Закрывая парту, Шурко (так теперь звали маленького черноглазого Шуру) стукнул крышкой так, что вылетели винты, которыми прикреплена крышка. Я заметил, что чем больше раздражение, вызванное разными событиями духовной жизни коллектива, тем больше несогласованности между целью движений подростка и физическими усилиями, которые он вкладывает в свои движения. Жизнь подсказала, что учить ловкости, пластичности, красоте движений необходимо - это один из важнейших компонентов гармонии физического и духовного развития. Я учил подростков сложным и тонким движениям, которые требуют сочетания умения и физического напряжения. Прежде всего заботился о том, чтобы рука стала для подростка тонким, виртуозным инструментом труда, связанным тысячами нитей с мозгом. Сознательное и умелое управление движениями своего тела начинается с управления рукой, с обратного влияния руки на мозг, благодаря которому вырабатывается пластичность, чуткость взаимодействия систем: рука-мозг, тело-мозг, работа - мозг. Тонкость, чуткость движений руки, ее связь с мозгом вырабатываются прежде всего в труде. Я заботился о том, чтобы в работе подростков не преобладали грубые, однообразные движения, которые требуют только физических усилий, чтобы утомление от такой работы не отупляло чуткости к собственному телу и к окружающему миру. Опыт глубоко убедил меня в том, что если в отрочестве преобладают однообразные, грубые движения, в которых большое физическое напряжение - единственное условие успеха,- это откладывает отпечаток не только на физическое, но и на умственное, эмоциональное, эстетическое развитие человека: он не только неуклюж и неловок-ему недоступны тонкие оттенки мысли и чувств. В мастерской, в рабочих комнатах кружков, в лабораториях, на участке и в саду важное место занимала тонкая, виртуозная, филигранная работа, которая требует расчета, согласования силы и разума, постоянного самоконтроля: что сделано и как сделано. Вот почему большое значение придавалось резьбе по дереву. В мастерских подростки выполняли работу, связанную с тонкой обработкой дерева, металла. В биологическом кабинете пересаживали зародыши зерен пшеницы на зерно ржи. Работая в саду, мальчики научились владеть универсальным инструментом садовника - окулировочным ножом. Прививка почки культурного сорта к дичку - это тонкая сельскохозяйственная работа, которая воспитывает ловкость, практичность, красоту. Большое значение придавалось также работе, связанной с управлением машинами. Подростки учились выполнять одновременно несколько движений, необходимых в трудовом процессе. Есть такие виды сельскохозяйственных работ, при выполнении которых принимает участие все тело, причем согласованность ловкости и пластичности с физическим напряжением немыслима без умения управлять всем телом. Закончив седьмой или восьмой класс, мальчики с большим удовольствием косили сено. Тут особенно ярко сочетаются физическая сила с пластичностью, легкостью, красотой. Человек, который полюбил косьбу, строен, красив, умеет управлять всем телом в работе и спорте. Важное место отводилось катанию на велосипеде, коньках, лыжах, а также плаванию. Это умение тоже вырабатывает координацию движений, оттачивает пластичность и красоту. Мальчики и девочки настолько овладели велосипедом, что ездили и делали повороты, не прикасаясь к рулю. Организуя соревнования по катанию на коньках, плаванию, мы вырабатывали условия, которые требовали прежде всего красоты, пластичности движений. Летом в "Солнечной дубраве" в нашем распоряжении было три лошади. Недалеко от наших палаток колхозники построили летнее укрытие для лошадей. Мальчики и девочки с большим удовольствием заготавливали сено, ездили в село за овсом. По окончании шестого класса пасли лошадей ночью. Это доставляло особенное удовольствие. В ночное отправлялись по трое мальчиков. Порой нам давали нескольких лошадей, и мы выезжали на далекие луга, на берега приднепровского озера. Там рождались изумительные сказки о фантастических существах, о далеких звездных мирах. Мальчики увлекались волейболом и баскетболом, девочки - настольным теннисом и баскетболом. В настольный теннис девочки играли и дома. Все годы отрочества мальчики и девочки были в секции гимнастики. Это один из любимейших видов спорта всех наших школьников. Труд и спорт постепенно отшлифовывали красоту мальчиков и девочек.
