OCR: Диана; Spellcheck Афина Паллада
«Милая моя...»: Панорама; Москва; 1999
ISBN 5-7024-0861-6
Аннотация
Он заменил своей сводной сестре погибших родителей, окружил заботой и вниманием, взял на себя решение всех ее проблем. И что же в итоге? Признательность? Благодарность? Ничего подобного. Лишь эгоистичное стремление быть для брата на первом плане, не позволить другой женщине занять место в его сердце.
Неужели так и не суждено Джеймсу Уоррену обрести счастье в объятиях той единственной и неповторимой, с которой свела его судьба?
Инга Берристер
Милая моя…
1
Хорошо еще, что она умеет держать молоток в руках и знает, каким концом вбивают гвоздь в стену. В противном случае ей пришлось бы туго, ведь за все нужно платить. Взять, к примеру, стекольщиков. Сколько времени они возились со стеклом, уверяя, что никогда еще не сталкивались с такими нестандартными рамами, как в ее старом доме. Да и влетело ей все это в приличную сумму.
К тому же разве возможно объяснить постороннему человеку свою задумку, то, что еще только зреет в голове, и воплотить это в жизнь можно только своими собственными руками. Зато насколько замечательно видеть, как пустое межрамное пространство превращается в нечто яркое и изысканное, невольно привлекающее взгляд на тихой окраинной улочке города.
Ну вот наконец-то оформление витрины было закончено. Выбравшись из окна наружу, Трейси остановилась на тротуаре полюбоваться на результаты своей работы.
Через две недели кончались летние школьные каникулы, поэтому было желательно открыть магазин детской обуви вовремя и извлечь максимальную выгоду из этого события. Проявив настойчивость, удивившую ее саму, Трейси удалось справиться. Хотя нашлось немало людей, оказавшихся совсем не прочь воспользоваться ее неопытностью и наивностью зачастую под предлогом заботы и желания помочь.
Трейси уже потеряла счет «доброжелателям», предупреждавшим о том, что ее затея – не что иное, как напрасная потеря времени, что открытие магазина, специализирующегося исключительно на торговле детской обувью, чистейшей воды безумие, тем более что располагался он на окраине города. Ведь каждый знает, что люди в наши дни хотят делать покупки быстро и без хлопот, а поэтому выбирают гигантские торговые центры.
Терпеливо выслушивая их мнения, Трейси все-таки упрямо стояла на своем. Покупая обувь для дочери Люси, она предпочитала делать это со всеми удобствами, с помощью человека, знающего свое дело и обладающего достаточным опытом, чтобы снять мерку с детской ножки и порекомендовать нужный товар.
Что же касается намерения обосноваться именно в этом небольшом городке, то на это было несколько причин. Главным же было то, что в доме, полученном ею в наследство от никогда ранее не виденной двоюродной бабушки, оказался старомодный магазин тканей.
Один из самых важных уроков, преподанных ей жизнью, заключался в следующем – из возможностей, предоставляемых судьбой, следует извлекать максимум возможного. Вероятно, намного легче было бы поддаться мягкому нажиму банкиров покойной бабушки и продать магазин со всем его содержимым. Но в этом неожиданном подарке Трейси увидела способ для Люси и себя наконец-то вырваться из их маленькой городской квартиры со всеми ее сомнительными удовольствиями – угнетающими душу теснотой и безликостью.
Эплфорт же с его тихой прелестью маленького провинциального городка, окруженного зеленеющими полями, с необъятным небом над головой понравился Трейси с первого взгляда. Она всегда мечтала о таком месте для Люси и без колебаний приняла решение. А поскольку единственный опыт, который она имела, был приобретен во время работы в обувном отделе универмага, казалось вполне естественным вновь открыть бабушкин магазин, сменив его специализацию.
Однако, что бы об этом ни думали окружающие, осуществление задуманного далось ей нелегко. Все шесть месяцев, прошедшие с того момента, как Трейси с удивлением узнала, что неизвестная ей ранее двоюродная бабушка умерла, сделав ее единственной наследницей, она вложила всю свою душу в то, чтобы проект увенчался успехом.
