Эрнест Хемингуэй: «Пятая колонна»

Эрнест Хемингуэй
Пятая колонна


ALEXEY
Эрнест ХемингуэйПЯТАЯ КОЛОННАПредисловие Эта пьеса была написана осенью и в начале зимы 1937 года, когда мы ждали наступления. На этот год намечено было три крупных наступления Центральной армии. Первое, на Брунете, уже состоялось. Оно началось блестяще и кончилось кровопролитным и ничего не решившим боем, и мы ждали следующего. Мы так и не дождались его; но за это время я написал свою пьесу.Каждый день нас обстреливали орудия, установленные за Леганес и по склонам горы Гарабитас,1 и, пока я писал свою пьесу, в отель «Флорида», где мы жили и работали, попало больше тридцати снарядов. Так что если пьеса плохая, то, может быть, именно поэтому. А если пьеса хорошая, то, может быть, эти тридцать снарядов помогли мне написать ее.Каждый раз, выезжая на фронт, — ближайший пункт фронта находился на расстоянии полутора тысяч ярдов от отеля, — я прятал пьесу в скатанный матрац. Каждый раз, вернувшись и найдя комнату и пьесу в сохранности, я радовался. Пьеса была закончена, переписана и отослана перед самым падением Теруэля.Я написал ее для сцены, но один режиссер, подписав договор, умер в Калифорнии, куда он уехал подбирать труппу. Другой режиссер подписал договор, но не мог собрать денег на постановку. Перечитав пьесу, я нашел, что, независимо от того, годится она для сцены или нет, она читается хорошо, и потому решил включить ее в эту книгу рассказов. Это тоже рассказ, и он немного приблизит книгу к нашему времени. А впоследствии, может быть, кто-нибудь и поставит ее.Название пьесы взято из заявления мятежников, сделанного осенью 1936 года, о том, что, кроме четырех колонн, наступающих на Мадрид, они располагают и пятой колонной, находящейся в самом городе и готовой атаковать его защитников с тыла.Многие из тех, кто входил в эту Пятую колонну, погибли, но нужно помнить, что они были убиты на войне, в которой являлись такими же опасными и упорными врагами, как те, что погибали в рядах остальных четырех колонн.Четыре колонны, наступавшие на Мадрид, расстреливали своих пленных. В начале войны, когда удавалось захватить людей Пятой колонны внутри города, их тоже расстреливали. Впоследствии их стали предавать суду и приговаривать к нескольким годам тюрьмы, или лагеря, или к смертной казни — в зависимости от совершенных ими преступлений против Республики. Но в начале войны их расстреливали. Они заслуживали этого по закону военного времени, и они были к этому готовы.Кое-кто будет критиковать мою пьесу, потому что в ней я признаю тот факт, что людей из Пятой колонны расстреливали. Кроме того, будут говорить, и уже говорят, что в пьесе не показано благородство и величие того дела, которое защищает испанский народ. Она и не претендует на это. Для этого понадобится много пьес и рассказов, и лучшие из них будут написаны после того, как война кончится.Это всего только пьеса о работе контрразведки в Мадриде. Недостатки ее объясняются тем, что она написана во время войны, а если в ней есть мораль, то она заключается в том, что у людей, которые работают в определенных организациях, остается очень мало времени для личной жизни. В пьесе есть девушка, зовут ее Дороти, но ее можно было бы назвать и Ностальгией. Пожалуй, довольно мне говорить о пьесе и пора предоставить вам прочесть ее. Но если то, что она была написана под обстрелом, объясняет ее недостатки, то, с другой стороны, может быть, это придало ей жизненность. Вы, которые прочтете ее, лучше меня сможете судить об этом.О рассказах многого не скажешь. Первые четыре — последние, написанные мною. Остальные следуют в том порядке, в каком они выходили в свет.Первый мой рассказ — «У нас в Мичигане» — был написан в Париже в 1921 году. Последний — «Старик у моста» — передан по телеграфу из Барселоны в апреле 1938 года.Кроме «Пятой колонны», в Мадриде написаны «Убийцы», «Десять индейцев», часть романа «И восходит солнце» и первая часть «Иметь и не иметь». В Мадриде всегда хорошо работалось. Также и в Париже, и в Ки-Уэст, штат Флорида, в прохладные месяцы; на ранчо возле Кук-Сити, штат Монтана, в Канзас-Сити, в Чикаго; в Торонто, и в Гаване, на острове Куба.Есть места, где не так хорошо работалось, но, может быть, дело в том, что мы сами были там не очень хорошими.