А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Посетитель Ван Меегерена произвел настолько сильное впечатление на этого общеизвестного агностика, что он согласился выполнить его довольно любопытную просьбу.
«Глубоко потрясенный бродяга начал в конце концов кричать во сне, что он недостоин изображать Христа, и стал умолять меня помолиться за него, поскольку он боялся навлечь на себя гнев Иисуса Христа».
Вот та странная молитва, которую, как утвержает сам Ван Меегерен, он произнес тогда:
«Боже, если ты существуешь, не осуди, прошу тебя, этого человека за то, что он участвовал в моем творении: я беру на себя за это всю ответственность. Боже, если ты существуешь, не сочти за злой умысел то, что я осмелился избрать для своего творения библейскую тему. Я не хотел оскорбить тебя, и этот выбор – случайное совпадение».
Вермер (или Ван-дер-Меер)… Ван Меегерен. Или лучше, В. Меер – В. Меегерен. Сразу бросается в глаза сходство имен Хана Ван Меегерена с Яном Вермером Делфтским вплоть до почти полного совпадения набора букв, из которых состоят их имена. Эта объективная случайность сильно облегчила фальсификатору одну очень деликатную операцию – подписание картины. Это происходит весной 1937 года. Ван Меегерен закончил своего «Христа в Эммаусе». Перед тем, как в последний раз поместить картину в печь, он колеблется: подписать ли свое произведение именем Вермера? Подпись сама по себе, конечно, еще не служит доказательством подлинности произведения. А неудачно подделанная подпись, наоборот, послужит доказательством фальсификации. И наконец, юридически судебное преследование предусматривается лишь в случае подделки подписи. И все же Ван Меегерен решает подписать картину. Его картина слишком особая для того, чтобы подвергать ее риску более затруднительной процедуры установления ее подлинности из-за отсутствия какого бы то ни было «грифа» мастера.
Проблема лишь в том, что не так-то легко подделать подпись Вермера. Здесь также Ван Меегерен должен проявить всю свою виртуозность: как только подпись начата, уже невозможен никакой возврат назад, поскольку она должна быть сделана одним росчерком. Ван Меегерен заимствует одну из известных монограмм, где заглавная «I» находится над заглавным «M» по центральной оси между ее зубцами, а «V» повторяет начертание линий, образующих внутренние стенки зубцов «M» – монограммы, которой чаще всего пользовался Вермер. Результат получился очень убедительным, и теперь готовую картину можно подвергнуть последней операции «старения».
Размеры картины «Христос в Эммаусе» (115?127 см), намного превосходящие размеры четырех предыдущих подделок, вынудили Ван Меегерена купить новую, гораздо большую и более совершенную печь. В еще незажженную печь он помещает картину на специальной опоре на расстоянии 50 сантиметров от нижней плиты обратной стороной книзу. Затем он герметически закрывает печь. Термостат установлен на 105°. Начинаются два решающих часа. За эти 120 минут решается судьба трех веков живописи, сжатые в четыре года алхимических изысканий и реализованных за шесть месяцев творчества.
Ожидание, чувство тревоги… и наконец, полный успех. В свете весеннего дня 1937 года Ван Меегерен разглядывает свое произведение – самую крупную живописную подделку всех времен. Краски предельно сохранились. Живопись затвердела так, как будто она действительно существовала 300 лет, и на поверхности великолепно проступает сетка кракелюр. Теперь лак, затем слой китайской туши, затем удаление туши скипидаром и окончательная лакировка. Вот, кажется, и все, что остается сделать. Но Ван Меегерен по опыту знает, что полное совершенство подозрительно… И он решает несколько подпортить свою картину.
Столь «старая» картина должна неизбежно иметь какие-то повреждения, а следовательно, какие-то следы реставрации. В 1937 году уже не может быть новых «Вермеров». Поэтому, взяв шпатель, Ван Меегерен царапает картину в нескольких местах, и его «профессиональная совесть» толкает его даже на то, чтобы несколько надорвать полотно – точно у кончика полуподнятого мизинца Христа. Затем он приступает к реставрации этих поврежденных мест, стремясь сделать так, чтобы это было относительно заметно.
