Здесь выложена электронная книга Космонавты живут на земле автора по имени Семенихин Геннадий Александрович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Семенихин Геннадий Александрович - Космонавты живут на земле.
Размер архива с книгой Космонавты живут на земле равняется 299.68 KB
Космонавты живут на земле - Семенихин Геннадий Александрович => скачать бесплатную электронную книгу
Геннадий Семенихин
Космонавты живут на Земле
Глазами автора из 19… года
Человек в оранжевом, демаскирующем его комбинезоне раскачивался под куполом парашюта. Внизу на сотни километров окрест расстилалась по-летнему знойная степь. Это была та самая степь, что приняла первых наших космонавтов. Именно на нее, твердую и безводную, кое-где кочковатую, а кое-где пеструю от высокой травы или черную от саксаула, опускался парашютист.
В голубом настое душного воздуха сверкающий комбинезон далеко был виден и самолетам, и вертолетам, которые уже искали парашютиста, да и просто всем людям, для кого эта степь была родным краем. На козырьке гермошлема у космонавта алели крупные буквы – «СССР». Этот космонавт стартовал с того же самого космодрома, что и другие его предшественники. Только он пошел гораздо дальше их по неизвестной звездной дороге. Он первым побывал в том далеком пространстве, где не был еще никто, и первым с близкого расстояния увидел в иллюминатор своего космического корабля другую планету. На долгие годы, а если говорить точнее – на всю жизнь запечатлелась в его глазах стылая черная поверхность чужого небесного тела, изрезанная многочисленными впадинами безмолвных гор, воронками кратеров, темными безднами морей. И он, повидавший это, спешил теперь назад, чтоб рассказать обо всем людям.
Человек опускался на парашюте, и одно это уже было необычным, потому что все последние космические полеты завершались приземлением экипажей в кораблях. Но Земля на этот раз слишком волновалась за судьбу своего сына, и за несколько часов до финиша на командном пункте было принято решение, чтобы он катапультировался. Не было полной уверенности, что после встречи с метеоритами и всех перенесенных испытаний посадочная система космического корабля сработает безупречно…
Если бы человеку, который сейчас мирно раскачивался под шелковым куполом парашюта, задали года три-четыре назад вопрос – возможен ли облет нашей ближайшей соседки Луны непосредственно с космодрома, – он бы ответил отрицательно. Он знал наперечет все статьи и научны работы на русском и английском языках, доказывающие, что полет к далеким мирам возможен лишь с орбитальных космических станций. Он и сам в часы досуга рисовал такие станции и людей в скафандрах, которые в открытом космосе монтируют громоздкие корабли. Если бы его спросили (да его об этом и спрашивали на занятиях), как выводятся корабли на орбиту и как в условиях невесомости собирается по отдельным частям корабль, способный достигнуть другой планеты, он, вероятно, наговорил бы множество таких интересных вещей, что непосвященные приняли бы его за ученого, отдавшего науке десятки лет.
Но вот прошли эти три-четыре года, и молодой человек, обладавший к тому же не внушающим доверия курносым лицом, на сверхмощном корабле «Заря» отправился с космодрома Байконур в трудный и опасный путь. Он получил задание облететь Луну, находясь в трехстах километрах от ее поверхности, передать на землю телевизионные снимки и сделать записи в бортовом журнале о том, как вел себя корабль в непосредственной близости от другого небесного тела.
Несколько дней длился этот полет, и никто не был на сто процентов убежден, что завершится он благополучно. Когда на третьи сутки после старта «Заря» вышла на окололунную орбиту, тысячи газет на всех языках и во всех красках, какие только можно употребить в полиграфии, отметили это событие. Репродукторы оглушили людей коротким сообщением: «Советский ракетоплан „Заря“ начал облет Луны. По предварительным данным, полет происходит по орбите, близкой к расчетной. Минимальное и максимальное удаление корабля от поверхности Луны равны расчетным».
Космонавт знал, что первый виток вокруг Луны должен был быть и единственным. Но когда наступило время уходить с лунной орбиты снова к Земле, он вдруг почувствовал сильную тряску и, взглянув на приборы, понял, что «Заря» по-прежнему прикована к Луне и начала второй виток. Скорость космического корабля изменилась, и он, похолодев, подумал, что «Заря» пройдет теперь совсем низко над незнакомой безмолвной Луной. Это уже не входило в предварительные расчеты. Космонавт попытался связаться с командным пунктом и не смог. Радиосвязь не работала.