В этой книге много разных рассказов. Надеюсь, что некоторые вам понравятся. Когда я перечитывал их, то помимо тех, которые стали, довольно известными и даже вошли в школьные хрестоматии и при чтении которых всегда испытываешь какое-то смущение и не знаешь, в самом ли деле ты их написал или просто где-то слышал, — мне больше всего понравились: «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера», «В чужой стране», «Белые слоны», «Какими вы не будете», «Снега Килиманджаро», «Там, где чисто, светло» и рассказ под названием «Свет мира», который, кроме меня, никогда никому не нравился. Нравятся мне также и другие рассказы. Ведь если бы они мне не нравились, я не стал бы их печатать.Когда идешь туда, куда должен идти, и делаешь то, что должен делать, и видишь то, что должен видеть, — инструмент, которым работаешь, тускнеет и притупляется. Но лучше мне видеть его потускневшим и погнутым и знать, что придется снова выпрямлять и оттачивать его, но знать, что мне есть о чем писать, чем видеть его чистым и блестящим и не иметь что сказать или гладким и хорошо смазанным держать его в ящике и не пользоваться им.Теперь мне снова надо отточить его. Я хотел бы прожить достаточно долго, чтобы написать еще три романа и двадцать пять рассказов. У меня есть несколько неплохих на примете.2 Акт I, сцена 1 Семь тридцать вечера. Коридор в первом этаже отеля «Флорида» в Мадриде. На двери номера 109 прикреплен лист белой бумаги, на нем печатными буквами надпись: «Работаю, не беспокоить». Две девушки и два бойца в форме Интернациональной бригады идут по коридору. Одна из девушек останавливается и рассматривает надпись.
1-й боец . Идем. Времени и так мало. Девушка . Что тут написано?
Вторая пара проходит, не останавливаясь.
Боец . А не все ли равно? Девушка . Нет, постой, прочти мне. Ну, пожалуйста. Прочти мне по-английски. Боец . Вот еще не хватало. Образованная попалась. К черту. Не стану читать. Девушка . Ты не добрый. Боец . А от меня это и не требуется.
Он отступает на шаг и вызывающе смотрит на нее.
Так я не добрый, по-твоему? А ты знаешь, откуда я сейчас пришел? Девушка . Какое мне дело, откуда ты пришел? Все вы приходите из каких-то ужасных мест, и опять все уходите туда. Я только просила прочесть мне надпись. Не хочешь — не надо, идем. Боец . Ну давай, прочту. «Работаю, не беспокоить!»
Девушка смеется резким, визгливым смехом.
Девушка . Надо и мне завести такую надпись.
Занавес Акт I, сцена 2 Занавес сейчас же снова поднимается. Внутренность номера 109. Кровать, возле нее ночной столик, два обитых кретоном кресла, высокий зеркальный шкаф, стол, на столе пишущая машинка. Рядом с машинкой патефон. Электрический рефлектор накален докрасна. В одном из кресел, спиной к лампе, которая стоит на столе рядом с патефоном, сидит с книжкой в руках высокая красивая блондинка. За ней — два больших окна, занавески задернуты. На стене висит карта Мадрида, перед картой стоит мужчина лет тридцати пяти, в кожаной куртке, вельветовых брюках и очень грязных сапогах. Не поднимая глаз от книги, блондинка, которую зовут Дороти Бриджес, говорит нарочито вежливым тоном.
Дороти . Милый, право же, ты мог почистить сапоги, прежде чем входить в комнату.
Мужчина, которого зовут Роберт Престон, продолжает рассматривать карту.
И, пожалуйста, милый, не води пальцем по карте. Пятна остаются.
Престон продолжает рассматривать карту.
Милый, ты не видел Филипа? Престон . Какого Филипа? Дороти . Нашего Филипа. Престон (все еще у карты) . Когда я проходил по Гран-Виа, наш Филип сидел в баре Чикоте с той марокканкой, которая укусила Вернона Роджерса. Дороти . А что он делал? Что-нибудь ужасное? Престон (все еще у карты) . Как будто нет. Дороти . Ну так еще сделает. Он такой живой, всегда веселый, всегда в духе. Престон . Кстати, дух в баре Чикоте тяжелый. Дороти . Ты так бездарно остришь, милый. Хоть бы Филип пришел. Мне скучно, милый. Престон . Не строй из себя скучающую вассарскую куклу3. Дороти . Не ругайся, пожалуйста. Я сейчас не в настроении слушать ругань. А кроме того, во мне очень мало вассарского. Я ровно ничего не поняла из того, чему там учили. Престон . А то, что здесь происходит, ты понимаешь? Дороти . Нет, милый. Университетский городок — тут я еще хоть что-нибудь понимаю. Но Каса-дель-Кампо для меня уже совершенная загадка. А Усера, а Карабанчель!4 Просто ужас. Престон . Черт, никак не могу понять иногда, почему я тебя люблю. Дороти . Я тоже не понимаю, милый, почему я тебя люблю. Право же, в этом мало смысла. Это просто дурная привычка. Вот Филип — насколько он занятнее, живее. Престон . Вот именно — живее. Ты знаешь, что он делал вчера у Чикоте перед самым закрытием? Ходил с плевательницей и кропил публику. Понимаешь, брызгал на всех. Чудо, что его не пристрелили. Дороти . Никто его не пристрелит. Хоть бы он пришел. Престон . Придет. Как только Чикоте закроется, придет.
