— Неужели все это так… так… так отдает 89-м годом? — выпаливаю я.— Отличный был год, Виктор, — говорит Пейтон, стараясь не отставать от меня. — Блистательный год!Я останавливаюсь и молча смотрю ему в глаза. Пейтон тоже останавливается, глядя на меня с надеждой и трепеща.— Скажи мне, Пейтон, ты продулся в пух и прах, верно? — спрашиваю я спокойно.Пейтон позорно капитулирует и кивает головой так, словно я сказал ему что-то приятное. Затем он отворачивается.— И жизнь у тебя еще совсем недавно была нелегкая, верно? — ласково спрашиваю я его.— Виктор, прошу тебя, — вмешивается Джей Ди. — Пейтон просто пошутил насчет крапинок. Мы не оставим так это дело. Я на твоей стороне. Они не стоят наших нервов. Мы их уничтожим. Раскурив гигантский косяк, от которого не отказался бы сам Гаргантюа, оператор снимает на камеру вид, открывающийся через застекленные балконные двери: голые деревья в парке на Юнион-сквер, проезжающий мимо грузовик с огромным логотипом «Snapple», лимузины, запаркованные вдоль тротуара. Мы спускаемся вниз еще на один лестничный пролет.— Может быть, хоть кто-то из вас все же снизойдет до внезапного порыва милосердия и начнет хоть что-нибудь делать? Например, удалит крапинки. Бонго, возвращайся на кухню! Кенни Кенни, ты получаешь утешительный приз! Пейтон, проследи, чтобы Кенни Кенни выдали пару дуршлагов и какую-нибудь миленькую плоскую лопаточку.Я делаю им недвусмысленные знаки уходить.Мы уходим, оставляя Кенни Кенни на грани нервного срыва. Он стоит и терзает трясущимися пальцами бицепс с татуировкой мультяшного привидения.— Чао!— Остынь, Виктор! Сколько там недель, говорят, средняя продолжительность жизни клуба? Четыре? К тому моменту, когда мы закроемся, никто и заметить их не успеет.— Если ты такого мнения, Джей Ди, то где дверь на улицу, ты сам знаешь.— О, Виктор, ну будь же ты реалистом, или хотя бы притворись им! На дворе уже давно не 1987-й.— У меня нет настроения быть реалистом, Джей Ди, я тебя умоляю!Проходя мимо бильярдного стола, я хватаю восемь шаров и закатываю их рукой в боковую лузу. Наша группа спускается все ниже и ниже. Вот мы уже на первом этаже, и Пейтон знакомит меня со здоровенным черным парнем в темных очках wraparound, который стоит у входа и ест суши из коробочки.— Виктор, это Абдулла, но мы все его здесь зовем Рокко. Он отвечает за секьюрити, и он снимался в том клипе TLC, который делал Мэттью Ральстон. Посмотри, какой лось здоровый!— Мое второе имя Гроссмейстер Би.— Его второе имя Гроссмейстер Би, — говорит Джей Ди.— Мы уже знакомились на прошлой неделе в Саут-Бич, — говорит мне Абдулла.— Отлично, Абдулла, только я не был в Саут-Бич на прошлой неделе, хотя и пользуюсь там большой популярностью. — Я бросаю взгляд на девицу из «Details»: — Можете, кстати, это записать.— Брось, чувак, ты же стоял в холле отеля Flying Dolphin и позировал для фотографа, — говорит мне Рокко. — Тебя со всех сторон окружали прилипалы.Но я уже не смотрю на Рокко. Вместо этого мои глаза прикованы к трем металлоискателям, которые окаймляют фойе, тускло поблескивая в свете огромной белой люстры.— Ты же, гм, знал об этом, верно? — спрашивает Джей Ди. — Дамьен сказал, что они необходимы.— Дамьен сказал, что они необходимы !— Угу, — Пейтон показывает на металлоискатели так, словно это боевые трофеи, — необходимы.— Ну что ж, почему бы нам тогда не добавить еще конвейер для просвечивания багажа, пару стюардесс и воздушный лайнер в оконцовке? Мне бы хотелось знать, на кой хрен они тут стоят?