– Ты часто используешь свой жертвенник для гаданий?
Да, – кивнула Сойла. – Всякий раз, когда мне необходима точность и я не хочу допустить ошибку. Для предсказания вероятных событий можно пользоваться другими средствами, но для точного знания будущего нужен жертвенник.
– А что ты используешь для предсказания возможных событий?
– Мы называем это кровью молнии, или подрагиванием. Это самое могущественное средство. Когда молния попадает в цель, та содрогается. Если ты ощущаешь подрагивания, то понимаешь, что это хорошо.
– Теперь понятно. Когда ты прикладывала к моему плечу солнечный камень, я чувствовала подрагивания в ладонях. Ты это имеешь в виду?
– Да. Расскажу тебе один типичный случай. Когда кто-нибудь из нашей деревни приходит ко мне, чтобы вылечиться, – скажем, женщина с болями в матке, – она сначала беседует с моими помощниками и вручает еду в подарок моей родне со стороны мужа. От этого они становятся мягче. Если шаманка тоже съедает эту пищу, то уже не может отказать больной в лечении.
– И что потом?
Потом женщина возвращается с каким-нибудь спутником и садится. Сопровождающий нужен как свидетель, он сможет определить, насколько хороший я шаман, а при необходимости и помочь больной. Мы с пациенткой разговариваем, пока она не скажет, что, по ее мнению, не так. После этого я прошу их принести полпинты тростниковой водки, три сигары, три белые свечи и белый копал. Они собирают все это и приносят мне завернутым в пеленку, словно это младенец. Я беру этот сверток и укладываю на свой жертвенник так, будто кладу ребенка на спинку, а затехм разворачиваю, чтобы божества увидели, какие подношения им принесли. Божества сидят на ковриках. Ахпоп – бог ковриков, и я готовлю большие молитвенные приношения ах, на которых записаны слова; эти слова я вкладываю в свой дым, как ракеты, они становятся титулом перед именем. Если имени нет, тебя не смогут узнать. У них нет лица.
– И что обычно происходит дальше?
– Я исцеляю ее, и они идут домой.
– Для различных обрядов применяют разные благовония?
– Прежде всего, у каждого типа благовоний есть свое божество. В горных жертвенниках, для самых крупных мировых обрядов, мы используем белый копал. Копал – это резиновый сок копалового дерева, которое растет здесь, на Юкатане. Копал понто просто используют и оставляют внутри. Копал из коры лучше всего применять для избавления от недругов и страхов. Чтобы очистить себя или дом, в благовония можно добавить немного соли и чили.
Несколько минут я молчала. Слева от меня стояла Агнес которая уже присоединилась к нам. Мы обе осматривали жертвенник: сейчас на нем лежал целый десяток кусочков хрусталя, принадлежавших разным шаманам или найденных в местах силы; были там фрагменты костей, камни всех форм, размеров и расцветок, пучки волос, меха, лоскутки ткани, духи, распятие, образки разных святых, табак, цветы, самые разнообразные травы, шелковые платки, кружевд, вырезанные из бумаги фигурки, стрелы, перья, молитвенные палочки, драгоценные камни и множество других предметов, остающихся непонятными.
– Чудесное, священное зрелище, – сказала Агнес. Я кивнула головой, выражая восхищенное согласие. Мы помолились. Агнес держала свою трубку над ликом земли, и мы на разных языках обращались к Великому Духу, который способен понять все. Мы молили о здравии и долгой жизни на лице бескрайней Матери-Земли. Тем же вечером мы с Агнес приехали назад, на асьенду, заснули и беспробудным сном проспали целых двенадцать часов.

Глава 11. Священные близнецы

Зеркала – стекло, печальное стекло! Во чреве нашей Матери
Набрел я на близнеца и заглянул ему в глаза.
То, что знали мы в старину, опасно было знать,
Ведь остальные бродят в этом мире такими одинокими,
такими одинокими…
Филип Дотри

В полдень я отправилась на обед к Сойле. Я была очень голодна и волком набросилась на еду. Сойла, напротив, ела не спеша.
– Я вижу, тебе нравятся маисовые лепешки, – заметила она.
Я ничего не ответила, потому что рот был набит едой, и просто кивнула.
Сойла взялась за один из фруктов.
– Бабушка говорила мне, что у нас есть много ртов, хотя мы об этом и не подозреваем.