Стук в дверь.
Дороти . Это Филип. Милый, это Филип.
Дверь открывается, и входит управляющий отелем. Это смуглый толстенький человечек, страстный коллекционер марок, речь его отличается своеобразными интонациями и оборотами.
Ах, это управляющий! Управляющий . Как поживаете, мистер Престон, хорошо? А вы, хорошо, мисс? Я только зашел спросить, не найдется ли у вас какой-нибудь провизии, которая не соответствует вашим вкусам. Удобно ли вам, всем ли вы довольны, нет ли жалоб? Дороти . Теперь, когда починили рефлектор, все замечательно. Управляющий . С рефлектором всегда большие затруднения. Электричество — наука, еще не завоеванная рабочими. Кроме того, наш электротехник так сильно пьет, что это нарушает его мозговую деятельность. Престон . Наш электротехник вообще, кажется, не блещет умом. Управляющий . Он умный. Но — алкоголь. Неумеренное потребление алкоголя. И сразу — полная неспособность сосредоточить мысли на электричестве. Престон . Зачем же вы его держите? Управляющий . Он прислан профсоюзом. Скажу вам откровенно — большое неудобство. Сейчас в сто тринадцатом, пьет с мистером Филипом. Дороти (радостно) . Значит, Филип дома? Управляющий . Больше чем дома. Престон . То есть? Управляющий . Затруднительно объяснить в присутствии дамы. Дороти . Позвони ему, милый. Престон . Не буду звонить. Дороти . Тогда я позвоню. (Снимает телефонную трубку и говорит.) Ciento trece5. Алло, Филип? Нет. Лучше вы идите к нам. Пожалуйста. Да. Хорошо. (Вешает трубку.) Сейчас придет. Управляющий . Предпочтительнее, чтобы не пришел. Престон . До того? Управляющий . Хуже. Даже трудно представить. Дороти . Филип чудесный. Но только он водится с ужасными людьми. Не понимаю зачем. Управляющий . Я позволю себе прийти в другой раз. В случае, если вам будет доставлен провиант в таком количестве, что образуется избыток, — всегда приму с благодарностью для семейства, постоянно голодного и неспособного считаться с продовольственными затруднениями. Заранее мерси. До свидания. (Выходит в коридор, за дверью чуть не налетает на Филипа. Говорит за сценой.) Добрый вечер, мистер Филип.
Кто-то отвечает веселым басом.
Филип (за сценой) . Salud, camarada6 филателист. Удалось раздобыть какой-нибудь редкий экземпляр? Управляющий (негромко) . Нет, мистер Филип. За последнее время — преобладание публики из крайне неинтересных стран. Завален пятицентовыми Соединенных Штатов и французскими в три франка пятьдесят. Желательно бы camaradas из Новой Зеландии с корреспонденцией воздушной почтой. Филип . Будут, будут, не беспокойтесь. Сейчас просто временный застой. Обстрелы испугали туристов. Как только поутихнет, наедут делегации. (Вполголоса, серьезным тоном.) Чем вы встревожены? Управляющий . Всегда небольшие заботы. Филип . Не волнуйтесь. Все улажено. Управляющий . Тем не менее — продолжаю волноваться. Филип . Не стоит. Управляющий . Будьте осторожны, мистер Филип.
В дверях показывается Филип, очень большой, очень шумный, в резиновых сапогах.
Филип . Salud, camarada Пресный Престон. Salud, camarada Брюзга Бриджес. Как вы тут поживаете? Разрешите представить вам специалиста-электротехника. Входите, camarada Маркони. Что вы стоите за дверью?
Входит очень маленький и совершенно пьяный монтер в грязном синем комбинезоне, альпаргатах и синем берете.
Монтер . Salud, camaradas. Дороти . Salud. Филип . А вот camarada марокканка. Надо бы говорить: та самая camarada марокканка. Большая редкость — марокканская camarada. Она страшно застенчива. Входи, Анита.
Входит марокканка из Сеуты. Она очень смуглая, но хорошо сложена, курчавая, вид у нее вызывающий и отнюдь не застенчивый.
