Рано или поздно нас востребуют. Если будет кого востребовать. Не хотелось бы терять отдел, который хоть и открывался под меня, но создавался всеми нами вместе. Не хотелось бы за просто так отдавать плод своей и вашей почти десятилетней работы.
— Но это может быть истолковано как прямое нарушение приказа.
— Это не может быть истолковано как нарушение приказа. Если произойдет то, чего я опасаюсь — это если еще произойдет, — то всех нас уволят из соответствующих рядов без оглядки на звания и должности. То есть мы станем сугубо гражданскими людьми, полностью располагающими своей судьбой, которую еще, с точки зрения быта, нужно умудриться устроить. Кто может нам, нестарым еще отставникам-пенсионерам, запретить организовать, с целью пополнения семейного бюджета, например, охранную фирму? Или объединиться в спортивное общество? Или в фонд ветеранов спецслужб? Что здесь противозаконного? Вам что, надо напоминать, сколько наших бывших сослуживцев служат нынче в коммерческих структурах и различных общественных организациях? И никто их не трогает.
— То есть наша новая работа будет связана с подобного рода деятельностью?
— Наша работа не будет связана ни с какой деятельностью. Только с сохранением личного состава и поддержанием его морально-боевого потенциала на должном уровне. Никаких коммерческих или политических интриг. Только тренинг и учеба.
— А кому могут понадобиться работники, которые не приносят никакой финансовой пользы, а только тренируются и сохраняют себя, как беременные женщины?
— Может быть, никому. А может быть, и кому-нибудь. Это вопрос следующий, который требует детальной проработки. Мы же пока рассуждаем в плоскости теоретической — «что будет, если…». Поэтому прошу высказываться в целом, а не по частностям. Господа офицеры…
— Конечно, терять то, что таким трудом доставалось, — не хотелось бы…
— Ребят жалко. Какого черта мы гоняли их до кровавого пота? Чтобы, достигнув пика формы, они ушли в ночные сторожа?..
— Зачем это надо — разгонять профессионалов, чтобы завтра на их место набирать сопливых новобранцев? Если они не нужны сегодняшней власти, это еще не значит, что они не нужны стране…
— Дело, конечно, рисковое, но если нам не оставят другого выхода…
— Нет, мужики, я в такие игры не играю… Все развернулись в одну сторону.
— Отчего это?
— Оттого, что входит в противоречие с уставом.
— Но еще больше со здравым смыслом! Нас-то они вышвыривают без оглядки на закон.
— Михалыч, ты чего это? Давно ли ты стал таким законопослушным?
— Нет, мужики. Все равно. Если будет приказ об отставке — я ему подчинюсь. Лучше пойду в сторожа. Я не участвую в играх, смысла которых до конца не понимаю. Вам чем смогу — помогу. Но сам — нет.
— Вот так категорически?
— Категорически!
— Ну, нет так нет. Неволить никто никого не собирается. Колхоз в отличие от сокращения штатов дело добровольное. Тем более еще неизвестно, будет ли это сокращение. И нужно ли будет после этого сокращения что-либо предпринимать… Ну что, пацаны, еще пива и пара? Остались силенки-то?
— На пиво — всегда!
— Тогда, Петро, плескай!
Неделю спустя Михалыч был назначен командиром учебной диверсионно-разведывательной группы, в задачу которой входило в рамках ежегодной боевой подготовки отработать тактику скрытого подхода к объекту интереса на территории противника в условиях, максимально приближенных к боевым.
Глава 5
Учебные планы, представленные на рассмотрение командирами разведгрупп, проходили три инстанции утверждения. Первым их одобрял непосредственный куратор подразделения, затем начальник отдела, затем генерал. Каждый вносил свои поправки и замечания
Высшими командирами формулировалась только частная, в рамках общего сценария учения, задача: например, быть в таком-то месте в такое-то время. Что должно было пониматься буквально. Ни метром дальше или ближе. Ни минутой раньше или позже. Только там, где надо и когда надо. Опоздание, равно как забегание вперед, приравнивалось к провалу.
Каким образом исполнитель умудрится исполнить поставленную задачу, каким составом, с привлечением каких транспортных средств — было проблемой исполнителя.
