Они резво двигали туда-сюда своих пестро раскрашенных оловянных солдатиков. Бой за розовый куст был в самом разгаре. Ганнибал перевел свою конницу в тыл императорской и начал немилосердно теснить ее. Но Валленштейн бомбардировал конные полки фасолью из миниатюрной пушки и всадники падали налево и направо.
Ганнибал был в ярости. Он достал из стоявшей с ним рядом коробки новые резервы и укрепил ими свое сильно поредевшее головное войско.
Но Валленштейн не переставая стрелял фасолью по африканским частям. Солдаты Ганнибала гибли пачками, даже внушающие ужас слоны и их всадники то и дело падали в траву и казалось, что битва за розовый куст уже проиграна.
– Эй, вы! – крикнул из-за забора Конрад, – вам сейчас лучше всего отступить, а потом опять пойти на приступ! Тогда вы сможете прорвать фронт неприятеля в самом центре, где он всего слабее!
Ганнибал и Валленштейн временно прервали сражение и удивленно уставились на гостей за забором. Карфагенский полководец покачал своей храброй головой и с достоинством ответил:
– Я не отступаю. Я не уклоняюсь. Я стою до последнего солдата!
– Да бросьте вы! – сказал Конрад. – Ваша армия для этого слишком хороша!
Но тут вмешался Валленштейн.
– Ты глупый мальчишка! – заявил он. – Дело вовсе не в том, сколько солдат погибнет, а в том, чтобы сохранить резервы.
– Какие же вы оба милашки! – воскликнул Рингельхут, обращаясь к полководцам. – Вы и вам подобные могут воевать только с оловянными солдатиками. А к настоящим, живым, солдатам вас и близко нельзя подпускать!
– А ну вас к лешему! – в сердцах крикнул Ганнибал. – Без честолюбия здесь вообще делать нечего! А кто вы сами по профессии?
– Аптекарь, – отвечал дядюшка.
– Так я и думал! – презрительно расхохотался Ганнибал. – Ну, разумеется, санитар! Чего от него ждать! – Он вновь обратился к Валленштейну: – Герцог! Битва продолжается!
Сражение за розовый куст возобновилось с новой силой.
– Не на жизнь, а на смерть! – скрипел зубами Ганнибал.
– Сдавайтесь! – кричал Валленштейн, окруживший тем временем войско неприятеля и поливавший его фасолевой картечью.
– Не раньше, чем падет мой последний солдат! – поклялся Ганнибал.
Но тут он вдруг расчихался. Обеспокоено взглянув на небо карфагенский полководец заявил:
– Ну ладно, давайте кончать. Трава еще слишком сырая. А я не хочу простужаться. Когда вы дадите мне возможность взять реванш?
– Как только пройдет ваш насморк, дорогой друг, – сказал Валленштейн. – С простудой шутки плохи.
Полководцы поднялись, с кряхтеньем разминая затекшие ноги, и заковыляли к вилле, оставив поверженные войска валяться вокруг розового куста.
– За год до того, как меня убили в Эгере, – сказал Валленштейн, – у меня был жутчайший насморк. По мне лучше проиграть три сражения, чем чихать как в тот раз.
И они скрылись в доме.
– Примите таблетку аспирина! – крикнул им вслед дядюшка. – И выпейте чашку липового цвета! Тогда вы завтра сможете вернуться на войну!
Но Ганнибал его уже не слышал.
– Ладно, – сказал Негро Кабалло, – едем отсюда, а то я уже по горло сыт этими героями.
Дядя с племянником вновь уселись верхом на своего Вороного и покатили к границе.
– Просто беда, – сетовал Рингельхут, – вы только подумайте, Негро Кабалло, мой племянник дома тоже играет в оловянных солдатиков!
– Это еще зачем? – удивился Негро Кабалло. – Ты что, намерен в будущем стать генералом?
– Нет, – ответил Конрад.
– А может, одним из этих оловянных солдатиков, которых завтра пристрелят под розовым кустом?
– Еще чего! – энергично возразил Конрад. – Я хочу стать шофером.
– Так почему же ты играешь в солдатиков? – не отставал Вороной.
Конрад молчал, но дядюшка Рингельхут ответил:
– Почему? Да просто потому, что отец ему их подарил.
Но тут они достигли границы. Подъемный мост с бряцаньем опустился. Они промчались по нему и Великое Прошлое осталось позади.

БЕЗУМНЫЙ МИР НЕ ТАК УЖ БЕЗУМЕН

Покинув крепость, они попали в игрушечный лес. После воинственных переживаний, связанных с Ганнибалом и Валленштейном, это было истинным отдохновением. На залитой солнцем лесной поляне пасся табун деревянных лошадок на качалках. А по голубым водам речки плавали крохотные парусные лодки. Деревья были увешаны воздушными шариками. Частый кустарник у реки состоял из леденцов на палочке. На одной ветке сидели два попугая и смотрели книгу с картинками. Вдруг они расхохотались, да так, что книжка свалилась с ветки.

