– Наручники на нем?
– Нет, капитан. – Лицо Ренкина напряглось.
– Почему нет? – прорычал Кетчен. Его хриплый, полный ненависти голос мог вызвать содрогание у кого угодно.
– Я не думал, что в этом есть необходимость.
– Тебе платят не за то, чтобы думать. Немедленно надеть!
Ренкин извлек из кармана наручники и подошел ко мне. Я протянул руки, и стальные кольца с лязгом сомкнулись.
– Приказание выполнено, капитан, – сказал он, отходя прочь.
Кетчен медленно повернулся. Его жестокое лицо было багрово-темным от застоявшейся крови. Глаза – маленькие и беспокойные, как у бродячего слона, – смотрели с яростью.
– Ты думал, что тебе все так и сойдет? Что тебя защитит Холдинг? Не вышло! Сейчас ты будешь горько раскаиваться в своей ошибке!
Он приближался ко мне. В его глазах прыгали безумные красные искорки.
– Я знал, что повстречаюсь с тобой еще раз, – продолжал он. – Но будь проклят, если я рассчитывал когда-нибудь изловить тебя на двойном убийстве.
– Вам не удастся свалить на меня вину, – сказал я, не отрывая от него взгляда. – Их убили шесть часов назад, и вы об этом отлично знаете.
Для человека его габаритов удар был удивительно быстрым. Я едва успел увернуться от его левой. К сожалению, у меня не было времени уклониться от удара другой рукой, и кулак Кетчена опустился с такой силой, будто это бил копытом мул. Я рухнул на пол, надо мной тотчас раздался разъяренный голос Кетчена:
– Поднимите!
Один из инспекторов обхватил меня и поставил на ноги. Покачнувшись, я согнулся чуть ли не пополам. Никто не произнес ни слова, наблюдая за моими отчаянными попытками принять вертикальное положение.
– Мы отвезем тебя в управление, – сказал Кетчен с усмешкой, – и запрем в камеру. Чтобы ты не скучал, я пришлю трех-четырех ребят, которые будут тебя развлекать. Побывав в компании с ними, ты признаешься во всех четырех убийствах, скотина.
Я знал – стоило мне сказать хотя бы слово, как он вновь примется избивать меня, и поэтому молча глядел на него.
– Если тебя не признают виновным, – продолжал Кетчен, – мы упрячем тебя в тюрьму за незаконное проникновение на чужую территорию. Ты получишь три месяца, но каждый день мои ребята будут выколачивать из тебя мозги. – Он повернулся к Ренкину: – Отвези его в управление и посади по обвинению в убийстве Трисби и филиппинца. Пусть дождется, пока мы соберем против него достаточно улик. Я думаю, мы сумеем пришить ему дело.
Ренкин с безразличным видом подошел ко мне:
– Пойдем!
– Я сделаю так, чтобы тебе захотелось поскорее стать трупом, – сказал на прощание Кетчен и, размахнувшись, ударил меня по лицу. Потеряв равновесие, я едва не упал на Ренкина. – Уберите его и бросьте в камеру!
Ренкин схватил меня за руку и поволок из комнаты. Мы шли по веранде, когда к дому подъехал Кенди.
– Нашел что-нибудь? – спросил Ренкин.
– Еще один, тридцать восьмого калибра. В магазине не хватает четырех патронов, – ответил сержант, вытаскивая из кармана револьвер Бриджетт и передавая Ренкину. – Из него недавно стреляли.
– Где ты нашел? – поинтересовался я.
Кенди пристально посмотрел на меня.
– Под кроватью, там, где ты спрятал.
Я отрицательно покачал головой.
– Я не прятал. Но в общем, это все равно, в любом случае вы не поверите.
Ренкин бросил в мою сторону хмурый взгляд.
– Я везу его в управление, – сказал он Кенди. – Револьверы мы проверим. Больше в бунгало ничего не было?
– Нет.
– Возьми одну из машин и отправляйся домой, – сказал Ренкин.
Они поглядели друг на друга, и Кенди, подмигнув лейтенанту, исчез в темноте.
Ренкин велел мне садиться в полицейский автомобиль.
– Ведите машину, – сказал он.
– Что? – переспросил я.
– Ведите машину.
– В этих браслетах?
Достав ключ, он снял наручники. Я сел за баранку и завел мотор. Ренкин, устроившись рядом, закурил сигарету.
– Обращайтесь поосторожней с этой игрушкой, лейтенант, – сказал я, снижая скорость при выезде на шоссе. – Револьвер принадлежит миссис Криди.
– Это уж наша забота.
