Троцкий -

Zed Exmann, 2008
«Троцкий. Мифы и личность»: Вече; Москва; 2003
ISBN 5-94538-345-7
Аннотация
Фигура Троцкого - неистового революционера, соратника Ленина, создателя Красной Армии, оппозиционера и противника Сталина - до сих пор вызывала и вызывает много споров как среди его политических приверженцев и противников, так и среди историков. Для одних это великий практик марксизма, для других - зловещая фигура мировой закулисы. Однако, несомненно, одно - перед нами незаурядная, яркая личность, повлиявшая на ход мировой истории.
Новая книга историка Ю.В.Емельянова, известного своей непредвзятостью и редкой объективностью в исследованиях, особенно ценна тем, что знаменитый «перманентный революционер» предстает в своем подлинном облике.
Юрий Емельянов
Троцкий. Мифы и личность
ПРЕДИСЛОВИЕ
Первого мая в центре Москвы возле памятника Карлу Марксу, как всегда в этот день года, было многолюдно. Множество транспарантов, красных знамен, плакатов, сделанных от руки, свидетельствовали о том, что здесь проходит митинг. Однако это собрание не было однородным. На некотором удалении от участников митинга стояли группы людей, явно не разделявших взглядов большинства, но пришедших сюда, чтобы пропагандировать свои идеи. В одной из таких групп выделялся высокий парень славянской внешности с огромным красным флагом в руках. На его белой футболке красовался профиль пышноволосого человека в очках и с бородкой. Под портретом - подпись латинскими буквами: «Leon Trotsky». Здесь собрались последователи троцкизма.
А на плакатах «национал-державной партии» были проклятия в адрес «евреев-комиссаров, захвативших Россию» в октябре 1917 года, перечислялись их имена и первым значилось имя Троцкого.
Стремясь изобразить эпохальные события мировой истории, разные во всех отношениях художники, мексиканец Диего Ривера и русский Илья Глазунов, создали композиции, заполненные огромным количеством человеческих лиц и фигур. И создатель настенной росписи во Дворце изящных искусств в Мехико Ривера и творец картины «XX век» Глазунов сошлись в одном: в их работах присутствует изображение Троцкого. Художники выразили общую мысль: без Троцкого трудно представить себе бурные и противоречивые события недавно завершившегося столетия.
Через 60 с лишним лет после смерти Троцкого и через 70 с лишним лет после его изгнания из Москвы споры вокруг его личности не прекращаются. И это говорит о том, что многие проблемы и конфликты XX века перешли в новый век и новое тысячелетие. И не случайно фигура Троцкого и в XXI веке возбуждает острые и разноречивые суждения.
Имя Троцкого обрело всемирную известность осенью 1917 года. Описывая эти события в книге «Десять дней, которые потрясли мир», американский журналист Джон Рид оставил немало ярких зарисовок Троцкого, в которых он был изображен блистательным трибуном победившей революции. В первые годы после Октябрьской революции имя Троцкого гремело по всей России. В праздничных колоннах демонстранты несли огромные портреты Троцкого рядом с портретами Ленина, а речи на собраниях завершались здравицами в честь Ленина и Троцкого.
Однако прошло несколько лет и с середины 20-х гг. имя Троцкого стало склоняться в ходе острой полемики внутри правящей коммунистической партии в связи с обвинениями его в раскольнической деятельности. Слова «троцкизм» и «троцкист» стали синонимами идейно-политической неблагонадежности.
В середине же 30-х гг. Троцкий был обвинен в руководстве антигосударственным заговором с целью установления бонапартистской диктатуры, реставрации капитализма, расчленения СССР и передачи его территорий Германии и Японии. Карикатуристы того времени изображали «Иуду-Троцкого» с кровавым топором и в наполеоновской треуголке, пресмыкающегося перед руководителями гитлеровской Германии.
Впоследствии на протяжении всей советской истории в школах и высших учебных заведениях преподаватели рассказывали учащимся о вреде троцкизма, а те заучивали названия всевозможных оппозиционных групп, возглавлявшихся Троцким.
