— А ты серьезно предлагаешь мне сходить с тобой в церковь? Все, как положено? Ой! Мне же не в чем идти! Вся одежда осталась там, у Стриклендов…
— Да вон она, висит в шкафу, — ответил Ральф.
— Но как же так, я думала, что все бросила…
— Ты бросила, а я собрал!
— А зачем ты предлагаешь чтоб я воспользовалась этими вещами? Ты ведь так стремился вернуть их Холли, не так ли?
— Вообще-то да, но видишь ли… Все разлаялось гораздо проще. Холли, оказывается, собиралась полностью сменить стиль в одежде. Так что дорогая, за нее не беспокойся!
Не без злорадства Элис представила себе, каково было Ральфу во всей этой истории! Но у богатых свои причуды! Сейчас же он смотрел на нее так, что сердце девушки забилось быстрей, даже, можно сказать, чересчур быстро! И Элис отвела глаза, потому что выдержать этот взгляд было выше ее сил.
— Элис, ты зря потратила время и силы на такое ничтожество, как Роджер! — Он сказал, а от его слов по жилам словно электрический ток пробежал, точно так же, как и от вчерашнего поцелуя. Нет, это уже не озноб, это уже что-то другое. — Давай поднимайся, жду тебя внизу через полчаса. — И с этими словами Ральф вышел.
Элис успела только кивнуть в ответ. Да что же это такое, а? Как-то уж очень легко она с ним соглашается. Разрешила уговорить себя остаться с ним на рождественские праздники, и можно уже не рассуждать, правильно это или нет. Решение принято!
Через полчаса, внимательно рассмотрев свое отражение в зеркале, Элис осталась собой довольна: после недолгих раздумий она остановила выбор на кремовом платье, которое наяву оказалось прекрасно так же, как и в ее воспоминаниях. Куртка, достаточно теплая, не даст ей замерзнуть церкви, а общий вид… Ну что сказать? Вымытые волосы блестят, цвет лица свеж. Немного портили ее лишь незначительные признаки простуды — кончик носа покраснел и слегка начал шелушиться. А в остальном она выглядела вполне привлекательно.
Еще сверху, с лестницы, Элис смутно угадала какую-то перемену в холле, а, сойдя вниз, ахнула от удивления: перед ней стояла нарядная, самая красивая в мире елка! Глаза у Элис загорелись как у ребенка.
— Ой! — только и могла она вымолвить. В чудо верилось и не верилось одновременно. Она не могла оторвать взора от чудесных старинных шаров, висевших в соседстве с современными, кристалликов, фонариков, гирлянд и каких-то крошечных огоньков, сиявших среди густой хвои.
— Ты так хотела елку, вот я и…
— Точно, хотела. Но как же ты здорово все устроил! Когда же ты успел?
— Каюсь, не могу похвастаться, что срубил ее сегодня ночью специально для тебя. Мы с Дугласом привезли ее накануне и, по идее, должны были нарядить ее вчера вечером. У нас так повелось— когда мы маленькими приезжали сюда к бабушке и дедушке, это была наша с ним обязанность. В этом году, правда, планы поменялись, и я нарядил елку один. У нас есть домоправительница миссис Джеймс, я заранее попросил ее принести из подвала игрушки, а ночью смог заняться этим спокойно, после того как уложил тебя. Сложно было только ее установить, видишь, какая она высокая, а развесить игрушки — это уже пустяки!
— Скажи мне, Ральф, сколько ты времени на потратил? Ты, наверное, совсем не спал?
Он в ответ только пожал плечами.
— Да нет, поспал немножко, а с елкой было проблем, у меня ведь многолетняя практика
— Как красиво! — восхищалась Элис, и ей хотелось плакать от счастья.
Конечно, у Ральфа с кузеном так было заведено, но все равно, ее до слез тронуло, как мужчина, взрослый и не имеющий семьи, с любовью следовал семейной традиции. И тут она поняла, что именно эта сокрытая в нем до сих пор привязанность к традициям и определила ее решение остаться с ним на праздники.
— Значит, чудеса все-таки бывают, — сказала она, стараясь, чтобы он не понял, какие эмоции ее обуревают. Чтобы не понял ни по лицу, ни по голосу. Элис подняла глаза к верхушке елки, и тут Ральф сказал:
— У нас с тобой еще в запасе рождественская звезда. По традиции этого дома крепить звезду на макушке елки должна женщина из нашей семьи. Я подумал, подумал и оставил эту работу для тебя.
— Для меня?! Ты и вправду хочешь, чтобы это сделала я? Но ведь я не принадлежу к числу членов вашей семьи, — напомнила Элис.
— Но ведь ты женщина… — И так он это произнес, так посмотрел на нее, что Элис сразу поняла — он помнит все, что произошло между ними, каждое слово, каждый поцелуй. — Но давай пока отложим звезду. А то в церковь опоздаем. Ладно?
Вечер и ночь выдались холодными, и сейчас поутру, деревья стояли, волшебно преображенные серебряным инеем. Элис замерла, увидев и» в какой-то непостижимой, неподвижной, невероятной красоте.
До города, где находилась церковь, они доехали за десять минут, и их взору предстала россыпь небольших домиков, разбросанных по берегу реки. Подойти к ним можно было, перебравшись через скованную льдом реку по узкому каменному мосту. Церковь находилась на самом дальнем конце. Она была совсем маленькая, поврежденная временем и источенная непогодой и такая старенькая, что, казалась не построенной, а просто выросшей из окружавшего ее каменистого ландшафта.
Подъезжая, они услышали звук колокола, Ральф припарковал машину, и дальше они прошли через узкие воротца по выложенной камнем дорожке, которая вела через кладбище. Все здесь дышало таким покоем и тишиной, что, казалось, среди этих могил скорбеть и плакать просто невозможно.
Церковь была уже заполнена народом. Службу вел старенький викарий. Элис хотела потихоньку сесть где-нибудь сзади, но Ральф направил ее к одной из скамей, расположенных вблизи алтаря.
Фамильная скамья, подумала Элис с завистью и благоговением. Служба была совсем скромной и недолгой. Звучали простые, но трогательные рождественские гимны. Ясли были сооружены и украшены явно неопытной рукой, но для Элис, не видевшей прежде ничего подобного, этот манящий храм показался таким прекрасным, что её охватило чувство, не испытанное прежде ни перед одним из знаменитых соборов. По традиции, после службы викарий задержался, чтобы сказать прихожанам несколько добрых слов и поздравить с рождеством.
Когда вышли из церкви, повалил густой снег, я это придало и без того необыкновенному дню совершенно сказочный оттенок.
— Невероятно, — шептала Элис в восторге, — просто невероятно до чего хорошо!
Она обернулась, и Ральф счастливо рассмеялся глядя на ее посветлевшее лицо. Смех его был таким глубоким, теплым, что девушка опять ощутила чувственную истому во всем теле. Дыхание ее участилось, сердце забилось сильнее. Ей вдруг захотелось прижаться к Ральфу и поцеловать его.
По дороге к машине Элис снова и снова пыталась оценить свое состояние. Мысли тревожили ее так, что вмиг померкла только что восхитившая ее гармония природы. Ральф, почувствовав неладное, спросил первое, что пришло ему в голову:
— Тебе не холодно?
Элис отвернулась, она боялась поднять глаза и убедиться, что все именно так, как подсказывала ей интуиция. Тому, что она сейчас ощущала, нельзя было придумать названия.
— Да хватит тебе о нем вспоминать, — сказал Ральф.
Значит, он думает, что причина смены настроения Элис-Роджер и разрыв с ним. Ну и хорошо, пусть так и считает, решила Элис.
Она молча наблюдала, как падают с неб огромные снежинки, как зеленые и коричневые тона постепенно исчезают из расстилавшегося кругом пейзажа, уступая место сказочной белизне, совсем как на рождественских открытках.
Падал снег, земля на глазах превращалась в сказочную страну чудес. В горле образовался ком, на глазах серебром заблестели слезы. Как ей сейчас хотелось их скрыть, заставить Ральфа подумать, что глаза ее покраснели от простуды. Элис нагнулась и принялась рыться в сумочке, ища носовой платок.
Однако Ральфа было не так-то легко провести слезы он заметил. К счастью, приписал их совсем другому.
— Боже мой, Элис, прекрати! Роджер не стоит ни одной твоей слезинки, уж поверь мне.
— Да я не из-за Роджера! Неужели ты до сих пор не понял, что я и не думаю переживать из-за него? Тоже мне — потеря, горе — жених!
Она даже рада, что избавилась от Роджера, да еще в комплекте с мамашей. И это правда. Почему же он думает, что Элис все убивается из-за этого ничтожества? А Ральф не отставал:
— Тогда мне скажи, из-за чего ты так сильно переживаешь?
Вот вам и случайный знакомый! Ничего-то от него не скрыть, все-то он замечает. И прежде чем Элис опомнилась и успела произнести хоть слово, его жесткие пальцы осторожно и бережно прошлись по ее мокрым от слез щекам.
—Скажи мне, наконец, что с тобой? Может, на тебя так подействовал снегопад?
— Нет, все в порядке, я вовсе не плачу. И Роджер тут правда совсем ни при чем.
— Так в чем все-таки дело?
— В чем дело? Ну как бы тебе объяснить… Да в этом во всем! — И она красноречивым жестом обвела обширный пейзаж, простиравшийся окнами машины. Жест этот относился сразу ко всему — и к полям немыслимой белизны, и к церкви, и к испаренному инеем лесу. — ты знаешь, на меня очень сильное впечатление произвела служба. — По глазам Ральфа было заметно, что он ей не верит. И Элис, запинаясь, продолжила:-Так все красиво кругом, так чудно, и этот праздник, и церковь, и снег…
Элис отвернулась. Говорить больше не хотелось. Она знала, что мужчины плохо переносят женские истерики. Во всяком случае, для Роджера женщины с эмоциями были просто невыносимы. Интересно: если бы Ральфа что-нибудь раздражало, показал бы он это или нет? И если бы показал, то как? Наверное, нет! Скорее всего, он вообще не любитель демонстрировать эмоции. Во всяком случае, ей судить о его реакциях было непросто.
Ральф на мгновение смежил веки, отвернулся от Элис и с преувеличенным вниманием, даже можно сказать демонстративно, уставился на дорогу, словно для него сейчас вести машину было главнейшим делом его жизни. Он явно желал скрыть от нее свое настроение. И только притормаживая у крыльца своего дома, бросил лишь одну фразу:
— Осторожнее выходи-смотри под ноги, а то можешь поскользнуться.
Девушка недовольно нахмурилась — она ребенок, чтобы выслушивать подобные наставления! И, выбравшись из машины, она подставила лицо под крупные, беспрерывно сыпавшиеся снежинки. В душе все у нее бурлило счастьем. Тихо, закрыв глаза от радости, Элис заговорила:
— Ты знаешь, я до сих пор не могу поверить, что сейчас Рождество, что падает снег, что.
Ее мысли совсем было потекли по поэтическому руслу, но одно неловкое движение-и случилось то, от чего ее предостерегал Ральф, — Элис поскользнулась. Но он вовремя подхватил ее сильными руками, и она стояла, не в силах отдышаться, испуганная, с бешено колотящимся сердцем. А Ральф придерживал ее за талию. Элис была поражена его мгновенной реакцией. И теперь, оказавшись в его объятиях, она молилась лишь о том, чтобы Ральф не заметил ее интереса к своей персоне. Кто мог знать заранее, суждено им или нет понравиться друг другу? Но сейчас, на Рождество, они оказались вместе под одной крышей, у него дома. И это было только начало…
Чувствуя ее волнение, Ральф не выпускал Элис из объятий, ласково уговаривая:
— Ну что с тобой, я же тебя держу. Не бойся!
Они стояли вплотную друг к другу. Элис вдыхала его запах-аромат чисто вымытого мужского тела, смешанный с запахом дорогого одеколона; впитывала его тепло. Она что-то даже бормотала ему в ответ нежным воркующим голосом. Ее выдавало буквально все-и глаза, и интонации, в которых против ее воли слышался нетерпеливый неосознанный призыв. Вот опять неуследила за собой, и ее взгляд заскользил по губам. Ральф с готовностью склонился над ней, а она не пыталась ни уклониться, ни вырваться из его объятий. Наоборот, ее сердце выпрыгивало из груди от радости при одной мысли, что он сейчас поцелует ее. И, разумеется, Ральф ее поцеловал. Осторожно и с опаской он приблизил я губы к ее губам, некоторое время сохраняя между ними небольшое расстояние, а потом его объятия стали крепче, правда, пока нельзя было сказать, что это страстные объятия любовника. Ясно было одно-Элис находится в руках настоящего, уверенного в себе мужчины. И вот, наконец, их губы слились. Элис прежде и не подозревала, что поцелуй может быть таким долгам полным ласки и обещаний, сулящим неземное блаженство. Когда язык Ральфа мягко прошелся по ее губам, она осознала всю искусительную силу его объятий. В теле нарастало возбуждение. Когда он, наконец, оторвал свои губы от губ девушки, она стыдливо отвела глаза. Глупо, конечно, прятаться от себя самой! И тут Ральф осторожно взял ее за подбородок, повернул лицом к себе и прошептал:
— Скажи все-таки, что тебя так тревожит? В чем причина?
И снова поцеловал ее. А когда их руки соединились, опасения и сомнения Элис куда-то подевались, их просто не стало. Теперь она отвечала на поцелуй каждой клеточкой своего существа, Снимала Ральфа, не отдавая себе отчета ни в чем, а только жадно впитывая его тепло, вдыхая его дыхание, вслушиваясь в стук его сердца.
— С Рождеством тебя, милая, — тихо прошептал он, оторвавшись от нее.
Эти слова вернули Элис к реальности. Ее ли снова запылало жаром стыда, смущения, злости себя саму. Оказывается, вот почему он ее целует Значит, это всего лишь поздравление, нет никакой всепоглощающей страсти, а есть лишь нечто об денное-слова поздравления, в которых нет г жажды любви, ни желания. А она-то, глупая т бездумно открылась перед ним! Ах, зачем она так пылко отвечала на его поцелуи?
— Я тоже поздравляю тебя, — произнесла Элис в ответ, вывернулась из его объятий и молча направилась к дому.
Когда открылась дверь, из глубины дома на вошедших пахнуло свежестью елки и одновременно —восхитительным запахом жарившейся в духовке индейки.
— Вкусно пахнет, да?-буднично спросила Элис, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной, желая показать ему, что поцелуй не произвел нанес особенного впечатления, не выбил из колеи и, может быть, даже оставил равнодушной… А сейчас гораздо больше ее интересует предстоящее застолье.
Ясное дело, думала она, с Ральфом у нее все недолговечно. Решив это для себя, она постаралась внутренне приготовиться к тому, что он в ее жизни — лишь эпизод. Да, прежде ей никогда не встречался мужчина, к которому она бы ощущала столь сокрушительное влечение, но возможность их дальнейших отношений вызывала слишком серьезные сомнения. Уж лучше держаться подальше от греха, решила девушка.
— Пойду — ка посмотрю, что там у нас на кухня — заявил Ральф.
— Если ты не против, я бы тоже поучаствовала
— Пойдем!
— Тогда ты иди, а я сейчас, только переоденусь. В спальне Элис разделась и замерла перед калом в одном белье, увидев свое отражение. Любопытно, как бы на нее взглянул мужчина, и не все равно какой, а конкретный-Ральф Уорбертон, который сейчас, ни о чем не подозревая, колдует возле плиты. Элис машинально сняла с вешалки в шкафу первое, что попалось под руку, оделась, а потом в полном недоумении уставилась на себя. Вот что значит делать одно, а думать о другом! Оказывается она выбрала светлый брючный костюм, который, разумеется, мало подходил для работ на кухне. В растерянности она стала прикидывать, не лучше ли переодеться во что-нибудь попроще, но в этот момент в дверь тихо поскребся Ральф.
— Ты как тут?
— Все в порядке, сейчас приду.
Ладно, не будет она ничего менять, сойдет и так! Она еще раз критически оглядела себя в зеркале. Пусть уж будет как есть, в случае чего можно снять жакет, засучить рукава, повязать фартук. Блузочка под жакетом, конечно, чересчур короткая, может, Ральф и не заметит, а потом решила, что и заметит-не беда.
Он ждал ее за дверьми и, обняв, первым делом потрогал ее лоб:
— Похоже, что температуры у тебя пока что нет. Это уже хорошо, но мне что-то не нравится твое состояние. — С этими словами он взял запястье. — И пульс у тебя почему-то частит
Элис вырвала руку.
— Ну зачем ты так беспокоишься,. Ты же знаешь, что я простужена, и больше ничего
— Что значит-больше ничего? Одна пустячная простуда? Ты меня прямо-таки очаровываешь, дорогая. А я-то думал, что у т болит разбитое сердце. Так как там насчет разбитого сердца, а, Элис?
Она посмотрела на Ральфа с сомнением что, издевается? Не знаешь даже, как на это и ответить. Взрослый человек, слушать стыдно! поводу истории с Роджером Элис не чувствовала уже ничего, кроме стыда, а тут еще, извольте сюрприз-давайте поболтаем о разбитых сердцах! У нее явно не хватало фантазии перевести все в шутку. Ральф же не унимался:
— Готов спорить на что угодно, что ты никогда не была влюблена в Роджера! Будь у тебя к нему хоть капля чувства, ты бы…
Тут Элис не выдержала.
— Ну почему ты так говоришь? Что ты вообще знаешь о любви?
— Да уж знаю кое-что, будь уверена. Иной раз я довольно точно могу сказать, где любовь, а где ею и не пахнет…
Похоже, он и правда знает, какова любовь была в его жизни женщина, с которой он изведал это чувство со всеми его горестями и радостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16