— В целях безопасности, чувак, — отвечает Абдулла.— Безопасности? Почему бы нам тогда не подвергнуть всех знаменитостей личному досмотру? Весело ночь проведем, а? Вы что, вообразили, что мы проводим вечеринку для уголовников?— Микки Рурк и Джонни Депп подтвердили, что придут, — шепчет мне в ухо Пейтон.— Если вы хотите, чтобы мы подвергали гостей личному досмотру… — начинает Рокко.— Что? Я буду обыскивать Донну Каран? Или Марки Марка? А может быть, вы хотите, чтобы я обыскал гребаную Диану фон Фюрстенберг? — кричу я. — Да вы все спятили!— Нет, зайка, — говорит Пейтон. — Мы установили металлоискатели именно для того, чтобы ты не подвергал личному досмотру Марки Марка и Диану фон Фюрстенберг.— У Чака Пфейфера в его гребаном черепе — металлическая пластинка! У принцессы Каддлз в ноге — стальной стержень! — ору я.Джей Ди объясняет репортерше:— Несчастный случай на лыжной трассе в Гштааде, и прошу вас, только не спрашивайте у меня, как это пишется!— Представляете себе, что будет, когда принцесса Каддлз пройдет через эту штуку, и она сработает? Зазвенит звонок, завоет сирена, замигают огни? Господи, да у нее тут же гребаный инфаркт случится! Вы что, хотите довести принцессу Каддлз до сердечного приступа?— Мы пометим в гостевом списке, что у Чака Пфейфера в черепе — металлическая пластинка, а у принцессы Каддлз в ноге — стальной стержень, — бормочет Пейтон, машинально записывая это в свой блокнот.— Послушай, Абдулла. Все, что мне нужно, — это чтобы внутрь не вошел никто из тех, кого мы не ждем. Я не хочу, чтобы здесь у нас раздавали приглашения в другие клубы. Я не хочу, чтобы во время банкета какой-нибудь гомик противный всучил Барри Диллеру приглашение в «Spermbar» — уловил? Я не хочу, чтобы здесь у нас раздавали приглашения в другие клубы.— Какие другие клубы? — причитают Пейтон и Джей Ди. — Никаких других клубов не существует !— Ах, я умоляю вас! — тяну я в ответ, проносясь по первому этажу. — Неужели вы считаете, что Кристиан Летнер будет хорошо смотреться рядом с одной из этих штуковин?По мере того как мы приближаемся к лестнице, ведущей вниз, в подвал, где находится один из танцполов, вокруг становится все темнее и темнее.Бо кричит с верхнего этажа:— Элисон Пул на четырнадцатой линии. Она желает говорить с тобой немедленно, Виктор.Все делают вид, что глазеют по сторонам, а девица из «Details» снова что-то строчит в своем блокнотике. Парень с видеокамерой шепчет ей что-то, и она утвердительно кивает в ответ, не переставая строчить. Где-то играет старая песня С+С Music Factory.— Скажи ей, что меня нет, скажи ей, что я разговариваю по линии семь.— Она говорит, что это очень важно, — монотонно бубнит Бо.Я бросаю беглый взгляд на мое окружение: все смотрят куда угодно, только не на меня. Пейтон шепчет что-то Джей Ди, который в ответ отрывисто кивает.— Эй, вы лучше на это посмотрите! — вскрикиваю я.Я показываю на ряды настенных светильников, на которые в настоящий момент устремлен объектив видеокамеры, и жду, пока наконец Бо, вновь перегнувшись через ограждение верхнего этажа, не сообщает:— Случилось чудо: она смилостивилась! Она сказала, что будет ждать тебя в шесть.— Ладно, ребята. — Я резко поворачиваюсь лицом к группе. — Перекур. Бонго, ты прощен. Перестань обсуждать свои свидетельские показания с кем попало. Можешь идти. А ты, Джей Ди, подойди ко мне. Мне нужно с тобой кое о чем пошептаться. Остальные могут подождать возле этого бара и поискать между делом, нет ли еще где крапинок. Оператор, не наводите на нас вашу хреновину: у нас обеденный перерыв.Я подтягиваю к себе Джей Ди, и он тут же начинает лепетать:— Виктор, если ты насчет того, что мы не можем нигде найти Мику, то ради всего святого, не заводи все сначала, потому что мы найдем другого диджея…— Заткнись. Я вовсе не о Мике. — И после некоторой паузы: — Кстати, где она?— Боже, ну откуда я знаю. Она работала во вторник в «Jackie 60», затем на дне рождения у Эдварда Фурлонга, а затем все — пуфф!— Что ты хочешь этим сказать? Что значит «пуфф» !— Исчезла. Никто не может ее найти.— Хреново, Джей Ди. И что же мы — нет, не мы — ты намереваешься делать? — вопрошаю я. — Кстати, я с тобой не только об этом хотел говорить.— Не подаст ли на нас в суд Кенни Кенни?— Нет.— В каком порядке мы рассадим гостей за столами во время банкета?— Нет.— Об этом жутко миленьком фокуснике, который трется на первом этаже?— Боже, да нет! — Я понижаю голос: — Речь идет об очень, эээ, личном деле. Мне нужен твой совет.— О Боже, Виктор, прошу тебя, не впутывай меня ни в какую гнусную историю, — заламывает руки Джей Ди. — Терпеть не могу, когда меня впутывают в гнусные истории!— Послушай… — Я бросаю взгляд на девицу из «Details» с сотоварищи, которые сгрудились у стойки бара. — Ты ничего не слышал насчет… эээ, фотографии?— Чьей фотографии? — восклицает он.— Тсс, заткнись. О Боже! — Я оглядываюсь по сторонам. — Ладно, хотя ты и считаешь, что Erasure — это хорошая группа, я думаю, тебе все же можно доверять.— Но, Виктор, они действительно… — Кое-кто завладел, эээ, скажем так, компрометирующим фото, на котором я изображен с одной юной, — я откашлялся, — особой, и я хочу, чтобы ты выяснил, собираются ли это фото, гм, напечатать где-нибудь в обозримом будущем — возможно, даже завтра — в одной из малопочтенных, но тем не менее широко читаемых ежедневных газет этого города, или случится чудо, и этого не произойдет. Вот, собственно, и все.— Трудно выразиться более туманно, Виктор, но я к твоим манерам уже привык, — говорит Джей Ди. — Дай мне двадцать секунд на то, чтобы расшифровать твое сообщение, и я буду готов к разговору с тобой.— У меня нет двадцати секунд.— Я предполагаю — нет, я надеюсь, что юная особа, о которой идет речь, это твоя подруга Хлое Бирнс?— Подумай еще, я даю тебе дополнительные тридцать секунд.— Это фотография типа тех, что печатают в светской хронике?— Что ж, ладно, придется прояснить ситуацию: речь идет о компрометирующей фотографии, на которой один подающий большие надежды молодой человек и девушка, которая… впрочем, там нет ничего такого плохого или особенного. Просто, скажем так, девушка эта сама на него набросилась на прошлой неделе во время премьерного показа в Центральном парке, и некто неизвестный сфотографировал это, и, гм, фотография эта выглядит несколько… странно, поскольку подающий надежды молодой человек — это я… И у меня такое ощущение, что, если следствие буду вести опять-таки я, это могут, гм, неправильно понять… Ну что, продолжать, или до тебя все дошло?Внезапно Бо вновь орет нам сверху:— Хлое встретится с тобой в девять тридцать в «Doppelganger»!— А чем ей «Flowers» не подходят? То есть я хотел сказать, в одиннадцать тридцать в «Metro CC»? — ору я ему в ответ. — Чем ей не подходит десять часов в «Cafe Tabac»?Следует затянувшаяся пауза.— Теперь она говорит — в девять тридцать в «Bowery Bar». Это ее последнее слово, Виктор.Повисает молчание.— Похоже, ты хочешь заставить меня совершить что-то ужасное, Виктор! — После некоторой паузы Джей Ди продолжает: — Скажи мне, эта фотография — если она будет опубликована — может крупно испортить отношения этого парня с одной юной моделью по имени Хлое Бирнс и вспыльчивым владельцем одного ночного клуба… ну, скажем, чисто гипотетически этого клуба, которого зовут Дамьен Натчес Росс?— Проблема вовсе не в этом, — подтянув Джей Ди, который удивленно хлопает глазами, к себе поближе, говорю я. — Кончай строить догадки. — Шумно вздохнув и набрав побольше воздуха, я продолжаю: — Проблема заключается в том, что фотография существует. И что один дебильный редактор колонки светских сплетен собирается пустить ее в дело. Так вот, в сравнении с этим инфаркт принцессы Каддлз, о котором мы только что говорили, — это сущий пустяк. — Я оборачиваюсь и наконец бросаю всем через плечо: — Нам нужно сходить вниз, посмотреть, как там фокусник. Извините.— Но как же быть с Мэттью Бродериком? — вопрошает Пейтон. — И как быть с салатами?— Может, взять две порции! — кричу я на ходу, волоча Джей Ди вниз по длинному крутому лестничному пролету, ведущему в подвал. Вокруг становится очень темно, и мы начинаем двигаться осторожнее.Джей Ди лепечет:— Ты знаешь, что я во всем помогаю тебе, Виктор. Ты знаешь, что я вернул выражению «не продохнуть от звезд» его буквальный смысл. Ты знаешь, что я сумел упаковать эту вечеринку знаменитостями под самую завязку. Ты знаешь, что я готов для тебя в лепешку разбиться, но вот этого я делать не буду, потому что…— Джей Ди, завтра у меня фотосессия, показ, интервью на MTV с программой «House of Style», обед с моим отцом и репетиция группы — необязательно именно в этой последовательности. А еще мне надо успеть забрать мой гребаный смокинг. У меня весь день расписан. А вечером мне еще открывать вот этот чертов притон. У — меня — просто — нет — времени!— Виктор, как всегда я постараюсь сделать для тебя все, что смогу. — Джей Ди нерешительно мнется на лестнице. — Теперь что касается фокусника…— Плюнь на него. Почему бы нам просто не нанять клоунов на ходулях и не впихнуть внутрь пару-другую слонов?— Он показывает карточные фокусы. Он работал на дне рождения Брэда Питта в Лос-Анджелесе в клубе «Jones».— Не врет? — спрашиваю я с подозрением. — Ну и кто же там был?— Эд Лимато. Майк Овиц. Джулия Ормонд. Мадонна. Модели. Куча адвокатов и светских тусовщиков.По мере того как мы приближаемся к концу лестницы, становится прохладно.— Я хочу сказать, — продолжает Джей Ди, — что было в общем-то круто.— Но теперь круто — это отстой, — объясняю я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь под ногами.Здесь так прохладно, что изо рта идет пар, а перила лестницы холодны как лед.— Что ты сказал, Виктор?— Отстой — это круто. Уловил?— То есть круто… это больше не круто ? — спрашивает Джей Ди. — Я правильно тебя понял?Я пристально смотрю на него, пока мы преодолеваем следующий пролет.— Нет, ты не понял. Круто — это отстой. Отстой — это круто. Просто как дважды два, верно?Джей Ди дважды моргает, трясясь от холода, и мы продолжаем наш спуск во тьму.— Видишь ли, отстой — это круто, Джей Ди.— Виктор, у меня сегодня нервы не в порядке, — отзывается он. — Может, не стоит грузить меня сегодня?— Да тебе даже задумываться над этим не надо. Отстой — это круто. Круто — это отстой.— Погоди, ладно. Круто — это отстой? Ну что, я усвоил хоть что-нибудь?В самом низу так холодно, что свечи гаснут, когда мы проходим мимо, а телевизионные мониторы не показывают ничего, кроме войны микробов. Возле бара, расположенного у самого конца лестницы, стоит фокусник, похожий на Антонио Бандераса, внезапно помолодевшего, коротко подстригшегося и превратившегося в немца, и, сгорбившись, праздно тасует колоду карт, время от времени затягиваясь маленьким косячком и отхлебывая из стакана с диетической кока-колой. На нем рваные джинсы, короткая футболка — в общем, одет он преувеличенно небрежно, в явной попытке закосить под простого парня. Перед ним на стойке выстроились в ряд пустые фужеры для шампанского, отражающие те немногие лучи света, которые удостоили своим посещением подвал.— Верно. Отстой — это круто.— Но что же тогда на самом деле круто? — спрашивает Джей Ди, выдыхая клубы пара.— Как что? Отстой, Джей Ди.— То есть… круто больше не круто?— В этом-то все и д-д-дело.Здесь так холодно, что мои бицепсы сразу покрываются гусиной кожей.— Но тогда что такое отстой ? Отстой — это всегда круто? Или существуют какие-нибудь тонкости?— Если ты ждешь, что тебе кто-нибудь ответит на этот вопрос, то ты не на том свете родился, — буркаю я.Фокусник приветствует нас жестом, отдаленно напоминающим «знак мира».— Ты работал на вечеринке у Брэда Питта? — спрашиваю я.Фокусник тут же подвергает исчезновению колоду карт, табурет, на котором он сидит, и большую бутылку «Absolut Currant», после чего восклицает «Абракадабра!».— Ты работал на вечеринке у Брэда Питта? — вздыхаю я.Джей Ди толкает меня локтем под бок и показывает куда-то вверх. Я смотрю и вижу жирную красную свастику, нарисованную на купольном потолке прямо над нами.— А вот это, пожалуй, действительно лишнее. 32 Зигзагом сквозь заторы машин к банку Chemical мимо нового магазина Gap — пятница, но город выглядит как-то по-понедельничному: слегка нереально — над ним висит небо, позаимствованное где-то из октября 1973 года или около того. На часах 17:30, Манхэттен изо всех сил пытается оправдать свою репутацию Бойкого Места: отбойные молотки, автомобильные гудки, полицейские сирены, звон разбитого стекла, мусороуборочные машины, свистки, рокочущая партия баса из новой песни Айс Кьюба, — весь этот звуковой мусор волочится хвостом за мной, когда я подкатываю на своем мопеде «веспа» к банку и становлюсь в очередь к банкомату, состоящую в основном из лиц восточноазиатской национальности, которые бросают на меня косые взгляды, а одна пара даже начинает, сблизив головы, перешептываться.— Чего это ты тут с мопедом? — спрашивает наконец какой-то хмырь.— А ты чего это тут в штанах? Слушай, у мопеда нет карточки, ему не нужен кэш, так что отвянь. Господи Боже!Такое ощущение, что работает только один из десяти банкоматов, так что от нечего делать мне приходится рассматривать свое отражение в стальных зеркальных панелях, которыми облицованы стены над банкоматами — широкие скулы, кожа цвета слоновой кости, волосы черные, как вороново крыло, слегка раскосые глаза, идеальной формы нос, очень пухлые губы, резко очерченная линия подбородка, джинсы, рваные на коленях, футболка, надетая под рубашку с длинным воротником, красная куртка, вельветовый пиджак, я слегка горблюсь под весом пары Rollerblades, висящих у меня за плечом, и внезапно вспоминаю, что забыл, где я обещал встретиться с Хлое сегодня вечером, и тут начинает звонить пейджер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11