Теперь шедевр можно натянуть на подлинный подрамник. Ван Меегерен заканчивает последние детали. Таинство завершается, теперь ему предстоит выйти на белый свет.
Как же преподнести «Христа в Эммаусе»? Ван Меегерен уже проанализировал и изучил механизмы, управляющие рынком живописи. Он прекрасно знает психологию тех людей, которых собирается мистифицировать. Он решает действовать в одиночку, как всегда делал до сих пор. У него будут обманутые посредники, но ни одного соучастника.
Первая цель – добиться удостоверения в подлинности «Христа в Эммаусе», подписанного каким-нибудь бесспорным авторитетом. Естественно, напрашивается мысль о Бредиусе, который подходит для осуществления задуманного со всех точек зрения. Именно он открыл картину «Христос у Марфы и Марии» (единственную известную картину Вермера на религиозный сюжет); именно он считается высшим знатоком в этой области; именно его на протяжении многих лет так хотелось развенчать Ван Меегерену. Бредиус – самый крупный представитель тех всемогущих экспертов, которых нужно разгромить раз и навсегда.
Естественно, не может быть и речи о том, чтобы сам Ван Меегерен непосредственно обратился к нему. Следовательно, нужно найти посредника, который был бы достаточно представителен для того, чтобы Бредиус принял его всерьез.
Ван Меегерен познакомился в свое время в Голландии с неким доктором Г.А. Бооном – юридическим советником, членом парламента, который пользовался репутацией абсолютно честного человека. Этот человек увлекается искусством. Со всех точек зрения он представляет собой великолепное подставное лицо. Ван Меегерен тщательно упаковывает своего «Христа в Эммаусе» в ящик и отправляется из Рокбрюна в Париж. Там он встречается с д-ром Бооном и рассказывает ему две истории.
Женщина по имени Мавруке оказалась одной из трех наследников старой голландской семьи. Вот уже двадцать лет, как она живет в Италии, куда и перевезла коллекцию картин из родового замка в западной Голландии. В этой коллекции, передававшейся из поколения в поколение, насчитывается ни много ни мало 162 картины. Это работы кисти Гольбейна, Эль Греко, Рембрандта и Халса. Мавруке, желая покинуть Комо и фашистскую Италию, обратилась за советом и помощью к Ван Меегерену. Она хочет тайно продать во Франции некоторые из этих картин, а фашистское правительство Италии запрещает вывозить за границу произведения искусства. Поэтому Ван Меегерен берет на себя задачу тайно вывезти первую картину, в которой, как ему кажется, он узнает подлинного Вермера. Не согласится ли д-р Боон облегчить возврат в Голландию одного из выдающихся шедевров великого делфтского мастера?
Конечно же, этот рассказ, в котором ловко используется тогдашняя политическая обстановка, – полнейший вымысел самого подделывателя картин. Но, несмотря на свой романтический характер, данная история безупречна, и, если подлинность картины будет признана, никто не станет предпринимать тщательное расследование вопроса о том, откуда она появилась.
Д-р Боон, на которого картина произвела огромное впечатление, понимает, что, взяв на себя роль посредника, он может совершить тем самым патриотический акт и одновременно выгодную финансовую операцию. Он соглашается встретиться с Бредиусом и считает нужным не упоминать имени Ван Меегерена и, следовательно, представить этому специалисту иную версию обнаружения шедевра. Вторую историю, подсказанную ему Ван Меегереном, д-р Боон и расскажет Бредиусу.
В этой истории Боон будет выступать в роли юридического советника одной женщины, которая получила недавно наследство от своего отца – французского дельца, обосновавшегося на юге. Жена дельца, также умершая, была голландкой по происхождению и принесла в приданое великолепную коллекцию картин. Дочь-наследница испытывает некоторые финансовые трудности и хочет продать тайно, для того чтобы не быть обвиненной в использовании лишь в собственных интересах семейного наследия, некоторые из этих картин. Боон будто бы отправляется в ее замок на юге с тем, чтобы осмотреть коллекцию. Вначале она его якобы разочаровывает, и лишь счастливый случай позволяет ему обнаружить картину «Христос в Эммаусе», валявшуюся в одном из шкафов. Картина не нравилась покойному, и никто не видел ее за последние 40 лет. Боон, вначале обративший внимание на подпись, а затем потрясенный красотой произведения, решает проконсультироваться со специалистом по Вермеру – Бредиусом.