Я не выдержал и спросил:
– Что за блестящая идея усадить меня за руль? Арестованный сам везет себя в тюрьму, а «фараон» сидит рядом и покуривает. В истории полиции это наверняка первый случай.
– Мы едем не в тюрьму, – ответил Ренкин. – Кетчен думает, что нагнал на вас достаточно страха. Если дать вам возможность удрать, то вы, по его расчетам, больше и носа сюда не покажете. Мне приказано обеспечить ваш побег.
Удивлению моему не было границ. Когда же наконец ко мне вернулась способность трезво соображать, я расхохотался:
– Он, безусловно, нагнал страха, но удирать я все же не собираюсь.
– Мне приказано смотреть в другую сторону, когда вы будете улепетывать, – равнодушно сказал Ренкин. – Но я подумал, что у вас, вероятно, нет и мысли о побеге, и решил рассказать о плане Кетчена.
– Мне бы и в голову не пришло убегать от вооруженного полицейского, – сказал я. Потом, поразмыслив, добавил: – Не иначе, как все это придумал Криди. Сначала он пытался купить меня за сто пятьдесят тысяч долларов, теперь пытается вытурить эдаким образом. – Я шумно отдувался, напряженно вглядываясь в ленту дороги. – Как вы узнали, что я приезжал к Трисби?
– Криди послал своего человека наблюдать за домом. Он и сообщил, что вы туда пробрались. Криди сразу же вызвал капитана и приказал арестовать за незаконное проникновение на чужую территорию. Он велел хорошенько припугнуть вас и выбросить из Сан-Рафела. Мы не застали вас в доме Трисби, но обнаружили мертвого хозяина. Кетчен решил, что обвинение в убийстве двух человек обратит вас в паническое бегство.
– И ему наплевать, кто настоящий убийца?
Ренкин неопределенно пожал плечами:
– Со временем он до него доберется.
– Человек, посланный Криди, не видел преступника?
– Нет, он появился там уже к вечеру. – Вытащив револьвер Бриджетт, он с интересом посмотрел на него. – Трисби убили из этой штуки?
– Да.
– Она?
– Я этого не думаю, но лучше спросите у нее самой.
– Жене Криди не задают подобных вопросов. Если дорожишь работой, лучше вообще ничего не спрашивать.
– Криди у вас бог и царь, – заметил я. – Итак, он договорился с судьей Гаррисоном?
– Это было нетрудно. У того ни гроша за душой и жена-транжирка. Криди отвалил куш – и судья обязался не заниматься политикой.
– «Курьер» будет в восторге! Завтра появятся сообщения в газетах.
– А что он может сделать! Вам же придется манатки собрать и дать драла.
– Я остаюсь в городе, – ответил я, выезжая на бульвар Франклина. – Когда узнаю, кто убил Шеппи, я уберусь без вашего напоминания.
– Надо уехать сегодня же, Брэндон. Если через два часа вас застанут, грозят большие неприятности. Кетчен приказал автоинспекторам устроить с вами несчастный случай.
Я недоверчиво посмотрел на Ренкина.
– Шутите?
– Никогда в жизни я не говорил более серьезно, – спокойно ответил лейтенант. – Вы или смотаетесь в течение двух часов, или в лучшем случае попадете в больницу. Не надейтесь, что сумеете что-нибудь сделать, когда на вас налетит патрульная машина. Их в городе тридцать штук, и все водители предупреждены, дороги уже перекрыты. У них большой опыт по этой части. Вам повезет, если останетесь в живых.
Подъезжая к бунгало, я раздумывал над его словами. Затормозив около входа, я вылез из машины и сказал:
– Вам нужен этот револьвер, лейтенант? Мне он может понадобиться, а полиции – вряд ли.
– Все еще рассчитываете разоблачить Криди?
– Я ищу убийцу Шеппи, а револьвер является важной уликой.
Поколебавшись, Ренкин протянул револьвер.
– Возьмите, мне он действительно не нужен. Кетчен тоже забудет, узнав, кому принадлежит эта игрушка.
– Спасибо, вы молодчина, лейтенант, желаю скорейшего повышения, – сказал я, протягивая руку.
Мы обменялись рукопожатием, и он сел за руль.
– Вы не можете бороться в одиночку со всей системой, Брэндон, – сказал Ренкин, высунувшись из окна машины. – Эти мерзавцы занимают слишком высокие посты, они сильны и хорошо организованы. Одиночкам, вроде вас, такой орешек не по зубам. Я понял это и отказался от напрасных попыток. Уезжайте побыстрее и не возвращайтесь к нам.
Кивнув на прощание, он развернулся и умчался в темноту.

2

Глядя вслед Ренкину, я заметил, как по дороге навстречу ему стремительно приближаются огни другого автомобиля. Кто-то торопился в бунгало. Я приготовился встретить неизвестного посетителя.
Я чувствовал невероятную усталость во всем теле и ноющую боль в животе, куда пришелся удар Кетчена. Больше всего на свете мне хотелось сейчас немного поспать.
Машина затормозила, и из нее вышел высокий худощавый мужчина в широкополой шляпе. В неясном свете луны я сумел рассмотреть, что он был сравнительно молод.
– Мистер Брэндон? – спросил он, приближаясь.
– Да.
– Я – Фрэнк Хеппл из «Курьера». Мистер Трой попросил меня связаться с вами. Сейчас не слишком поздно для нашего разговора? Я раздобыл кое-какие сведения, думаю, вы ими заинтересуетесь.
От погруженного в темноту бунгало веяло мертвящей пустотой. Я нажал на выключатель, и мы прошли в дом. Часы на камине показывали двадцать минут двенадцатого. Я отыскал бутылку виски и налил два больших бокала.
Хеппл наблюдал за мной. У него было приятное лицо, проницательные глаза и волевой подбородок. У него был вид решительного человека, которого трудно остановить, если он за что-нибудь взялся.
– Угощайтесь! – сказал я, пододвигая бокал. Потом, положив руку на ноющий живот, попытался расслабить мышцы.
– Мистер Трой предложил мне заняться Ханом, – сказал Хеппл, беря бокал. – Я покопался в его прошлом и наткнулся на золотую жилу.
– В каком смысле?
– Я отправился к нему домой и попросил интервью. Хан страшно обрадовался этой рекламе своего магазина. Между нами, он – бывший художник, мастер своего дела. Я уговорил его слепить для меня фигурку из глины, и на ней остались отличнейшие отпечатки пальцев. – Хеппл ухмыльнулся, довольный своей уловкой. – Сегодня утром я отвез фигурку в Лос-Анжелес и передал в управление ФБР. Там проверили отпечатки – и вот что я узнал… – Он отпил из бокала и возбужденно помахал им перед собой. – Настоящее имя Хана – Джек Брэдшоу. В 1941 году ему дали два года за контрабанду наркотиками. По выходе из тюрьмы он уехал в Мексику, и ФБР потеряло его из виду. Через четыре года Хана снова арестовали, когда он переходил границу с двумя чемоданами героина. На этот раз он получил восемь лет. Некоторое время после освобождения ФБР продолжало следить за ним, но Хан занялся вполне законным бизнесом: открыл керамический магазин. Федеральная полиция знает о «Школе керамики», и однажды там был устроен обыск, но ничего подозрительного обнаружить не удалось. Теперь самая интересная для вас часть рассказа: в тюрьме Хан сошелся с одним типом по имени Жуан Туармец, который также сидел за торговлю наркотиками. На свободу их выпустили в одно время. У меня появилось подозрение относительно личности Туармеца, и я попросил показать его фото. Знаете, кто он теперь?
– Кордец?
Хеппл утвердительно кивнул.
– Да, Кордец из «Клуба мушкетеров». Как вы догадались?
– ФБР знает, что он из Сан-Рафела?
– Конечно. Но ни в чем не может его обвинить, все идет нормально.
– ФБР не показалось странным, что две тюремные птички решили свить гнездышко в одном городе?
– Оно следило первое время, но никакой связи между Кордецом и Ханом установить не удалось. Они не встречались ни разу с тех пор, как приехали в Сан-Рафел.
Подумав, я сказал:
– Мне передали, что судья Гаррисон отошел от политики?
– Старый негодяй. Криди сумел купить его. – На лице Хеппла было отвращение.
– Ваша газета сообщит об этом публике?
– Ни в коем случае – у нас нет доказательств, что это случилось именно так. В общем, в городе нет оппозиции, и пройдет немало времени, прежде чем появится новый человек, который объединит недовольных. Я думаю, что старая шайка без труда добьется победы на выборах и уголовники будут править нами еще один срок.
– А я в этом не уверен. Вы слышали об убийствах на «Белой даче»?
Хеппл кивнул.
– Вряд ли они имеют отношение к Кордецу или Хану.
– Это станет известно в ближайшие дни. Сейчас я как раз и бьюсь над этой загадкой. – Я понизил голос: – В вашей конторе есть надежный сейф?
– Есть, – ответил Хеппл с некоторым удивлением.
– Я обзавелся одной вещицей, которую надо надежно спрятать. – Я достал револьвер Бриджетт.
Взяв револьвер, Хеппл понюхал дульное отверстие. Потом испытующе посмотрел на меня.
– Трисби убит из этого оружия?
– Вполне вероятно. Это я и стараюсь выяснить.
– Не следует ли передать револьвер в полицию?
Я отрицательно покачал головой.
– Нет, полицейские потеряют его.
– Вы знаете, кто владелец этой игрушки?
– Догадываюсь, – уклончиво ответил я. – Но это не значит, что он и есть убийца.
Хеппл опустил револьвер в карман.
– Ладно. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Не волнуйтесь. Если мне повезет, у вас будет интересный материал. Револьвер, возможно, ключ ко всей истории.
– Чем еще я могу быть полезен?
– Не уходите завтра из конторы. Может потребоваться помощь, и я должен быть уверен, что найду вас на месте.
Он бросил на меня тревожный взгляд.
– Не лучше ли поделиться со мной вашими заботами, Брэндон? Вы ходите по слишком тонкому льду.
– Мой рассказ был бы неполным. У меня достаточно теорий, но мало фактов.
– Расскажите о ваших теориях. Еще неизвестно, встретимся ли мы снова: любознательные в Сан-Рафеле часто кончают плохо. Если вас заставят замолкнуть навсегда, все ваши старания пойдут насмарку.
Я ощущал немалый соблазн рассказать о результатах своего расследования, но в конце концов решил не делать этого. Чтобы повалить такого гиганта, как Криди, нужны непреложные факты, а не подозрения, какими бы основательными они ни были.
– Ждите завтра моего звонка, – сказал я. – Это все, что я могу обещать.
– Дело ваше. Но не оставайтесь в бунгало на ночь. Отсюда до ближайшего жилья не меньше мили, и никто не узнает, если с вами что-нибудь случится. Переночуйте у меня, я пересплю на кушетке.
Мне вновь пришлось ответить отказом:
– Не беспокойтесь обо мне, Хеппл. До завтрашнего дня со мной ничего не произойдет, а потом время уже не будет играть роли.
– Как хотите. – Он пожал плечами. – Все же мне кажется, что вы рискуете. – Достав бумажник, Хеппл протянул визитную карточку. – Здесь номер моего домашнего телефона. До восьми утра я буду у себя на квартире, потом звоните в контору.
– Не забудьте положить револьвер в сейф.
– Я отвезу его сейчас же. До свидания.
– До завтра.
– И будьте осторожны.
– Постараюсь.
Он сел в машину и, помахав на прощанье, скрылся в темноте.

Глава четырнадцатая


1

Высоко в небе плыла луна, серебряная полоса лежала поперек ночного моря. Царила тишина, нарушаемая лишь далеким шумом автомобилей и плеском волн.
Глядя на огни Сан-Рафела, я испытывал чувство глубокого одиночества. Может, следовало принять предложение Хеппла и уехать с ним? Если кто-нибудь намеревался свести со мной счеты, уединенное бунгало было для этого идеальным местом.
Справа ярко светились окна «Школы керамики» – процветающего заведения Хана, или, если называть его настоящим именем, Джека Брэдшоу. Я многое дал бы, чтобы узнать, что сейчас он поделывает.
Теперь мне была известна тайна пакетиков с отрывными спичками, но в том, кто убил Шеппи, я не был уверен до конца. Утром мне предстояло закончить начатое дело.
В полной темноте я обошел весь дом и проверил запоры. Сон, который недавно буквально валил меня с ног, улетучился, и я курил сигареты, глядя в окно.
Внезапно я услышал приглушенный звук шагов на веранде. Так мог красться только человек, который хотел бы скрыть свое присутствие.
Стоя в темноте и напряженно прислушиваясь, я вскоре вновь различил неясный шорох. Потом щелкнул замок и дверь медленно начала открываться.
– Ни с места! – крикнул я. – Еще один шаг – и я буду стрелять!
– Лу?
– Черт тебя побери! – воскликнул я и зажег свет.
В дверях с дорожной сумкой в руках стояла Марго, глядя на меня широко раскрытыми от страха глазами.
– О, Лу! Ты до смерти меня напугал!
– Тебя?! А каково было мне? Меня чуть не хватила кондрашка! Что ты здесь делаешь?
– Я так беспокоилась, дорогой, что решила вернуться. Я просто не могла найти себе места. Доехав до «променада», повернула обратно и ждала тебя в машине – там, в тени пальм. – Марго показала рукой. – И уснула. Я не видела, когда уехали полицейские, я проснулась всего несколько минут назад от холода.
– Извини, что напугал тебя, но я тоже основательно перетрусил. Честно говоря, я подумал, что наступил мой последний час.
– Мне очень неприятно, что я заставила тебя переволноваться, Лу. Когда ты начал кричать своим ужасным голосом, мне тоже едва не сделалось дурно.
Стремительно подойдя, она обвила руками мою шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19