Вот кого я имею в виду! Откуда он взялся?
— Его год назад приняли на работу Заикины.
— Я знаю, что приняли. Кто он такой?
— Я навожу справки.
— И что уже узнал?
— Немного. Работал где-то в органах. Звание полковник.
— В каких таких органах? Ты можешь выражаться яснее?
— Определенно сказать не могу. Но точно — не в милиции.
— Это я без тебя догадался. Милиционеры так стрелять не умеют. Милиционеры вообще не стреляют. А сразу ложатся, оберегая свои драгоценные задницы.
Кто же он? Если не милиционер? Может, кагэбэшник? Или из военных?
Раненый пожал плечами.
— Ты узнай. Ты обязательно узнай. Из шкуры вывернись — а узнай. Нам это дело так оставлять нельзя. Пока он с ними, к ним не подступиться. Надо обязательно нащупать его слабые места.
И готовься, готовься! Нам это дело так просто спускать нельзя! Если мы братьям это дело простим, то на нас можно поставить жирный крест. Тут дело даже не в деньгах. Они нас там, в лесу, мордой в грязь уронили. И тем в силу вошли! Если мы не отомстим, мне кредиты давать перестанут, потому что им понесут.
Месть для нас дело даже не чести, но денег! И значит, на сегодняшний день самое главное.
Собирай силы и готовься к бою. Их слово не должно быть последним!
— Для сил нужны деньги.
— Получишь деньги. На такое дело я ничего не пожалею. Я, если над ними верх возьму, во сто крат больше получу. Так что болей не болей, а дело делай! И каждый день мне докладывай. По два раза на дню мне докладывай, если что узнаешь!
Сделаешь? — с напряженной надеждой спросил Толстый.
— Сделаю! Всех под ружье поставлю, но хребет им сломаю!
* * *
Через три недели в хозяйстве братьев пропал человек. Важный человек. Бухгалтер пропал! Который много чего разного знал об их финансовой кухне. И был братьям каким-то недалеким родственником.
Утром он выехал из дома, но на работу не приехал. Вместе с сопровождавшим его охранником.
— Куда он мог деться? — снова и снова спрашивали братья друг друга и начальника службы безопасности, полковника в отставке Зубанова. — Ну не сквозь землю же… — Может, он где-нибудь у любовницы жирует?
— Нет. Я знаю всех его любовниц. И всех уже проверил, — покачал головой Зубанов. — И дальних и ближних родственников проверил. Нет его.
— А где он тогда?
— Не знаю. Но предполагаю, что его похитили.
— Кто?
— Хоть кто. Мало ли у вас врагов.
— У НАС! У НАС врагов! — поправили братья. — Ты, между прочим, не сам по себе, а тоже с нами. Можно сказать, по самые уши!
— Ладно, у нас, — поправился полковник. — Хотя когда вместе, деньги тоже вместе.
— Деньги врозь! Деньги каждый получает за то, что зарабатывает. Мы зарабатываем. Ты только охраняешь!
— Понятно. Деньги врозь, а ответственность пополам.
— Между прочим, он нас спас, — напомнил один из братьев другому.
— Между прочим, мы его тоже! Мы его от милиции отмазали. За тех, с перебитыми коленками. Он сейчас мог срок тянуть, вместо того чтобы здесь выступать.
Ну не любил полковник такого обращения. Хоть и в Безопасности, то есть практически в армейской среде, воспитывался. Там на него тоже кричали, куда как чаще кричали, так кричали, что звездочки на погонах качались. Но там-то на него генералы кричали. Которым это по чину-званию положено. А здесь кто? Шушера поганая.
— Закрой рот и не воняй! — тихо сказал Зубанов. — Хочешь — уволь. А пасть не разевай! Я этого не люблю!
Как ни странно, но такое резкое обращение возымело положительное действие. Вместо того, чтобы его немедленно уволить и силами охраны спустить с лестницы, братья приумолкли. Может быть, вспомнили, как Зубанов стреляет. Когда нервничает… — Ладно. Хватит собачиться. Надо дело делать. Этого, как его, бухгалтера искать.
— Бухгалтер, я так Думаю, скоро сам объявится, — сказал Зубанов.
— Как так объявится? Сам, что ли, придет?
— Нет, не сам. Похитители его объявятся, а через них он.
— Шутишь, полковник?
— Нет. Нет, не шучу.
Ну как в воду смотрел Зубанов! Как какой-нибудь Нострадамус. Как сказал — так и вышло. Позвонили братьям насчет бухгалтера. Толстый позвонил.
— Вы, говорят, счетовода потеряли? — спросил он без всяких предисловий, едва только братья подняли трубку.
— А ты еще жив? После нашей встречи?
— Жив. Иначе бы не звонил.