Конрад хотел слезть с коня, чтобы поднять книгу, но дядюшка Рингельхут не пустил его и даже слегка шлепнул.
– Ни с места! – приказал он. – Нас ждут Южные моря!
И они, не останавливаясь, помчались дальше. Вороной даже уверял, что его ролики раскалились. Но это было явным преувеличением.
Вдоль придорожных канав громыхали детские железные дороги. Иногда можно было услышать щелчок – это переводили стрелку. Затем раздавался свисток паровоза и очередной поезд проносился в сторону леса, над которым парили воздушные шарики. Перед домиком из серебряной фольги сидели пять скотчтерьеров и молча курили толстые шоколадные сигары.
– Пусти меня туда! – взмолился Конрад, – я должен погладить этих собачек!
Но Рингельхут возразил и потребовал:
– А ну-ка, подержи мою трость!
И когда мальчик взял его трость, дядюшка обеими руками закрыл племяннику глаза, чтобы он больше ни на что не заглядывался.
– Вперед, Кабалло! – крикнул Рингельхут и они помчались по игрушечному полю, точно орава Дикого охотника.
– Ну вот, – сказал наконец дядюшка, – теперь ты можешь снова все видеть.
Вороной перешел на рысцу. Конрад огляделся. Игрушечное поле кончилось. Лишь далеко-далеко виднелись воздушные шарики над лесом. И в ту сторону летели пестрые бумажные змеи.
– Жаль, – проговорил Конрад. Но тут Вороной притормозил, остановился и сказал:
– Приехали, всем выйти!
Спешившись, Рингельхут и Конрад огляделись. Они стояли перед обширным зданием, расписанным сказочными персонажами. Из окон выглядывали дети и махали им руками.
– Вероятно, это детский пансион, – предположил дядюшка Рингельхут.
– Ничего подобного! – отрезал Конрад. – Тут совсем другое написано.
И он громко прочитал надпись над порталом:

БЕЗУМНЫЙ МИР
ВХОД РАЗРЕШАЕТСЯ ТОЛЬКО ДЕТЯМ

– Ха! – воскликнул мальчик, – вот, лишний раз можете убедиться, что не зря я с вами поехал!
Он так напыжился, что чуть не лопнул, и горделиво вышагивая, первым вошел в дом. Дядюшка и Вороной поспешили за ним. Они очутились в комнате, напоминавшей приемную какого-то учреждения За барьерчиком сидел симпатичный мальчик. Он протянул Конраду руку и спросил, кого это он с собою привел.
– Лошадь, которая прекрасно ездит на роликах, – отвечал Конрад, – и еще моего дядю. Он аптекарь, его фамилия Рингельхут.
– Он очень несносный? – осведомился незнакомый мальчик.
– Нет, что вы, он вполне годится.
– Что ж, мы с ним справимся, мы тут и не таких господ обламывали.
И с этими словами он нажал на какую-то кнопку.
– Что это значит? – удивился Конрад.
Но тут в комнату ворвалась ватага детей, которые вытолкали дядюшку в дверь, над которой красовалась надпись: «ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ».
– Зачем это? – спросил Конрад. – Нам же надо на Южные моря!
– Успеется, успеется, – сказал мальчик.
Он записал все данные новоприбывших, а после этого Конрада и Негро Кабалло вывели через другую дверь.
– Спросите, где школа! – крикнул им вслед мальчик. – Там вы найдете вашего дядю. Он еще должен переодеться.
Когда они очутились на улице, Конрад обратился к Вороному:
– Вы что-нибудь понимаете? Дядя Рингельхут должен переодеться? Зачем?
– Наберемся терпения! – отвечал Негро Кабалло.
Улица выглядела очень оживленной. На мальчиках с папками под мышкой красовались настоящие цилиндры. Девочки, разодетые в наимоднейшие платья и костюмы, ходили по магазинам. Всюду были только дети.
– Простите, – сказал Конрад, останавливая какого-то мальчика, уже собиравшегося сесть в машину. – У вас тут что, совсем нет взрослых?
– Ну почему же? Просто взрослые сейчас еще в школе, – ответил мальчик.
Он сел в машину, кивнул Конраду и крикнул на прощание:
– Я опаздываю на биржу!
И вот уже машина скрылась за углом.
– У меня просто нет слов! – воскликнул Конрад.
– Обойдешься! – сказал конь.
– Что взрослым делать в школе, а детям на бирже, скажите мне ради Бога?
Конь пожал плечами и покатил дальше. Конрад едва поспевал за ним. К счастью, школа находилась поблизости.
Над входом было написано: «ДЛЯ ТРУДНОВОСПИТУЕМЫХ РОДИТЕЛЕЙ».
– Идем скорей туда! – поторопил Конрада Негро Кабалло.
Они вошли. За окошком проходной сидела маленькая девочка. Она пожелала узнать, кого они тут ищут.
– Некоего господина Рингельхута, – отвечал Вороной.
Девочка принялась листать какую-то тетрадку и наконец сообщила:
– Рингельхут? Он в приготовительном классе.
– И что же он там делает? – поинтересовался Конрад.
– Его там воспитывают, – отвечала девочка в окошке.
– Рехнуться можно! – закричал Конрад. – Мне надо немедленно видеть моего дядю!
– Комната 28, – сказала девочка строго. И закрыла окошко.
Негро Кабалло и Конрад поспешно поднялись по лестнице и побежали по длинному голому коридору в поисках комнаты 28.
Вдруг чей-то детский голос крикнул:
– Конрад! Конрад!
Мальчик оглянулся и увидал идущую к нему рыжую девчонку. Ее рыжие косички торчали в стороны так, словно в них была вставлена проволока.
– Бабетта! – обрадовался Конрад. Он бросился к ней и они долго трясли друг другу руки.
– Как ты попал в Безумный мир? – удивленно спросила Бабетта.
– Да мы здесь только проездом, – объяснил Конрад. – Мы едем к Южным морям, потому что мне задали написать про них сочинение. А тут мы ищем моего дядю. Его прихватили на входе и куда-то уволокли. Он сидит в приготовительном классе. Ты хоть отдаленно представляешь себе, что он там должен делать?
– Вот ужас-то! – воскликнула девочка. – Но это же наверняка недоразумение! Твой дядя ведь славный малый?
– Еще бы! – отвечал мальчик.
– В приемной, конечно, решили, что ты его сюда доставил для перевоспитания, – Бабетта по-настоящему рассердилась. – Идемте, надо его вызволять. Это будет несложно, я ведь советник министра по вопросам воспитания и обучения.
Она взяла Конрада под руку.
– Минутку! – сказал Негро Кабалло. – А что, собственно, такое этот ваш Безумный мир? Я хоть и не стукался затылком, но что-то никак в толк не возьму.
Бабетта остановилась.
– Я вам объясню, – сказала она. – Дело в том, что не все родители хороши. Точно так же, как не все дети хороши, среди них попадаются и ужасно невоспитанные.
– Что верно, то верно, – согласился Конрад.
– Так вот, если плохие родители не хотят меняться к лучшему, если они несправедливо наказывают своих детей или вообще мучают их – такое тоже случается – то таких родителей отдают в эту школу, где их и перевоспитывают. В большинстве случаев это помогает.
Вороной почесал копытом у себя в затылке и спросил, как именно перевоспитывают дурных родителей.
Бабетта сказала со вздохом:
– Мы, так сказать, платим им их же монетой. Это, правда, не очень красиво, но необходимо.
К примеру, сейчас у нас на перевоспитании господин Клеменс Вафель-Крошке.
– Да это же хозяин дома, где живет мой дядя! – закричал Конрад. – Но он еще совсем недавно был дома. Самое большее час назад эта лошадь бросила ему на голову цветочный горшок!
Негро Кабалло поднял верхнюю губу и беззвучно заржал.
– А мы все одновременно находимся и здесь и дома, – пояснила Бабетта. – У этого Клеменса Вафель-Крошке есть сын, Артур Вафель-Крошке. Папаша каждый вечер на целый час запирает его на балконе, особенно, когда идет дождь. И знаете за что? Только за то, что мальчик плохо считает. А он так старается! Бедняга Артур стоит на балконе, трясется от страха и от холода, плачет, и с каждым днем становится все более бледным и хилым. Со страху он вообще уже ничего сосчитать не может.
– Мне этот старикан сразу не понравился, – заявил Вороной. – Надо было спокойненько сбросить ему на башку еще горшок-другой.
– А теперь мы выставляем этого папашу на балкон, – сказала Бабетта. – И чтоб обязательно завывал ветер. И будем выставлять, покуда он не почувствует, как же он мучил собственного ребенка. Тихо!
Они притаились.
– Вы ничего не слышите? – прошептала Бабетта.
– Там кто-то плачет и бранится. Но это где-то далеко, – сказал Конрад.
– Это старик Вафель-Крошке, – шепнула Бабетта. – Думаю, дня через три он полностью созреет и пообещает не терзать больше маленького Артура. Тогда мы его отпустим, как излечившегося.
– Ага, теперь ясно, – сказал Кабалло. – А ты сама почему здесь?
Бабетта смутилась. И наконец проговорила:
– Из-за мамы. Она совсем перестала обо мне заботиться. Утром я ухожу в школу без завтрака, потому что она еще спит. Днем мне тоже нечего есть, потому что ее нет дома. А вечером, когда я ложусь спать, ее еще нет дома. Наш школьный врач написал ей письмо, а она бросила его в печку.
– И что теперь?
– Теперь она ходит в эту школу, и мне строго-настрого запрещено о ней заботиться. Иногда я должна заходить к ней в комнату и делать вид, что я вовсе ее не замечаю. А если она говорит, что ей хочется есть, я должна притвориться, будто не слышу, уйти и петь в коридоре. – На глазах у Бабетты выступили слезы. – Мне так ее жалко! Она уже похудела на десять фунтов! Иногда, правда, я кладу ей на ночной столик бутерброд, хотя это строго запрещено.
Бабетта всхлипнула и утерла нос.
– Нечего реветь! – распорядился Конрад. – Когда ты была голодная, она небось не ревела.
Бабетта громко высморкалась.
– Это верно, – проговорила она. – Но все-таки мне ее жалко. Надеюсь, хотя бы лечение не пройдет даром. – Она попыталась улыбнуться. – Вообще-то, у нас очень, очень большие успехи.
– Меня это искренне радует, – сказал Негро Кабалло. – Однако нам надо поскорее вызволить господина Рингельхута из вашей лечебницы. А не то он станет еще во сто раз милее, чем был.
– Ну, это будет уж чересчур! – заметил племянник.
Они поспешили в класс 28. Там творились весьма странные вещи. За партами сидели сплошь взрослые. Они были одеты в детскую одежонку и некоторые выглядели довольно-таки дико, особенно толстяки.
Перед ними, за учительским столом сидел серьезный бледный мальчик. Это был учитель. Когда в класс вошла Бабетта в сопровождении Конрада и Негро Кабалло, учитель скомандовал:
– Встать!
Взрослые ученики вскочили, оставался сидеть только один, непомерно толстый человек. Мальчик-учитель протянул руку Бабетте и ее спутникам, затем сказал:
– Добрый день, фройляйн советник министра!
– Привет, Якоб! У вас есть новенький?
– Есть, – отвечал учитель, – по-моему, он не очень злой, но, кажется, немного того. Выйдите к доске, Рингельхут!
От последней парты к доске направился дядюшка Рингельхут. Вороной при виде его заржал и чуть не задохся от смеха. Потому что аптекарь был в коротких штанишках и в матроске, на ногах у него были гольфы, а на голове красовалась бескозырка с длинными лентами. На бескозырке было написано: «Истребитель торпедных катеров. Нижняя Бавария».
– Мать честная! – воскликнул Конрад и ухватился за Бабетту, чтобы не упасть.
– Я вам не нравлюсь? – спросил дядя с обидой в голосе.
Бабетта разъяснила учителю происшедшее недоразумение и тот послал одного из учеников, советника юстиции Боллензенгера, принести из конторы костюм и трость Рингельхута. Урок между тем продолжался. Бабетта, Конрад, дядюшка и Негро Кабалло стояли у дверей и слушали.
– Мясник Протухлер! – вызвал Якоб. – Встаньте! Вы постоянно бьете ваших детей по затылку, верно?
– Так точно! – отвечал мясник Протухлер. – Это мои собственные, персональные дети и ни одной собаки не касается, куда и чем я их луплю. Понятно?
– Один ваш мальчик заболел и наш школьный доктор утверждает, что Вилли всю жизнь будет страдать от последствий побоев, нанесенных ему за то, что он потерял один-единственный грош.
– А пускай этот ваш докторишка явится сюда, я и ему всыплю по первое число! – взревел мясник. – А детей я просто закаляю!
– Ну что же, – произнес Якоб, – значит нам придется закалять вас. Увы. Мы не любим это делать. Но мы просто вынуждены нещадно бить вас до тех пор, пока вы не поймете, что натворили.
Он нажал на кнопку звонка. И тут же в класс вошло четверо крепких парней, которые схватили мясника и поволокли к двери.
– По затылку! – напомнил Якоб, и все четверо разом кивнули.
– По-моему, его это не образумит, – заметил Рингельхут.
– К сожалению, только это и может его образумить, – вздохнула Бабетта. – Я таких типов хорошо знаю. К счастью, их не так уж много.
Мясника Протухлера увели. Он был в костюме, который ему справили еще к конфирмации. В этом тесном костюмчике мясник имел довольно жалкий вид.
1 2 3 4 5 6 7