Здесь выложена электронная книга Автокатастрофа автора по имени Баллард Джеймс Грэм. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Баллард Джеймс Грэм - Автокатастрофа.
Размер архива с книгой Автокатастрофа равняется 265.71 KB
Автокатастрофа - Баллард Джеймс Грэм => скачать бесплатную электронную книгу
Джеймс Грэм Баллард
Автокатастрофа
Джеймс Баллард
Автокатастрофа
Воан умер вчера, в своей последней автокатастрофе. За время нашей дружбы он репетировал свою смерть во множестве катастроф, но только эта была его единственным настоящим несчастным случаем. Ведомая по траектории столкновения к лимузину киноактрисы, его машина перелетела через ограждения эстакады возле Лондонского аэропорта вонзилась в крышу автобуса, заполненного авиапассажирами. Размозженные тела загруженных в него туристов все еще лежали поперек виниловых сидении, напоминая лучи кровоточащего солнца, когда час спустя мне удалось просочиться сквозь толпу полицейских механиков. Держась за руку своего шофера, киноактриса Элизабет Тейлор, умереть с которой так много месяцев мечтал Воан, стояла под вращающимися огнями кареты скорой помощи. И когда я, встав на колени, склоняюсь над телом Воана, она кладет облеченную в перчатку руку себе на горло.
Смогла ли она увидеть в позе Воана формулу смерти, разработанную для нее? В последние педели жизни Воан думал только о ее смерти как о ритуале коронации ран и ушибов, которому он полностью посвятил себя, как в свое время граф Маршалл. Маршалл, Пембук В. (1146–1219) – английский дворянин, советник Генри II, регент при Ричарде I, соиетиик короля Джона, регент при Генри III, занимался разработкой ритуала коронации.
Степы его квартиры, расположенной в Шефертоне, неподалеку от киностудии, были увешаны фотоснимками, которые он делал каждое утро с помощью своего мощного объектива, когда она выходила из отеля в Лондоне; он снимал с пешеходных мостов над автострадами и с крыш многоэтажной автостоянки на киностудии. На копировальной машине в своем офисе мне приходилось с тяжелым сердцем готовить для Воана увеличенные фрагменты ее коленей и рук, внутренней поверхности ее бедер, левого уголка ее рта, вручая ему пакеты отпечатков, словно они были главами смертного приговора. В этой квартире мне доводилось смотреть, как он совмещает части ее тела с фотографиями ран самого нелепого вида из руководства по пластической хирургии.
Как только в воображении Воана всплывали подробности катастрофы с участием актрисы, его тут же начинали преследовать навязчивые картины, воссоздающие ужасающие подробности аварии: трескающиеся хромированные детали и переборки их машин, встретившихся лоб в лоб в сложном столкновении, которое бесконечно повторялось, словно в замедленной съемке; множество ран и ударов, нанесенных их телам; образ лобового стекла, которое как будто изморозью покрывает ее лицо, когда она пробивает его тонированную поверхность – актриса похожа на мертворожденную Афродиту; сложные переломы их бедер, врезавшихся в механизмы ручных тормозов. Но повреждения их половых органов всегда выступают на передний план: ее матка, разодранная геральдическим клювом фирменного знака, его семя, извергнутое на люминесцентные приборы, которые зафиксировали последнюю температуру мотора и остаток топлива.
И только в те минуты, когда Воан вал мне свою последнюю катастрофу, он был – спокоен, говоря об этих ранах и столкновениях с эротической нежностью истомленного долгой разлукой любовника. Перебирая фотографин в своей квартире, он стоял в полоборота ко мне, демонстрируя увесистые чресла, и я замирал при виде почти вставшего члена. Ему было хорошо известно, что пока он провоцирует меня своей сексуальностью – он время от времени давал ей выход, держась небрежно, словно в любой момент мог отказаться от этого, – я не оставлю его.
Десять дней спустя, угнав мою машину из гаража многоэтажного дома, Воан взлетел по бетонному скату моста – сорвавшаяся с цепи чудовищная машина. Вчера его тело лежало под эстакадой в изящных кровавых кружевах в свете полицейских прожекторов. Изломанные очертания ног и рук, кровавая геометрия лица, казалось, пародировали фотографии, представляющие травмы, которыми были завешены стены его квартиры. Мои взгляд с последний раз упал на его громадный пах, налитый кровью. В двадцати ярдах от него в свете вращающихся ламп повисла на руке своего шофера актриса. Воан мечтал умереть в момент ее оргазма.