В этом и заключалась суть проводимых учений. Командование желало проверить не мышечную выносливость своих работников, на то существует физкультура, а их оперативную выучку, их сообразительность, инициативность, умение малыми силами решать большие задачи. Пробежать три сотни километров, сокрушить из положения сзади челюсть противника каблуком ботинка или попасть с двадцати пяти метров из табельного оружия в поставленную вертикально спичку сможет всякий, у кого есть глаза, руки, ноги и хоть какой-то опыт диверсионно-разведывательной работы. А вот придумать, как в том месте очутиться, как прикрыть соответствующей легендой свое там нахождение, как прийти и уйти незамеченным — для этого напряжения одних только икроножных мышц будет мало.
Именно этим качеством — умением думать и действовать без преобладания одного над другим — и отличались питомцы полковника Зубанова. На их крепких костяках сидели очень умные головы.
Представленные сценарии многократно «пробовались на зубок».
— Цель вашей группы?
— Скрытная доставка в назначенный пункт спецгруза, передача его исполнителям. Страховка передачи. Переход в район эвакуации.
— Транспортировка?
— Двумя автономными отрядами. Воздухом и водой. Сбор в квадрате пятнадцать.
— Техника?
— Самолет. Лодка. Десантные шлюпки.
— Экипировка?
— Обычная, для подводных и надводных работ.
— Оружие?
— Стандарт. Плюс автоматы для подводной стрельбы. Винтовка с оптикой. Гранатомет.
— Общий вес груза?
— Шестьсот восемьдесят восемь килограммов.
— То есть на каждого бойца?
— По сорок три килограмма, не считая личного снаряжения.
— Расстояние пешеходного подхода?
— Тридцать восемь километров.
— Топография?
— Пересеченная местность. Малолесье. Низинные болота.
— Время подхода?
— Шесть с половиной часов.
— Тяжеловато не будет?
Командир группы доставки только плечами пожимал. Легко здесь ни одно задание не давалось.
— Предлагаю снизить вес продуктовых пайков. Для увеличения резерва времени. Не на пикник собираешься. Недостаток калорий доберешь за счет боевых потерь. Усек?
Командир кивал. Как говорится: не до жиру — остаться бы живу. Хотя бы одной трети личного состава. Соответственно в их распоряжение перейдет две трети высвободившегося продуктового довольствия. Вполне достаточно для восстановления сил. Итого пятнадцать-двадцать минут дополнительного, за счет скорости передвижения облегченной группы, времени. Не очень приятно для урчащих желудков, но очень полезно для боевых нормативов.
— Ты не дрейфь, капитан, голодать не будешь. Как бы еще объесться не пришлось. Посредник — зверь. Бойцов «отстреливать» будет, как вальдшнепов на охоте. По статистике наступательного боя. После передачи груза для повышения скорости группы разрешаю сбросить большую часть снаряжения и оружия. Бежать ты должен, как заяц-русак от своры охотничьих псов. Чтоб уши от ветра в узел заворачивались.
— Как сбросить? Я же голый останусь.
— А ты не девица, чтобы срама стыдиться. Если для дела полезно, чтобы ты остался голым, — век голым ходить будешь. Как Адам — зимой. Даже без листика. Что ты, в самом деле, за каждый ствол, как монахиня за девичью честь, держишься? Пойми наконец — нам стрельба твоя снайперская из всех калибров ни к чему. Нам чистый уход нужен. Без шуму и пыли.
Если ты в неравном бою изничтожишь два батальона противника, я тебя лично к стенке прислоню, согласно законам военного времени. Если погибнешь по-тихому — посчитаю молодцом. А если не нашумишь и не погибнешь — орден на грудь навешу. Уяснил задачу? Ну вот так-то. А коли ты так боишься остаться с пустыми руками — можешь заложить дублированный боекомплект в тайнике вблизи места эвакуации. Добежишь — значит, успеешь. Нет — значит, медленно бежал. Будет тебе лишний стимул для быстрого переставления ног. Вопросы есть?
Капитан мотал головой.
— Теперь меры безопасности.
— Обычные, как в учебном бою. До подхода к объекту обоймы вынуты, взрыватели вывернуты…
— Вверни. По боевой пойдешь. Какую каверзу посредник удумал — знать не ведаешь. А удумает обязательно. Ему наши промашки — слаще меда. Не мы друг дружку проверяем. Нас. Тут лучше переперчить, чем недосолить. Пока ты взрыватели вворачивать будешь — тебе неуд влепят. Промеж ушей. Так что все как положено. Оружие на боевой взвод и на предохранитель, гранаты поближе к руке. Короче, как на войне: ушки на макушку, а все, что шевелится, — на мушку. Все? Тогда вноси поправки, подчищай, оформляй все как следует и снова тащи мне. А уж я пойду к генералу. Уяснил?
— Так точно!
— Ну вот и славно. А там посмотрим, кто почем.
Генерал выносил решение в розницу, то есть по каждой группе и по каждому агенту в отдельности, начиная с получения ими вещевого довольствия на складах и заканчивая праздничным ужином по завершении операции.
Его интересовало все то же самое: время, место, состав групп, пароли узнавания… И другие, на взгляд обывателя, совершенно второстепенные проблемы бытия.
— Какие у них будут носки?
— Как они будут ходить в туалет?
— Как, простите, маскировать те самые отходы пищеварения?
— Как обеспечивать тишину во время ночного отдыха, буде в группе отыщется склонный к храпу боец?
И т. д. и т. п.
И попробуй начальник отдела хоть раз запнуться или промямлить что-нибудь невнятное.
Завершал просмотр по традиции список необходимого для операции снаряжения. Подпись под списком требуемых матценностей фактически давала ход операции. В России-матушке средства производства всегда ценились выше тех, кто с их помощью вершил трудовые и боевые подвиги. Наверное, поэтому за точку отсчета созидательной или воинской операции обычно принимался момент, когда мобилизованный народ ставился «под ружье». Или под лопату.
— Этого хватит? — спрашивал генерал, пролистывая страницы списка.
— Думаю, хватит.
— А ты не думай. Ты знай. У тебя второй попытки не будет. Не в магазине.
— Хватит.
— Ну, раз хватит — значит, хватит. Генерал размашисто расписывался на каждом листе заявки.
— Работай, полковник.
— Разрешите идти?
— Ступай. И не дай тебе бог промахнуться! Оступишься — покатятся головы по ковровым дорожкам. Первая твоя. Вторая моя.
Глава 6
Учения в диверсионно-разведывательных подразделениях Комитета мало отличались от боевых. Зачастую рядовые бойцы, отправляясь на задания, даже не знали, что их ждет — учеба или настоящая война. В некоторых случаях они не узнавали об этом, даже завершив задание. Такой подход позволял поддерживать боевую подготовку на должном уровне.
На этот раз бойцы знали, что будет учение. Но знали также, что учение это будет покруче другой войны.
Десяток самостоятельных, не связанных друг с другом групп, перемещаясь во времени и пространстве, пересекаясь, взаимодействуя или оставаясь автономными, зная о соседе справа или не ведая о нем, совместными усилиями плели замысловатую паутину операции, цель которой была им неизвестна. Ни одна из этих групп не могла считать себя главной или второстепенной пружиной всеобщего действия. Никто не мог с уверенностью сказать, что именно от него зависит успех этой маленькой войны. Кому-то могло показаться, что грандиозность поставленной перед ними задачи, множественность привлеченных средств и сил говорят о главенстве данного направления. Но потом ему довелось бы узнать, что вся эта мешанина из десятков бойцов, самолетов, парашютных десантов и бронетранспортеров предназначалась исключительно для отвлечения внимания от одного-единственного боевого пловца, тихо проскользнувшего к объекту и так же тихо покинувшего его. А с какими целями он туда проскользнул, об этом и предполагать было невозможно.
Иногда в сферу действия комитетчиков вовлекались силы МВД, армии, флота и подчиненных им пограничников. В этом случае уже сам черт не мог разобрать, кто, куда и зачем двигается и какой в этом заключен тайный смысл.
Черт не мог, а человек, закрутивший весь этот хоровод, мог. Он единственный только и мог.
Этим человеком был полковник Зубанов.
Перед началом учений полковник встречался с каждым командиром группы и уточнял задачу. Уже в форме официального приказа. Теперь отступление от него на шаг вправо или на шаг влево считалось должностным преступлением, за которое виновник должен был отвечать по всей строгости, вплоть до трибунала
Отговариваться тем, что перед группой были поставлены невыполнимые задачи, что кто-то что-то недопонял, провалившийся командир не мог, потому что сам прорабатывал детали операции. С него и спрос.
— Вам необходимо выйти в квадрат…
— Полученный контейнер транспортировать…
— Установить приборы в районе…
— Обеспечить наблюдение за объектом…
— Обеспечить отход боевой группе…
— Приказ ясен?
— Так точно!
— Ну, тогда приступайте к исполнению. И… ни пуха ни пера…
— К черту!
Маховик учений набирал обороты, зацепляя друг за друга и заставляя вращаться в нужную сторону, словно металлические шестеренки в огромном станке, десятки людей. Все быстрее и быстрее.
Со складов выдали запрашиваемое спецоборудование. Каждое наименование по отдельному требованию. Оборудование поместили в особые непромокаемые, непотопляемые, негорючие, противоударные контейнеры. Контейнеры опечатали, составив при этом соответствующий акт. Сорвать пломбу и вскрыть контейнер теперь мог либо исполнитель, для которого он предназначался, либо Руководитель операции.
В оружейках командиры групп получили требуемое оружие и боеприпасы. Каждый ствол был предварительно проверен на специальном стенде. Патроны из вскрытых цинков отстреляны. Не все — по пять взятых наугад штук с каждой сотни. Разведчики должны были быть уверены в качестве своего оружия.
Радиостанции, навигационное и тому подобное сложное оборудование расконсервировали и подготовили к работе соответствующие технические службы. Каждому наименованию был придан сертификат годности. Теперь, если радиостанция или маячок приведения выйдет во время боевых вдруг из строя, виновника искать не придется. Он сам поставил на ревизируемом им изделии свой личный штамп. На другого не свалишь. Наверное, поэтому техника в боевых подразделениях Комитета сбоя практически не знает.
Люди загодя были переведены на казарменное положение, чтобы исключить случайности в виде неожиданно вывернувшего из-за поворота грузовика с пьяным водителем за баранкой, сальмонеллеза, притаившегося в яйце, вытащенном из домашнего холодильника, или кирпича, свалившегося с размытого дождями карниза. Потерять бойца перед началом операции было не смертельно, на тот случай существовал резерв, но очень хлопотно. Заменить человека, подготовленного к выполнению конкретной боевой задачи, это не футболиста на поле на запасного сменить.
Дело оставалось за малым — за приказом к началу.
Приказ должен был подать посредник. Но когда он его подаст — никто знать не мог. Оставалось только ждать.
— Ну что? — спросил генерал.
— Мои все готовы.
— Уверен, что все пройдет гладко?
— Надеюсь.
— Ты надейся, но не плошай.
— Постараюсь. Чай, не впервой.
— Такое — впервой.
Глава 7
Капитану Митрохину поставленная перед ним задача не нравилась. Однозначно. Имея за плечами полдюжины успешно проведенных боевых и без счету учебных операций, можно было надеяться на что-то большее, чем участие в сопровождении груза. Он что, вокзальный носильщик, чтобы таскать за кого-то его чемоданы?
Обидно заниматься тем, с чем способен справиться любой зеленый, только что из училища, лейтенантик. Неужели нельзя было найти более достойного применения его способностям?
Малопривлекательной выглядела и предложенная ему группа. Собирали ее, непонятно какими критериями руководствуясь. Словно с бору по сосенке. На дрова. Были здесь и опытные бойцы, но большинство — новички с активом в одну-две операции. Похоже, с прочих, находящихся на передовых позициях, групп сцедили что похуже. Чтобы более важные участки не оголять. Так сказать: возьми, боже, что нам негоже. Такая позиция озабоченного результатами учений начальства была понятна. Но то, что во главе этого винегрета поставили его, было обидно.
Чертовски обидно!
Уже несколько недель капитан подозревал, что его оттирают от настоящего дела. Вполне возможно, после того нелицеприятного разговора в бане. Полковник, конечно, мужик неплохой, но отличного от своего мнения не любит. И не прощает. Черт его знает, чего он добивался, ведя в парилке такие странные беседы, но то, что капитану после них стало жить менее уютно, — факт.
1 2 3 4 5 6