БЕРЕГИТЕ НЕРВНУЮ СИСТЕМУ ПОДРОСТКА!
Отрочество - пора глубоких качественных изменений мозга. В лобной, височной и теменной частях совершаются сложные процессы усиленного развития дендритов, что ведет к формированию специфических человеческих познавательных, мыслительных, творческих функций. Увеличивается количество ассоциативных волокон, которые соединяют как группы нейронов, так и отдельные частицы и участки коры с подкорковыми центрами.
Создание анатомо-физиологических предпосылок абстрактного мышления не проходит ровно, безболезненно. Этот процесс затрагивает те сферы духовной жизни подростка, в которых выражаются самоутверждение, самопознание, самоконтроль, самооценка. Нейроны и подкорковые центры у подростка делаются особенно чувствительными, в определенных условиях болезненно возбудимыми уже потому, что любая информация из окружающего мира не только "расшифровывается", систематизируется, связывается с ранее полученной информацией, но и соотносится с личностью того, кто мыслит. Подросток думает словно одновременно об окружающем мире и о самом себе. Насколько быстрым становится переключение нервных импульсов от одной группы нейронов к другой, настолько развивается при этом способность нагромождать и сохранять информацию не только в сознании, но и в подсознании. Умение учитывать эти качественно новые особенности мышления подростков, связанные с бурными анатомо-физиологическими процессами, в педагогической деятельности приобретает исключительное значение. Нервная система подростка бывает порой предельно напряжена: достаточно неумелого, нетактичного прикосновения - и подросток "взрывается", "вспыхивает". От воспитателя требуется очень внимательное, чуткое отношение прежде всего к миру мыслей и чувств, к сложному взаимодействию мышления и эмоций, сфере сознательного и подсознательного. Нужно учитывать, что в этот период в подкорковых центрах с особой интенсивностью откладываются эмоциональные следы познания и самопознания. Коля, Миша и Толя в своих семьях иногда бывали свидетелями несправедливого, равнодушного отношения человека к человеку. Когда мальчики приходили в школу, факты, события словно стирались, сглаживались в памяти, но эмоциональные следы познания оставляли отпечаток на их поведении, самочувствии. Если бы я спросил кого-нибудь из них: "Как у вас дела дома?" в ответ получил бы бурную вспышку гнева. Я ощущал это внутреннее напряжение духовного состояния мальчиков в их горячих, пытливых, словно пронзающих, взглядах, в молчаливой замкнутости. Догадывался, что именно в эти минуты подросткам необходима помощь, совет, но как подойти к их чутким сердцам? Не навязываясь с помощью и советами, я стремился, чтобы гордые, самолюбивые подростки все-таки открывались мне. Для этого необходима такая духовная общность, чтобы я и мой воспитанник забывали, что мы педагог и воспитанник. Как важно, чтобы именно в этот период отрочества, когда одновременно с перестройкой нервной системы совершаются первые глубинные процессы самоутверждения и самопознания, этот гордый и честолюбивый человек чувствовал рядом с собою не воспитателя, который колдует над душой со своими педагогическими мудрствованиями, а просто друга, чуткого, сердечного. Чем меньше в его педагогических мудрствованиях воспитательной нарочитости, тем лучший он воспитатель и тем больше тянутся к нему подростки.
Силой, которая словно притягивает подростка к воспитателю, является общность интересов, увлечении, а отсюда общность духовного состояния, прежде всего морально-эмоционального: непримиримость к злу, несправедливости, унижению человеческого достоинства. В те часы, когда моя душа горела ненавистью к злу, которое причинял семье отец Миши, когда я с тревогой смотрел на задумавшегося, настороженного подростка, как раз тогда его сердце открывалось передо мной. Сопереживание горя опережает жестокость - самую резкую и самую опасную реакцию чуткого сердца подростка на зло, неправду, несправедливость. Жестокость не только огрубляет юную душу, но и отражается на нервной системе, нарушает гармонию между физическим и духовным - угнетает тело и дух. В поспешных и ошибочных выводах подросток переносит свою непримиримость со злом с отдельных людей на всех. Иногда он становится жестоким ко всему миру. Все кажутся ему злыми, чужими. Вдумаемся в слова великого художника и педагога Л. Н. Толстого об отрочестве: "Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполнен ной прелести и поэзии, поре юности" 8. Почему так неожиданно Л. Н. Толстой называет отрочество пустыней? Потому что события этой поры кажутся человеку острыми, тревожными. Малейшая тревога оставляет глубокую рану в сердце. Ведь в отрочестве начинается особенно острое, яркое по знание мира сердцем. А сердце подростка становится впечатли тельным, ранимым, оно с тонкой чуткостью прислушивается к мыслям, угнетающим дух. Стоит подростку припомнить слова, которые день, два, три дня, даже неделю назад поразили, взволновали его, как сердце его тревожно забьется, "подскочит" кровяное давление, по всему телу разливается то жар, то холод, лицо то бледнеет, то горит. А если в эти минуты подросток говорит, голос его дрожит, срывается. Умейте заметить и понять это духовное состояние. Не спрашивайте: "Что с тобой происходит?" Вообще "вывертывание души" воспитанника противоречит духовной гуманности советской педагогики, по отношению к подростку это преступление. Как ни в какой другой период своего развития, в годы отрочества человек живет очень богатой внутренней жизнью, и эта жизнь духа отражается на здоровье, на мыслях, на поступках. Сердечные потрясения ведут к общему разладу всех систем организма подростка. Я знаю случай, когда возмущение злом, несправедливостью уже через несколько минут приводило к резкому повышению температуры, а потом к длительному заболеванию нервной системы. Нередко под влиянием сильного потрясения у подростка разлаживается пищеварение. Оберегать центральную нервную систему подростка - это значит щадить его сердце и весь организм. Педагог должен владеть тончайшим инструментом, в котором таится человечность, чуткость, терпимость к слабостям подростка,- словом. Будьте осмотрительны, чтобы слово не стало кнутом, который, прикасаясь к нежному телу, обжигает, оставляя на всю жизнь грубые рубцы. Именно от этих прикосновений отрочество и кажется пустыней. Мудрое и чуткое слово-словно целительная вода: оно успокаивает, рождает жизнерадостное мировосприятие, пробуждает мысли о торжестве справедливости. Слово щадит и оберегает душу подростка только тогда, когда оно правдивое и идет от души воспитателя, когда в нем нет фальши, предубежденности, желания "распечь", "пробрать". Подбор острых слов специально для того, чтобы вызвать в подростке сильные переживания, является показателем элементарной педагогической неграмотности. В состоянии возбуждения, раздражения, когда между мозгом и сердцем туго натянута струна переживаний, чувство вины никогда не приходит к подростку. Чувство вины подросток переживает, только успокоившись. Поэтому слово педагога должно прежде всего успокаивать. Если крик педагога вообще никчемный инструмент в воспитании, то в отношении к подросткам этот инструмент свидетельствует о педагогическом невежестве. Крик сам по себе - независимо от того, виноват или не виноват подросток,воспринимается им как несправедливость. Желание криком подавить непокорность подростка, привести его в состояние трепетного послушания и подчинения можно сравнить с сжиманием пружины: чем сильнее мы на нее нажимаем, тем сильнее опасность, что она лопнет или же, расправившись, ударит того, кто ее сжимает. Стараясь привести подростка в