…Открывшись братьям, Иосиф, как рассказывается в Библии, целовал их всех, обнимал и плакал, но более всего печалился об отце, страшась не увидеть его, так как годы Иакова были весьма преклонными. Снарядили богатый караван. Предполагалось, что, прибыв в землю Ханаанскую и отдохнув, братья вместе с отцом дня через два-три двинутся в обратный путь. Иосиф настаивал на скорейшем возвращении. Он и сам охотно отправился бы вместе с братьями, ускорив тем самым радостное свидание, но государственные дела удерживали его на месте.
Надо ли говорить, как велика была радость старого Иакова, узнавшего, что Иосиф жив? Слезы душили всех, но зато и улыбки цвели на лицах. Только сейчас отец узнал, как обманули его сыновья, сказав, что Иосиф был растерзан диким зверем. Старец, однако, не гневался.
Радость была так велика, а раскаяние братьев столь очевидно, что все были прощены, и ровно через три дня, как и хотел того Иосиф, напутствовавший братьев словами о скорейшем возвращении, караван двинулся в обратный путь. Отправилось все семейство Иакова - семьдесят пять человек. На многочисленных верблюдов, ослов и лошаков погрузили почти все имущество - ведь Иаков ехал не в гости, а окончательно переезжал в Египет, где ему была дарована обширная земля Гесем. Она располагается возле Нила и до наших дней является самой плодородной частью Египта.
Долгая дорога к Иосифу, несмотря на свою утомительность и однообразие, прошла быстро. Братья наперебой рассказывали Иакову о своих злоключениях, о хитроумных и жестоких испытаниях, сквозь которые им пришлось пройти по справедливой и предусмотрительной воле Иосифа, о пышности дома, где теперь жил их брат, наместник Египта, о странных обычаях и порядках чужой страны.
По пути остановились на самой границе родной земли Ханаанской, в Вирсавии. Здесь был колодец, выкопанный еще Авраамом в честь дружеского договора с Авимелехом. На столь памятном и священном месте Иаков устроил жертвенник и жарко молился Богу о ниспослании ему благополучной встречи с сыном Иосифом. Ночью, когда караван отдыхал, Иакову вновь, как когда-то, было сонное видение. Бог, возникший перед ним, сказал: «…не бойся идти в Египет, ибо там nроизведу от тебя народ великий» (Быт. 46: 3).
Иосиф встретил отца на золотой колеснице неподалеку от города.
Необыкновенная встреча отца-пастуха с Иосифом растрогала всех. О ней рассказывали друг другу не только жители столицы, громко обсуждавшие чрезвычайную новость на улицах, базарах, постоялых дворах и в харчевнях. Чудесная история чужеземного отрока-пастуха, ставшего правой рукой и глазами фараона, быстро разошлась вместе с погонщиками караванов, купцами, странниками и рабами по всем окрестным землям и дальним царствам. Подобная волшебной сказке, она передавалась затем из поколения в поколение, когда уже не стало ни Иакова, ни Иосифа, ни его братьев. И не один бедняк втайне примеривал к себе эту чудесную судьбу, так как она вселяла страстную надежду в торжество высшей справедливости.
Разумеется, первым, кто услышал эту историю, был фараон. Он узнал ее от самого Иосифа. Особенно глубокое уважение вызвал у него достопочтенный старец Иаков. Фараон велел всячески помочь устройству семейства на новом месте, в благодатной земле Гесем, и одарил Иакова многими драгоценностями.
Земли в Гесеме были исключительно плодородными. Тучные пастбища, близость воды, умерявшей дуновение пустыни, - все говорило о том, что место было выбрано с большой заботой и предусмотрительностью. Иакову было уже сто тридцать лет, и он мог в покое и мудром созерцании доживать свои дни, благодаря судьбу за ниспосланную ему милость.
Почувствовав приближение смерти, он принял в лоно своей семьи сыновей Иосифа, рожденных им от египтянки, и завещал похоронить его в Ханаане - там, где могила Авраама.
Там же впоследствии был похоронен и Иосиф.
Иосиф жил еще долго, пятьдесят четыре года, и увидел многих своих внуков и правнуков. Умер он, когда ему было сто десять лет. Перед смертью он завещал похоронить его в земле Ханаанской, которую считал обетованной. Но это произошло не скоро. Набальзамированный, он долго находился в ковчеге в самом Египте.