— Что тебе надо?
— Бухгалтер ваш у меня.
— И что с того?
— Разговорчивый он у вас. Просто не замолкает. Щебечет с утра до вечера. Про дела ваши денежные.
— Что ты хочешь?
— Разминуться с вами. По-доброму.
— Как это?
— Вы мне украденные восемьсот тысяч. Я вам бухгалтера. И еще охранника в придачу. В виде бесплатного презента.
— Это когда это мы у тебя деньги украли? Что-то не припомним.
— Так месяц назад. В лесу, что возле кладбища.
— Не помним мы такого. Что убить нас пытались — помним. А про деньги нет.
— Странно, странно. Отчего же у вас память такая короткая? Бухгалтер ваш прекрасно этот приход помнит. Правда, он его через бумаги не оприходовал, чтобы перед налоговой не светиться. Но помнить — помнит.
Так что вы лучше гоните бабки, пока я вам все остальные убытки не посчитал.
* * *
— Какие остальные?
— Обыкновенные. «Мерседес» попорченный, три коленки разбитых и плечо. Мне за те раны из своего кармана башлять пришлось. Ну да я добрый. По мелочам цепляться не буду. Обойдусь главным долгом.
— Да пошел ты… — Вы погодите кипятиться. Тут ведь дело круто завернулось. Я должок спускать не намерен, чего бы мне это ни стоило. Вы же понимаете, мне доверие кредиторов возвращать надо.
— Денег все равно не получишь.
— А может, мы без денег как-нибудь столкуемся? Если хорошо потолкуем. С глазу на глаз. А то ведь иначе война. Которая ни вам, ни мне… — Где?
— Сегодня. В ресторане «Юбилейный». В три часа. Устроит?
— Хорошо. Будем.
— Только вы своего держиморду не берите. А то мои ребята дюже до него злые. Как бы чего не вышло. А нам с вами надо в тихой обстановке посидеть.
— А где гарантии, что, если мы его оставим, ты какую-нибудь пакость не учудишь?
— Для гарантий я выбрал людный ресторан в центре города, а не кладбище, как некоторые. А если сильно боитесь, можете взять свою охрану. Всю. Кроме начальника. И можете их по периметру ресторана расставить, как огородные пугала.
Ну вы сами прикиньте, не буду же я полномасштабный бой в центре города устраивать! Мне моя репутация дорога. Да и с милицией лишний раз сталкиваться не резон.
— Ладно. Считай, что уговорил. Братья одновременно опустили две трубки двух параллельных телефонов.
— Не сделает он нас там?
— Вряд ли. Там ведь действительно центр. И люди. На хрена ему лишние приключения.
— Едем?
— Едем. Но человек пять с пушками на всякий случай в зал все-таки посадим.
— Больше. Он жук крученый. Мало ли что удумать может…
* * *
В ресторане было тихо. И даже музыка не играла. В зале было всего несколько посетителей. Если не считать человек пятнадцати охраны. С той и с другой стороны.
— Садитесь, — жестом гостеприимного хозяина предложил Толстый. — Можете пить и кушать. Не бойтесь, это не местное. Это мое. Я в этих пятизвездочных тошниловках не ем. Только если свое.
— Отравить хочешь? — усмехнулся один из братьев. И даже, может быть, не пошутил.
— Тогда и себя тоже, — ответил Толстый. — Я то же самое есть и пить буду. Ешьте, ешьте. У меня повар роскошный. Такого второго в городе нет. Он в ЦК партии работал в столовке. Самому Генсеку котлетки парил. А теперь вот мне.
— Роскошествуешь, Толстый?
— Живем-то один раз. И то бывает впроголодь. И там, возможно, впроголодь, — ткнул он пальцем в потолок.
— Скорее там, — показал один из братьев в пол.
— Можно и там. Лишь бы кормили, — согласился Толстый.
— Может, хватит трепаться? Не будем мы есть. Мы по делу пришли. Говори, что надо? — оборвали ни к чему не обязывающий треп братья.
— Ну как хотите, — с видимым сожалением вздохнул Толстый, обтирая салфеткой губы. — Я ведь для чего вас сюда пригласил? Чтобы неспешно, без стрельбы разобраться в непростой ситуации… — Короче! Что хочешь?
— Деньги хочу получить обратно.
— А если не деньги?
— А если не деньги, то тогда голову вашего охранника. Который там, в лесу, моих ребят сильно обидел. И меня тоже.
— Ну ты даешь, Толстый!
— А вы погодите суетиться. Я ведь дело говорю. Которое и вам и мне. Потому как если не он, то деньги. Большие деньги. Почти миллион зеленых штук. Неужели он стоит миллиона «зеленых» штук?
— А если не деньги и не голова?