С целью постигнуть искусство управления делами Трейси окончила государственные курсы и освоила науку общения с представителями самых разных специальностей, чьи услуги понадобились ей для того, чтобы превратить захламленную, пришедшую почти в полную негодность лавочку в радующий глаз, красочно оформленный магазин. Она уговорила управляющего банком, в котором хранились унаследованные ею деньги, предоставить ей кредит под залог здания. На втором этаже бабушкиного дома находились жилые помещения, и теперь оставалось лишь горячо молиться о том, чтобы ей сопутствовал успех. От этого зависело очень многое.
За время пребывания в Эплфорте из дерганой бледной девочки, выросшей в большом городе, Люси превратилась в вполне нормального ребенка.
Может быть, из-за того, что сама Трейси росла в сельской местности, она всегда испытывала острое желание возвратиться к мирной и спокойной провинциальной жизни, более естественной для человека и гораздо менее напряженной.
Теперь было уже слишком поздно сожалеть, что она так и не узнала свою двоюродною бабушку, у которой, без сомнения, были причины скрыть факт своего существования и заставить Трейси поверить в то, что она одна на всем белом свете. В двенадцать лет – самый ранимый возраст для любого ребенка – автомобильная катастрофа сделала ее сиротой, внеся разительную перемену в жизнь. Из единственной дочери любящих, заботливых родителей она превратилась в одну из многочисленных приютских питомиц, растущих под обременительным наблюдением надоедливых воспитательниц. Это заставило ее уйти в себя и ощутить свое полное одиночество.
Вспоминать отроческие годы ей не хотелось, даже несмотря на то что этот период жизни завершился рождением Люси, ставшей для нее самым дорогим существом в мире.
В возрасте восемнадцати лет она неожиданно обнаружила, что беременна от парня, которого практически не знала и который, как теперь понимала повзрослевшая и умудренная жизненным опытом Трейси, практически изнасиловал ее. Но в то время она была слишком напугана и наивно полагала, что вина лежит в основном на ней самой, чтобы рассказать кому-нибудь о случившемся.
Они встретились на вечеринке, на которую Трейси весьма неохотно пошла со своей подругой по работе. К тому времени она уже покинула приют и жила в тесной муниципальной квартирке вместе с тремя другими девушками, очутившимися в схожей жизненной ситуации.
В результате перенесенных ударов судьбы все они, включая саму Трейси, не были натурами общительными, нелегко сходились с людьми и не доверяли им, поэтому, когда она поняла, что беременна, обсудить свою трагедию оказалось не с кем.
Отца ребенка, которого Трейси знала только по имени, она не хотела даже видеть. Ей и так понадобилось немало времени, чтобы залечить нанесенную им душевную травму. Так что к тому времени, когда Трейси набралась храбрости признаться во всем врачу, прерывать беременность, даже при всем желании, было уже поздно.
Ее раздирали чувство одиночества, боль обиды, безумный страх перед будущим, – но лишь до того момента, как акушерка показала ей новорожденную Люси. В это мгновение Трейси поняла, что, какие бы трудности ни маячили впереди, сколько бы ни пришлось вытерпеть, дочь следует оставить у себя.
Лишения и горести не замедлили себя ждать. Мысль о необходимости получения помощи от государства была ненавистна, но выбора не было.
После того как Люси пошла в школу, Трейси нашла себе работу на неполный рабочий день, позволяющую кое-как сводить концы с концами. Однако груз финансовых затруднений постоянно довлел над нею, не давая покоя. Впереди не было видно никакого просвета, нельзя было позволить себе ни малейшего послабления.
Сколько раз смотрела она на дочь, одетую в платья с чужого плеча, как бы тщательно те ни были выстираны и выглажены, и с трудом сдерживала слезы. Мечтала о том, чтобы у нее была возможность покупать Люси новую одежду и доставлять ей радости, доступные другим детям. Было мучительно тяжело видеть время от времени в глазах дочери жаждущее ожидание и понимать, что только из любви к матери, понимая то, что недоступно разумению ребенка ее возраста, Люси ни разу ничего не попросила для себя.