Прежде чем умереть, Воан участвовал во множестве автокатастроф. Когда я думаю о Воане, я вижу его в угнанных автомобилях, которые он разбивал, вижу поверхности деформированного металла и пластика, заключившие его в вечные объятия. За два месяца до последнего события мне случилось найти его иод дорожной развязкой аэропорта после первой репетиции собственной смерти. Водитель такси помогал двум потрясенным стюардессам выбраться из маленькой машины, в которую врезался Воан, вынырнув из-за невидимого поворота петли развязки. Я подбежал к месту происшествия и увидел Boaна сквозь потрескавшееся ветровое стекло белого кабриолета, который он взял с автостоянки Океанического терминала. Его истощенное лицо и испещренный шрамами рот освещены изломанными радугами. Я вынимаю из рамы смятую пассажирскую дверь. Воан сидит на усыпанном стеклом сиденье, самодовольным взглядом изучая собственную позу. Его руки, лежащие ладонями вверх вдоль тела, покрыты кровью из поврежденных коленных чашечек. Он разглядывает пятна рвоты на манжетах его кожаной куртки, протягивает руку, чтобы прикоснуться к шарикам спермы, прилипшим к приборной панели. Я пытаюсь вынуть его из машины, но тугие ягодицы прочно сжаты, словно их заклинило, когда они выталкивали из семенников последние капли жидкости. Рядом с ним па сиденье лежат изорванные фотографии киноактрисы, воспроизведенные мною в то же утро в офисе. Увеличенные фрагменты губ, бровей, согнутого локтя складывались в беспорядочную мозаику.
Для Воана автокатастрофа и сексуальность сочетались последним браком. Я вспоминаю ночь – он с нервными молодыми барышнями в разбитых салопах выброшенных на автосвалку машин. И их фотографии в позах некомфортных сношений – жесткие лица и напряженные бедра, освещенные вспышками его поляроида, словно испуганные подводники, чудом выжившие в катастрофе. Эти отчаянные шлюхи, которых Воан встречал в ночных кафе и супермаркетах Лондонского аэропорта, были ближайшими родственницами пациентов, изображенных в его хирургических учебниках. В период практики, ухаживая за покалеченными женщинами, Воан был одержим пузырьками газовой гангрены, травмами лица и повреждениями половых органов.
Воан помог мне открыть истинный смысл автокатастрофы, значение ссадин и переворачивающегося автомобиля, экстаз лобового столкновения. Мы вместе посещали лабораторию дорожных исследований, что в двадцати милях к западу от Лондона, и смотрели на опытные машины, разбиваемые о бетонные монолиты. Позже в своей квартире Воан прокручивал в замедленном темпе ролики об этих испытательных столкновениях, снятых им на кинокамеру. Сидя в темноте на напольных подушках, мы смотрели на беззвучные удары, мерцавшие на стене над нашими головами. Повторяющиеся последовательности разбиваемых автомобилей сначала успокаивали, а потом возбуждали меня. Проезжая в одиночестве по шоссе под желтым светом фонарей, мне часто случалось представлять себя за рулем этих бьющихся машин.
В следующие месяцы мы с Воаном провели много часов, разъезжая по автострадам вдоль северных границ аэропорта. Спокойными летними вечерами эти скоростные магистрали становились зоной кошмарных столкновений. Настроив приемник Воана на полицейскую волну, мы двигались от аварии к аварии. Мы часто останавливались под прожекторами, пылавшими над местами крупных столкновений, наблюдая за пожарниками и полицейскими механиками – с ручными фонариками и подъемными приспособлениями они освобождают бессознательных жен, заключенных возле своих мертвых мужей, и ждут, пока врач возится возле умирающего человека, пригвожденного перевернутым грузовиком. Иногда Воана оттесняли другие зрители или он дрался за свою камеру с санитарами скорой помощи. Прежде всего Воан ждал лобовых столкновений с бетонными опорами дорожных развязок – меланхолических сочетаний разбитой машины, оставленной на травяной кромке, и безмятежно динамичной скульптуры бетона.
Однажды мы первыми подъехали к смятой машине, за рулем которой была женщина. Средних лет кассирша беспошлинного магазина напитков из аэропорта, она, скособочившись, сидела в смятом салоне, лоб, как цветами, инкрустирован осколками ванного стекла. Пока приближалась полицейская машина, пульсируя своим огоньком, Воан побежал за камерой и вспышкой. Ослабляя галстук, я беспомощно пытался отыскать травмы на ее теле. Она глядела на меня безмолвно, лежа на боку поперек сиденья. Я смотрел, как кровь окрашивает ее белую блузку. Сделав свой последний снимок, Воан опустился на колени в машине и осторожно взял ее голову в ладони, шепча что-то ей на ухо. Мы вместе помогли уложить ее на носилки скорой помощи.
