан с ее платьем по ошибке улетел в другой город, и ей не в чем петь. А от этого зависит ее судьба.
Светлана Николаевна пожала плечами и перевела. Француженка спросила:
- А почему месье обратился ко мне?
- Потому… потому что у вас такая же, как у нее, прелестная фигура.
Светлана Николаевна бесстрастно перевела.
- О, вы очень добры, - сказала француженка.
- Нет, я просто очень наблюдателен, - галантно возразил Капустин.
- Ты меняешься прямо на глазах, - усмехнулась Светлана Николаевна.
- Я умоляю вас, мадам, - настаивал Капустин. - Это вопрос судьбы.
- Только ее? - спросила француженка.
- Нет, не только, - ответил Капустин и приложил руку к сердцу-
Светлана Николаевна молчала.
1 2 3 4