— Такого, чтобы ни того, ни другого, не получится. Вы себя на мое место поставьте. Ведь если я вам не отомщу — мне крышка. Все от меня отвернутся. И по старым, в том числе прощеным и в том числе мифическим, долгам деньги обратно потребуют. Ну, раз я их так легко отдаю. Ну вы же наши законы знаете. Волчьи законы. Если упал и с ног не поднялся — свои же и загрызут. В первую очередь свои.
Так что у меня другого выхода нет, как подниматься. Пусть даже ценой большой войны.
— Ты нас войной не пугай. Мы войны не боимся.
— Я боюсь. В отличие от вас боюсь. Потому что если мы ее начнем, то не остановим.
— Не мы, а ты начнешь.
— Хорошо, я начну. Что с того, что я. Тут не важно, кто первый выстрелит. Тут важно, в кого пули попадут.
— Ты знаешь, Толстый, мы от пуль не бегаем. Так что если ты ведешь базар за войну — делай войну! — подвели итог братья и встали.
— Погодите уходить. Я еще не все сказал. Я еще не сказал за вашего бухгалтера. Который развязал язык.
— Про что ты еще?
— Про все то же. Про войну. Которую, я боюсь, вы не с одним мной вести будете.
— А с кем еще?
— С одним вашим компаньоном, которого вы кинули, сказав, что деньги легавые изъяли, а на самом деле не взяли. А он об этом знать не знает. И о другом кредиторе, которого вы тоже кинули… — Бухгалтер тренькнул?
— Он. И много еще о чем другом тренькнул. Так что вы не со мной воевать будете. Вы с целой армией воевать будете.
— Что ты предлагаешь, чтобы забыть про бухгалтера?
— Все то же самое. Деньги или голову. Деньги, я так думаю, вы пожалеете. Значит, остается голову.
— Нам надо подумать.
— Думайте. До завтрашнего дня. Завтра к вечеру я начну звонить вашим кинутым компаньонам.
Так что вы с этим делом не затягивайте. Мне кажется, восемьсот тысяч долларов за одну голову хорошая цена. Достойная цена. Вас устраивающая. И меня тоже устраивающая. Пусть меньше, чем возврат денег, но все же устраивающая. Я той головой от многих прикроюсь.
Так что жду. Завтра жду. С деньгами. Или с головой…
Глава 7
Дома братья напились. Вдрызг. Все-таки не каждый день приходится торговать чужие головы. Можно было бы, конечно, согласиться и на «зелень», но тут Толстый прав, таких денег голова Зуба не стоит, сколь бы светлой она ни была. Таких денег вообще ни одна голова не стоит! Кроме разве их, братьев, голов. И то еще неизвестно, как там может сложиться с ценой, если их продавать в розницу. Может так получиться, что один за другого нужную цену и не даст.
— Давай лей, — подставлял один другому стаканы. — Еще лей.
— А много не будет?
— Мало будет… За помин души… — Да погоди ты. Он еще жив.
— Уже считай, что не жив. Уже считай, что его башка на подносе у Толстого лежит!
— Да-а. Жалко Зуба!
— Не то слово. Он нас там, в лесу, можно сказать… А мы его… — А что мы сделать можем? Разве только бабки отстегнуть.
— Нет, бабки нельзя. Своя башка ближе к телу. Мы пока только полсуммы набрали. У Толстого набрали. Осталось еще семьсот. А если их отдать, то снова полтора. Полтора нам взять негде. Так что аминь и за помин души усопшего раба.
— Я же тебе говорю, что он живой еще.
— Не живой он. Он временно живой. И значит, уже почти мертвый.
— Может, ему сказать? Предупредить?
— Чтобы он сбежал?
— Ну да. Чтобы сбежал.
— Тогда не будет головы.
— Не будет… — И придется отстегивать бабки.
— Придется… — А их у нас нет.
— Нет… — Ну значит, предупреждать нельзя.
— Нельзя… Но Зуба жалко… Он нас тогда, в лесу… с того света. А мы его… на тот… Утром у братьев жутко болела голова. И было тошно внутри. Но еще более тошно на душе. Хотя, казалось бы, должно быть совсем наоборот. Потому что они провернули очень выгодную сделку — продали одного-единственного человека почти за миллион баксов. Это даже если по весу считать, то, наверное, дороже золота получится.
— Налей, — попросил один брат другого. — И себе тоже.
Братья выпили по полстакана водки, но легче не стало. Ни голове. Ни душе.
— Ну что делать будем? Время осталось только до вечера.
— То самое будем! Сделку завершать будем.
— Ну завершать так завершать… Братья набрали номер дежурного на первом этаже.
— Дежурный слушает.
— Зубанов приехал?
— Да. Уже давно.
— Скажи, пусть зайдет.