Естественно, Трейси была далеко не единственной матерью-одиночкой, живущей в массивном, отдельно расположенном муниципальном здании. Она подружилась с некоторыми из таких женщин. И теперь, когда они с Люси наконец обосновались в Эплфорте, ей будет немного не хватать их. Перед отъездом Трейси, обеспокоенная возможностью потерять контакт с теми немногими людьми, с которыми ей удалось наладить отношения, настоятельно приглашала их приезжать к ней в гости.
Жизнь каждой из этих женщин сложилась несчастливо, иногда даже трагично. Некоторых бросили мужья, оставив их с маленькими детьми. Другие покинули дом, потому что там они и их дети подвергались физическому или моральному насилию. Кое-кто, подобно ей самой, стали матерями прежде, чем окончательно повзрослеть. И все они разделяли одно страстное желание, чтобы их дети не страдали подобно им самим. Они мечтали, чтобы их сыновья и дочери жили в лучшем, более мудро устроенном и дружелюбном мире.
Конечно, без их поддержки Трейси придется нелегко, заменить ее чем-либо другим будет не так то просто. Она трудно сходилась с людьми, предпочитая оставаться наедине с самой собой. И еще одно наследие прошлого мешало ей жить полноценной жизнью – глубоко запрятанный страх привязаться к кому-нибудь слишком сильно, чтобы не испытать потом боль потери.
Нет, она решилась сделать рискованный шаг в новый мир только ради Люси. Трейси хотела для дочери большего, чем имела сама, и не обязательно в материальном смысле. Пройдет немало времени, прежде чем дела позволят им жить комфортнее, чем раньше. Но, по крайней мере, здесь, на свежем воздухе и открытых взгляду пространствах, Люси будет в гораздо лучшем окружении, чем в городе.
Дочь с удивлением рассказала Трейси, что в новом классе будет всего двадцать человек, тогда как в предыдущем году она занималась в одной комнате с шестьюдесятью другими учениками. Здесь к услугам детей были площадки для игр, теннисные корты и местный спортивный клуб. До этого клуба не надо было ехать на автобусе через центр города, в котором после наступления темноты не рискнула бы появиться в одиночестве ни одна более или менее разумная женщина и куда, конечно, никакая мать не отпустила бы беззащитного ребенка.
Да, она приняла верное решение, и неважно, сколько людей качали при этом головами и предрекали крах ее начинанию. Если уж не удалось обеспечить Люси жизнь в нормальной семье, с любящими родителями, привязанными друг к другу и к своим детям, то, по крайней мере, Трейси делала для дочери все, что было в ее силах.
Кроме того, жизнь в браке далеко не всегда является чем-то благословенным и самодостаточным, как это часто кажется со стороны.
Взять, к примеру, Николаса Форбса, поверенного ее покойной родственницы, а теперь и ее тоже. Он имел красавицу жену, приходящуюся сводной сестрой баснословно богатому местному бизнесмену, двух прекрасных детей, успешную практику и дом в одном из самых престижных районов города – свадебный подарок брата Клариссы Форбс, и все же… И все же, судя по ходящим в городе сплетням, семейная жизнь Форбсов была далека от совершенства.
Да и сам Николас намекнул ей об этом. Трейси пришлось даже прервать его, чтобы дать понять: она меньше всего желает вмешиваться в чью-либо личную жизнь и не уважает тех, кто предает гласности интимные взаимоотношения в семье, должные, по ее мнению, связывать преданных друг другу людей. Она полагала крайне непорядочным обсуждать сугубо личные проблемы с посторонним человеком, если этот человек не является профессиональным адвокатом или врачом. Кроме того, Трейси почти не знала Николаса Форбса. Однако его профессиональные услуги и желание помочь разобраться во множестве мелких проблем, связанных с организацией своего, пусть даже и мелкого бизнеса, согревали душу и приободряли ее, заставляли думать, что, может быть, настала пора преодолеть сформировавшееся за последние годы неприятие мужского пола.
Николас ей нравился, но совсем не в качестве поклонника, а скорее как личность, по-дружески настроенное человеческое существо. Что же касается секса… На лице Трейси безотчетно появилась презрительная гримаса.
С сексуальной точки зрения она была совершенно безразлична к мужчинам, как в общем, так и в частности. И это ее вполне устраивало.
Будучи женщиной умной, Трейси прекрасно понимала, что далеко не все мужчины должны походить на отца Люси и что даже тот со временем мог повзрослеть и поумнеть. Но, даже зная, что глупо избегать всех представителей противоположного пола подряд, эмоционально и даже физически она чувствовала себя в безопасности лишь тогда, когда держалась от них на достаточном расстоянии.
Однако, несмотря на это, Трейси делала все возможное, чтобы не передать свои страхи и нелюбовь к мужчинам Люси. Как матери ей хотелось, чтобы дочь имела все, чего была лишена она сама: веру в себя и в людей, которая позволит ей, когда настанет время, легко идти на контакты с другими людьми, – качество, которого Трейси так и не приобрела.
Для Люси она желала счастья, успеха, безопасности. Она старалась не допустить, чтобы дочь ощущала себя неполноценной из-за принадлежности к женскому полу, давала ей почувствовать свои достоинства. Но больше всего Трейси хотела для Люси уверенности в себе, проистекающей из понимания того, что она никогда не окажется в зависимости от другого человека, ни в эмоциональной, ни в материальной.
Люси росла ребенком развитым и сообразительным, и ей наверняка будет намного лучше в атмосфере небольшой школы, где девочке смогут уделять гораздо больше внимания. К тому же в отличие от Трейси она легко заводила друзей. Поэтому мать не боялась, что дочь будет чувствовать себя на новом месте одинокой или заброшенной.
И правда, Люси очень скоро успела подружиться с девочкой, семья которой жила неподалеку от них. Ее родители владели магазином, торгующим обоями. Глава семьи сам занимался обойными работами, и именно он оклеил потолки в их квартире на втором этаже, подшучивая при этом над их наклоном, дом был старинный, построенный еще в восемнадцатом веке.
Энн и Том Филдинг оказались приятной парой, обоим было лет под сорок. Сузан, их младший ребенок, имела двух старших братьев. Хотя Трейси относилась к Тому, как к любому мужчине, с привычной сдержанностью, даже несмотря на всю его неподдельную заботливость, теплая доброжелательность его жёны невольно привлекала ее.
Филдинги приложили все усилия, чтобы ввести Трейси в местное общество, охотно давали деловые советы и с удовольствием принимали Люси с матерью у себя дома.
Их собственный магазин, не в пример магазину Трейси, имел две витрины. На втором этаже дома располагались просторные апартаменты, в оформлении которых Энн проявила несомненный художественный вкус. Трейси привела в полный восторг отделанная мрамором ванная комната, расписанная в весьма оригинальной технике, хотя Энн со свойственной ей скромностью заверила, что перенять ее не составляет никакого труда.
Кроме того, к их дому, как и к ее собственному, примыкал участок, однако не запущенный, а аккуратно разбитый на красивый внутренний двор, предназначенный для отдыха, и прекрасно ухоженный огород, при виде которого у Трейси зачесались руки от желания поскорее заняться своим.
В настоящий момент Люси как раз гостила у Филдингов. И Трейси, с трудом оторвавшись от созерцания витрины, искусно задрапированной тканью, служившей прекрасным фоном для экспозиции зимней обуви, взглянула на часы.
Господи, неужели так поздно? Всполошилась она. Люси может подумать, что мама про нее забыла. Оформление витрины заняло гораздо больше времени, чем Трейси предполагала, не говоря уже о долгом телефонном звонке от одного из поставщиков обуви. Пора было переодеваться и идти к Филдингам.
Энн пригласила их обеих на семейное чаепитие, и Трейси, не желая злоупотреблять любезностью хозяйки, неохотно согласилась. Она чувствовала себя неловко оттого, что ничем не могла пока ответить на их гостеприимство.
Собственно говоря, Трейси, вероятнее всего, отклонила бы предложение, если бы вчера поздно вечером, когда они с Люси уже собирались ложиться спать, к ним как снег на голову не свалился ее поверенный Николас Форбс, объяснив, что проезжал мимо и решил навестить их.
Она, как и дочь, не привыкла видеть у себя дома мужчин, но постаралась скрыть охватившее ее возмущение и раздражение. В конце концов, это была просто любезность, дружеский визит.
1 2 3