А орбита тем временем изменялась и изменялась… Привязанный к пилотскому креслу, космонавт прильнул к иллюминатору и увидел яркую от непонятных вспышек Луну. Холодная радуга голубого сияния росла и ширилась над ней. Это была та сторона планеты, где господствовал двухнедельный день и температура соответствовала ста двадцати градусам жары. «Лишь бы не угодить в такое пекло!» – подумал космонавт. Весь мир в эти часы говорил только о нем, но было ли космонавту от этого легче, если один-единственный, оторванный от всего живого, шел он на сближение с чужой планетой?! Боялся ли он смерти? В эти минуты бешеного полета вокруг Луны он не мог оторвать глаз от жуткой панорамы, возникавшей в овальном иллюминаторе. Он читал лунную карту, мысленно сличал ее с той, какой уже несколько лет располагало человечество, искал в ней неточности и старался их тут же запомнить. Это входило в задание.
Но в задание не входило думать о своих близких и о последних минутах, проведенных на Земле. А он думал. Что бы он ни делал – смотрел ли в иллюминатор, вел ли записи в бортжурнале или при помощи ручного управления ориентировал корабль в черном бездонном пространстве, – он не переставал думать о Земле. И ему рисовалась деревянная лестница со свежевыкрашенными сосновыми ступеньками, вспоминались минуты расставания с любимой… Над маленьким городком стлалась тогда ночь, и в темноте он скорее угадывал черты дорогого лица, чем видел его. Женщина стояла в простеньком домашнем халате с короткими рукавами. Она положила руки ему на плечи и долго их не снимала, борясь с желанием заплакать. Он и это тоже угадывал и ласково, с глухим, не очень естественным смешком сказал:
– Ты знаешь, от твоих рук парным молоком пахнет.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что ты вся земная. Ты для меня Земля, понимаешь?
Она благодарно кивнула.
А у подъезда его уже ждала черная «Волга», и человек, сидевший за рулем машины, ничем старался не обнаруживать себя, чтобы не нарушить этих последних минут прощания. Потом хлопнула дверца, и «Волга» ушла. А женщина долго еще стояла под ночным небом.
…«Заря» уходила на новый непредвиденный виток. Он промчался над Луной на достаточно большой высоте и от этого несколько успокоился. Но и на третьем витке его корабль не смог сойти с лунной орбиты. Мучительные и долгие эти витки повторились еще четырнадцать раз. А потом корабль, вышедший из повиновения, вдруг стал послушным, и космонавт взял курс на Землю. Он видел ее на расстоянии почти четырехсот тысяч километров, и, окруженная зыбким голубым ореолом, то светлеющим, то темнеющим, она и отсюда казалась сказочно красивой. Радиосвязь по-прежнему не работала, но он старался себя убедить в том, что по огромной кривой летит теперь к дому, к Земле.
Когда «Заря» прошла более половины пути, за ее бортом все осветилось яркими вспышками. Можно было подумать – тысячи доменных печей распахнулись в один и тот же миг, чтобы вылить расплавленный металл. Это над Луной пронеслась метеоритная буря, опаляя ее молчаливую поверхность. Мелкие метеориты все еще настигали его. Внезапно словно крупный град застучал по обшивке корабля. Внутри стало жарко, и он догадался, что терморегуляторное устройство выходит из строя. Он знал, как его исправить в аварийной обстановке, и, обливаясь потом, слабея от угнетающей жары, принялся за ремонт. Стрелка термометра то становилась на свое место, показывая, что в кабине почти комнатная температура, то снова поднималась вверх.
Еще на Земле Горелов твердо знал – он идет в полет без полной гарантии, что вернется. Он был летчиком, и несколько лет назад даже в обычном тренировочном полете смерть едва не подкараулила его. Тогда он ее избежал. Сейчас он тоже делал так, чтобы все обошлось хорошо. Усталость родила какое-то необычное спокойствие, и космонавт опасался, как бы оно не перешло в апатию. Нет, он не боялся погибнуть, но теперь ему очень хотелось доставить на Землю пленку кинофильма и бортовой журнал, снова подняться по сосновым ступенькам и еще раз сказать любимой женщине, что ее руки пахнут парным молоком.