В это время иные оценки Троцкому высказывались лишь за пределами СССР. Историк Исаак Дейчер в своей трилогии («Вооруженный пророк», «Разоруженный пророк» и «Изгнанный пророк») попытался оправдать Троцкого. Окружив личность Троцкого ореолом пророка, Дейчер убеждал своих читателей в том, что троцкистская альтернатива развития Советской страны более отвечала социалистическому идеалу, чем восторжествовавший сталинский путь развития.
В конце 80-х - начале 90-х гг. эти идеи были подхвачены и в нашей стране. Наиболее полное выражение они нашли в трудах Вадима Роговина (например, в его книге «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы»).
Изменили отношение к Троцкому и те, кто не разделял идеи троцкизма и не верил в продуктивность троцкистской альтернативы. Хотя в своей серии «Вожди» Д.Д. Волкогонов осудил деятельность Сталина (за измену дела Ленина), затем и Ленина (за антигуманизм), в отношении Троцкого генерал и историк был не столь однозначен. Заметив, что «Троцкий - пленник ложной утопической идеи мирового революционного пожара», Волкогонов все же согласился с Дейчером, назвав Троцкого «оракулом и пророком» революции. Однако, по мнению Волкогонова, «главная заслуга Троцкого: он первым разглядел Сталина и сталинизм изнутри и боролся с ним до конца». Видимо, это обстоятельство во многом извиняло Троцкого в глазах Волкогонова за его приверженность к «ложной утопической идее» и позволило историку сказать немало теплых слов в его адрес.
Резкие перемены в оценках Троцкого в течение XX столетия вынуждали некоторых людей объявлять, что он остается еще неразгаданной личностью. Видимо, по этой причине книга Валерия Краснова и Владимира Дайнеса о Троцком, вышедшая в 2000 году, была опубликована под заглавием «Неизвестный Троцкий». В то же время авторы старались доказать, что собранные ими материалы не только заполняют вакуум в представлениях о Троцком, но и позволяют вынести ему высокую оценку: сравнение его полководческой деятельности в годы Гражданской войны с блистательными победами Наполеона на полях сражений.
Несмотря на различия в оценках Троцкого, у многих авторов нет сомнения в значительности этой фигуры в истории. Некоторые историки ставят его в один ряд с такими руководителями Советского государства, как Ленин и Сталин. Но ведь Троцкий не был основоположником большевистской партии, а боролся против большевизма начиная с 1903 года до середины 1917 года. Троцкий не находился столь долго в руководстве Советского государства, как Сталин, а боролся против Сталина с 1918 года до самой своей смерти в 1940 году. Видимо, высокая оценка Троцкого связана с тем, что, борясь то против Ленина, то против Сталина, он олицетворял несостоявшуюся альтернативу Ленину и Сталину. Поэтому его деятельность стала предметом самых различных гипотетических предположений о возможном троцкистском варианте развития истории нашей страны.
Следует также учесть, что Троцкий вышел на мировую авансцену в период бурных событий Октябрьской революции и Гражданской войны, а потому олицетворял страсти и иллюзии тех грозовых лет. Последствия этих эмоциональных оценок чувствуются и поныне. Все эти обстоятельства способствовали тому, что рассказ о реальной деятельности Троцкого оказался перегруженным домыслами, а сам Троцкий стал предметом мифотворчества, превратившись для некоторых в «пророка», а для других - в зловещего «демона революции».
Кем же был Троцкий? Какие силы вынесли его на гребень российских революционных волн, а затем превратили в фигуру мирового масштаба? К чему стремился Троцкий? Каковы были последствия его реальной деятельности и мифов, сложившихся вокруг него?
В настоящее время есть немало документальных свидетельств о жизни и деятельности Троцкого. Он написал автобиографию, в которой подробно описал свою жизнь. Большинство его наиболее значительных речей начиная с 1903 года были застенографированы. Его статьи, приказы и распоряжения были опубликованы еще при его жизни и изданы немалыми тиражами. Его замечания на заседаниях высших государственных органов власти были зафиксированы в протоколах. Многие люди оставили личные воспоминания о встречах с Троцким.
