— И я все это говорил прошлой ночью, как будто знал об этом? Но почему же я не привел её в сознание?
Выяснилось, что он не захотел, чтобы она очнулась неожиданно.
— Надо думать, — расстроенно проговорил Модиун, — что тогда я знал, что делаю. Так что сейчас не стоит спешить.
— По-моему, — заявил Роозб, — следует собрать военный совет или что-нибудь подобное.
«Наверняка нужно что-нибудь делать», — подумал Модиун.
Спустя час они поели, сидя в тесном кругу в командной рубке. Модиун глубоко вздохнул.
— Ну вот, — начал он, — теперь я вспоминаю, как подошел к двери. Сейчас включу систему усиления памяти. И опишу вам все от начала до конца.
* * *
Когда Модиун вошел, из-за стола, находившегося ярдах в шести от двери, поднялся нунули.
— Распишитесь вот здесь, — предложил он, — приглашающе поманив человека.
В одной руке он держал нечто, напоминающее авторучку, а пальцем другой показывал на что-то вроде книги почетных гостей.
Модиун остановился на пороге. Он сознательно сдерживался, чтобы не сразу выполнить то, что предлагал нунули, и в первую очередь огляделся вокруг. Перед ним была небольшая комната с высоким потолком. Стены её казались облицованными белым блестящим пластиком. Кроме двери, через которую он вошел, в комнате было ещё две. Располагались они по обеим сторонам то ли стола, то ли конторки, то ли бюро. Обе двери были не менее десяти футов высотой и покрыты узорами из позолоченных листьев. Помещение было очень светлым, хотя Модиун и не смог обнаружить источник освещения.
Удовлетворившись поверхностным осмотром, он двинулся вперед, включив все рецепторы восприятия. И сразу же ощутил твердость пола под ногами и трение одежды о тело. Рубашка прямо-таки царапала руки и грудь. Воздух был мягок и приятно щекотал легкие, что, скорее всего, объяснялось избытком кислорода. Ощущения наваливались на него со всех сторон, но главное заключалось в том, что они пока не пробуждали у него чувства опасности.
Приблизившись к бюро, Модиун взглянул на чистую страницу книги и увидел, что протянутая нунули ручка находится в нескольких дюймах от его руки.
Тут ему в голову пришли две мысли, и Модиун замер.
Первая. Вся окружающая обстановка создана специально для человека. Этому служила приемная с бюро и книгой записи гостей. Все это было до невероятности упрощено и явно сооружено на скорую руку. Этакая смешная подделка под старинную коммерческую контору. Возможно, они ожидали, что он автоматически проделает всю процедуру, а знакомая обстановка усыпит бдительность.
Вторая мысль была связана с первой. Раз они столько внимания уделяют антуражу, то опять что-то готовят. Наверное, снова организован некий заговор.
Все внутри него настроилось на подобную возможность и готово было действовать. Однако он совершенно не собирался втягиваться в какие бы то ни было интриги на столь низком уровне. Модиун отрицательно покачал головой, показав, что не собирается расписываться, и просто сказал:
— Мне назначена встреча…
Нунули не стал спорить.
— Тогда прошу вас туда.
И он показал на дверь слева от человека.
Модиун не шелохнулся. Слова этого существа вызвали у него целую гамму чувств, главным из которой было недоверие. Оно усиливалось тоном и голосом нунули, а также тем, как он держался, когда говорил, легким напряжением в мышцах этого привратника… А самое главное — чувством превосходства, пробивавшимся сквозь «паразитные фоновые шумы» мозга нунули.
«Что же они задумали?»
Сначала возникло внутреннее предупреждение, что не стоит расписываться в книге, теперь — чувство, что не нужно входить в указанную комнату…
Модиун даже вынужден был сделать над собой усилие, чтобы из чистого любопытства не заглянуть в левую дверь.
«Ладно. Позже я, пожалуй, загляну туда, а заодно и распишусь, — подумал он. — Нужно будет только разобраться, какая во всем этом связь?»
Вслух же он сказал:
— А не могу ли я пройти в эту дверь? — и указал направо.
— Конечно!
Сказано это было в достаточной степени любезно.
Тон, вибрация голоса, внешний вид говорившего — все казалось правильным.
Тем временем нунули сам подошел к двери и вежливо открыл её, придерживая створку. Шагнув внутрь, человек сразу заметил за дверью коридор. Комната располагалась несколько дальше и правее. Что в ней находилось, не было видно. Тогда он двинулся вперед.
И тут почти одновременно произошли две вещи: дверь за его спиной с мягким щелчком захлопнулась и погас свет.
Оказавшись в полной темноте в логове зоувгов, Модиун заколебался. Но всего на секунду. Он прошел с десяток футов по коридору и, повернув, сразу направился к креслу, положение которого обнаружил с помощью своих датчиков. Неторопливо уселся.
Во мраке прозвучал голос:
— Итак, вы попались в ловушку!
Едва были произнесены эти слова, как до Модиуна дошло, что и его невидимый собеседник, и нунули в приемной говорят на универсальном земном языке.
«Что-то уж очень они расшаркиваются перед человеком. Притом единственным человеком, " — подумал он.
Сознание между тем продолжало работать, анализируя происходящее. И мозг в первую очередь выделил зловещий смысл слов, сорвавшихся с языка зоувга.
Едва усевшись, Модиун ощутил тепло, исходящее от того, кто присутствовал в комнате. Существо это находилось чуть больше чем в десяти футах от него и левее. Комнату наполнял какой-то странный запах.
Модиун понял, что голос исходит из точки, расположенной по крайней мере на фут выше его роста. Может быть, это существо стояло на каком-нибудь возвышении? Но рецепторы подтвердили, что нет. Просто зоувг достаточно рослый, приблизительно девяти — девяти с половиной футов.
Интересно…
Чувствуя, что член комитета смотрит на него, как будто видит в темноте, Модиун сосредоточил внимание на том, что зоувг говорил.
«Может быть, я оказался жертвой гипнотического воздействия, которое дает им такую власть?»
Пока это было неясно.
Модиун мог с полной уверенностью сказать только то, что с этим существом он ранее не встречался. Заявление о том, что человек попал в ловушку, отличалось достаточной прямотой.
Между тем Модиун закончил анализ.
«Итак, до сих пор ничего не случилось…Они меня пока не тронули…»
Однако даже от этой мысли его охватило чувство досады. Встреча с членом комитета, которой он так ожидал, проходила не так, как ему представлялось: не было открытого и прямого диалога лицом к лицу. И он должен был к тому же признать, что быстрота и рамки, в которых развертывались события (темнота), возымели свой эффект (наверняка предусмотренный). Противодействие ему шло на самом высоком уровне. Тогда Модиун решил начать контрнаступление:
— Ваша манера поведения и слова, к сожалению, означают, что b{и в дальнейшем намереваетесь продолжать завоевание Галактики…
При этих словах зоувг приблизился к человеку и, возвышаясь над ним, проговорил:
— Мы, как мне кажется, не понимаем друг друга. Кто же внушил вам такую мысль?
Откинувшись в кресле, Модиун с некоторым запозданием вспомнил, что об этом ему сказал хозяин нунули на корабле. Он ясно представил, как эта раса действовала, захватывая планеты для зоувгов. Именно с этой целью была уничтожена на Земле человеческая раса, а потом совершено жестокое нападение на Ганию.
— У меня создалось впечатление, что то, что вы сделали на Земле и Гании, может быть совершено на десятках тысяч других планет, подвергнутых экспансии.
— То, что мы осуществляем, вовсе не является захватом территорий, — заявил зоувг. — Мы просто-напросто решительно пресекаем развитие вредных и случайных ветвей эволюции, выражающихся в появлении случайных форм жизни. Когда такая линия истреблена, мы некоторое время наблюдаем, а потом позволяем всему остальному идти своим путем. Это никак нельзя назвать захватом.
Модиун от изумления даже рот раскрыл. Потом закрыл. Он получил объяснение происходящего всего в нескольких словах!
«Получается, — подумал он, — что они нападают и уничтожают самых приспособленных, выживших на планетах в результате естественного отбора».
Обескураживающее открытие.
Даже когда человек видоизменял животных, у него и в мыслях такого не было. А позже, когда люди под влиянием нунули изменяли свою собственную природу, то только акцентировали внимание на тех чертах и свойствах своей расы, ростки которых уже были заложены в ней в процессе эволюции.
— Ну и каковы же ваши критерии отбора и кто их устанавливал?
— На всех планетах, — ответил зоувг, — мы контролируем ту форму жизни, которая отличается долголетием. Можете вы назвать пример лучшего критерия устранения расы, чем её долголетие?
Голос смолк, и Модиун ждал, что существо разовьет дальше свою мысль. Но прошло несколько секунд, и по спокойному дыханию собеседника он понял, что продолжения не последует.
— Подождите… — начал он взволнованно, потом, собравшись с мыслями, продолжил: — Но ведь и сами-то вы являетесь расой долгожителей… не так ли?
— Должен сказать, что термин «долгожители», применяемый вами в отношении нас, не совсем точен. Дело в том, что мы — бессмертны. Бессмертие, — и это прозвучало достаточно гордо, — является одним из двух наших важнейших качеств.
Про себя Модиун решил, что вторым важнейшим качеством зоувги считают свое умение осуществлять контроль над разумом других существ. Однако он промолчал, чтобы не отклоняться от темы.
— Короче говоря, для уничтожения рас вы выбрали качество, которое сами приобрели, скорее всего, тоже благодаря естественному отбору. Я говорю «скорее всего», ибо это тот самый момент, на который бы хотелось обратить внимание…
Член комитета хранил спокойствие. Спокойно и весомо он проговорил:
— Мы подходим совершенно объективно, поскольку изучили все самые положительные черты у сотен рас…
— И кончили тем, что признали свою расу самой лучшей! — взорвался Модиун. — Причем совершенно необоснованно.
— Я повторяю вопрос (в голосе члена комитета прозвучало раздражение): можете ли вы назвать лучший критерий, чем долговечность?
— Да. Например, система человеческого восприятия. И человеческая философия терпимости. Вот видите, — прервал он перечисление, — вы мне говорите о качествах зоувгов, а я вам — о качествах людей. Получается, что мы с вами оба в достаточной степени субъективны. А?
— Поскольку вы находитесь в наших руках, продолжать разговор с вами бесполезно, — последовал холодный ответ.
Итак, все вернулось на круги своя.
Модиун продолжал спокойно сидеть в кресле, но держался настороже и чувствовал, что пока ничего не изменилось. В эти несколько минут, когда был всему подведен итог, его система восприятия не подавала никаких настораживающих сигналов. Выходило так, что, если они что-то и предпринимали, это, должно быть, происходило на каком-то высоком уровне и он не чувствовал. Айлэм — единое психическое пространство — и космос молчали. Вся окружающая Вселенная продолжала свое движение в рамках молекулярной и атомарной логики, не реагируя на пертурбации разумов, а это позволяло думать, что проблема внутри, а не вне Модиуна.
Размышляя о такой возможности, человек решил, что пришло время совершить то, зачем он сюда явился. Однако он не знал, как начать, а в голове вертелось: «Первой моей задачей было поговорить, что я и сделал. Но это ни к чему не привело».
И вот, не решив, как действовать дальше, Модиун наугад проговорил:
— Все же биологией мы владеем лучше, чем кто бы то ни было, благодаря тому, что в нас развили нунули.
Существо в темноте издало какой-то горловой звук. Может быть, так оно иронически смеялось? Затем зоувг заговорил:
— В принципе, нам сейчас и не нужно предпринимать что-либо против вас. Контроль над вами давно установлен. Вы должны понять, что никто не может поступать вопреки своей собственной природе. Например, индивидуум даже может прекрасно понимать существо боя, который он должен вести, — это та стадия, до которой поднялись и вы, — но в то же время вы прекрасно сами знаете, что кожу вашу можно чем-либо пронзить, сердце — остановить, а на группы клеток вашего мозга можно воздействовать… довольно-таки специфическим методом. Так вот, несмотря на вашу систему восприятия, срок жизни человека составляет менее двух тысяч лет по земному летосчислению. И этим вы обязаны нунули, которые способствовали улучшению человеческой расы.
— Верно, — согласился Модиун. — Однако я сейчас не склонен заниматься подобным анализом и…
Тут зоувг прервал его:
— Чтобы продемонстрировать наши возможности, я предлагаю вам использовать свою систему восприятия, направив её против нас. Вы тут же убедитесь, что бороться вам с нами не по силам.
— Вы требуете невозможного, — запротестовал Модиун. — Для меня слово «против» не несет смысловой нагрузки. Я не против вас.
— Это, конечно, естественно с вашей стороны, поскольку так вас запрограммировали наши слуги — нунули, — с удовлетворением заявил зоувг.
— Для меня крайне трудно и даже невозможно решиться умышленно напасть на кого-либо, — подтвердил человек.
— Вот-вот, — откровенно веселился член комитета. — Вы замкнуты в порочном круге. Вы осознаете эти условности и где-то подсознательно они вам не нравятся, но изменить ничего не можете…
— Гм… — проворчал Модиун. — Чувствую, что мы продолжаем не понимать друг друга.
И тут он повторил слова, когда-то сказанные Роозбом к крайнему неудовольствию Доолдна:
— Существует немало способов содрать шкуру с кота.
— Что-то я вас действительно не понимаю, — отозвался зоувг.
Однако Модиун не стал больше ничего объяснять.
* * *
Дальнейшего он вспомнить не мог. Находясь в катере, он сознавал, что полностью потерял память и забыл происшедшее с ним дальше.
— Вот, собственно, и все, что я помню, — несколько раздраженно проговорил он.
— Это какого же кота ты собирался ободрать? — хитро подмигнул Роозб покрасневшему Доолдну.
— Простите, что воспользовался этим сравнением, — отозвался Модиун, сидя за столом напротив человека-ягуара. — Извини, Доолдн…
— Да ладно тебе, — проворчал Доолдн. — Я не сержусь, а просто обеспокоен. Ну и силен же этот зоувг.
Айчдохз помотал головой.
— Знаете, парни… Наш Модиун оказался просто мокрой курицей, — сердито сказал он, посмотрев на человека. — Конечно, он в общем-то не трус, а просто не умеет драться.
— Я как раз и собираюсь научиться, — запротестовал человек.
— А вот это — враки! Ты ведь прямо заявил зоувгу, что ничего не будешь делать против него. А теперь говоришь наоборот. Ты, что, собираешься драться теперь за него?
Все они осуждающе уставились на Модиуна.
— И откуда только такое лицемерие в человеке? — осведомился Нэррл.
А Роозб добавил:
— Мы всегда считали, что ты говоришь только правду. Сейчас же слышим, что ты болтаешь попусту. Пойми меня правильно, — торопливо проговорил он, — мы от всей души хотим побить и разогнать этих поганцев.
— Я пытался разобраться с ними через единое психическое пространство Айлэм, — начал объяснять Модиун. — Просто это единственный способ, который мне доступен в данной ситуации. Так вот, послушайте…
Когда Модиун закончил свои объяснения, Доолдн решительно его спросил:
— Выходит, ты считаешь, что именно это тебе и следовало сделать?
— Да.
— Однако, когда ты именно это проделал, у тебя произошла потеря памяти?
Модиун вынужден был согласиться.
— Должно быть, они предприняли контратаку.
— Скажи-ка, а энергия этого поля Айлэм могла бы уничтожить зоувгов полностью? — вступил в разговор Нэррл.
Модиун даже возмутился.
— Поле-то — да, но я-то — нет! Это было бы просто убийством! Настоящим убийством!
Доолдн аж всплеснул в негодовании руками.
— Нет! Вы только посмотрите на этого обормота! — Он покраснел от гнева. Потом взял себя в руки и продолжил уже более ровно: — А ты мог бы обнаружить в другом месте сгусток энергии наподобие того, что сохраняется в Айлэме?
Модиун отрицательно покачал головой.
— Возможно, существует и такое, но мне об этом неизвестно. Должен вам напомнить относительно Айлэма, что это пространство очень велико и сравнимо только с космическим. Просто в нем не qsyeqrbser течения времени.
— Значит, ты хочешь сказать, что использовал до предела все свои знания? — настаивал человек-ягуар.
— Да. Это я вам и пытался объяснить.
Лицо Доолдна побагровело и стало похоже на обожженный кирпич. Он откинулся на спинку стула.
— Нет. Я лучше заткнусь! — рыкнул он. — Аж дурно становится, как только представлю себе, что самое великое доброе дело в Галактике пошло прахом… из-за паршивого маленького…
Тут он действительно замолчал, так и не подобрав подходящего сравнения, и лишь спустя минуту выдавил из себя:
— Нет, парни, во всем виноваты мы с вами…
В разговор дипломатично вступил Роозб:
— Ну ладно, Модиун. Все прошло. Но почему бы тебе сейчас не активизировать все свои системы восприятия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19