Почти двое суток не было радио – и телесвязи. Но когда в иллюминаторе померкли последние отсветы метеоритных вспышек и до цели осталось менее пятидесяти тысяч километров, Земля с ним снова заговорила. Он и представить себе не мог, как она его ждала и тревожилась. Он еще боролся с усталостью от длительной невесомости и перенесенных испытаний, а сотни радиостанций и телевизионных установок дарили народам мира его голос и размытое на экранах изображение лица. Он отчаянно сражался за жизнь, продолжая регулировать расстроившуюся термоустановку, грозившую впустить в ограниченную металлическую пилотскую кабину поток жары, сметающей все живое, а в далекой знойной Алабаме томная негритянская певица уже пела грудным контральто модную, сразу облетевшую все континенты песенку: «Ты лети к Земле, курчавый бэби…». Где-то в Канзасе спичечный король уже выпустил первые миллиарды коробок с его изображением, а итальянские виноделы обсуждали крепость нового сорта коньяка, которому было дано его имя. В центре Мюнхена завсегдатаи кафе и сосисочных отставляли от себя тяжелые кружки с темным пивом, когда передавался очередной сеанс радиосвязи с ним. В эти минуты замирало движение на Бродвее, на Елисейских полях и у знаменитого Бекингемского дворца, и даже невозмутимый венецианский лодочник, которому до смерти надоело возить туристов, сушил весла, показывая большой палец:
– Горелов брависсимо!.. Горелов бьен… виктория… карашо!
И только на его родине все выглядело серьезнее и проще. Она словно бы притихла, смятенная тревогой, когда космический корабль потерял связь. Не было на ее бескрайнем пространстве ни одного равнодушного. В полярной тундре два каюра, мчавшиеся навстречу друг другу по ледяному полю, останавливали свои упряжки только затем, чтобы разжечь трубки, и, прессуя табак одеревеневшими от мороза пальцами, спрашивали:
– Радио еще не говорит?
– Молчит парень.
– Неужели случилось с ним что-нибудь?
– Не может. Пока что все наши ребята возвращались на Землю. Поди, уже откочевал от Луны.
– Э-ге-й! Далеко еще ему до Земли кочевать.
И снова в хрупком настое полярного воздуха звенели колокольчики и трудолюбивые лайки в разные стороны уносили упряжки.
У горячих мартеновских печей в эти тревожные часы тоже бывал перекур, и седоусые мастера окружали плотным кольцом агитатора так, чтобы он не мог выбраться. Агитатор, обычно какой-нибудь вихрастый парнишка, которому еще и в подручные-то было рано, отводил стыдливо глаза, покашливал. Да и что он мог сообщить, если все радиостанции хранили тревожное молчание…
– Ну, так что ты нам скажешь?! – обрушивался на него кто-либо из пожилых мастеров.
– Если насчет новой гидростанции или годового плана по нашему заводу… – вывертывался хитроватый парнишка.
– Да я тебя не про годовой план спрашиваю. Мы его сами как-нибудь выдаем! – гремел в ответ голос. – Я про Горелова хочу знать.
– Про Горелова… – вяло тянул парнишка. – Так я же о нем не больше вашего знаю.
Кольцо размыкалось, и молодой агитатор виноватой походкой уходил от своих товарищей по цеху, словно он был причиной того, что нет связи с Гореловым… Все эти люди, не имевшие прямого отношения к судьбе космонавта, и вообразить себе не могли, сколько горечи, опасений и еще неясных надежд переживали в эти часы те, от кого зависел исход полета Горелова. На всех контрольно-вычислительных пунктах ни на секунду не затихала работа. Сотни самых сложных и совершенных машин искали в необъятном космосе корабль, чтобы удержать его постоянно на экране. Шли экстренные заседания ученых и главных конструкторов, на которых знатоки космонавтики решали, как помочь «Заре» завершить сложный полет и благополучно возвратиться на Землю. Конструктор этого корабля дни и ночи не смыкал глаз. Беспокойными нервными шагами расхаживал он по кабинету и, вглядываясь в сереющий за окном рассвет, думал о Горелове.
Земля принимала все меры, и она победила.
На рассвете в кабинет Главного конструктора ворвался ответственный дежурный. На его усталом бледном лице сияла не оставляющая сомнений улыбка.
– Появилась связь? – спросил Главный конструктор.
– Так точно, – доложил дежурный. – Горелов передал, что отрегулировал термоустановку.
– Температура в кабине?
– Двадцать шесть градусов.
– Превосходно. Состояние?
– Пульс и дыхание удовлетворительны.
Главный конструктор опустился на диван, тихо сказал дежурному:
– Откройте шире окно, Егорыч. Не видишь разве, какой сегодня рассвет?
А в восемь утра, когда было передано короткое сообщение и люди узнали, что радиосвязь с кораблем «Заря» возобновилась, ликованию не было границ. Это ликование ворвалось и в черный космос, в небольшую кабину корабля, только что прошедшего сквозь все радиационные пояса. Вращая ручку приемника, Горелов словно бы листал огромную книгу, перебирая короткие и длинные волны. Пестрая смесь шумов, прорезываемых то оркестрами, то песнями, то горячими речами на митингах, оглушила его, и от одного сознания, что окончилось наконец почти двухсуточное грозное одиночество, что Земля вновь заговорила, ему, усталому и обессиленному, стало покойно. Алексей улыбался, слушая веселую неразбериху эфира:
«…Трудящиеся Карагандинской области досрочно закончили внеплановую смену, на которую вышли в честь выдающегося полета к Луне нашего соотечественника летчика-космонавта Алексея Горелова».
«…Колхозники Тарасовского района, Ростовской области…»
«…Ахтунг, ахтунг, камрад Горелоф…»
«…У краковского рабочего Янека Бронского родился сын. Он назвал его Алексеем в честь космонавта».
«…Миллионер Джек Белл назвал только что отстроенный на берегу Атлантического океана отель-пансионат – „Луна“. Самый дорогой семикомнатный номер будет носить имя советского космонавта Алексея Горелова».
«…Советские судостроители присвоили имя Алексея Горелова…»
«…Ты лети к Земле, курчавый бэби…» – пела негритянская певица.
Потом все смолкло, и он услышал голос своего командира – Сергея Степановича Мочалова. Генерал, видимо, очень волновался, потому что никогда раньше Горелов не слыхал, чтобы он заикался.
– «Заря», я – «Родина»… Мы тебя ждем. Посадка будет обеспечена всеми мерами безопасности… А сейчас тебя дадут по телевидению. Будешь говорить с членом правительства.
Усталым тихим голосом Горелов отвечал члену правительства, посылал приветы народам своей страны. И когда посылал эти приветы, думал о своих близких друзьях: о Юрии Гагарине и генерале Мочалове, о Володе Кострове и Марине Бережковой, об оставшихся на Земле Жене Светловой и Андрее Субботине… И еще вспомнился ему далекий авиагородок, приютившийся на излучине Иртыша, лесенка с деревянными ступеньками и любимая женщина. Он представил, как будут в эти часы ломиться к ней журналисты, а она, самая ему близкая и единственная, та, что знает последние перед отъездом на космодром его слова и мысли, гордо и холодно выйдет навстречу и, тряхнув высокой прической, скажет:
– Огорчу вас, дорогие товарищи. О космонавте Горелове ничего рассказать не могу. Не по адресу обратились.
Он еще раз усмехнулся, представив, как она будет певуче выговаривать все гласные.
А потом снова последовали команды от генерала Мочалова и Главного конструктора «Зари», донесся ободряющий голос Юрия Гагарина и, наконец, приказ перейти на ручную систему управление.
Перед его лицом, чуть поодаль, так, чтобы было удобно глазам, была расположена приборная доска с аккуратно вмонтированными в нее глобусами Земли и Луны. «Луна» была уже выключена, а основной глобус, так хорошо с детских лет известных каждому, действовал. Передвигая две небольшие ручки, Горелов мог с предельной точностью определить свое местонахождение. Он был еще над Африкой, когда ответил генералу Мочалову:
– Вас понял. К вхождению в плотные слои атмосферы готов.
Неясная тревога охватила его. Сутками длился этот тяжелый полет, далеким казалось возвращение, и, пока требовалось бороться за судьбу корабля и свою судьбу, он был почти спокойным. Но сейчас «Заря» находилась над той небольшой африканской страной, где предшественники его начинали спуск. Все они благополучно приземлились. «А я?» – прошептал Горелов.
Всего несколько минут оставалось в его распоряжении до того момента, когда он должен покинуть корабль. Он опробовал крепления ремней, связывавших его с пилотским креслом.
Было бы хорошо, чтобы книга Космонавты живут на земле автора Семенихин Геннадий Александрович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Космонавты живут на земле у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Космонавты живут на земле своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Семенихин Геннадий Александрович - Космонавты живут на земле.
Если после завершения чтения книги Космонавты живут на земле вы захотите почитать и другие книги Семенихин Геннадий Александрович, тогда зайдите на страницу писателя Семенихин Геннадий Александрович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Космонавты живут на земле, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Семенихин Геннадий Александрович, написавшего книгу Космонавты живут на земле, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Космонавты живут на земле; Семенихин Геннадий Александрович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн