Одетт задушили!
Убийство!
Не отдавая себе отчета, я метнулся в гостиную, налил виски, выпил. Обжигающая жидкость привела меня в чувство.
Где же Рея? Я взглянул на часы. Без трех минут три. Почему она не приехала? Как мне узнать, приедет ли она?
После короткого колебания я потянулся к телефону и набрал ее номер.
– Резиденция мистера Марло, – ответил знакомый голос дворецкого. – С кем я говорю?
Мой звонок не вытащил его из постели. Вероятно, он дожидался возвращения Марло.
– Позовите, пожалуйста, миссис Марло, – попросил я. – Это мистер Хэммонд. Она ждет моего звонка.
– Извините, сэр, но миссис Марло спит. Я не имею права беспокоить ее.
– Но я должен поговорить с ней. Она ждет моего звонка.
– Очень сожалею, сэр. – В его голосе действительно слышалось сожаление. – Миссис Марло нездоровится. Доктор дал ей снотворное. Ее нельзя будить.
– Я этого не знал. Извините. – И я положил трубку.
Что происходит, спрашивал я себя. То ли она использовала болезнь как предлог, чтобы незаметно уйти из дому, то ли действительно заболела?
Я вытер платком потные ладони.
Марло уже давно ждет Одетт на стоянке в бухте Одиночества. Вот-вот он поедет домой. Как скоро он обратится в полицию?
И тут внезапная мысль пронзила меня насквозь. Две пленки в банковском сейфе уже не могли защитить меня. Ложное похищение – это одно, убийство – совсем другое. Полиция заявила бы, что мы поссорились и я убил ее из-за денег.
Я не мог оставить ее тело в кабинке. От него следовало срочно избавиться. Если Билл Холден найдет тело, он позвонит в полицию. Там поинтересуются, кто арендовал кабинку, и он назовет меня. Полиция, естественно, захочет узнать, ради чего бывший заключенный, не имеющий ни денег, ни работы, чуть не две недели арендует роскошную пляжную кабинку. Они прямо спросят, где я был прошедшей ночью. Тим Коули видел меня с девушкой. Я представил ее как Энн Харкаут. Полиция начнет расследование, и, как только выяснится, что никакой Энн Харкаут не существует, они тут же сообразят, что на автовокзале я встречал Одетт Марло.
Как отреагирует Рея, узнав об убийстве падчерицы? Признается в организации ложного похищения, чтобы потом обвинить меня в убийстве Одетт? Я понял, что должен поговорить с ней.
Но первым делом надо было увезти из кабинки тело Одетт.
Меня чуть не вывернуло наизнанку при мысли о том, что придется прикоснуться к ее телу, но другого выхода не было. Я решил спрятать труп в каком-нибудь укромном месте, где его не могли найти, а потом попытаться встретиться с Реей.
В миле от автострады был заброшенный серебряный рудник. Туда редко кто заглядывал, и он находился по дороге к моему дому. Спрятанное тело могло лежать там многие месяцы. Возможно, его вообще бы не нашли.
Я выпил еще виски, собрался с духом, подогнал «паккард» вплотную к ступенькам веранды, открыл багажник. Затем прошел в спальню.
Стараясь не смотреть на Одетт, я завернул ее в покрывало и поднял на руки. Она оказалась на удивление тяжелой. Я опустил тело в багажник, выдернул покрывало, захлопнул крышку.
Меня мутило. Я вернулся в кабинку, снова выпил, поправил постель, на которой только что лежала Одетт, расстелил покрывало, бросил парик в чемодан, осмотрел спальню, чтобы убедиться, что не осталось вещей Одетт, вошел в гостиную.
Я уже направился к выходу, когда заметил лежащий на столе «дипломат». Я совершенно забыл о деньгах! Они потеряли для меня всякий интерес. Меня воротило от них. Эти деньги привели к убийству. Я решил выбросить их вместе с телом Одетт.
Я схватил «дипломат», потушил свет, выскочил за дверь, запер ее на ключ и сел в машину.
От рудника меня отделяли три мили. Дорога проходила через Палм-Бей, а рудник находился между этим курортным местечком и Палм-Сити. Часы показывали десять минут четвертого. Машин не было, но шоссе могла патрулировать полиция. Поэтому я ехал осторожно, не превышая скорости, не привлекая к себе внимания.
Но мой план избавления от тела Одетт лопнул, как мыльный пузырь, на Главной улице Палм-Бей.
Подъезжая к перекрестку, я заметил полицейского, стоящего у пульта переключения светофора. Нас разделяло сорок ярдов, когда зажегся красный свет. Я мягко нажал на педаль тормоза, и «паккард» плавно остановился перед белой чертой на асфальте.
Я сидел, не шевелясь, притворяясь, будто меня нет, осознавая при этом, что полицейский смотрит на меня, так как больше смотреть ему было не на кого.
Мне казалось, что, кроме нас двоих, на земле не осталось ни единого человека. Неоновые вывески Палм-Бей сияли и переливались только для нас. Лишь нам светила огромная желтая луна, плывущая в безоблачном небе. На широкой, уходящей вдаль полосе асфальта больше никого не было.
Я не сводил глаз с красного огня светофора, с нетерпением ожидая, когда же он переключится на зеленый.
Полицейский откашлялся, затем сплюнул на дорогу. От неожиданного звука я вздрогнул и посмотрел на него.
Высокий, плотно сбитый, с круглой, похожей на шар, головой, насаженной на широкие плечи, полицейский явно скучал.
Я чувствовал, как на лице выступает пот, и вновь перевел взгляд на светофор.
Красный круг мигнул и погас, уступив место зеленому. Я убрал ногу с тормозной педали и с предельной осторожностью нажал на педаль газа, чтобы тронуться без рывка, не «вызывая тем самым неудовольствия полицейского.
Машина двинулась вперед, затем что-то заскрежетало, „паккард“ дернулся и застыл на месте.
Я вернул переключатель скоростей в нейтральное положение, затем включил первую скорость и вдавил в пол педаль газа. Двигатель взревел, но „паккард“ не шевельнулся.
В охватившем меня паническом ужасе я понял, что посте стольких лет верной службы полетела коробка передач. Какая-то шестерня потеряла последний зуб, и я застрял в десятке футов от полицейского, а в багажнике лежало тело Одетт.
Оцепенев, я сидел, сжимая руками руль, не зная, что предпринять.
Тем временем зеленый свет сменился красным.
Полицейский снял фуражку и почесал бритую голову. Лунный свет играл на его красном, грубом лице. На вид ему было лет пятьдесят.
Я включил заднюю скорость, надеясь, что смогу отъехать к обочине, но машина не слушалась.
Погас красный свет, зажегся зеленый. Полицейский сошел с тротуара и направился ко мне.
– Решил тут заночевать, парень? – Хриплый голос полицейского вполне подходил к его словно вырубленной топором физиономии.
– Кажется, у меня полетела коробка передач, – ответил я.
– Да? И что ты теперь собираешься делать?
– Где-нибудь поблизости есть ремонтная мастерская, работающая круглосуточно?
– Вопросы задаю я, парень. Так что ты собираешься делать?
– Поищу тягач, – ответил я, стараясь изгнать из голоса дрожь.
– Да? А где будет эта развалюха, пока ты будешь искать тягач?
– Если вас не затруднит, помогите мне откатить машину к тротуару.
Он почесал красное ухо.
– Да? – Полицейский сплюнул. – Неужели я похож на дурака, который откатывает машины всякому сброду? Я ненавижу автомобили и ненавижу сброд, который ездит на них. Убирай с дороги эту колымагу, или я оштрафую тебя за нарушение правил движения.
Я вылез из машины и попытался откатить ее, но она стояла на чуть наклонном участке, и мне не удалось сдвинуть ее с места. Пот катился с меня градом, машина стояла как вкопанная, а полицейский спокойно наблюдал, склонив набок круглую голову.
– Силенок у тебя маловато, парень, – наконец сказал он. – Ладно, отдохни. Можешь считать, что тебя оштрафовали. Давай-ка взглянем на твои документы.
Каким-то чудом я догадался подсунуть ему вместе с водительскими правами новенькую карточку пресс-агента. Полицейский посмотрел на карточку, затем на меня, вновь на карточку.
– Что это? – спросил он.
– Я работаю у окружного прокурора Мидоуса, – ответил я. – Мой непосредственный начальник – лейтенант Реник.
– Реник? – Полицейский сдвинул фуражку на затылок. – Что же ты сразу не сказал об этом? До того, как его повысили, мы с лейтенантом были друзьями. – Повертев в руках карточку, он отдал ее мне, – Ладно, думаю, я не надорвусь, если помогу тебе.
Вдвоем мы откатили „паккард“ к тротуару.
– Говоришь, полетела коробка передач? – Полицейский презрительно оглядел машину. – Починка обойдется тебе в кругленькую сумму.
– Наверное. – Я лихорадочно думал о том, что же делать дальше. Я не мог оставить машину в ремонтной мастерской. Оставался только мой гараж. Но куда девать тело Одетт?
– Впрочем, те, кто ездит на машинах, должны заранее готовиться к неожиданным расходам. Я вот не возьму машину, даже если мне предложат ее задарма, – продолжал полицейский.