И лишь Моисей исполнил его завещание, перенеся останки в Сихем - туда, где уже покоился Иаков.
Предполагаемую могилу Иосифа и сейчас показывают в долине возле Наблуса, между Гевалом и Гаризимом, недалеко от колодца Иакова.
Прежде чем перейти к Моисею, как бы завершившему судьбу Иосифа перенесением его останков в землю отцов, обратимся к фигуре человека, жившего, по библейскому преданию, примерно в то время, когда Иаков из земли Ханаанской по призыву своего сына Иосифа переселился в Египет. Возможно, Иосиф, как и Иаков и братья, слышал об этой глубоко трагической и поучительной судьбе, так как о ней слышали тогда буквально все.
МНОГОСТРАДАЛЬНЫЙ ИОВ
Само имя Иов означает, «истерзанный». Возможно, впрочем, что то было прозвище, потому что оно больше подходило этому человеку тогда, когда он уже претерпел все муки, выпавшие на его долю.
Вряд ли можно было назвать его истерзанным в пору его благополучия и здоровья. Он был в своих краях
(в земле Уц - между Едомом и пустынной Аравией) самым богатым и могущественным лицом. Первоначальная известность его относилась именно к богатству. Стада его были бесчисленны, жилище великолепно, он успешно торговал, посылая караваны в дальние земли, и тем самым ежегодно приумножал свое достояние. У Иова было семь сыновей и три дочери, все они жили неподалеку от Иова и, будучи людьми богатыми, любили едва ли не каждый день поочередно посещать друг друга, устраивая пиршественные столы. Натура же Иова была богобоязненной. Несмотря на свое благополучие, укреплявшееся с каждым днем его жизни, он испытывал какой-то труднообъяснимый страх перед будущим. Иов хорошо знал, что все - и богатство, и жизнь, и смерть - в руках божьих. Что-то постоянно точило ему душу и не давало уверенности в завтрашнем дне. Наверно, он представлял себе человеческую судьбу такой же, какою ее однажды узрел Иаков в своем видении лестницы, ступени которой коварны, так что, поднявшись на самый верх, ты тотчас можешь оказаться внизу.
Чувствуя в глубине души некий постоянный трепет, Иов особенно сокрушался относительно праздной, как ему казалось, жизни своих детей. Правда, они вели свои отдельные хозяйства не без успеха и вполне обходились без помощи отца, а это говорило о том, что не только пиршество, но и труд были им известны. И все же каждодневный гостевой стол очень смущал набожную душу Иова. Вот почему, рискуя навлечь на себя насмешки, он каждый вечер после окончания очередного веселья в доме своих детей молился Богу об отпущении им грехов и приносил так называемые жертвы примирения.
И вот однажды сатана, который, как известно, следит за каждым добрым человеком, выглядывая у него из-за левого плеча, намекнул - так послышалось Иову, что жертвы его напрасны, так как вся набожность Иова корыстна: он-де приносит жертвы как некую плату за благополучие своих грешных детей. Злой этот дух внушал Иову и Богу, что если бы Иов был истерзан бедствиями, он тотчас отвернулся бы от Бога, поскольку ему, Иову, не за что было бы страшиться.
Единственно для того, чтобы посрамить сатану и доказать покорность Иова божьей воле, Бог и обрушил на него многообразные и страшные бедствия. Вынесет ли человек испытания, явно несоизмеримые с его грехом, не покачнется ли его вера, останется ли он таким же набожным, каким был во времена своего благополучия?
И вот Иов внезапно лишился всего своего имущества и всех своих детей. Чуть ли не каждый день приходил к нему печальный вестник с каким-либо дурным и страшным сообщением: то весь мелкий скот попалила молния, то крупный скот угнало кочевое племя, то халдеи напали на верблюдов. Самое страшное известие принес гонец, рассказавший, что на очередном пиршестве, когда все дети Иова собрались, как всегда, у одного из братьев, внезапная буря повалила дом и погребла под обломками всех, кто там находился.