30 августа 1937 года д-р Боон пишет Бредиусу. Они уславливаются о встрече, которая состоится через несколько дней на вилле искусствоведа в Монако. После того как ему была рассказана приведенная выше история и особенно после того как он увидел картину, Бредиус реагирует так, как и предполагал Ван Меегерен. Старый знаменитый специалист приходит в неописуемое волнение: судьба даровала ему случай, на который он уже и не смел надеяться и который, теперь уже навсегда, подтверждает все его теории о творчестве Вермера. В течение двух дней он изучает картину, которая вызывает у него безграничное восхищение. Сюжет, манера исполнения, техника письма – все в этой картине приводит специалиста в восторг; вермеровский выпуклый точечный мазок, религиозная насыщенность, близость к сюжетам Караваджо, персонажи, лица которых напоминают лица других произведений мастера, бесспорно его подпись, безупречность колористической гаммы и кракелюр окончательно убеждают его.
Энтузиазм Бредиуса стольк велик, что он приглашает фотографа, чтобы тут же сфотографировать картину, и без всякого другого исследования пишет прямо на обратной стороне фотографии следующее удостоверение ее подлинности:
«Это великолепное произведение Вермера, великого Вермера Делфтского, возникло благодаря Богу из тени забвения, где оно пребывало в течение многих лет, в своей столь же свежей и девственной красоте, как если бы оно только что вышло из-под кисти художника. Сюжет картины почти уникален для всего его творчества: в нем заключена такая глубина чувств, подобно которой нельзя найти ни в одной из его других картин. Мне с трудом удалось справиться со своими эмоциями, когда впервые я увидел этот шедевр, и многие, кому посчастливится любоваться им, испытают то же самое. Композиция, экспрессия, цвет – все сливается воедино в этом творении самого высокого искусства, самой подлинной красоты.
Бредиус
Сентябрь 1937 года».
Итак, отныне творчество Вермера обогатилось уникальным шедевром. Можно поразиться уверенности тона удостоверения, выданного специалистом. И тем не менее это так. Рынок живописи зиждется именно на подобной уверенности. Субъективное мнение здесь превалирует над всем. К тому же к нему быстро примешивается финансовый интерес. Разве не верно, что, как говорится в знаменитой шутке, «из 25 000 полотен, написанных Коро, 80 000 находятся в Соединенных Штатах»?
Торговля произведениями искусства служит столь выгодным источником доходов, что, если только не возникает сомнения, которое сразу же разделяют многие специалисты, никто не заинтересован в разоблачении подделки. Ни одна картина, подлинность которой не оспаривается, не подвергается специальному научному анализу (химическому, радиографическому и т.д.). Но в любом случае произведение Ван Меегерена выдержало бы подобное испытание.
Имея удостоверение Бредиуса, Боон возвращается в Париж и помещает картину в надежное место – в банк «Креди лионнэ». Он начинает искать покупателя. Запрошенная цена – 90 000 фунтов (то есть приблизительно 3 600 000 франков). И вот здесь появляется единственная оговорка в отношении подлинности «Христа в Эммаусе». Представитель в Париже нью-йоркского торговца картинами Дювеена, ознакомившись с картиной, телеграфирует 4 октября 1937 г. своему патрону:
«Видел сегодня в банке Вермера – большие размеры примерно 4 фута на 3 – „Ужин Христа в Эммаусе“ – якобы принадлежит частному коллекционеру – удостоверен Бредиусом, который готовит статью для ноябрьского номера „Берлингтон мэгэзин“ – точка – цена девяносто тысяч фунтов – точка – грубая подделка».