– Где тут ремонтная мастерская? – спросил я, вытирая платком мокрое от пота лицо.
– В миле отсюда, но она закрыта. Если проедет патрульная машина и увидит твою развалюху, ее отбуксируют к полицейскому управлению, а тебя оштрафуют.
Через дорогу я увидел светящиеся окна магазина.
– Наверное, надо позвонить в мастерскую.
– Дельная мысль, – кивнул полицейский. – Я пока тут побуду. Скажешь хозяину, что я хочу, чтобы он вывез эту рухлядь. Я – О'Флэгерти. Он меня знает. – Полицейский достал записную книжку и продиктовал мне телефон мастерской.
Из магазина я позвонил по указанному номеру. После долгой паузы мне ответил сонный мужской голос.
Я сказал, что мне нужен тягач, а этот телефон мне дал патрульный О'Флэгерти.
Мужчина выругался, но пообещал приехать.
Я вернулся к „паккарду“.
– Он едет.
Полицейский усмехнулся:
– Могу спорить, он выругался.
– Вы не ошиблись.
– Когда увидишь лейтенанта, передай ему, что я о нем думаю, – продолжал О'Флэгерти. – Он – хороший человек. Самый лучший в полиции.
– Обязательно передам.
– Ну, я, пожалуй, пойду. Как-нибудь увидимся.
– Наверняка. Спасибо за помощь.
Его грубое лицо расплылось в улыбке.
– Мы должны держаться друг за друга. – И, кивнув, он пошел по Главной улице, что-то насвистывая себе под нос.
Дрожащей рукой я зажег спичку, закурил. От охватившей меня паники спирало горло. Что делать после того, как машину отгонят в гараж? Как вынести тело Одетт, если Нина может в любой момент войти в гараж? Я не мог увезти тело днем, а по вечерам Нина никогда не уходила из дому. В хорошенькую я угодил переделку. Мысли у меня путались, налезая друг на друга.
Десять минут спустя подъехал тягач. Владельцем ремонтной мастерской оказался маленький, худой, как щепка, ирландец. Ночной вызов так разозлил его, что он не мог говорить со мной, поэтому сразу полез в кабину „паккарда“, покрутил ручку переключения скоростей, вылез из кабины.
– Полетела коробка передач, – подтвердил он поставленный мною диагноз. – Работы на две недели, обойдется недешево.
– Я хочу, чтобы вы отбуксировали машину ко мне домой.
Ирландец уставился на меня.
– Разве не мне ремонтировать эту чертову колымагу?
– Нет. Я хочу, чтобы вы отбуксировали машину ко мне домой.
Его лицо дернулось.
– Меня вытащили из постели в такой час, и я даже не получу заказ на ремонт?
Мое терпение лопнуло.
– Я работаю у окружного прокурора! Перестаньте болтать и отвезите меня домой.
Я думал, он взорвется, но каким-то образом ирландцу удалось совладать с собой. Что-то бормоча себе под нос, он закрепил буксировочный трос под передним бампером „паккарда“. Я сказал, куда ехать, и сел рядом с ним в кабину тягача.
Четыре мили, отделявшие Палм-Бей от моего дома, мы проехали молча. Я облегченно вздохнул, когда увидел, что света в окнах нет. Нина спала.
Ирландец отвязал трос.
– Давайте закатим машину в гараж.
Помощи от него было чуть-чуть, но небольшая покатость подъездной дорожки упростила задачу. Скоро „паккард“ стоял в гараже.
– Сколько? – спросил я.
– Пятнадцать, – пробурчал он в ответ.
Я вытащил бумажник. У меня набралось лишь одиннадцать долларов. Я дал ирландцу десять.
– Этого достаточно.
Он взял деньги, бросил на меня испепеляющий взгляд, забрался в кабину тягача и уехал.
Я закрыл ворота гаража и запер их на ключ.
Небо на горизонте уже посветлело. До восхода солнца оставался какой-то час. За это время я бы ничего не успел. Впрочем, я и не знал, что же мне делать.
Не оставалось ничего другого, как прятать тело в багажнике. Когда я представил, что оно целый день будет находиться в моем гараже, меня чуть не вытошнило.
По дорожке я прошел к бунгало, открыл верь. В гостиной я увидел свое отражение в стенном зеркале. Выглядел я как персонаж фильма ужасов.
На столе лежала сумочка Нины. Я достал из нее ключи от машины и положил их в карман пиджака. Я не хотел, чтобы она случайно открыла багажник в мое отсутствие.
Выключив свет, я пошел в ванную, разделся, принял душ. Телефон зазвонил, когда я надевал пижаму. Сердце у меня екнуло. Натянув пижамные штаны, я метнулся в гостиную.
– Это ты. Гарри? – узнал я голос Реника. – Только что звонил Марло. Ее похитили! Немедленно приезжай в полицейское управление.
Я стоял, сжимая в руке телефонную трубку, потеряв дар речи.
– Ты слышишь меня, Гарри?
– Да, я тебя слышу, – выдавил я из себя. – У меня сломался автомобиль. Полетела коробка передач.
– Понятно. Я пошлю за тобой патрульную машину. Они приедут через десять минут. – И Реник положил трубку.
– Гарри… кто это?
В дверях стояла полусонная Нина.
– Звонил Реник. Срочное дело. Девушку похитили, – ответил я, протискиваясь мимо нее в ванную. – Ты спи. За мной сейчас приедут. – Я уже торопливо одевался.
– Может, сварить тебе кофе?
– Нет, нет. Иди спать.
– Ну, если ты не хочешь…
– Иди спать.
Я надевал пиджак, когда подкатила машина.
– Вот и они.
Я обнял Нину, поцеловал ее и выбежал из бунгало.

Глава 8

Реник ждал меня в оперативном центре полицейского управления. Когда я вошел, он, Барти, агент ФБР, и капитан полиции Райгер внимательно изучали большую настенную карту округа.
Реник отошел от карты и направился ко мне.
– Ну, наконец-то. Марло заплатил выкуп, а его дочь, естественно, не вернулась. Мы намерены поговорить с ним. Я хочу, чтобы ты поехал с нами, Гарри.
– Что все-таки произошло?
– Похитители пообещали, что его дочь придет на автомобильную стоянку в бухте Одиночества. Она не пришла, и он позвонил нам. – Реник повернулся к Райгеру: – Капитан, не могли бы вы привезти сюда и сфотографировать ее машину? Я бы хотел получить фотографии, когда вернусь от Марло. – Он взглянул на меня. – Ты проследи, чтобы все местные газеты опубликовали фотографию машины Одетт. Необходимо, чтобы как можно больше людей узнали о случившемся и связались с нами, если им что-то известно.
– Фотографии у тебя будут, – кивнул Райгер. – Я распоряжусь, чтобы перекрыли дороги. Через час из округа не вылетит даже муха.
– Пошли, Фред, – позвал Реник Барти, и мы втроем спустились к патрульной машине.
– Она, несомненно, мертва, – сказал Барти, крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти, когда мы мчались к поместью Марло. – Если бы старый дурак предупредил нас заранее, мы бы пометили деньги.
– Не стоит упрекать его в этом, – возразил Реник. – На его месте я, возможно, поступил бы точно так же. Деньги для него – пшик. Он хотел, чтобы дочь вернулась невредимой.
– Он мог бы предугадать, что ее не вернут. Знаешь, Джон, чем больше я думаю об этом, тем крепче мое убеждение в том, что ее похитил кто-то из местных.
– И я того же мнения, – согласился Реник.
Я насторожился:
– Почему ты так думаешь?
– Прежде, чем она ушла в кино, ей позвонил Джерри Уильямс, – ответил Реник. – Как только Марло обратился к нам, я попытался найти Уильямса, но дома того не оказалось. С прошлого четверга он лежит в больнице со сломанной ногой и, естественно, не мог позвонить девушке в субботу. Это означает, что преступник сознательно назвался Уильямсом. Каким-то образом он узнал, что тот знаком с Одетт. Отец парня говорит, что они не встречались уже месяца два. Это раз. И второе, зачем встречаться в „Пиратской хижине“? Да, это не слишком людное место, но в округе полно других, более популярных и широки известных заведений, также находящихся на отшибе. Маловероятно, что похитители – заезжие гастролеры.
Пока он говорил, патрульная машина подъехала к дому Марло. В окнах первого этажа горел свет, парадная дверь была открыта. На ступеньках нас поджидал дворецкий.
Он сразу же провел нас в огромную библиотеку, где Марло сидел в глубоком кожаном кресле среди стеллажей с книгами и массивных шкафов.
За время, прошедшее с нашей последней встречи, он постарел и осунулся.
– Проходите, господа, садитесь, – сказал он. – Вероятно, вы пришли сообщить мне, что моя дочь мертва?
– Мы этого еще не знаем, сэр, – уклончиво ответил Реник. – Есть надежда, что она вернется. Когда я заезжал к вам в прошлый раз, вам уже было известно, что она похищена?
– О да. Тот человек угрожал убить ее, если я попытаюсь обратиться к вам. Поверьте, решение далось мне нелегко, но звонить вам я не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18