- Мне еще показалось, что там есть убитые...
- Посмотрим, - сказал главарь.
Словно из-под земли вырос долговязый молодчик.
- Все тихо, - сообщил он. - В том хрономобиле, - он ткнул концом бластера
на юг, - сидел какой-то тип. Я его пришил. А больше никого вокруг нет, если
не считать француза. Но он дрыхнет как сурок.
- Отлично, - главарь обернулся к бандиту со шрамом через все лицо. - Боб,
дай тем, в пещере, прикурить.
Тот дернул чеку газовой гранаты и нырнул с ней в пещеру. Оттуда донесся
глухой звук взрыва. В черном дыму, повалившем из отверстия, показался Боб с
противогазной маской на лице.
Остальные бандиты тоже натянули противогазы. Кинули его и Пфафферу:
- Надевай. Для тебя есть работа.
Как только дым, шедший из пещеры, начал редеть, один из бандитов вполз
туда и вскоре вернулся с добычей. Его окружили, рассматривая драгоценности.
У Пфаффера появилась прекрасная возможность бежать: в нескольких шагах
начинались глубокие рытвины и нагромождения камней, за которыми, в густом
ночном мраке, он мог бы скрыться... Но чиновник, как и все, замер,
завороженный блеском сокровищ. Бандит держал на ладонях целую дюжину
ожерелий и браслетов. Рубины, алмазы и изумруды переливались при свете
звезд. От них невозможно было оторвать глаз...
Первым опомнился главарь.
- За работу! - крикнул, он. - Вытаскивайте золото наружу, и живее. Если
появились эти, то могут нагрянуть и другие. Шевелитесь! Ты что стоишь? -
накинулся он на Пфаффера. - Пошел в пещеру!
Тому ничего не оставалось, как поползти за остальными.
Гангстеры установили в пещере фонарики, осветив ее низкие своды, мешки и
сундуки. При виде обгорелых трупов Пфаффера стошнило. Он сорвал с себя
маску, но туг же закашлялся и вынужден был снова надеть ее: в пещере еще не
рассеялся ядовитый газ.
Его бесцеремонно толкнули в бок. Гангстер показал на труп и сделал
энергичный жест, погрозив бластером. Пересиливая отвращение, Пфаффер взял
обгорелое тело за ноги и поволок в угол, куда указывал налетчик. Надо было
освободить проход для тех, кто вытаскивал мешки.
Пфаффер совершенно обессилел от страха. Трупы, которые он оттаскивал,
вызывали в нем оторопь и казались неимоверно тяжелыми, с ними почти
невозможно было справиться... У него подгибались коленки, он давно свалился
бы и остался лежать, если б не боязнь получить горелую дырку в голове, а то
и еще что-нибудь похуже. Он знал, что бандиты, орудующие на машинах
времени, - это коварные и беспощадные люди. Их неписанным законом было не
оставлять после себя свидетелей. С человеком, который им неугоден, они
перелетали в какой-нибудь триасовый период и устраивали себе потеху:
швыряли несчастного прямо в пасть динозавру. Пфаффер, таская мешки, стонал;
зоображение рисорало ему омерзительную бородавчатую морду гигантской
рептилии... Его били прикладами, подгоняя. Он падал, подымался и снова
падал, волоча мешок или помогая толкать сундук...
Сами гангстеры работали, не щадя сил. Главарь прохаживался снаружи и с
беспокойством поглядывал на небо. Там, среди звезд, временами проносились
стремительные огни.
- Быстрее, быстрее! - кричал он на своих подручных.- Ворочаетесь, как
сонные черепахи! Сундуки оставляйте в пещере, нечего с ними возиться -
вываливайте их содержимое в мешки... Билли, подгони поближе нашу
хронотачку... А ты совсем не шевелишься, дохлая курица, - это уже
относилось к Пфафферу. - Джобби, подзаряди-ка его!
И чиновник получил удар такой силы, что кубарем полетел на землю.
Подняться он уже не смог... Впрочем, бандитам было не до него. Они бегали
как ошпаренные, торопясь очистить пещеру. Перед входом в нее на
расстеленной парусине быстро вырастала золотая груда. Статую Будды пришлось
извлекать с помощью веревок, как пробку из бутылки.
Бандиты так увлеклись, что не заметили людей, подбиравшихся к ним под
прикрытием валунов. Незнаком цы двигались бесшумно, короткими перебежками,
сжимая в руках бластеры.
Их увидели, когда Будда был уже извлечен из пещеры и красовался на
вершине золотой груды. Появление незнакомцев застало гангстеров врасплох.
Тишину пустыни разорвали истошные вопли, заметались бластерные лучи, кося
нападавших и обороняющихся. Две конкурирующие хрономобильне банды сошлись в
яростном единоборстве, и перевес был явно на стороне нападавших.
Пфаффер, который к тому времени уже пришел в себя, подполз к золотой
груде и скрючился, пытаясь в нее зарыться. Рядом рухнул, как подкошенный.
Боб. Затем на Пфаффера, страшно исхлестанный огнем, пал главарь. Чиновника
всего залило кровью... Он лежал, задыхаясь от приступов дурноты, и не смел
пошевелиться: все-таки лучше изображать труп, чем быть им на самом деле...
Когда схватка утихла, какие-то люди принялись хладнокровно добивать
раненых. На Пфаффера они не обратили внимания.
Едва победители успели извлечь из пещеры последнюю горсть золота, как
небо над оазисом прочертили сразу три дискообразных аппарата. А вскоре
показались другие хрономобили...
В небе зависли купола парашютов. Со стороны скал подходила цепочка
вооруженных до зубов верзил; два хрономобиля опустились за пальмами, оттуда
тоже приближались люди... Гангстеры заняли вокруг золота круговую оборону,
но сдержать натиск трех отрядов они были не в состоянии.
Нападавшие пустили в ход мощные гранатометы, и грохот взрывов превратил
мирный оазис в ад. Золотая груда оказалась в эпицентре схватки. За пять
минут на Пфаффера свалилось еще двое подстреленных, закрыв ему обзор;
теперь он мог видеть лишь самый краешек бледно-синего ночного неба. Но и
то, что творилось даже на этом краешке, заставляло его цепенеть и ждать
смерти каждую минуту. С мемуарами Керкийона, оказывается, познакомились не
две хрономобильные банды, и даже не пять! Судя по битве, разгоревшейся в
небе, сюда, в это злосчастное 8 августа 1786 года, слетелись все банды,
орудующие на машинах времени!...
Дисколеты выплевывали пучки света и изрыгали мощные лучи, которые били по
аппаратам противника или перехватывали такие же лучи, направленные, против
них. Машины, застигнутые смертоносным излучением, начинали дымиться, иные
взрывались.
Обломки подбитых хрономобилей падали подчас совсем близко от Пфаффера.
Они перепахивали землю и косили дерущихся не хуже разрывных гранат. Золото
совершенно скрылось под трупами, К нему со всех сторон ползли раненые и
умирающие, из последних сил протягивали к нему руки, зачерпывали
драгоценности, дрались друг с другом за каждую монету, за каждый бриллиант,
в своей ненасытной алчности не сознавая, что жить им осталось считанные
часы, даже - минуты...
Тело Пфаффера затекло, гудела шея, трещали все кости; он задыхался, в
голову словно лили свинец... Он попытался приподнять плечо и хотя бы
немйого сдвинуть навалившийся на него труп... Мертвец сполз, и его бледная,
перекошенная от ярости и боли физиономия с вытаращенными глазами уткнулась
прямо в лицо Пфафферу. Чиновник потерял сознание.
Его привело в чувство оглушительное завывание полицейской сирены. Район
побоища окружило несколько десятков больших сигарообразных хрономобилей
полиции времени. Оазис накрыло мощное парализующее излучение.
Бандиты, которые дрались на земле, оцепенели. Их летательные аппараты,
сражавшиеся в воздухе, замерли. Боевые лучи разом погасли. Бандитские
хрономобили не в состоянии были не то что нырнуть в другое время, но даже
сдвинуться на сантиметр...
Полицейские машины снизились. Появившиеся блюстители порядка действовали
быстро и четко. Они надевали наручники на оглушенных гипноволнами
гангстеров и уводили их к хрономобилям-фургонам с зарешеченными
иллюминаторами; раненых и убитых укладывали на носилки.
Пфаффер приободрился. Уж теперь-то он не погибнет в пасти динозавра и не
останется навсегда в дикой пустыне XVIII века! Конечно, предстоят
неприятности, конфискуют хрономобиль, наложат штраф, но зато он вернется в
свое время...
И тут только до него дошло, что перед самым его носом - целая груда
драгоценностей и золотых монет, что он лежит на. сокровищах, может щупать
их руками, лицом, чуть ли не глотать их... Глотать! Да, именно это ему
иортается!...
Несмотря на то, что парализующее излучение к тому времени уже сняли,
Пфаффер не мог пошевелить ни рукой, ни ногой: на них невыносимым грузом
лежали трупы. А между тем полицейские, оттаскивавшие мертвецов,
приближались... Еще четверть часа - и его тоже положат на носилки, оторвут
от этой изумительной груды, которая так и не досталась ему...
Глотать, скорее глотать, благо хоть челюсти еще могут двигаться! Он ртом
добрался до золотой цепочки и начал, давясь, затягивать ее в горло. Когда
он окажется в своем времени, он найдет способ вытащить ее из желудка.
Медицина в XXIII веке все-таки кое-чего достигла! Проглоченные вещи
извлекают без разрезания тела. Правда, сама процедура довольно болезненная;
один знакомый доктор рассказывал Пфафферу, что особенно неприятные ощущения
испытывают пациенты как раз в момент вытягивания предмета через задний
проход...
Но ради золота Пфаффер готов был на все. И пока есть возможность, надо
глотать, как можно больше глотать... Острая, как зубная боль, пронзила
мысль: если он обратится в клинику, то об извлеченных из него золотых вещах
сразу поставят в известность полицию!... Видно, придется пойти на поклон к
Брауэру, этому гнусному мошеннику и шарлатану от медицины. А он наверняка
потребует для себя половину всего добытого Пфаффером... А то и две трети...
Осилив цепочку, Пфаффер принялся загребать ртом монеты и, содрогаясь от
спазм, глотать их одну за другой.
До него долетел разговор двух полицейских, остановившихся возле золотой
груды.
- Поздравляю вас, комиссар. Это самая грандиозная операция за всю историю
существования полиции времени!
- Честь ее разработки принадлежит профессору Хайгету, - отозвался тот,
кого назвали комиссаром. - Признаться, поначалу я скептически отнесся к его
плану. Но в борьбе с хрономобильными бандитами приходится использовать все
средства, даже такие экзотические, как сочинение фальшивых мемуаров...
- Я тоже не ожидал, что на эту удочку кто-то клюнет, - сказал его
собеседник.
- А между тем, дорогой лейтенант, на нее клюнуло, по предварительным
подсчетам, двадцать две крупные хрономобильные банды, не считая мелких
объединений и одиночек, орудующих на свой страх и риск. Вся банда Кречмера,
за которой Интерпол безуспешно охотится сразу в двух тысячелетиях, полегла
тут в перестрелке. Здесь же нашли свой конец и знаменитые братья
Дурысовы...
- Это те, которые в 2415 году совершили дерзкий побег из камеры Омского
централа и за головы которых объявлена крупная награда?
- Они самые.
- Удивительно! Вот уж не подумал бы, что эти полуграмотные головорезы
читают книги, да еще изданные в такую старину...
- Не забывайте, лейтенант, что в XXIV веке по мемуарам Керкийона сняли
отличный стереофильм!
- Посмотрите-ка сюда! - Лейтенант показал на труп, голова которого была
разбита о статую Будды. - Разрази меня гром, если это не Дик Краковски из
XXX века, прозванный Неуловимым Убийцей! Здорово его измочалили...
- А в метре от него лежит Хью Гарвей, - добавил комиссар. - Нэдеюсь,
слышали историю про золотой трон Рамсеса Третьего?
Лейтенант присвистнул.
- Так это он? Тот самый парень, который ухитрился ввести хрономобиль
точно в пространство тронного зала египетского царя в каком-то там
доисторическом веке, причем вычислил момент, когда зал был пуст?
- Да, и умыкнул трон. Он переправил его в XXVI век, где продал одному
каучуковому тузу из Рио-де-Жанейро за бешеные деньги. Трон лет двести
находился в частной коллекции, пока одному из наследников туза не пришло в
голову продать его на лондонском аукционе. Тут-то и всплыла вся эта
история. По закону украденное полагается вернуть настоящему владельцу, и
фараон получил обратно свое кресло в целости и сохранности. Оно было
доставлено к нему во дворец и установлено на прежнем месте ровно шесть
минут спустя после того, как было похищено. Древние египтяне, кажется, даже
не заметили, что их реликвия за шесть минут "постарела" на двести лет!
Разбиравшие трупы полицейские приближались к Пфафферу. Тот вынужден был
прервать глотание и с набитым монетами ртом вновь прикинуться мертвецом.
Надо подождать, пока его уложат на носилки и унесут в санитарный
хрономобиль. А уж там он как-нибудь улучит минуту, когда за ним не будут
следить, и проглотит все, что удалось зачерпнуть...
- Не сомневаюсь, что в самом скором времени вас задет повышение по
службе, - сказал комиссар, останавливаясь возле Пфаффера. - План профессора
Хайгета прошел как по маслу, и в этом ваша немалая заслуга.
- О, не больше, чем того специалиста по старой литературе, который
состряпал мемуары, и наших людей, которые инкогнито внедрились в XVIII век
и издали их в качестве душеприказчиков Керкийона, - ответил лейтенант. -
Кстати, надо бы представить к награде того малого, который играл роль
француза. Ему ведь пришлось несладко. Вокруг разыгралась настоящая битва -
рвались гранаты, падали обломки...
- С ним все в порядке, - сказал комиссар. - Беднягу, правда, изрядно
накачали снотворным газом, но это, может быть, и к лучшему. Он благополучно
проспал весь спектакль...
- Чего не скажешь об ублюдках, которые лежат здесь бездыханными! -
подхватил лейтенант. - Взгляните хотя бы на этого лопоухого, с плутовской
рожей, - он показал на Пфаффера. - Такое впечатление, что перед смертью он
окончательно спятил и начал пожирать золото...
- Они слетелись на сокровища, как мухи на дерьмо... - комиссар брезгливо
переступил через труп бандита с распоротым животом. - И хоть бы кто-нибудь
успел сообразить, что золото им подсунули фальшивое, а вместо бриллиантов
насыпали цветных стекляшек!
И тут оба вздрогнули от неожиданности: окровавленный труп, простертый у
их ног, судорожно скрючился и - выплюнул целую пригорошню монет!
Пфаффер извивался, хрипел, засовывыал себе в рот пальцы, содрогался от
приступов рвоты, но цепочка и еще с десяток металлических кругляков уже
ушли в желудок... Он выл от отчаяния...
Полицейские смотрели на него в немом изумлении.

1 2