— Когда?
— Через пятнадцать минут, скажи.
— Скажу.
Зубанов пришел ровно через пятнадцать минут. Секунда в секунду.
— Ну и дух тут у вас! — удивился он. — Что праздновали?
— Удачно проведенную сделку.
— Поздравляю. Много сорвали?
— Восемьсот тысяч. Баксов. Вот так вот, — А я по какому поводу понадобился?
— По тому же самому. В гости мы сегодня идем. В пять часов.
— Куда?
— К Толстяку в гости. Домой. Он приглашал. Вот тебя решили с собой прихватить.
— А не опасно втроем?
— Нормально втроем. Уговор такой был. Да ты не опасайся, ничего не будет. Они после того леса тебя как огня боятся. От тени твоей шарахаются.
— То-то и оно, что боятся, что зуб на меня имеют.
— Если имеют, ты им его выбьешь, — попробовали пошутить братья, но получилось не очень.
— Ладно, раз ехать, значит, ехать… Не понравилась полковнику эта поездка. Вот не понять чем, а не понравилась. Может, от того, что в логово врага идти предстояло, может, еще из-за чего, но не понравилась. Предчувствие какое-то мучило полковника. Именно нехорошее предчувствие, а не страх. Мало ли куда он один ни ходил. Это может быть даже лучше, что один, чем с этими, никуда не годными трусами. На себя по крайней мере в трудную минуту рассчитывать можно. В отличие от них.
Не было в этой поездке ничего сверхъестественного. А ехать все одно не хотелось… — Ближе к пяти будь готов, — напомнили братья.
— Буду… Когда Зубанов ушел, братья набрали номер Толстого.
— Мы приедем. В пять часов.
— Втроем?
— Втроем.
— Буду ждать… В шестнадцать тридцать пять Зубанов распорядился подать «Мерседес» к подъезду. Двадцати минут, для того чтобы доехать до апартаментов Толстого, должно было хватить с избытком. Плюс пять минут резерв на заторможенность мучающихся с похмелья братьев. В любом случае не успеть было нельзя.
Зубанов вытащил мобильный и сообщил на номер братьев, что машина ждет.
— Идем, — недовольно ответили они.
"С чего это они такие недовольные жизнью? И такие пьяные? — подумал полковник. — Надо будет по этому поводу помозговать. Потом. Когда вернемся».
Но назад полковник Зубанов не вернулся… — Рассаживайтесь, — радушно предложил Толстый. — Угощайтесь.
— Сыты мы. По самое горло, — грубо ответили братья. — Говорить давай.
— При нем? — показал Толстый на охранника.
— При нем.
— При нем разговора не получится.
— Почему?
— У него микрофон может быть. Пусть он на всякий случай выйдет.
— Нет у него микрофона. Можешь проверить.
— Хорошо, проверю. Толстый вызвал охрану.
— Зря вы это, — сказал Зубанов. — Нельзя ко мне чужих подпускать.
— Почему это?
— На всякий случай.
В комнату вошли три дюжих охранника. «Зачем три, если для этого дела довольно одного?» — подумал Зубанов. И на всякий случай поправил отворот пиджака, придвинув руку ближе к рукояти пистолета.
— Снимите, пожалуйста, пиджак, — попросил один из охранников.
— Зачем?
— Нам надо проверить вашу одежду. Зубанов вопросительно взглянул на своих хозяев. Они знали, что одежда телохранителя неприкосновенна. Что куда бы и зачем он ни зашел, он должен выйти в том, в чем пришел. Что приближаться к нему на расстояние вытянутой руки посторонние не должны. Тем более снимать одежду. Он много раз вдалбливал им это в головы, когда в гостях добрые хозяева предлагали ему снять пиджак, чтобы не париться.
— Руки! — остановил полковник потянувшихся к нему охранников. И еще более пристально взглянул на непонятно почему мнущихся хозяев.
— Отдай им пиджак. Отдай, — сказали те. Снимая пиджак, полковник попадал в самое невыгодное с точки зрения боя положение — его руки на несколько секунд должны были застрять в рукавах.
— Да сними же ты его наконец! — закричал один из братьев.
Зубанов расстегнул пуговицы и потянул пиджак с плеч.
В то же мгновенье в кисти ему вцепились несколько рук, а еще одна выдернула из кобуры пистолет Потом ему заломили руки за спину и защелкнули на них браслеты.
Все! Дергаться было бесполезно.
— Извини, — сказали братья. — У нас не было другого выхода.
— Так это вы? — даже и не удивился очередному предательству Зубанов.
— У нас не было другого выхода, — снова повторили братья, потому что больше им сказать было нечего.
— За сколько продали?
— Дорого, — ответил за братьев Толстый.
1 2 3 4 5 6