Узнав о страшных несчастьях, Иов, не подозревавший, конечно, о божьем замысле испытать его веру, разодрал на себе одежды, обрезал в знак траура волосы, пал на землю и, в плаче, преклонившись перед Богом, сказал: «…наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал. Господь и взял; да будет имя Господне благословенно» (Иов. 1: 21).
Казалось бы, смирение Иова было доказано. Однако бедствия, лишившие его имущества и сыновей, были, оказывается, еще недостаточными, так как они не коснулись собственной его плоти. И снова выступивший вперед сатана сказал Богу: «…простри руку Твою, и коснись кости его и плоти его, - благословит ли он Тебя?» (Иов. 2: 5).
В ответ Бог поразил Иова проказой, страшными ранами, покрывшими все его тело от головы до ног.
Теперь, сидя на гноище, вдали от селения, отверженный людьми, не решавшимися подойти к нему из-за боязни быть зараженными, он проклял самый день рождения своего. Вопли его возносились, как пишется в Библии, к самому небу.
Но ничего не помогало Иову, и даже жена, наконец, в злобе отвергла его. Глядя, как черепицей скоблит он свои язвы и заворачивается в зловонные рубища, она закричала с яростью: «…ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри.
Но он сказал ей: ты говоришь, как одна из безумных; неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов. 2: 9, 10).
По смыслу своей жизни, полностью отданной Богу, по глубине веры, не сгибающейся в испытаниях, по своей святости Иов - это, конечно же, первый святой великомученик в длинной галерее подобных лиц, запечатленных Библией.
Вскоре о его муках узнали три друга, всегда высоко ценившие Иова за чистоту его жизни. То были Елифаз, царь Феманский, Валлад, властитель Савхейский и Софар, царь Минейский. Как видим, Иов действительно был знатным человеком в своих краях - он был одарен близкой дружбой трех царей. Увидев Иова, сидящего, как сказано в Библии, на пепле своем, похожего на скелет, обтянутый гноящейся кожей, заросшего бородою и волосами ниже пояса, отринутого всеми и плачущего, они в страшной скорби разодрали свои одежды, посыпали пеплом свои головы и в полном молчании просидели возле него семь дней и ночей. Такой пример высокой дружбы не мог не тронуть Иова. Он расценил ее по свому - как милость божью, как нежданную улыбку судьбы, словно подавшую ему знак своего тайного благоволения. Семь дней и ночей, проведенных Елифазом, Валладом и Софаром возле Иова, были преисполнены для них неустанными размышлениями. Судьба Иова с такой очевидностью свидетельствовала, по их мнению, о наказании, что они решились, наконец, прямо спросить своего несчастного друга, не согрешил ли он перед небесами, так как кара, обрушившаяся на него, лишившая сначала имущества, затем детей, потом жены и исполосовавшая его тело язвами, не могла не иметь причины, а причина должна находиться не где-нибудь, а в нем. Они давно знали Иова как богобоязненного и чистого человека и потому спросили об этом с великой робостью.
В ответ они услышали слова горького отчаяния и даже как бы уже укора тому, кто ниспослал на него кару.
По всему было видно, что Иов доведен до крайности и, может быть, уже близок к умоисступлению.
«…о, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое!
Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы…
Тело мое одето червями и пыльными струпами; кожа моя лопает и гноится.
Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды…Не буду же я удерживать уст моих; буду гoворить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей» (Иов. 6: 2, 3; 7: 5, 6, 11).
Вся Книга Иова, повествующая о страданиях, посланных во имя испытания, замечательна не только по своему содержанию, но и по удивительной словесной красоте речей, что произносит в ней Иов. Страстные, исключительно красноречивые, поистине исступленные обращения Иова к Богу в защиту человека - это образцы высокого художественного искусства. Филиппики, обращения и моления Иова уже впрямую предшествуют и замечательным псалмам царя Давида, о которых речь впереди, и проповедям Христа в защиту рабов и несчастных, и посланиям неистового апостола Павла. Книга Иова не прошла незамеченной и для древних русских писателей - достаточно сравнить ее с «Молением Даниила Заточника» или некоторыми житиями святых, чтобы тотчас убедиться в их родственности.
До сих пор среди богословов и исследователей-библеистов идут споры, написал ли Иов, если он реальное лицо, сам свою книгу. Но даже если речи Иова были записаны не им самим, а, пройдя изустную фазу, использованы другими авторами, все равно огромный литературно проповеднический талант Иова неоспорим. Он, безусловно, был своеобразным основоположником религиозной проповеди большой эмоциональной силы, убеждения и блестящего импровизационного дара.
Иов в беседе со своими друзьями отвергает их робкие подозрения в греховности. Наказание божье, по его словам, пало на невиновного.
И здесь хочется привести еще один образчик замечательной библейской прозы. Иов отвечает друзьям, обращаясь и к ним, и к Богу:
«Что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне,
Хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому uз6авить меня от руки Твоей?
Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня?
Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня и в прах обращаешь меня?…
Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое» (Иов. 10: 6-9, 15).
Друзья Иова выслушивают его речи, не зная, что и подумать. Им уже слышится в его словах что-то близкое к богохульству. Можно ли так отрицать греховность свою? Может быть, Иов согрешил невольно, не осознавая греха, но в этом следует покаяться.
Здесь в разговор вмешался молодой человек, оказавшийся поблизости; он долго прислушивался и к словам Иова, и к доводам друзей. Этот молодой человек, по имени Елиуй, сказал, что все беседующие не правы. Страдания не всегда являются наказанием за грех, они могут быть и особой милостью - испытанием в вере для избранного человека.
Слова Елиуя вскоре оправдались.
В налетевшей грозе и буре, среди раскатов грома и потоков ливня, освежавших больное тело Иова, он вдруг ясно расслышал голос с неба. Этот голос сказал ему, что напрасно человек ищет объяснений всему и вся, ибо высшая мудрость превосходит границы человеческого понимания.
И Иов понял, как он был не прав, возроптав на Бога.
Омытый влагой, исцеленный мудростью, возвратился он в дом свой, сделавшись по-прежнему здоровым и сильным.
После описанных событий много терпеливый Иов жил еще сто сорок лет. Ему довелось увидеть не только внуков, но и многочисленных правнуков.
К сказанному об Иове следует, наверно, еще добавить, что он не только был красноречив подобно будущим библейским великим пророкам, предтечей которых по праву является, но явился, кроме того, первым известным нам человеком, задавшим и небу и людям так называемые «вечные вопросы»: для чего создан человек? Почему дни его кратки? В чем его вина перед небесами? И т. д., И т. д.
На все эти вопросы, заданные Иовом на заре истории с детским нетерпением и трагической прямотой, человечество пытается найти ответы до сего дня.
МОИСЕЙ

Рождение Моисея
Мы уже говорили, когда шла речь об Иосифе, что его отцу Иакову и братьям и всем родичам, прибывшим из земли Ханаанской, была отведена обширная плодородная земля Гесем в дельте Нила. Это было достаточно близко от тогдашней столицы Египта, но все же и не так близко, чтобы Иосиф, занятый на государственной службе, мог постоянно бывать у отца, хотя и обладал быстрыми колесницами. Известная удаленность, впрочем, особенно не смущала евреев-скотоводов, поселившихся в Гесеме, так как они не имели большой охоты бывать в чужом и шумном городе. В прочем была и еще одна причина такой удаленности от центра египетской жизни. Ведь, в конце концов, плодородную землю можно было бы найти и ближе. Но, к великому сожалению, египтяне не любили и презирали пастушеские народы. Они относились к евреям, прибывшим к ним из своих диких, по их понятиям, земель, не только с предубеждением, но даже брезгливо и высокомерно. Вот почему фараон, не говоря об этом прямо, так как не хотел обидеть Иосифа, поселил их подальше. Сам Иосиф в тогдашнем египетском быту был, в сущности, исключением: он имел особые заслуги и потому его пастушеское происхождение не принималось во внимание. Не было случая, чтобы кто-то напомнил Иосифу о его принадлежности к еврейскому народу. Парадокс заключался еще и в том, что тогдашние правители Египта, как уже было сказано, являлись пришельцами и, как утверждают, были людьми семитской крови.
Так или иначе, но уже к моменту прибытия в Египет караванов Иакова с его родичами в Египте существовало довольно устойчивое предубеждение против народа Иакова и Иосифа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46