Эта телеграмма, расходящаяся с общим мнением, не найдет отклика. Однако, хотя ей не удалось дискредитировать произведение, из-за нее продажа картины значительно задерживается. Приходится подождать опубликования восторженной статьи Бредиуса в «Берлингтон мэгэзин» для того, чтобы начать поиски новых покупателей. Наконец статья опубликована:
«Что может быть прекраснее того момента в жизни любителя искусства, когда он вдруг оказывается перед неизвестной до сих пор картиной великого мастера, сохранившейся нетронутой на своем изначальном холсте без всяких следов реставрации, как если бы она только что вышла из мастерской художника! И нет необходимости ни в прекрасной подписи „Я.В. Меер“ (где буквы „IVM“ расположены в виде монограммы), ни в игре мельчайших выпуклых мазков, световых бликов и точек на куске хлеба, который осеняет крестным знамением Христос, для того, чтобы убедить нас, что перед нами шедевр – я не могу удержаться, чтобы не употребить это слово – шедевр Яна Вермера Делфтского. К тому же это не только одна из его самых крупных по своим размерам картин, но и произведение, отличающееся от всех других творений Вермера, в котором каждый дюйм не может принадлежать никому иному, кроме Вермера.
Сюжет картины – Христос и его ученики в Эммаусе. Ее краски великолепны и очень характерны, в особенности восхитительный синий цвет одежды Христа. Одежды ученика слева, лица которого не видно, написаны в тонких серых тонах; другого, того, что справа, – в желтых. Это знаменитый желтый цвет Вермера, который мы находим на его картине, хранящейся в Дрезденской галерее; но здесь он смягчен так, чтобы составить полную гармонию с другими цветами. Служанка – в одежде густо-коричневых и темно-серых цветов. Она написана с поразительной экспрессией. В целом выразительность сюжета является самым прекрасным достоинством этой уникальной картины. Необычно лицо Христа: оно спокойно, печально, как будто он думает в этот момент о всех тех страданиях, которые ему, сыну божию, пришлось вынести при своей жизни на земле; и все же лицо его полно доброты.
Есть в его изображении нечто, напоминающее мне хорошо известный этюд, хранящийся в картинной галерее Брера, в Милане, который когда-то считали этюдом Леонардо да Винчи к образу Христа в его картине «Тайная вечеря». Иисус готовится разломить хлеб, и в этот момет, как говорится в Новом Завете, глаза его учеников отверзлись, и они узнали Христа, воскресшего из мертвых и сидящего перед ними. Глаза ученика справа, изображенного в профиль, устремлены на Христа с немым восхищением, смешанным с удивлением.
Ни в одной из других картин великого делфтского мастера мы не находим столь прочувствованного и столь глубокого понимания библейского текста и в то же время чувства, глубоко человеческого, выраженного посредством высочайшего искусства. Что же касается времени, когда Вермер создал этот шедевр, я думаю, что картина относится к начальному периоду его творчества и написана примерно в то же время (или, возможно, несколько позднее), чем знаменитая хранящаяся в Эдинбурге картина «Христос у Марфы и Марии».
Помещаемая здесь репродукция может дать лишь очень слабое представление о блистательном световом эффекте, полученном мастером благодаря редкому сочетанию цветов на этой восхитительной картине одного из самых выдающихся представителей голландской школы.
Бредиус».
Американская телеграмма окончательно забыта. Боон может вернуться в Голландию и вновь искать покупателей. Тем не менее сумма, запрашиваемая за картину, снижена до 58 000 фунтов (2 400 000 франков). С декабря 1937 года самый крупный торговец картинами в стране Д.А. Хоогендайк и директор музея Бойманса, специализирующегося на выставках произведений Вермера, д-р Д. Ханнема, активно содействуют тому, чтобы вернуть в Голландию «шедевр, представляющий национальное достояние». Хоогендайк убеждает одного богатейшего промышленника Ван дер Ворма внести большую часть запрошенной суммы. Остальное будет оплачено Обществом Рембрандта с согласия всех его членов, а также за счет дарений ряда частных лиц, среди которых фигурирует, по иронии судьбы, сам Бредиус. Картина «Христос в Эммаусе» доставлена в музей Бойманса, который готовится организовать по этому случаю большую выставку.
Ван Меегерен наблюдает со стороны за безупречной работой запущенной им в ход адской машины. Ему удалось обмануть экспертов, ему удалось загипнотизировать искусствоведов, он получает такую сумму, которую не часто платят за произведение искусства.
1 2 3 4 5 6 7