По дороге домой Воан узнал аэропортовскую шлюху, она ждала перед придорожным рестораном. Работая неполный день билетершей в кинотеатре, она все свободное время посвящала лечению дефекта слуха у ее маленького сына. Как только они устроились на заднем сиденье, она пожаловалась Воану, что я нервно веду машину, но он наблюдал за ее движениями абстрагированным взглядом, почти поощряющим к жестикуляции руками и коленями. На пустой крыше Нортфолкской многоэтажной автостоянки мне пришлось подождать возле балюстрады. На заднем сиденье автомобиля Воан располагал ее конечности в позе умирающей кассирши. Его сильное тело, обвившееся вокруг нее в отраженном свете фар проезжающих мимо машин, трансформировалось, демонстрируя ряд стилизованных позиций.
Воан развернул передо мной всю свою одержимость мистическим эротизмом ран: извращенная логика приборных панелей, залитых кровью ремней безопасности, испачканных экскрементами, солнцезащитных козырьков, забрызганных мозговой тканью. Для Воана каждая разбитая машина излучала дрожь наслаждения: сложной геометрией измятого бампера, неожиданными вариациями расшибленных радиаторных решеток, гротескным нависанием вдавленной в пах водителю панели управления, словно в каком-то тщательно выверенном акте машинной похоти. Глубоко личное время и место отдельного человеческого существа навсегда окаменело здесь, в этой сети хромированных лезвий и изморози стекла.
Через неделю после погребения кассирши, когда мы ночью ехали вдоль западной стороны аэропорта, Воан вильнул к обочине и сбил большую дворнягу. Импульс этого тела – когда собаку проносило по крыше – как удар молота или стеклянный душ убедили меня, что мы и сами едва не погибли в автокатастрофе. Воан никогда не останавливался. Мне выпадало только наблюдать, как он рванул прочь – его покрытое шрамами лицо почти вплотную прижалось к продырявленному лобовому стеклу, – яростно стряхивая со щек снежинки осколков. Его акты насилия уже стали настолько непредсказуемыми, что мне оставалась лишь роль плененного наблюдателя. Следующим утром на крыше стоянки аэропорта, где мы оставили эту машину, Воан спокойно указал мне на глубокие вмятины на капоте и на крыше. Он уставился на полный пассажиров авиалайнер, взлетающий в западное небо, его желтоватое лицо собралось в кучку, как у тоскливого ребенка. Длинные треугольные канавы на корпусе машины сформировались силой смерти неизвестной твари, ее исчезнувшая сущность проявилась в новой форме этого автомобиля. Как много загадок будет в наших смертях и в смертях сильных и славных мира сего?
Эта первая смерть казалась лишь тенью по сравнению с последующими, в которых участвовал Воан, и с теми воображаемыми, что наполняли его мозг. Пытаясь истощить себя, Воан разработал ужасающий альманах вымышленных автомобильных трагедий и безумных ран – легкие пожилых мужчин, пробитые дверными рукоятками, грудные клетки молодых женщин, пронзенные рулевыми колонками, щеки юношей, разорванные выступающими частями хромированной автофурнитуры. Для него эти раны были ключами к новой сексуальности, рожденной извращенной технологией. Образы этих ран были развешаны в галерее его сознания, как экземпляры музея бойни.
Сейчас, думая о Воане, тонущем в собственной крови под полицейскими прожекторами, я вспоминаю бесчисленные воображаемые катастрофы, которые он описывал, когда мы вместе курсировали по автострадам вокруг аэропорта. Он мечтал о посольских лимузинах, которые врезаются в сминающиеся танкеры с бутаном, о полных нарядно одетых детей такси, сталкивающихся лоб в лоб перед яркими витринами безлюдных супермаркетов. Он мечтал о разлученных братьях и сестрах, случайно встречающих друг друга в точке столкновения, на стыках дорог возле нефтеперерабатывающих заводов, когда в этом соединяющемся металле и в протуберанцах их мозговой ткани, расцветающих под алюминиевыми насосными камерами и химическими резервуарами, проявится их бессознательный инцест. Воан измыслил грандиозное цепное столкновение заклятых врагов: смерть и ненависть, торжествующие в пылании топлива в придорожной канаве, в живописном фейерверке на фоне скучного полуденного света провинциальных городов. Он рисовал в своем воображении специальные автокатастрофы для беглых преступников, для проводящих свой выходной день портье, затиснутых между рулем и бедрами любовников, которых они мастурбировали. Он думал об автокатастрофах для молодоженов, сидящих рядышком после удара о прицеп дальнобойного контейнера с сахаром. Он думал об автокатастрофах для автомобильных дизайнеров. Они изранены в своих автомобилях вместе с неразборчивыми лаборантками – самые абстрактные из всех возможных смертей.
Воан разрабатывал бесконечные вариации таких столкновений: капризный ребенок и переутомленный от работы врач воспроизводят свои смерти сначала в лобовом столкновении, а потом – перевернувшись через крышу; отставная проститутка врезается в бетонный парапет автострады, ее тяжеловесное тело прошибает трескающееся стекло, а климактическое лоно рвется о хромированный фирменный знак на капоте. Ее кровь оставит росчерк на побеленном цементе вечерней набережной и навсегда отпечатается в памяти полицейского механика, который будет нести части ее тела в желтом пластиковом пакете. В другом варианте Воан видел, как ее бьет сдающий назад грузовик на придорожной бензозаправке, врезавшись в дверь ее машины, когда она наклонилась, чтобы поправить правую туфлю, контуры ее тела похоронены за окровавленной сталью дверцы. Он видел, как она пробивает ограждения эстакады и умирает – как умрет позже и Воан, – вонзившись в крышу аэропортовского автобуса; число его пассажиров увеличится на эту одну близорукую мертвую женщину средних лет. Следующий вариант: ее сбивает проносящееся такси, когда она выходит из машины, чтобы облегчиться в придорожной уборной, ее тело прокатывается с сотню фунтов, разбрызгивая кровь и мочу.
Я теперь думаю о других катастрофах, которые мы воображали, абсурдных смертях раненых, калек и безумцев. Я думаю об автокатастрофах психопатов, неправдоподобных столкновениях, выдуманных в припадках желчного самоотвращения, отвратительных трагедиях, измышленных в угнанных автомобилях на пути вдоль автострад между машин утомленных работой конторщиков. Я думаю об абсурдных автокатастрофах неврастенических домохозяек, возвращающихся из венерологических клиник и врезающихся в припаркованные машины на пригородных проспектах. Я думаю о катастрофах возбужденных шизофреников, сталкивающихся лоб в лоб с припаркованными автофургонами прачечных на улицах с односторонним движением; о депрессивных маньяках, смятых во время бесцельного разворота на дорожной развязке; о неудачливых параноиках, едущих на полной скорости к кирпичным стенам в конце всем известных тупиков; о сиделках-садистках, обезглавленных в перевернутой на опасном перекрестке машине; о лесбиянках – менеджерах супермаркетов, сгорающих в разбитых клетях их миниатюрных автомобильчиков под стоическими взглядами немолодых пожарников; о дебильных детях, сплющенных в цепном столкновении, – их глаза наименее искалечены смертью; об автобусах с психически недоразвитыми пассажирами, мужественно падающими в придорожные канавы индустриальных отходов.
Задолго до того, как умер Воан, я стал задумываться о своей собственной смерти. С кем я умру и в какой роли – психопата, неврастеника, скрывающегося преступника? Воан бесконечно мечтал о смертях знаменитостей, изобретая для них воображаемые автокатастрофы. Он соткал трудоемкие фантазии вокруг смертей Джеймса Дина. Дж. Дин (1931–1955) – американский киноактер. Разбился в автокатастрофе.
и Альбера Камю, Джейн Мэнсфилд и Джона Кеннеди. Его воображение было тиром, мишенями – киноактрисы, политики, воротилы бизнеса и телеадминистраторы.
Автокатастрофа - Баллард Джеймс Грэм => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Автокатастрофа автора Баллард Джеймс Грэм дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Автокатастрофа у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Автокатастрофа своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Баллард Джеймс Грэм - Автокатастрофа.
Если после завершения чтения книги Автокатастрофа вы захотите почитать и другие книги Баллард Джеймс Грэм, тогда зайдите на страницу писателя Баллард Джеймс Грэм - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Автокатастрофа, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Баллард Джеймс Грэм, написавшего книгу Автокатастрофа, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Автокатастрофа; Баллард Джеймс Грэм, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн