Глянул еще раз на покойника, сглотнул судорожно и пошел прочь. Ноги сами понесли его в магазин, сработала заданная накануне программа, хотя и не до покупок было сейчас Игорю, ох не до покупок...
Взяв полкило вареной колбасы и буханку хлеба, Игорь пошел домой. Хотел было вернуться кружным путем, чтобы не видеть злосчастного места, но не получилось: дорогу, ведшую в обход, как раз асфальтировали, – видать, не успели к празднику и теперь наверстывали. Пришлось идти мимо павильона-тента.
У павильона стояла легковая милицейская машина с выключенной мигалкой; усатый гражданский водитель, открыв дверцу, читал газету, не обращая ни на кого внимания.
В самом павильоне больше пиво не пили, там вообще никого из посетителей не было. У стойки молоденький лейтенант внимательно слушал продавщицу, которая болтала без умолку, размахивая зажатым в руке сотовиком; лейтенантик с утомленным видом пытался всю эту болтовню зафиксировать в блокноте, но получалось у него плохо, он то и дело останавливал продавщицу, задавая ей уточняющие вопросы. Та, коротко ответив, начинала свой рассказ по новой, с самого начала. Вид у лейтенантика был горестный и измученный.
Убитого Эрона не было, увезли уже. Игорь поначалу удивился оперативности мед службы, но тут же сообразил, что сегодня праздник. А в праздник трупам не положено валяться где попало, тем более в местах народного увеселения! В пивной то есть.
Игорь пошел дальше, размышляя о судьбе человека, убитого у него на глазах. И о его неуместном предсмертном рукопожатии... и о своих непонятных ощущениях, и... Тут Игорь чуть не споткнулся, увидев впереди знакомого врача-здоровяка – высунувшись из-за угла ближней многоэтажки, здоровяк разглядывал павильон в театральный бинокль, что-то шепча себе в бороду. Или не шепча, а жуя резинку: борода у него ходила ходуном. Заметив Игоря, бородач поспешно сунул бинокль в карман джинсов, испуганно округлил глаза и нырнул за дом. Когда Игорь поравнялся с углом многоэтажки, то никого там не обнаружил, пустой был двор... Игорь эти места знал хорошо, рядом ведь живет: проходной двор упирался в домишки частного сектора с узкими улочками-переулочками, где по незнанию запросто можно было заблудиться. Искать в том лабиринте подозрительного врача Игорь не собирался... Да и врача ли?
С неприятным осадком на душе Игорь вернулся домой: первым делом запер дверь на ключ, хотя раньше обходился только щеколдой, а после, разгрузив кулек, поставил на плиту чайник – пиво покупать он не стал, спасибо, напился уже... Сунув колбасу в холодильник и упрятав туда же по рассеянности хлеб, Игорь прошел в комнату.
Квартирка у Игоря и Маши была однокомнатная и располагалась на шестом, продуваемом всеми ветрами этаже давно не ремонтированного здания – стандартная квартира – «гостинка» с малой площадью. Но Игорю она нравилась, здесь было как-то очень по-домашнему уютно: вдоль одной из стен стояла мебель, доставшаяся от покойной бабушки, – неказистая с виду, но крепкая, сделанная на совесть; на полу лежал ковер, старый, местами вытертый, тоже от бабушки; широкую тахту возле другой стены Игорь с Машей купили первым делом, еще до свадьбы – святое дело! – когда в квартирке было шаром покати, ни тебе мебели, ни ковра. На стенах, где только можно, висели картины Игоря, что придавало комнате особый вид – то ли музея, то ли выставочного зала.
В углу, между балконной дверью и тахтой, стоял журнальный столик со стопкой газет и бабушкиным телефоном. Телефон не работал: подключение стоило дорого, денег вечно не хватало, и аппарат уже год безмолвствовал. Лишь иногда тихо брякал, когда столик дверью цепляли.
Игорь взял этюдник, хранившийся под столиком, и вернулся на кухню.
Пока закипал чайник, пока настаивалась крутая заварка, Игорь установил этюдник у окна, неторопливо подготовил кисти и вонючий разбавитель для красок, а сами краски выдавил из тюбиков на заботливо очищенную палитру; потом укрепил загрунтованный картон и сделал первый мазок. Писать Игорь решил без подмалевка, чернового эскиза, – как получится, так и получится!
Собирался Игорь написать праздник с воздушными шарами, радостными детьми и разудалыми конниками... Собирался, да. Но светлое настроение было полностью испорчено недавним происшествием, и Игорь принялся рисовать без всякой задумки, как придется. Как кисть захочет и как краски лягут.
То, что получалось на картоне, к нынешнему празднику вообще никакого отношения не имело... Черт-те что получалось, а не городской пейзаж! Какая-то равнина, покрытая нереально фиолетовой травой, с возвышающимися то тут, то там рыжими глыбами-валунами; у горизонта на фоне вечерней зари темнел контур обнесенного стеной высокого замка с остроконечными крышами и реющими над ними флагами. Поверх зубчатой стены огненным прочерком змеилось что-то волнистое, непонятное. То ли молния, то ли змея какая... И еще на рисунке был идущий к тому замку седой человек в черной одежде. Человек был выполнен небрежно, кое-как, но висящий на боку у него меч Игорь прорисовал очень тщательно. Только непонятно – зачем?
– Бредятина, – убежденно сказал Игорь, с интересом рассматривая эскиз, – чего это меня на эдакую несусветную тему пробило? – Он положил кисть, вытер руки тряпкой, мимоходом глянул в окно.
На улице вечерело: небо заметно потемнело, излилось густой синевой; из-за крыши дальней многоэтажки выглядывал край черной тучи, закрывшей солнце, – видимо, собиралась гроза. Деревья, росшие под окнами гостинки, стояли тихие, поникшие в ожидании ливня; возле подъезда, вольготно развалившись на лавочке, сидел давешний «типа врач». Сидел, закинув ногу на ногу, и не таясь смотрел на окно кухни Игоря в театральный бинокль.
От неожиданности Игорь отпрянул от окна, и его вдруг разобрала жуткая злость, хотя ничего предосудительного бородач вроде бы не делал – ну, сидит себе человек на лавке, никого не трогает, в бинокль птичек разглядывает... Совпадение, не более! Очередное.
– Вот же скотина, – с ненавистью сказал Игорь, – чего ему от меня надо-то? Может, выйти разобраться? Морду набить, что ли... – Он решительно направился в прихожую, к двери. И в этот момент в дверь требовательно постучали, хотя там имелся звонок.
– Кто? – раздраженно спросил Игорь, не донеся руку с ключом до замка.
– Открывайте, милиция, – грозно сказали за дверью. А может, и не грозно, а излишне громко, но дела это не меняло: Игорь щелкнул замком и открыл дверь. И только после с тревогой подумал, что милицией назваться может кто угодно: глазка в двери не было, как-то все руки не доходили его поставить.
На пороге действительно стоял милиционер, и даже не сержант, чего Игорь внутренне ожидал – как правило, именно у матерых сержантищей такие громкие и неприятные голоса, их, наверное, инструктора специально дрессируют для психической атаки, – а целый полковник! Полковники милиции по пустякам в квартиры незнакомых граждан не ломятся, не по чину оно им: значит, случилось что-то серьезное, из ряда вон выходящее.
– Разрешите? – Полковник козырнул и уставился на Игоря, явно чего-то от него ожидая. Видимо, разрешения войти.
– Пожалуйста, входите. – Несколько удивленный визитом столь высокого чина, Игорь посторонился. Полковник еще раз козырнул и вошел в прихожую, откуда прямиком двинул на кухню.
Игорь закрыл дверь на щеколду и последовал за нежданным гостем.
Полковник уже сидел за столом, положив фуражку на столешницу, и с неприязнью смотрел на незаконченную картину: похоже, картина ему не нравилась. Очень не нравилась!
Игорь сел за стол напротив, старательно загородив собой эскиз. Во-первых, он не любил показывать кому-либо неоконченную работу, а во-вторых не глянулся ему этот милиционер, совсем не глянулся! Ощущалась в нем некая фальшь... хотя вроде бы все было на месте: и погоны, и чистенькая, отутюженная серая форма, и новенькая кокарда на красном околыше, и золотой орел на тулье высокой фуражки. И, как пишут в книгах, благородная седина на висках с усталым прищуром глаз тоже имелись. «Чересчур типичный полковник, – с сомнением подумал Игорь, – ему только в кино сниматься». Тут он наконец понял, что ему не понравилось в страже порядка. Вот именно – киношный! Рекламно-глянцевый полковник, словно только что сошедший с обложки специализированного милицейского журнала... хотя существуют ли те милицейские журналы, Игорь не знал. Скорее всего, существуют.
– Резин? – Полковник уставился на Игоря немигающим взглядом. – Игорь Андреевич?
– Да, это я, – не понимая, куда клонит гость, согласился Игорь.
– Я и вижу, что не Репин, – криво усмехнулся милиционер. – Вы тут паспорт обронили, в пивной... Мне поручили его вам занести. – Полковник достал из внутреннего кармана кителя темно-красную книжицу с золотым гербом на обложке и небрежно швырнул ее на стол. – Нехорошо, молодой человек, по пивным шляться, где бомжи от пьянства мрут, нехорошо! Эдак вы и сами, того гляди, ненароком помереть можете... Хотел я было вам заодно пару вопросиков задать, да не вижу теперь в них смысла... Знатные картиночки рисуете, Игорь Андреевич, знатные! Много чего объясняющие. – Милиционер потянулся к фуражке.
Игорь с подозрением нахмурился: слыханное ли это дело – полковник на побегушках! Утерянные документы он, видите ли, по чьему-то поручению разносит хрен его знает кому на дом... Если бы паспорт и впрямь попал в милицию, то в лучшем случае вызвали бы Игоря в районное отделение и там вернули бы ему золотогербовый, а в худшем – еще и оштрафовали, чтоб неповадно было... Да и потерять паспорт он никак не мог, карман-то на молнии! Значит, выкрали... врач-байкер в павильоне постарался, успел. И еще – эскиз! Картинка, которая глянцевому полковнику что-то объяснила...
Игорь напрягся в тревожном непонимании, четко ощущая нависшую над ним опасность – неведомо какую, неведомо откуда, но реальную, сиюминутную, – и тут время замедлило свой бег: полковник медленно-медленно дотянулся до фуражки, медленно-медленно сунул под нее руку…
Игорь резко повернулся, схватил с этюдника кисть с невысохшей еще краской и неуловимо быстрым для гостя движением нарисовал на его лбу замысловатый знак, похожий то ли на древнегерманскую руну, то ли на китайский иероглиф. Нарисовал и опешил от собственной наглости – уж чего-чего, а такого он от себя не ожидал. И понятия не имел, что именно нарисовал. И, главное, зачем.
– Хулиганите?! – гневно взревел полковник, враз позабыв о фуражке. – Нападение на стража порядка при исполнении служебных обязанностей?!! – Голос милиционера становился все ниже и ниже, переходя в рычание; два острых клыкa вылезли из-под верхней губы; лицо... морда лже-милиционера покрылась крупной прозрачной чешуёй, глаза превратились в узенькие щелки.
Нарисованная на лбу руна налилась багровым цветом, бывший полковник изо всех сил пытался стереть ее рукавом кителя, но тщетно – мало того, что знак намертво въелся в кожу не хуже клейма, но к тому же светился из-под чешуи, надежно ею защищенный.
Чудище вскочило с табурета – Игорь в испуге подался назад, едва не перевернув этюдник, – и попятилось, грозя парню когтистым пальцем. А потом кинулось бегом в прихожую: раздался взрывной грохот, как будто дверь с маху высадили, потом в коридоре заорали дурным голосом, послышался удаляющийся топот... и стало тихо.
Игорь выглянул в окно: из подъезда как ошпаренный вылетел бывший милиционер и, закрывая лицо руками, помчался куда-то; форма на оборотне висела лохмотьями, расползаясь на бегу.
Озадаченный бородач на лавочке нацелил бинокль на удирающего полковника – видимо, случившееся и для него тоже оказалось полной неожиданностью.
Ветвистая молния прорезала черное небо, грянул пушечный гром, и немедленно хлынул ливень, настолько мощный, что скрыл за собой и убегающее существо, и лавку с толстяком-наблюдателем.
– Твою мать, – изумленно сказал Игорь, больше слов у него не было. Он обернулся, посмотрел на забытую оборотнем фуражку: милицейский головной убор на глазах стал мятой серой шляпой. А чуть погодя шляпа обмякла, осела и превратилась в грязную тряпку, засаленный шейный платок. Игорь, содрогаясь от омерзения, подцепил ветошь спичкой, чтобы выбросить рвань в мусорное ведро, и замер – под тряпкой, стеклянно поблескивая в грозовом полумраке, лежала прозрачная желтая трубка. Та, которую Игорь когда-то принял за флейту...
Внутри трубки, свернувшись в клубочек, пряталась живая серебряная игла: достаточно было хорошенько дунуть в ту трубку, чтобы убийственный комочек полетел по назначению.
– Вот, значит, какие полковники на свете бывают, – огорченно пробормотал Игорь, – такие, понимаешь, совсем нехорошие, мать их... – и, ни с того ни с сего захихикав, швырнул тряпку в ведро. А потом, все еще нервно посмеиваясь, пошел смотреть, что случилось с дверью.
Вообще-то ежели по-житейски, то должен был сейчас Игорь биться в истерике или орать благим матом, снимая истошными воплями крутой стресс... или срочно звонить в психушку на предмет полного пансиона и длительного проживания в местах душевной скорби. Однако ничего такого делать Игорь не собирался: почему-то произошедшее его не сильно зацепило, словно с ним уже происходило нечто подобное. Когда-то.
Дверь, как он и ожидал, была выбита напрочь выбита и выброшена аж на середину коридора. Неподалеку, прислонившись к косяку, в дверном проеме своей квартиры стоял замечательный сосед Валера, как всегда, в грязном спортивном трико, как всегда, нетрезвый, как всегда, с полным стаканом в одной руке и надкусанным пирожком в другой. Замечателен Валера был тем, что никогда не пьянел, как он сам о том говорил. Ну а то, что сосед регулярно валялся в коридоре, не добравшись до дому с дружеской попойки, не в счет – виноваты в том были магнитные бури и злобный НЛО, повадившийся облучать Валеру усыпительными лучами. Как он сам о том говорил.
– Слышь, соседник, – Валера приложился к стакану с вином и понюхал пирожок, – чего стряслось-то? Жинка твоя сегодня уехала – я видел, как ты ее провожал... Так что не хахалю ты морду бил, однозначно! Кого ж тогда дубасил так, что он, гад, по-людски дверь открыть не смог? Да еще, кажись, то мент был... Одобряю, конечно, но жди неприятностей – Валера с сочувствием посмотрел на Игоря.
– То не мент, то натуральный оборотень ко мне приходил. – Игорь поднял дверь, прислонил ее к стене. – С клыками и когтями. Убить меня хотел, но не получилось.
– Оборотень? – оживился Валера. – Случаем, не с энэлошки, что над нашим домом по ночам кружит? Она, блин, для всех незримая, только я ее могу видеть... Оттуда, да?
– Может быть, – рассеянно ответил Игорь, прикидывая, какой инструмент потребуется для ремонта – Может, и с энэлошки, кто его знает.
– Молодец, – горячо одобрил Валера. – Мы, русские земляне, завсегда постоять за себя можем и любому инопланетному агрессору в полный рост хрюндель начистим, ежели что... Вермута хочешь? – радушно предложил он.
Со стороны Валеры это предложение было высшим актом доброй воли и человечности, но Игорь широты поступка не оценил, не до того ему было.
– Спасибо, Валерик, но мне дверь ремонтировать надо.
– Угу, – не обиделся Валера. – Тогда я пошел. Ты, ежели чего, заходи – морду там инопланетянам набить или вина выпить... Не стесняйся! – И скрылся в квартире.
... Через час Игорь повесил дверь на место. У непрочных типовых дверей в общежитиях и «гостинках» есть одно неоспоримое достоинство: они быстро и легко ремонтируются. Хотя и не менее быстро ломаются.
Проверив, как открывается-закрывается починенная дверь, и положив инструменты на место, Игорь вернулся на кухню. Старательно не глядя на стол и лежащую на нем трубку, Игорь снял с этюдника сырой рисунок и убрал его с глаз подальше, спрятал в комнате, на шкафу – пусть там сохнет! Смотреть на фиолетовотравный пейзаж у Игоря настроения не было, сразу вспоминалась чешуйчатая морда, похожая на змеиную, и отвратительное ощущение незащищенности... Хорошо хоть кисть рядом оказалась! А вообще-то для таких визитеров неплохо было бы припасти меч или саблю. Или знатно наточенный топор, на худой случай. Об огнестрельном оружии Игорь тоже подумал, но что-то внутри него было против пистолетов-автоматов: шума много, а толку мало... уже пробовали.
Это непонятное знание уже начинало Игоря беспокоить – откуда оно? Откуда взялось умение растягивать секунды в моменты смертельной опасности, откуда он ведал о руне изгнания... Да-да, изгнания, теперь змей-оборотень и на сотню шагов не сможет приблизиться к дому Игоря – кстати, вот еще одно необъяснимое предчувствие! Предчувствие-уверенность.
И вся эта свистопляска началась сразу после рукопожатия умирающего незнакомца. Хм, а не передал ли он Игорю перед смертью нечто свое, личное – некое знание и опыт, совершенно чуждые окружающей Игоря реальности?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гонец'
1 2 3
Взяв полкило вареной колбасы и буханку хлеба, Игорь пошел домой. Хотел было вернуться кружным путем, чтобы не видеть злосчастного места, но не получилось: дорогу, ведшую в обход, как раз асфальтировали, – видать, не успели к празднику и теперь наверстывали. Пришлось идти мимо павильона-тента.
У павильона стояла легковая милицейская машина с выключенной мигалкой; усатый гражданский водитель, открыв дверцу, читал газету, не обращая ни на кого внимания.
В самом павильоне больше пиво не пили, там вообще никого из посетителей не было. У стойки молоденький лейтенант внимательно слушал продавщицу, которая болтала без умолку, размахивая зажатым в руке сотовиком; лейтенантик с утомленным видом пытался всю эту болтовню зафиксировать в блокноте, но получалось у него плохо, он то и дело останавливал продавщицу, задавая ей уточняющие вопросы. Та, коротко ответив, начинала свой рассказ по новой, с самого начала. Вид у лейтенантика был горестный и измученный.
Убитого Эрона не было, увезли уже. Игорь поначалу удивился оперативности мед службы, но тут же сообразил, что сегодня праздник. А в праздник трупам не положено валяться где попало, тем более в местах народного увеселения! В пивной то есть.
Игорь пошел дальше, размышляя о судьбе человека, убитого у него на глазах. И о его неуместном предсмертном рукопожатии... и о своих непонятных ощущениях, и... Тут Игорь чуть не споткнулся, увидев впереди знакомого врача-здоровяка – высунувшись из-за угла ближней многоэтажки, здоровяк разглядывал павильон в театральный бинокль, что-то шепча себе в бороду. Или не шепча, а жуя резинку: борода у него ходила ходуном. Заметив Игоря, бородач поспешно сунул бинокль в карман джинсов, испуганно округлил глаза и нырнул за дом. Когда Игорь поравнялся с углом многоэтажки, то никого там не обнаружил, пустой был двор... Игорь эти места знал хорошо, рядом ведь живет: проходной двор упирался в домишки частного сектора с узкими улочками-переулочками, где по незнанию запросто можно было заблудиться. Искать в том лабиринте подозрительного врача Игорь не собирался... Да и врача ли?
С неприятным осадком на душе Игорь вернулся домой: первым делом запер дверь на ключ, хотя раньше обходился только щеколдой, а после, разгрузив кулек, поставил на плиту чайник – пиво покупать он не стал, спасибо, напился уже... Сунув колбасу в холодильник и упрятав туда же по рассеянности хлеб, Игорь прошел в комнату.
Квартирка у Игоря и Маши была однокомнатная и располагалась на шестом, продуваемом всеми ветрами этаже давно не ремонтированного здания – стандартная квартира – «гостинка» с малой площадью. Но Игорю она нравилась, здесь было как-то очень по-домашнему уютно: вдоль одной из стен стояла мебель, доставшаяся от покойной бабушки, – неказистая с виду, но крепкая, сделанная на совесть; на полу лежал ковер, старый, местами вытертый, тоже от бабушки; широкую тахту возле другой стены Игорь с Машей купили первым делом, еще до свадьбы – святое дело! – когда в квартирке было шаром покати, ни тебе мебели, ни ковра. На стенах, где только можно, висели картины Игоря, что придавало комнате особый вид – то ли музея, то ли выставочного зала.
В углу, между балконной дверью и тахтой, стоял журнальный столик со стопкой газет и бабушкиным телефоном. Телефон не работал: подключение стоило дорого, денег вечно не хватало, и аппарат уже год безмолвствовал. Лишь иногда тихо брякал, когда столик дверью цепляли.
Игорь взял этюдник, хранившийся под столиком, и вернулся на кухню.
Пока закипал чайник, пока настаивалась крутая заварка, Игорь установил этюдник у окна, неторопливо подготовил кисти и вонючий разбавитель для красок, а сами краски выдавил из тюбиков на заботливо очищенную палитру; потом укрепил загрунтованный картон и сделал первый мазок. Писать Игорь решил без подмалевка, чернового эскиза, – как получится, так и получится!
Собирался Игорь написать праздник с воздушными шарами, радостными детьми и разудалыми конниками... Собирался, да. Но светлое настроение было полностью испорчено недавним происшествием, и Игорь принялся рисовать без всякой задумки, как придется. Как кисть захочет и как краски лягут.
То, что получалось на картоне, к нынешнему празднику вообще никакого отношения не имело... Черт-те что получалось, а не городской пейзаж! Какая-то равнина, покрытая нереально фиолетовой травой, с возвышающимися то тут, то там рыжими глыбами-валунами; у горизонта на фоне вечерней зари темнел контур обнесенного стеной высокого замка с остроконечными крышами и реющими над ними флагами. Поверх зубчатой стены огненным прочерком змеилось что-то волнистое, непонятное. То ли молния, то ли змея какая... И еще на рисунке был идущий к тому замку седой человек в черной одежде. Человек был выполнен небрежно, кое-как, но висящий на боку у него меч Игорь прорисовал очень тщательно. Только непонятно – зачем?
– Бредятина, – убежденно сказал Игорь, с интересом рассматривая эскиз, – чего это меня на эдакую несусветную тему пробило? – Он положил кисть, вытер руки тряпкой, мимоходом глянул в окно.
На улице вечерело: небо заметно потемнело, излилось густой синевой; из-за крыши дальней многоэтажки выглядывал край черной тучи, закрывшей солнце, – видимо, собиралась гроза. Деревья, росшие под окнами гостинки, стояли тихие, поникшие в ожидании ливня; возле подъезда, вольготно развалившись на лавочке, сидел давешний «типа врач». Сидел, закинув ногу на ногу, и не таясь смотрел на окно кухни Игоря в театральный бинокль.
От неожиданности Игорь отпрянул от окна, и его вдруг разобрала жуткая злость, хотя ничего предосудительного бородач вроде бы не делал – ну, сидит себе человек на лавке, никого не трогает, в бинокль птичек разглядывает... Совпадение, не более! Очередное.
– Вот же скотина, – с ненавистью сказал Игорь, – чего ему от меня надо-то? Может, выйти разобраться? Морду набить, что ли... – Он решительно направился в прихожую, к двери. И в этот момент в дверь требовательно постучали, хотя там имелся звонок.
– Кто? – раздраженно спросил Игорь, не донеся руку с ключом до замка.
– Открывайте, милиция, – грозно сказали за дверью. А может, и не грозно, а излишне громко, но дела это не меняло: Игорь щелкнул замком и открыл дверь. И только после с тревогой подумал, что милицией назваться может кто угодно: глазка в двери не было, как-то все руки не доходили его поставить.
На пороге действительно стоял милиционер, и даже не сержант, чего Игорь внутренне ожидал – как правило, именно у матерых сержантищей такие громкие и неприятные голоса, их, наверное, инструктора специально дрессируют для психической атаки, – а целый полковник! Полковники милиции по пустякам в квартиры незнакомых граждан не ломятся, не по чину оно им: значит, случилось что-то серьезное, из ряда вон выходящее.
– Разрешите? – Полковник козырнул и уставился на Игоря, явно чего-то от него ожидая. Видимо, разрешения войти.
– Пожалуйста, входите. – Несколько удивленный визитом столь высокого чина, Игорь посторонился. Полковник еще раз козырнул и вошел в прихожую, откуда прямиком двинул на кухню.
Игорь закрыл дверь на щеколду и последовал за нежданным гостем.
Полковник уже сидел за столом, положив фуражку на столешницу, и с неприязнью смотрел на незаконченную картину: похоже, картина ему не нравилась. Очень не нравилась!
Игорь сел за стол напротив, старательно загородив собой эскиз. Во-первых, он не любил показывать кому-либо неоконченную работу, а во-вторых не глянулся ему этот милиционер, совсем не глянулся! Ощущалась в нем некая фальшь... хотя вроде бы все было на месте: и погоны, и чистенькая, отутюженная серая форма, и новенькая кокарда на красном околыше, и золотой орел на тулье высокой фуражки. И, как пишут в книгах, благородная седина на висках с усталым прищуром глаз тоже имелись. «Чересчур типичный полковник, – с сомнением подумал Игорь, – ему только в кино сниматься». Тут он наконец понял, что ему не понравилось в страже порядка. Вот именно – киношный! Рекламно-глянцевый полковник, словно только что сошедший с обложки специализированного милицейского журнала... хотя существуют ли те милицейские журналы, Игорь не знал. Скорее всего, существуют.
– Резин? – Полковник уставился на Игоря немигающим взглядом. – Игорь Андреевич?
– Да, это я, – не понимая, куда клонит гость, согласился Игорь.
– Я и вижу, что не Репин, – криво усмехнулся милиционер. – Вы тут паспорт обронили, в пивной... Мне поручили его вам занести. – Полковник достал из внутреннего кармана кителя темно-красную книжицу с золотым гербом на обложке и небрежно швырнул ее на стол. – Нехорошо, молодой человек, по пивным шляться, где бомжи от пьянства мрут, нехорошо! Эдак вы и сами, того гляди, ненароком помереть можете... Хотел я было вам заодно пару вопросиков задать, да не вижу теперь в них смысла... Знатные картиночки рисуете, Игорь Андреевич, знатные! Много чего объясняющие. – Милиционер потянулся к фуражке.
Игорь с подозрением нахмурился: слыханное ли это дело – полковник на побегушках! Утерянные документы он, видите ли, по чьему-то поручению разносит хрен его знает кому на дом... Если бы паспорт и впрямь попал в милицию, то в лучшем случае вызвали бы Игоря в районное отделение и там вернули бы ему золотогербовый, а в худшем – еще и оштрафовали, чтоб неповадно было... Да и потерять паспорт он никак не мог, карман-то на молнии! Значит, выкрали... врач-байкер в павильоне постарался, успел. И еще – эскиз! Картинка, которая глянцевому полковнику что-то объяснила...
Игорь напрягся в тревожном непонимании, четко ощущая нависшую над ним опасность – неведомо какую, неведомо откуда, но реальную, сиюминутную, – и тут время замедлило свой бег: полковник медленно-медленно дотянулся до фуражки, медленно-медленно сунул под нее руку…
Игорь резко повернулся, схватил с этюдника кисть с невысохшей еще краской и неуловимо быстрым для гостя движением нарисовал на его лбу замысловатый знак, похожий то ли на древнегерманскую руну, то ли на китайский иероглиф. Нарисовал и опешил от собственной наглости – уж чего-чего, а такого он от себя не ожидал. И понятия не имел, что именно нарисовал. И, главное, зачем.
– Хулиганите?! – гневно взревел полковник, враз позабыв о фуражке. – Нападение на стража порядка при исполнении служебных обязанностей?!! – Голос милиционера становился все ниже и ниже, переходя в рычание; два острых клыкa вылезли из-под верхней губы; лицо... морда лже-милиционера покрылась крупной прозрачной чешуёй, глаза превратились в узенькие щелки.
Нарисованная на лбу руна налилась багровым цветом, бывший полковник изо всех сил пытался стереть ее рукавом кителя, но тщетно – мало того, что знак намертво въелся в кожу не хуже клейма, но к тому же светился из-под чешуи, надежно ею защищенный.
Чудище вскочило с табурета – Игорь в испуге подался назад, едва не перевернув этюдник, – и попятилось, грозя парню когтистым пальцем. А потом кинулось бегом в прихожую: раздался взрывной грохот, как будто дверь с маху высадили, потом в коридоре заорали дурным голосом, послышался удаляющийся топот... и стало тихо.
Игорь выглянул в окно: из подъезда как ошпаренный вылетел бывший милиционер и, закрывая лицо руками, помчался куда-то; форма на оборотне висела лохмотьями, расползаясь на бегу.
Озадаченный бородач на лавочке нацелил бинокль на удирающего полковника – видимо, случившееся и для него тоже оказалось полной неожиданностью.
Ветвистая молния прорезала черное небо, грянул пушечный гром, и немедленно хлынул ливень, настолько мощный, что скрыл за собой и убегающее существо, и лавку с толстяком-наблюдателем.
– Твою мать, – изумленно сказал Игорь, больше слов у него не было. Он обернулся, посмотрел на забытую оборотнем фуражку: милицейский головной убор на глазах стал мятой серой шляпой. А чуть погодя шляпа обмякла, осела и превратилась в грязную тряпку, засаленный шейный платок. Игорь, содрогаясь от омерзения, подцепил ветошь спичкой, чтобы выбросить рвань в мусорное ведро, и замер – под тряпкой, стеклянно поблескивая в грозовом полумраке, лежала прозрачная желтая трубка. Та, которую Игорь когда-то принял за флейту...
Внутри трубки, свернувшись в клубочек, пряталась живая серебряная игла: достаточно было хорошенько дунуть в ту трубку, чтобы убийственный комочек полетел по назначению.
– Вот, значит, какие полковники на свете бывают, – огорченно пробормотал Игорь, – такие, понимаешь, совсем нехорошие, мать их... – и, ни с того ни с сего захихикав, швырнул тряпку в ведро. А потом, все еще нервно посмеиваясь, пошел смотреть, что случилось с дверью.
Вообще-то ежели по-житейски, то должен был сейчас Игорь биться в истерике или орать благим матом, снимая истошными воплями крутой стресс... или срочно звонить в психушку на предмет полного пансиона и длительного проживания в местах душевной скорби. Однако ничего такого делать Игорь не собирался: почему-то произошедшее его не сильно зацепило, словно с ним уже происходило нечто подобное. Когда-то.
Дверь, как он и ожидал, была выбита напрочь выбита и выброшена аж на середину коридора. Неподалеку, прислонившись к косяку, в дверном проеме своей квартиры стоял замечательный сосед Валера, как всегда, в грязном спортивном трико, как всегда, нетрезвый, как всегда, с полным стаканом в одной руке и надкусанным пирожком в другой. Замечателен Валера был тем, что никогда не пьянел, как он сам о том говорил. Ну а то, что сосед регулярно валялся в коридоре, не добравшись до дому с дружеской попойки, не в счет – виноваты в том были магнитные бури и злобный НЛО, повадившийся облучать Валеру усыпительными лучами. Как он сам о том говорил.
– Слышь, соседник, – Валера приложился к стакану с вином и понюхал пирожок, – чего стряслось-то? Жинка твоя сегодня уехала – я видел, как ты ее провожал... Так что не хахалю ты морду бил, однозначно! Кого ж тогда дубасил так, что он, гад, по-людски дверь открыть не смог? Да еще, кажись, то мент был... Одобряю, конечно, но жди неприятностей – Валера с сочувствием посмотрел на Игоря.
– То не мент, то натуральный оборотень ко мне приходил. – Игорь поднял дверь, прислонил ее к стене. – С клыками и когтями. Убить меня хотел, но не получилось.
– Оборотень? – оживился Валера. – Случаем, не с энэлошки, что над нашим домом по ночам кружит? Она, блин, для всех незримая, только я ее могу видеть... Оттуда, да?
– Может быть, – рассеянно ответил Игорь, прикидывая, какой инструмент потребуется для ремонта – Может, и с энэлошки, кто его знает.
– Молодец, – горячо одобрил Валера. – Мы, русские земляне, завсегда постоять за себя можем и любому инопланетному агрессору в полный рост хрюндель начистим, ежели что... Вермута хочешь? – радушно предложил он.
Со стороны Валеры это предложение было высшим актом доброй воли и человечности, но Игорь широты поступка не оценил, не до того ему было.
– Спасибо, Валерик, но мне дверь ремонтировать надо.
– Угу, – не обиделся Валера. – Тогда я пошел. Ты, ежели чего, заходи – морду там инопланетянам набить или вина выпить... Не стесняйся! – И скрылся в квартире.
... Через час Игорь повесил дверь на место. У непрочных типовых дверей в общежитиях и «гостинках» есть одно неоспоримое достоинство: они быстро и легко ремонтируются. Хотя и не менее быстро ломаются.
Проверив, как открывается-закрывается починенная дверь, и положив инструменты на место, Игорь вернулся на кухню. Старательно не глядя на стол и лежащую на нем трубку, Игорь снял с этюдника сырой рисунок и убрал его с глаз подальше, спрятал в комнате, на шкафу – пусть там сохнет! Смотреть на фиолетовотравный пейзаж у Игоря настроения не было, сразу вспоминалась чешуйчатая морда, похожая на змеиную, и отвратительное ощущение незащищенности... Хорошо хоть кисть рядом оказалась! А вообще-то для таких визитеров неплохо было бы припасти меч или саблю. Или знатно наточенный топор, на худой случай. Об огнестрельном оружии Игорь тоже подумал, но что-то внутри него было против пистолетов-автоматов: шума много, а толку мало... уже пробовали.
Это непонятное знание уже начинало Игоря беспокоить – откуда оно? Откуда взялось умение растягивать секунды в моменты смертельной опасности, откуда он ведал о руне изгнания... Да-да, изгнания, теперь змей-оборотень и на сотню шагов не сможет приблизиться к дому Игоря – кстати, вот еще одно необъяснимое предчувствие! Предчувствие-уверенность.
И вся эта свистопляска началась сразу после рукопожатия умирающего незнакомца. Хм, а не передал ли он Игорю перед смертью нечто свое, личное – некое знание и опыт, совершенно чуждые окружающей Игоря реальности?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гонец'
1 2 3