– Каких ртов? – спросила я, проглотив очередной кусок.
– Всем известно, что у людей и животных есть рты. Менее заметны рты деревьев и духов. У всего живого есть огромный рот, иначе жизнь просто не могла бы существо вать. Знаешь хоть одно живое существо без рта?
Я подумала и сказала:
– Нет.
– Все, что рождается и живет, охотится на еду, чтобы наполнить свой рот.
Я рассмеялась.
– Твое тело само по себе является огромным ртом. Чтобы не умереть от голода, ему нужна самая разнообразная пища: воздух, вода, бобы и рис, солнечный свет, любовь, понимание и общение. В твоем организме существуют целые вселенные, и каждой из них требуется питание. Один очень важный рот находится между теми двумя кольцами намерения, которые ты называешь сознательным и бессознательным. Как и все прочие, этот рот требует пищи. В мире шаманизма все сводится к поискам соответствующей пищи. Если, скажем, ты найдешь подходящую пищу для духа, то сможешь поддерживать в нем жизнь. Если же это злой дух, ты можешь найти нужную ему пищу и отобрать ее, и тогда он быстро погибнет. Все это очень просто, но невероятно важно.
Я уже позабыла о своем голоде:
– Сойла, а ты можешь определить, какая пища больше всего подходит мне? И вообще, что именно ты имеешь в виду?
– Я говорю о веществе, о том, что поддерживает данную форму жизни. В одних случаях им может оказаться обычная морковка, но питанием могут служить добрые или дурные мысли, язык или правда. Иными словами, энергия в любой подходящей форме.
– Можешь привести пример?
– Вспомним Агнес. Ты видела, как она прямо на твоих глазах превратилась в иную форму жизни – в медведя гризли.
– Да.
– Тебе интересно, как она это делает?
– Думаю, я знаю.
– Это не самоеобыденное действие. Как, по-твоему, она перевоплощается в облик подобных животных?
– Ну, она намеренно сосредоточивается на желании стать тем, кем она хочет стать, например гризли.
– Ты считаешь, что она на самом деле превращается в медведя?
– Не знаю. Мне известно только то, что у нее развитые способности к интенсивной сосредоточенности.
– Сосредоточенности? Видишь, ты даже не упоминаешь о веществе. То, что ты говоришь, правильно, но как мне воспользоваться этими знаниями?
Я не знала, что ответить.
– Агнес справляется с этой невероятно сложной задачей, используя плоды целостности. Задумайся об этом и обо всем, что из этого следует. Говоря о целостности, я имею в виду, что Агнес постигает суть внимания и существования. Когда человек добивается этого, он становится способным на чудеса. Жизнь чем-то похожа на кинофильм. Все, что мы видим, – мыслеформы. Представь себе, что некая форма представляет собой круг, скрепленный звучанием, – именно это и есть мыслеформа. Постигая звучание формы, ты узнаешь кое-что о ее питании, ее пище. Почему шаманы все время напевают или издают дикий шум?
– Не знаю. А почему?
– Эти звуки являются частью формы. Если хочешь исчезнуть, стать невидимой, нужно лишить мыслеформу зву чания – и все! Если хочешь завлечь какого-нибудь духа и сделать его своим, то, помимо прочего, ему нужно петь. Слова, звуки, мелодии – все они помогают нашей действи тельности не распадаться. Не бывает беззвучных живых су ществ. Агнес думает о «медведе», уделяя этой мысли все свое внимание, она не разделяет «медведя» и его существование, и в результате становится медведем. Когда о «медведе» думаешь ты, перед твоим мысленным взором тоже может появиться его образ, но он окажется очень непрочным.
– Как же мне придать своим мыслям желаемую форму, чтобы воплотить их в действительность?
– Сначала Агнес, как и ты, мысленно представляет себе медведя. Затем она переносит этот образ в солнечное сплетение и позволяет ему завладеть всем ее вниманием. Она находит то звучание, которое является пищей для его рта, и полностью соединяет его форму с целостностью своей сущности. Она хочет, чтобы он начал существовать благодаря тому факту, что хочет заставить тебя его увидеть.
– Я окончательно запуталась. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она хочет заставить меня увидеть его?
– Она знает и твою пищу. Она видит рот твоего духа и кормит его. Она знает, какую песню ты должна услышать, чтобы начать видеть. Она знает, что существует только потому, что ты согласна на это. Ты позволяешь ей превратиться в медведя, и тогда этот медведь становится совершенно реальным.
– Ты говоришь, что это настоящий медведь – и в то же время обман?
– Это обман только в той мере, в какой все, что ты видишь вокруг, представляет собой иллюзию, похожую на кинофильм.
– Агнес часто говорила, что все вокруг похоже на отражение.
Сойла положила руку на мою ладонь.
– Давай поговорим, например, о том рте, который на ходится между двумя разумами, – предложила она. – У всего есть рот. Рот есть у этой вселенной. Разум – это вселенная, и у каждого из двух разумов есть свой рот. Ты согласна с тем, что та штука, которую называют бессознательным разумом, представляет собой хранилище всех известных тебе фактов?
– Согласна.
– Согласна ли ты с тем, что сознательный разум является великолепным инструментом жизни, но он почти не связан с бессознательным и его великой мудростью?
– Думаю, да.
– В том, как работает разум, очень много неясного. Ты осознаешь, что все вокруг одновременно является и мужским, и женским?
– Ну, у западных психологов есть теории об анимусе, мужском начале, и аниме, женской грани личности.
– Мне трудно объяснять это по-английски, но между тем, что можно назвать островом сознательного, и островом бессознательного находится большой рот. Бессознательное способно пожирать практически все. Сознательный ум ест только то, что необходимо ему для сохранения устойчивости и рациональности. Оба рта едят в процессе перевода.
– Перевода?
– Да, перевода с языка одного острова на язык другого. Между островами бегают два посыльных, или вестника. Они – единственные, кто могут проникать в рот и выходить из него. Для всех остальных этот рот закрыт. Вестников называют священными близнецами человека. Переводчиками являются они, и только они. Как воин и воительница, они сражаются за равновесие твоего сознания.
– Я по-прежнему не понимаю, что ты имеешь в виду, говоря о переводе слов?
– Факт заключается в том, что, если бы на о строве твоего бессознательного хранилась мудрость всех древних народов Матери-Земли, ты все равно не знала бы об этом лишь потому, что ее не было бы на острове твоего сознательного ума. По этой причине ты даже не подозревала бы об этих познаниях. Этот долг и все подобные обязанности лежат на плечах твоих священных близнецов. Они могли бы перенести знания с одного острова на другой.
– Но как?
– Это с давних времен происходит в снах и видениях. Почему, думаешь, Агнес предлагала тебе поститься и добиваться видений? Именно потому, что ей прекрасно известно: тогда священные близнецы смогуг до браться к тебе, встретиться друг с другом и перевести сообщения, ведь все помехи на их пути исчезнуг. Сны и видения – сущность святости. Чтобы выровнять дорогу для своих священных близнецов, ты должна быть совершенно спокойной.
– Многие психологи добились невероятных успехов в области толкования сновидений.
– Это очень трудная задача. Помимо прочего, она становится еще сложнее, когда приходится толковать чужие сны или видения.
– Почему?
– Потому что сны – нечто очень личное. Мы являемся несовершенными существами, которые стремятся к совершенству. Мы еще плохо видим. Как же мы можем правильно толковать сновидения – и, в особенности, те сны, которые были рождены кем-то другим? Такие сообщения зашифрованы, записаны иероглифами, именно поэтому их так трудно разобрать. Во многих случаях остается только догадываться.
– Звучит не очень-то оптимистично, – заметила я.
– Вот почему нужно добиваться прямого общения своих священных близнецов. Они способны переносить сообщения непосредственно с острова бессознательного. Они могут Нет, я не сплю, – быстро откликнулась я. – Просто мысли блуждали.
– Вставай, ставай. Нам пора идти.
– Куда? – спросила я. В моем голосе сквозило нетерпение. – Ты не говорила, что мы куда-то пойдем?
– Дай-ка мне цветы, – потребовала она.
Сев, я протянула ей цветы, и Сойла поставила их в глиняную вазу на жертвеннике.
– Подожди. Прежде чем идти, понюхай их.
Я наклонилась, вдохнула запах цветов и испытала разочарование, так как у них вообще не было цветочного аромата – они пахли будто сорная трава.
– Теперь пойдем, – сказала Сойла. – У нас важная встреча, мне не хотелось бы опаздывать.
– Встреча? Какая встреча?
– Открывай дверь и иди. Я пойду позади.
– Дверь… Разве здесь есть дверь? Я помню только стены из глиняных кирпичей.
– Открывай, – настаивала она.
Деревянная дверь была старой, сработанной топором, она висела на ржавых железных петлях. Когда я толкнула ее, дверь издала пронзительный скрип. Я вышла и сделала несколько шагов по тропинке.
– Я пойду сзади, – сказала Сойла. – Иди, иди.
Я чувствовала за спиной ее дыхание. Мы шли около десяти минут, пока Сойла не сказала:
– Только не это!
Я резко развернулась:
– Что случилось, Сойла?
– Не волнуйся, я просто выронила глаза. Постоянно их теряю. Нигде не видно?
Я в ужасе пошарила взглядом по траве, но глаз не было. Меня начало трясти от страха.
– Все в порядке, Линн. Я уверена, что обязательно найду их позже. Ты не будешь против, если я возьму тебя под руку? Ты поможешь мне идти. Мне не хочется, чтобы ты опоздала на эту важную встречу.
Она схватилась за мою руку чуть выше локтя.
– Ты уверена, что все в порядке? – спросила я.
– Не сворачивай с тропинки, Линн, и тогда все будет просто чудесно. Главное, не заблудиться. Самое неприятное – сбиться с тропы.
– Не собьюсь, – заверила я.
Я ошиблась. Выяснилось, что я полностью потеряла ориентиры. Я не могла различить ничего знакомого. Мы оказались на пологих холмах, во все стороны простирались заросли чимизы и колючих кустов.
– Не помню ничего этого.
– Чего «этого»? – переспросила Сойла. – Не забывай, я потеряла глаза.
– Кажется, мы в пустыне, Сойла. Совсем не похоже на Юкатан. Это больше напоминает одно местечко возле Палм-Спрингз в штате Калифорния.
– Ну, не беспокойся о таких мелочах, – сказала Сойла. – Вероятно, ты просто смотришь на джунгли под иным углом зрения.
Как скажешь, – откликнулась я и продолжила путь по тропе. Сойла по-прежнему держалась за мою руку. Не знаю, что бы я делала без ее ободряющего присутствия. Я была растеряна, хотелось плакать, но при ней было просто стыдно. Во всяком случае, мои глаза остались при мне. Я попыталась сосредоточиться. Солнце помогло бы мне сориентироваться, но его не было видно. Вокруг царили какие-то призрачные сумерки, но я не могла понять, откуда исходит свет. Никогда прежде мне не доводилась видеть подобной местности.
Заблудившийся ведет слепого – куда уж хуже, но теперь и мои собственные глаза разыгрывали со мной какие-то странные шутки: растения вдруг начали выглядеть похожими на зверей. Мне показалось, что один кустик полыни перепрыгнул с места на место, превратившись в рысь. Я подумала о том, что растения могут обладать звериным духом, но, присмотревшись к ним внимательнее, поняла, что это самые обычные кусты.
– Сойла, ты не поверишь, но мне кажется, что эти растения на самом деле – животные.
– Почему ты так решила?
– У одного из них выросла морда. Думаю, они пытаются меня одурачить. Прыгают вокруг, а как только я посмотрю в их сторону, замирают на месте, как ни в чем не бывало. Не знаю, смогу ли я это выдержать.
– Эх, если бы у меня остался хоть один глаз… увы! Если ты утверждаешь, что эти растения – животные, мне придется тебе поверить, иного выхода нет.
– Куда теперь, Сойла? – спросила я. Мне было очень тревожно. – Не так сильно! – воскликнула я, когда Сойла обхватила мою руку покрепче. Теперь я была просто вне себя от страха.
– Не забывай, что ты меня ведешь, – напомнила Сойла. – Я могу споткнуться и упасть. – С этими словами она легонько подтолкнула меня вперед.
Сейчас перед нами не было ничего, кроме песка. Он причудливо переливался всеми оттенками радуги. Мы пошли по нему, и вскоре ступили на окаменевшую глиняную почву какого-то плато, покрытого сеткой бесконечных глубоких трещин, вызванных засухой. Я описала Сойле окружающую местность, и она сказала, что, по ее мнению, мы идем правильной дорогой. «Дорогой?» – мысленно удивилась я.
Вдалеке показалось что-то движущееся, и вскоре я поняла, что к нам приближается какой-то человек. Я пришла в смятение, воображая, что можно подумать о двух женщинах (одна из них слепая), явившихся сюда в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21