состояние бессловесного подчинения, вы каждый раз словно растравляете, чрезмерно возбуждаете и без того возбужденное сердце. Когда учитель кричит, сердце подростка, образно говоря, охватывает пожар: чутко, болезненно напряженные нервы посылают сигналы в мозг, а мозг снова и снова растравляет сердце. Иногда я видел крайнее возбуждение подростков, особенно Юрка, Виктора, Шурка. Это всегда настораживало меня. Подростки будто ждали, чтобы я начал что-то говорить о них, и стоило мне произнести слово повышенным тоном, как они вспыхивали, съеживались. В эти минуты я изо всех сил старался сохранить выдержку. Как можно тише, но выразительней, эмоционально насыщая каждое слово, говорил о чем-то, будто совсем не связанном с моим намерением успокоить. Подросток (а бывало, разговор начинался и с двумя-тремя) прислушивался к моим словам; и чем внимательней он был, тем тише я говорил. Через одну-две минуты исчезала напряженность, опасные огоньки возбуждения угасали, я ощущал спокойную душу. Если это говорилось перед классом, в классе устанавливалась тишина. В такой обстановке уже можно управлять тоном своего обращения к подросткам: чуть заметное повышение голоса воспринимается как справедливое требование быть внимательными, прилежными, рассудительными. Изматывается, истощается, чрезмерно возбуждается, а потом и угнетается нервная система подростка тоном приказа, категоричности, не допускающей никаких возражений. По своей природе и функции ум подростка требует самостоятельности. Истина становится его убеждением только тогда, когда он, словно сомневаясь в ее справедливости, со всех сторон приглядывается к ней, проверяет ее, самостоятельно приходит к выводу, что нужно делать так, как советует воспитатель. Подросток - это исследователь не толь ко явлений и закономерностей природы, но и моральных истин, исследователь человека. Особенно внимательно он исследует педагога. Беседы воспитателя с подростками должны быть не категорическими предписаниями, а размышлениями; при этом условии подросток подмечает у вас все лучшее, вы открываетесь перед ним тончайшими гранями своей души. Когда же господствует дух категорического приказания, нетерпимости к сомнениям и возражениям, создается опасное положение, которого часто не замечает педагог. Категоричность вызывает в сознании подростка внутренний протест. В годы отрочества воз растает роль коры полушарий как контроля эмоций, подросток почти никогда открыто не проявляет своего протеста. Но тем глубже переживает он чувство. Нетерпимость, непримиримость с бессловесной покорностью - это чувство постоянно держит сердце под ростка в возбужденном состоянии и напряжении. Вступают в действие могучие эмоциональные возбудители - подкорковые центры, они словно предупреждают ум: не покоряйся, у тебя самого голова на плечах. Эти сигналы из подкорковых центров настолько сильны, что подросток слышит звучание ваших слов, но не вникает в их смысл, они словно ползают по поверхности его сознания. Наступает торможение, сердце перестает быть напряженным, расслабляется. Но вот какая-то мысль, высказанная воспитателем, вновь вызывает горячий протест (когда подросток чувствует противоречивость между тем, о чем говорит учитель, и тем, что он, учитель, делает, или тем, что подросток видит в жизни), сердце вновь возбуждается, вновь идут сигналы из подкорки в кору полушарий. Не давая возможности, размышляя, познавать и, познавая, размышлять,- а это и есть начало самоутверждения, учитель без конца терзает сердце подростка. Несколько лет такого дерганья - и оно грубеет, становится равнодушным. Для такого сердца часто нет ничего святого. Подсознание перестает быть чутким стражем совести. Но дело не ограничивается моральными утратами. Большой вред причиняется здоровью. Для тех, кто воспитывается в духе бессловесной покорности, характерно чувство угнетенности. Им недоступно оптимистическое, жизнерадостное мировосприятие. Не поймите меня, уважаемый читатель, так, что я против приказания, требования, порядка в воспитании. Без разумного проявления воли воспитателя, требований коллектива, общества воспитание превратилось бы в стихию, а слова воспитателя - в розовую водичку, сладенький сироп абстрактного добра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
БЕРЕГИТЕ НЕРВНУЮ СИСТЕМУ ПОДРОСТКА!
Отрочество - пора глубоких качественных изменений мозга. В лобной, височной и теменной частях совершаются сложные процессы усиленного развития дендритов, что ведет к формированию специфических человеческих познавательных, мыслительных, творческих функций. Увеличивается количество ассоциативных волокон, которые соединяют как группы нейронов, так и отдельные частицы и участки коры с подкорковыми центрами.
Создание анатомо-физиологических предпосылок абстрактного мышления не проходит ровно, безболезненно. Этот процесс затрагивает те сферы духовной жизни подростка, в которых выражаются самоутверждение, самопознание, самоконтроль, самооценка. Нейроны и подкорковые центры у подростка делаются особенно чувствительными, в определенных условиях болезненно возбудимыми уже потому, что любая информация из окружающего мира не только "расшифровывается", систематизируется, связывается с ранее полученной информацией, но и соотносится с личностью того, кто мыслит. Подросток думает словно одновременно об окружающем мире и о самом себе. Насколько быстрым становится переключение нервных импульсов от одной группы нейронов к другой, настолько развивается при этом способность нагромождать и сохранять информацию не только в сознании, но и в подсознании. Умение учитывать эти качественно новые особенности мышления подростков, связанные с бурными анатомо-физиологическими процессами, в педагогической деятельности приобретает исключительное значение. Нервная система подростка бывает порой предельно напряжена: достаточно неумелого, нетактичного прикосновения - и подросток "взрывается", "вспыхивает". От воспитателя требуется очень внимательное, чуткое отношение прежде всего к миру мыслей и чувств, к сложному взаимодействию мышления и эмоций, сфере сознательного и подсознательного. Нужно учитывать, что в этот период в подкорковых центрах с особой интенсивностью откладываются эмоциональные следы познания и самопознания. Коля, Миша и Толя в своих семьях иногда бывали свидетелями несправедливого, равнодушного отношения человека к человеку. Когда мальчики приходили в школу, факты, события словно стирались, сглаживались в памяти, но эмоциональные следы познания оставляли отпечаток на их поведении, самочувствии. Если бы я спросил кого-нибудь из них: "Как у вас дела дома?" в ответ получил бы бурную вспышку гнева. Я ощущал это внутреннее напряжение духовного состояния мальчиков в их горячих, пытливых, словно пронзающих, взглядах, в молчаливой замкнутости. Догадывался, что именно в эти минуты подросткам необходима помощь, совет, но как подойти к их чутким сердцам? Не навязываясь с помощью и советами, я стремился, чтобы гордые, самолюбивые подростки все-таки открывались мне. Для этого необходима такая духовная общность, чтобы я и мой воспитанник забывали, что мы педагог и воспитанник. Как важно, чтобы именно в этот период отрочества, когда одновременно с перестройкой нервной системы совершаются первые глубинные процессы самоутверждения и самопознания, этот гордый и честолюбивый человек чувствовал рядом с собою не воспитателя, который колдует над душой со своими педагогическими мудрствованиями, а просто друга, чуткого, сердечного. Чем меньше в его педагогических мудрствованиях воспитательной нарочитости, тем лучший он воспитатель и тем больше тянутся к нему подростки.
Силой, которая словно притягивает подростка к воспитателю, является общность интересов, увлечении, а отсюда общность духовного состояния, прежде всего морально-эмоционального: непримиримость к злу, несправедливости, унижению человеческого достоинства. В те часы, когда моя душа горела ненавистью к злу, которое причинял семье отец Миши, когда я с тревогой смотрел на задумавшегося, настороженного подростка, как раз тогда его сердце открывалось передо мной. Сопереживание горя опережает жестокость - самую резкую и самую опасную реакцию чуткого сердца подростка на зло, неправду, несправедливость. Жестокость не только огрубляет юную душу, но и отражается на нервной системе, нарушает гармонию между физическим и духовным - угнетает тело и дух. В поспешных и ошибочных выводах подросток переносит свою непримиримость со злом с отдельных людей на всех. Иногда он становится жестоким ко всему миру. Все кажутся ему злыми, чужими. Вдумаемся в слова великого художника и педагога Л. Н. Толстого об отрочестве: "Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполнен ной прелести и поэзии, поре юности" 8. Почему так неожиданно Л. Н. Толстой называет отрочество пустыней? Потому что события этой поры кажутся человеку острыми, тревожными. Малейшая тревога оставляет глубокую рану в сердце. Ведь в отрочестве начинается особенно острое, яркое по знание мира сердцем. А сердце подростка становится впечатли тельным, ранимым, оно с тонкой чуткостью прислушивается к мыслям, угнетающим дух. Стоит подростку припомнить слова, которые день, два, три дня, даже неделю назад поразили, взволновали его, как сердце его тревожно забьется, "подскочит" кровяное давление, по всему телу разливается то жар, то холод, лицо то бледнеет, то горит. А если в эти минуты подросток говорит, голос его дрожит, срывается. Умейте заметить и понять это духовное состояние. Не спрашивайте: "Что с тобой происходит?" Вообще "вывертывание души" воспитанника противоречит духовной гуманности советской педагогики, по отношению к подростку это преступление. Как ни в какой другой период своего развития, в годы отрочества человек живет очень богатой внутренней жизнью, и эта жизнь духа отражается на здоровье, на мыслях, на поступках. Сердечные потрясения ведут к общему разладу всех систем организма подростка. Я знаю случай, когда возмущение злом, несправедливостью уже через несколько минут приводило к резкому повышению температуры, а потом к длительному заболеванию нервной системы. Нередко под влиянием сильного потрясения у подростка разлаживается пищеварение. Оберегать центральную нервную систему подростка - это значит щадить его сердце и весь организм. Педагог должен владеть тончайшим инструментом, в котором таится человечность, чуткость, терпимость к слабостям подростка,- словом. Будьте осмотрительны, чтобы слово не стало кнутом, который, прикасаясь к нежному телу, обжигает, оставляя на всю жизнь грубые рубцы. Именно от этих прикосновений отрочество и кажется пустыней. Мудрое и чуткое слово-словно целительная вода: оно успокаивает, рождает жизнерадостное мировосприятие, пробуждает мысли о торжестве справедливости. Слово щадит и оберегает душу подростка только тогда, когда оно правдивое и идет от души воспитателя, когда в нем нет фальши, предубежденности, желания "распечь", "пробрать". Подбор острых слов специально для того, чтобы вызвать в подростке сильные переживания, является показателем элементарной педагогической неграмотности. В состоянии возбуждения, раздражения, когда между мозгом и сердцем туго натянута струна переживаний, чувство вины никогда не приходит к подростку. Чувство вины подросток переживает, только успокоившись. Поэтому слово педагога должно прежде всего успокаивать. Если крик педагога вообще никчемный инструмент в воспитании, то в отношении к подросткам этот инструмент свидетельствует о педагогическом невежестве. Крик сам по себе - независимо от того, виноват или не виноват подросток,воспринимается им как несправедливость. Желание криком подавить непокорность подростка, привести его в состояние трепетного послушания и подчинения можно сравнить с сжиманием пружины: чем сильнее мы на нее нажимаем, тем сильнее опасность, что она лопнет или же, расправившись, ударит того, кто ее сжимает. Стараясь привести подростка в состояние бессловесного подчинения, вы каждый раз словно растравляете, чрезмерно возбуждаете и без того возбужденное сердце. Когда учитель кричит, сердце подростка, образно говоря, охватывает пожар: чутко, болезненно напряженные нервы посылают сигналы в мозг, а мозг снова и снова растравляет сердце. Иногда я видел крайнее возбуждение подростков, особенно Юрка, Виктора, Шурка. Это всегда настораживало меня. Подростки будто ждали, чтобы я начал что-то говорить о них, и стоило мне произнести слово повышенным тоном, как они вспыхивали, съеживались. В эти минуты я изо всех сил старался сохранить выдержку. Как можно тише, но выразительней, эмоционально насыщая каждое слово, говорил о чем-то, будто совсем не связанном с моим намерением успокоить. Подросток (а бывало, разговор начинался и с двумя-тремя) прислушивался к моим словам; и чем внимательней он был, тем тише я говорил. Через одну-две минуты исчезала напряженность, опасные огоньки возбуждения угасали, я ощущал спокойную душу. Если это говорилось перед классом, в классе устанавливалась тишина. В такой обстановке уже можно управлять тоном своего обращения к подросткам: чуть заметное повышение голоса воспринимается как справедливое требование быть внимательными, прилежными, рассудительными. Изматывается, истощается, чрезмерно возбуждается, а потом и угнетается нервная система подростка тоном приказа, категоричности, не допускающей никаких возражений. По своей природе и функции ум подростка требует самостоятельности. Истина становится его убеждением только тогда, когда он, словно сомневаясь в ее справедливости, со всех сторон приглядывается к ней, проверяет ее, самостоятельно приходит к выводу, что нужно делать так, как советует воспитатель. Подросток - это исследователь не толь ко явлений и закономерностей природы, но и моральных истин, исследователь человека. Особенно внимательно он исследует педагога. Беседы воспитателя с подростками должны быть не категорическими предписаниями, а размышлениями; при этом условии подросток подмечает у вас все лучшее, вы открываетесь перед ним тончайшими гранями своей души. Когда же господствует дух категорического приказания, нетерпимости к сомнениям и возражениям, создается опасное положение, которого часто не замечает педагог. Категоричность вызывает в сознании подростка внутренний протест. В годы отрочества воз растает роль коры полушарий как контроля эмоций, подросток почти никогда открыто не проявляет своего протеста. Но тем глубже переживает он чувство. Нетерпимость, непримиримость с бессловесной покорностью - это чувство постоянно держит сердце под ростка в возбужденном состоянии и напряжении. Вступают в действие могучие эмоциональные возбудители - подкорковые центры, они словно предупреждают ум: не покоряйся, у тебя самого голова на плечах. Эти сигналы из подкорковых центров настолько сильны, что подросток слышит звучание ваших слов, но не вникает в их смысл, они словно ползают по поверхности его сознания. Наступает торможение, сердце перестает быть напряженным, расслабляется. Но вот какая-то мысль, высказанная воспитателем, вновь вызывает горячий протест (когда подросток чувствует противоречивость между тем, о чем говорит учитель, и тем, что он, учитель, делает, или тем, что подросток видит в жизни), сердце вновь возбуждается, вновь идут сигналы из подкорки в кору полушарий. Не давая возможности, размышляя, познавать и, познавая, размышлять,- а это и есть начало самоутверждения, учитель без конца терзает сердце подростка. Несколько лет такого дерганья - и оно грубеет, становится равнодушным. Для такого сердца часто нет ничего святого. Подсознание перестает быть чутким стражем совести. Но дело не ограничивается моральными утратами. Большой вред причиняется здоровью. Для тех, кто воспитывается в духе бессловесной покорности, характерно чувство угнетенности. Им недоступно оптимистическое, жизнерадостное мировосприятие. Не поймите меня, уважаемый читатель, так, что я против приказания, требования, порядка в воспитании. Без разумного проявления воли воспитателя, требований коллектива, общества воспитание превратилось бы в стихию, а слова воспитателя - в розовую водичку, сладенький сироп абстрактного добра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28