Марокканка (сдержанно) . Salud, camaradas. Филип . Это та camarada, которая укусила Вернона Роджерса. Три недели отлеживался. Вот это зубки. Дороти . Филип, милый, может быть, вы наденете на camarada намордник, пока она здесь, а? Марокканка . Почему оскорблять? Филип . Camarada марокканка училась английскому в Гибралтаре. Чудесное местечко Гибралтар. Там у меня было необыкновенное приключение. Престон . Только не рассказывайте сейчас. Филип . До чего вы мрачны, Престон. Вы тут расходитесь с линией партии. Время вытянутых лиц миновало. Мы переживаем период веселья. Престон . На вашем месте я не стал бы говорить о том, чего не знаю. Филип . Но я не вижу причин ходить с мрачной физиономией. А что, если предложить этим camaradas чего-нибудь прохладительного? Марокканка (Дороти) . У вас хороший комната. Дороти . Очень рада, что вам здесь нравится. Марокканка . Как так вы не эвакуирован? Дороти . А я не уезжаю, и все. Марокканка . А что вы кушать? Дороти . Иногда приходится туговато, но нам присылают консервы из Парижа с дипломатической почтой. Марокканка . Что с дипломатической почтой? Дороти . Консервы, знаете — Civet de lie'vri7. Foie eras8. Недавно у нас был изумительный Poulet de Bresse9. От Буро. Марокканка . Вы хотел смеяться? Дороти . Да нет. Что вы. Мы правда едим все это. Марокканка . Я ем суп из вода.
Она воинственно смотрит на Дороти.
Ну что? Я вам не нравился? Вы думал, вы лучше меня? Дороти . Нисколько. Я, вероятно, много хуже. Престон скажет вам, что я несравненно хуже. Но зачем нам проводить сравнение? Я хочу сказать, сейчас война и вообще, и все мы трудимся ради одного дела. Марокканка . Я вам буду выцарапать глаза, если вы думал, я хуже. Дороти (умоляюще и очень томно) . Филип, прошу вас, займитесь вашими друзьями и развеселите их. Филип . Анита, послушай. Марокканка . О'кей? Филип . Анита, Дороти очень милая женщина… Марокканка . Нашем деле нет милая женщина. Монтер (вставая) . Camaradas, me voy. Дороти . Что он говорит? Престон . Он говорит, что уходит. Филип . Не верьте ему. Он всегда это говорит. (Монтеру.) Camarada, останьтесь. Монтер . Camaradas, entonces me quedo. Дороти . Что? Престон . Он говорит, что останется. Филип . Вот это дело, приятель. Нельзя же так сразу уйти и бросить нас, правда, Маркони? Camarada электротехник не подкачает. Престон . Зато он уже достаточно накачался. Дороти . Честное слово, милый, если ты будешь так острить, я уйду от тебя. Марокканка . Послушайте. Все время разговор. Ничего, только разговор. Зачем мы тут? (Филипу.) Ты со мной? Да или нет? Филип . Как ты резко ставишь вопрос, Анита. Марокканка . Хочу ответ. Филип . В таком случае, Анита, ответ будет негативный. Марокканка . Как? Фотография? Престон . Понимаете связь? Аппарат, фотография, негатив. Правда, она очаровательна? Такая непосредственность. Марокканка . Зачем фотография? Ты думал, я шпион? Филип . Нет, Анита. Пожалуйста, будь благоразумна. Я просто хотел сказать, что я больше не с тобой. Пока. То есть я хочу сказать, что пока это более или менее кончено. Марокканка . Нет? Ты не со мной? Филип . Нет, моя красавица. Марокканка . Ты с ней? (Кивает на Дороти.) Филип . В этом я не уверен. Дороти . Да, это еще нужно обсудить. Марокканка . О'кей. Я буду выцарапать ей глаза. (Подходит к Дороти.) Монтер . Camaradas, tengo que trabaiar. Дороти . Что он говорит? Престон . Он говорит, что ему пора на работу. Филип . Не обращайте на него внимания. У него вечно такие сумасбродные мысли. Это его ide'e fixe10. Монтер . Camaradas, soy analfabetico. Престон . Он говорит, что он неграмотный. Филип . Camarada, знаешь, — нет, серьезно, если бы мы не учились в школе, все мы были бы такие же. Не расстраивайся, приятель. Марокканка (Дороти) . О'кей. Ну, я думал, ладно. Не надо ссора. Веселый компания. Да, о'кей. Только одна вещь. Дороти . Какая, Анита? Марокканка . Вы должен снять надпись. Дороти . Какую надпись? Марокканка . Надпись на дверь. Все время работаю — нехорошо. Дороти . Такая надпись висит у меня на двери со времен колледжа, и никогда это ничего не значило. Марокканка . Вы будет снимать? Филип . Ну конечно, она снимет. Верно, Дороти? Дороти .

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Пятая колонна'


1 2