Но окончательная разгадка личности Троцкого еще впереди. Многое о связях Троцкого с сильными мира сего могли бы рассказать архивы главного наставника Троцкого и его соратника, одного из наиболее загадочных людей XX века Александра Парвуса (Израиля Гельфанда). Однако, когда наследники таинственного финансиста и социал-демократа России и Германии стали разбирать бумаги покойного, то оказалось, что в них почти ничего нет. Исчезли даже его личные фотографии. Видимо, покойник или его душеприказчики позаботились о том, чтобы ничто не могло раскрыть сокровенных тайн наиболее влиятельных всемирных финансовых и политических кругов.
Скрыты и документы масонских организаций, о связях Троцкого с которыми было немало сказано в печати. Неизвестно, сохранились ли еще документы в различных странах, которые могли бы осветить разнообразную международную деятельность Троцкого.
И все же на основе имеющихся свидетельств можно попытаться реконструировать подлинный портрет Троцкого, устранив ретушь, с помощью которой он и его поклонники старательно скрыли все неудобные черты его личности и компрометирующие его связи. Попытавшись понять истинную природу Троцкого, можно разгадать и природу мифов о нем, которые до сих пор прямо или косвенно влияют на современную жизнь.
СЫН ДРЕВНЕГО НАРОДА
Лев (Лейба) Давидович Троцкий (Бронштейн) родился в небольшой деревне Яновка в степях южной Украины 7 ноября 1879 года (по западноевропейскому календарю), ровно за 38 лет до начала Октябрьской революции. В своей автобиографии Троцкий напомнил, что в год его рождения в России произошли крупные теракты против царя Александра II, канцлер Германии Бисмарк добился принятия рейхстагом законов против социал-демократов и подписал договор с Австро-Венгрией, а Луи Блан и Виктор Гюго потребовали от французского парламента амнистии для парижских коммунаров. Однако, как замечал автор, «ни парламентские дебаты, ни дипломатические акты, ни даже динамитные взрывы не доносили своих отголосков до деревни Яновки, в которой я увидел свет и провел первые девять лет своей жизни».
Казалось, что судьба обрекла Лейбу Бронштейна на постоянное пребывание в изолированной от мира деревне и его жизнь могла стать такой же, как у Соломона, одного из обитателей постоялого двора на юге Украины, в котором побывал во время своего путешествия герой чеховской повести «Степь» Егорушка. Трудно сказать, встретил ли великий русский писатель во время поездки по южноукраинской степи в 1887 году человека, который внешне походил на будущего председателя Реввоенсовета Республики, однако нельзя отделаться от впечатления, что Чехов, описывая Соломона, держал перед глазами фотографию Троцкого, которая была воспроизведена на обложке первого тома биографической трилогии, написанной Исааком Дейчером: «Теперь при свете лампочки можно было разглядеть его улыбку; она была очень сложной и выражала много чувств, но преобладающим было одно - явное презрение. Он как будто думал о чем-то смешном и глупом, кого-то терпеть не мог и презирал, чему-то радовался и ждал подходящей минуты, чтобы уязвить насмешкой и покатиться со смеху. Его длинный нос, жирные губы и хитрые выпученные глаза, казалось, были напряжены от желания расхохотаться».
Именно эти черты - злая ирония, насмешливость - постоянно присутствуют в зарисовках Троцкого, сделанных под свежим впечатлением Джоном Ридом в 1917 году в его знаменитой книге: «Худое заостренное лицо Троцкого выражало мефистофельскую злобную иронию». Троцкий выступает на II Съезде Советов 26 октября: «На его губах блуждала саркастическая улыбка, почти насмешка». В тот же день: «На трибуну поднялся спокойный и ядовитый, уверенный в своей силе Троцкий». Злая ирония, ядовитый сарказм настолько были характерны для выражения лица Троцкого, что Джон Рид постоянно отмечал насмешливо-презрительную гримасу на его лице.
Казалось, что постоянная готовность делать ядовитые, презрительные заявления, закрепили на лице Троцкого соответствующую гримасу, подмеченную делегатом II съезда РСДРП Медемом: «Троцкий был похож на свою сестру (жену Каменева). Правда, она была черноглазой, а его глаза были светло-серыми, - но оба выражением лица напоминали хищную птицу. У него был сильно очерченный рот, большой, кривой, кусающий, наводящий страх… Он обладал острым языком, опережавшим его мысль. К нему подходила русская пословица о человеке, который ради красного словца не пожалеет родного отца… В последующие годы он очень изменился, стал более уравновешенным, но язык остался».
И в этом можно увидеть сходство Троцкого с чеховским Соломоном. Как и будущий трибун Гражданской войны, Соломон, казалось, заряжен резкими выходками и жестами, колючими фразами и монологами, полными страстных и злых обличений: «Егорушка сквозь полусон слышал, как Соломон голосом глухим и сиплым от душившей его ненависти, картавя и спеша, заговорил об евреях; сначала говорил он правильно, по-русски, потом же впал в тон рассказчиков из еврейского быта и стал говорить, как когда-то в балагане, с утрированным еврейским акцентом».
Но вот слегка изменяется освещение, и в Соломоне проявляются совсем не комические и балаганные черты, а нечто грозное и зловещее: «Егорушка встряхнул головой и поглядел вокруг себя; мельком он увидел лицо Соломона и как раз в тот момент, когда оно было обращено к нему в три четверти и когда тень от его длинного носа пересекла всю левую щеку; презрительная улыбка, смешанная с этой тенью, блестящие, насмешливые глаза, надменное выражение и вся его ощипанная фигурка, двоясь и мелькая в глазах Егорушки, делали его теперь похожим не на шута, а на что-то такое, что иногда снится, вероятно, на нечистого духа». Можно представить себе, как Соломон, «голосом глухим и сиплым от душившей его ненависти», обличал буржуазию на митингах 1918 года, а «его ощипанная фигурка» превратилась в устрашающего «демона революции».
Наверняка было нечто особенное в социальном типаже, уже появившемся в южноукраинских степях в конце XIX века, что заставило А.П. Чехова отметить его и тщательно описать манеры, тон речи, выражение лица обитателя степного хутора. Очевидно, художник слова видел в своем герое значительное явление, еще не замеченное обществом, но уже приготовившееся к выходу на первый план общественной жизни. Хотя Чехов не мог предвидеть рождение Троцкого, очевидно, что в яростном бунте Соломона против сильных мира сего, власти денег и даже против веры в Бога он описал проявления тех настроений, которые в конце XIX века можно было ощутить, оказавшись среди обитателей еврейских поселений. Рассказ Чехова о постоялом дворе, на котором жил Соломон со своим братом Моисеем Моисеевичем и его многодетной семьей, невольно знакомил читателей с теми людьми, в среде которых кипели бурные страсти, непонятные не только Егорушке, но и его взрослым спутникам. Чехову не было суждено дожить до того времени, когда эти страсти выплеснулись из мелких еврейских местечек и одиноких степных хуторов и разлились на всю великую страну в годы революционных бурь, а носители этих страстей стали играть видные роли на политической арене России.
Однако характерные черты еврейской национально-культурной среды, запечатленные Чеховым в этом эпизоде, едва заметны в рассказе Троцкого о своем детстве в степной деревни. Троцкий постарался описать свое детство в стиле известных автобиографических произведений русских писателей XIX века. Поэтому, читая первые главы воспоминаний Троцкого, можно подумать, что он повествует о семейной жизни русских землевладельцев, осваивавших просторы Новороссии. Лишь из отдельных упоминаний Троцкого о том, что его отец был родом из еврейского местечка Полтавской губернии, что его мать не ездила в город по субботам, что первые уроки, которые он получил от учителя, включали изучение Библии на древнееврейском языке, можно понять, что речь идет о детстве ребенка, выросшего в еврейской семье.
Объясняя нежелание Троцкого подчеркивать свое национальное происхождение, близкий к нему Макс Истмен утверждал: «Троцкий всегда был несколько смущен тем, что он еврей, постоянно находился под влиянием этого факта, как и все евреи, которых я знал». Комментируя это замечание, израильский ученый И. Недава сомневался в искренности «смущения» Троцкого: «Суждение это кажется нам столь же правдоподобным, сколь и поверхностным. Истмен скорее всего выражает тот взгляд на Троцкого, который был удобен самому Троцкому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12